Все эти способы действуют лишь отчасти, а иногда совсем не действуют, и случается, что человек заболевает, не выдерживая такого напряжения.
Кто ушел – тот ушел. Наше эго и обусловленность говорят – страдай! Выпей чашу до дна, насладись, жалея себя… С точки зрения работы над собой, с точки зрения внутреннего роста, подход должен быть иным.
Смерть близкого человека, особенно если она неожиданна, конечно же, является большим потрясением и проверкой нашего доверия к Существованию и Богу… Религиозные люди спасаются верой, искатели используют эту возможность для работы, для разотождествления с умом. Конечно, они не подавляют своих эмоций, но осознанность и усилие в неотождествлении помогают человеку не потеряться в своем горе. В этот момент не имеет значения, к какой вере человек относит себя и что думает о загробной жизни. Мы страдаем из-за привязанности к привычному порядку вещей, с этим можно и нужно работать. Любая реакция ума позволяет узнать истинное положение дел в нашем внутреннем мире.
Тот, кто ушел только из нашей жизни, тот, кто не присутствовал в ней с момента нашего рождения, не столь прочно вписан в незыблемую для нас схему мира. Как-никак мы жили и до встречи с этим человеком, у нас был свой ритм жизни и ее смысл… Поэтому, если мы страдаем из-за разрушенных отношений, в большей степени мы страдаем из-за нереализованных желаний. И осознать их – вот ключ к решению проблемы. Уяснив себе тайную суть своих стремлений, мы можем энергично двигаться к цели. Если цель нереальна, слишком идеалистична мы можем отбросить создавшее ее желание.
Нельзя одновременно войти в две открытые двери. Один момент несет в себе ограниченное количество возможностей. Только наш страх и желание постоянства мешают нам принять изменение жизни после ухода любимых. Этот же страх не позволяет измениться нам самим, превращая нас в рабов обстоятельств и узников отношений.
Ненасытность
Известно, что все люди разные. У каждого свои взгляды, вкусы и пристрастия. Они и жизнь проживают не одинаково, хотя чаще всего это она проживает их. Тем не менее, есть у людей нечто общее – способность привязываться к вещам, обстоятельствам, другим людям и вообще ко всему, что им понравилось. Откуда же появляется привязанность? Где лежат корни этой, в некотором смысле, зависимости?
Считается, что привязанность возникает как следствие желания повторить удовольствие. Дескать, попробовал человек слабосоленой семги или «прикумских рванцов», получил приятные вкусовые ощущения и, конечно же, захотел сделать это еще раз. Можно сказать, что человеку полюбились эти вкусовые ощущения. Так что роль желания нельзя отрицать. Однако только ли в нем все дело?
Наверное, все наблюдали такую картину – заработал человек денег уже, казалось бы, больше, чем ему нужно до конца жизни, а остановиться не может и все продолжает копить. Другой выращивает кабачки, радуясь богатому урожаю, не зная, куда потом его девать. Я бы назвал потребность в бесконечном накоплении ненасытностью – из-за того, что удовлетворить ее невозможно. Кто-то не может выбросить ни одной старой вещи, кто-то не может успокоиться и все копит сексуальные впечатления, надеясь на то, что они помогут прожить жизнь с бо́льшим удовольствием; но надежды не сбываются…
За всеми смертными грехами, обозначенными в христианстве, стоит желание. Алчность, гнев, похоть… И даже уныние возникает как реакция на невозможность осуществления мечты. Казалось бы, все ясно. Но не мне.
Ненасытность, встречающаяся в разных формах почти у каждого, не укладывается в рамки проявления желания. Удовлетворение желания приносит радость, а насыщение должно приносить покой. В основе ненасытности лежит страх. Например, страх того, что после очередного повышения цен слабосоленая семга сделается недоступной роскошью; или что некому будет приготовить любимые рванцы – а самому никак.
Ненасытность порождается страхом потерять возможность снова и снова получать радость и удовольствие. Поэтому все, что можно, следует получить сразу, и нужно подстраховаться от беды, сделав большие запасы. Именно страх утраты того, что приносит некую иллюзию счастья и реализованности, заставляет человека создавать себе бесконечные сбережения и откладывать «на черный день». И вот боязнь гонит человека – копи, копи; обезопась себя от всех поворотов судьбы, от будущего, несущего неуверенность и неизвестно что еще… Копятся как материальные объекты, так и нематериальные, но необходимые – в виде впечатлений: вчера приехал из Эмиратов, послезавтра поеду на Мальдивы… Все это обещает достижение насыщенности (удовлетворенности) в некоем отдаленном будущем. Вроде того, что наступит момент, когда денег и впечатлений будет уже так много, что потребность в дальнейшем накоплении отпадет сама собой.
Проблема только в одном – страх иррационален. Он не поддается доводам разума и живет по законам сказочной страны – любое событие превращается им в обоснование самого себя, везде он находит опасность и повод для проявления. У страха глаза велики. Он – мастер величайших иллюзий. Самые жесткие привязанности создаются не желанием, а страхом. Как я буду жить один (или одна)? Кто поможет, если я вдруг заболею? Кто поддержит меня в трудную минуту жизни? Из таких и подобных им соображений люди цепляются друг за друга, надеясь на некую надежность привычных отношений. Страх прекрасно блокирует любую возможность внутренних изменений, которые инициировались бы волей самого человека. Поэтому все перемены с людьми, подверженными боязни, приходят извне, и в этом смысле – они всегда жертвы обстоятельств.
Страх изолирует человека от жизни и Бытия. И как может быть по-другому, если весь мир является одной большой опасностью? Эта эмоция оставляет человека в одиночестве – даже если тот с утра до вечера повторяет Иисусову молитву. Бог не властен над человеком, погрузившимся во тьму ужаса. Сам страх является богом и Мастером. Он становится тем, кто принимает все решения.
И вот как выглядит ситуация: ненасытное желание есть компенсация имеющегося страха, не более. Если вы подвержены неутолимой жажде – начинайте искать питающий страх кошмар. Пока вы не обнаружите его и не поработаете с ним, насыщения не наступит, ибо он не отличается от голодных демонов ада, которые не могут насытиться ничем, и в этом заключен весь ужас их положения.
Ключ к освобождению от ненасытности и привязанностей можно отыскать лишь в работе со страхами. Ключ к тому, как стать свободным – там же. Освобождаясь от фобий, вы разрушаете свою рукотворную темницу и обретаете огромный мир, полный новых возможностей. Таков путь независимости и блаженства непривязанности. Такова суть пути искателя – приходя, не радоваться, уходя – не грустить.
Иллюзия отделенности
Основная трагедия человека не только в том, что он не ощущает целостности своего бытия, но и в том, что чувство отделенности от общего бытия делает его несчастным и одиноким. При рождении ум человека пуст и чист, по мере развития он заполняется образами и понятиями, словами и впечатлениями, формирующими основы восприятия окружающего мира.
При образовании этих основ далеко не последним становится вопрос самоидентификации. «Кто я?» – спрашивает ребенок и получает ответ: «Тебя зовут так-то и так-то».
Дать имя вещи не значит понять ее суть – примерно это чувство возникает внутри у ребенка, стремящегося обозначить себя и свое место в мире. Попадая в среду сверстников, например, в детском саду, ему нужно нечто более основательное, чем собственное название, чтобы не потеряться среди себе подобных – то есть, чтобы не спятить. Ему нужно закрепить нетвердый фундамент, созданный в уме, понять размеры пространства собственного «я»; нужна точка, отталкиваясь от которой, можно было бы действовать в кругу ровесников.
Движимый этой необходимостью, ребенок начинает очерчивать территорию, называя ее своей. «Это мои игрушки», – говорит он, отпихивая соседа. Он сопротивляется указаниям родителей и воспитателей, протестуя: «Я не буду!» – и как бы сохраняя индивидуальность таким образом. Отказ от подчинения создает у ребенка ощущение наличия собственной воли. Попытки закрепиться, не потеряться в окружающих тебя людях приводят к рождению феномена, называемого ЭГО.
Эго похоже на кремлевскую стену – оно защищает внутреннее пространство, делая его замкнутым и отделенным от всего мира. Именно в этой стене замуровано много благих человеколюбивых порывов.
Формирование ложного «я» неизбежно и необходимо, потому что человеку нужна опора, от который он мог бы отталкиваться в принятии решений и действиях, пока его физическое и другие тела созреют. Другими словами, эго – это временный, вспомогательный центр, который, как и все у нас, почему-то становится постоянным. Мы не помним, как он возник, как мы сами его лепили и укрепляли, нам кажется, что у нас кроме него ничего нет, никогда ничего не было и, конечно, не будет.
Эго похоже на кремлевскую стену – оно защищает внутреннее пространство, делая его замкнутым и отделенным от всего мира. Именно в этой стене замуровано много благих человеколюбивых порывов.
Формирование ложного «я» неизбежно и необходимо, потому что человеку нужна опора, от который он мог бы отталкиваться в принятии решений и действиях, пока его физическое и другие тела созреют. Другими словами, эго – это временный, вспомогательный центр, который, как и все у нас, почему-то становится постоянным. Мы не помним, как он возник, как мы сами его лепили и укрепляли, нам кажется, что у нас кроме него ничего нет, никогда ничего не было и, конечно, не будет.
Стена эго, защищая наше внутреннее пространство, одновременно ограничивает его. Мы обречены на одиночество. Страх потерять себя выливается в невозможность приблизиться и слиться. Стена становится непреодолимой преградой, общение с другими происходит через бойницы, с оружием наготове.
Вот и получается, что необходимое вначале искусственное «я» становится ненужной и вредной помехой для дальнейшего развития человека.
Будучи отделенными, враждебными к миру и людям, мы не можем расти, а можем лишь пытаться консервировать надежды на стабильность своего положения и стареть. Старение всегда антагонист роста, поскольку, если останавливается рост, неизбежно начинается деградация. Расти можно в любом возрасте – посредством развития понимания, осознанности, усиления присутствия в себе. Даже в старом теле осознанный человек может иметь особый аромат и грацию.
В этом смысле даже смерть не является препятствием. Молодые годы, кстати, не защищают от деградации – когда, например, у тридцатилетней женщины выявляется рак желудка – что это, как не распад и деградация физического тела?
Если же вы хотите увидеть картины умственной деградации, выйдите на улицу теплым летним вечером… Смотрите по сторонам и наслаждайтесь.
Не верьте богословам, что Господь отделен от своего творения, от мира. Мистики говорят обратное – мир в лице человечества сам отгородился от Создателя. Попытка сохранить себя, свое маленькое пространство, привела к потере связи с бесконечностью.
Страх, как пишут китайцы, относится к энергии холода. Попробуем представить себе ведерко, полное кубиков льда. Каждый кубик может чувствовать свою индивидуальность и особенность – то, к чему стремится эго. Однако если ведерко немного нагреть, кубики исчезнут, превратившись в единую субстанцию – воду. Но пока они разделены, существует иллюзия отделенности, они не понимают общей природы друг друга.
Страх приводит к тому, что в стене, защищающей ложь и незнание своей истинной природы, исчезают двери. Отгородившись однажды, человек не может найти выход и должен приспособиться к жизни взаперти, утешая себя тем, что все так живут.
Психологи учат, как уменьшить толщину возведенных стен, чтобы хоть немного расширить внутреннее пространство. Психотерапевты помогают сделать из бойниц хоть какое-то подобие окон.
Мастер приходит с киркой и молотом. Походив вокруг да около и определив слабые места защиты, он наносит удар. Стена трескается. Испуганный человек начинает заделывать брешь. Мастер бьет в другом месте. В промежутках между ударами он утешает, успокаивает, подбадривает, объясняет способы, с помощью которых человек за стеной мог бы попробовать изменить свою ситуацию сам. Если он упорен в своем желании избавиться от иллюзий и исследовать свою природу, природу собственного бытия и сознания, рано или поздно стена рухнет, и ему откроется вся красота и гармония мира, безупречное единство разнообразных энергий, от которого он всегда был отделен страхом.
Потребность в близости
Потребность в близости объединяет в себе нужды духа и тела. Понятно, что в физическом плане она поддерживается, в первую очередь, сексуальным влечением и необходимостью его удовлетворения. Кроме того, человек нуждается в тепле и комфорте, чувство которого возникает у влюбленных, когда они обнимают друг друга. Физическая близость между матерью и ребенком также дает последнему ощущение тепла и защищенности. Это понятная, всем известная форма близости. Ее, сознательно или нет, ищут многие люди, вступая в разные виды отношений и связей.
Есть еще близость эмоциональная на уровне чувств. Она происходит, когда люди вместе ненавидят кого-нибудь или любят. Это единство спортивных болельщиков, ценителей искусства и политически активных граждан. У них есть ощущение общности, взаимопонимания и того, что твои чувства разделяет масса людей, – сейчас общность такого рода постепенно перекочевывает в блоги и форумы интернета.
Под духовной близостью обычно имеется в виду общая вера – в религиозные, политические и прочие идеи. Люди чувствуют себя частью общины, партии или прочих объединений, созданных для того, чтобы проводить в жизнь и всячески поддерживать разделяемые всеми их членами мысли, теории и постулаты. Тут тоже присутствует ощущение понимания и близости на интеллектуальном плане – близости единомышленников. Если не принимать во внимание физиологию, то причиной, из которой рождается потребность в близости, является иллюзия отделенности. Людям свойственно чувствовать себя оторванными от Целого, и находясь в обычном своем состоянии, они могут воспринять единство всего в Существовании только как очередную светлую идею. Ощущение оторванности от пуповины, связывающей человека с источником жизни, толкает людей на поиски связей, которые вернули бы им чувство целостности и единения с чем-то большим. Вот и создаются группы самого разного рода – от семьи и клубов по интересам до церквей, сплачивающих миллионы прихожан. Страх одиночества и тоска, с ним связанная, есть следствие иллюзии отделенности и потребности в человеческом тепле.
Проблема, однако, в том, что всякая описанная мной выше близость весьма кратковременна и чаще всего обманчива.
Что есть близость по сути? Объединение нескольких отдельных субъектов в одно целое. Ну, или сближение до степени потери ощущения одиночества. Секс тут, конечно, является наиболее наглядным примером. Слияние происходит на физическом уровне и, вроде бы, оно должно решить все проблемы, но, как известно любому, кто занимался сексом, – это не так. Физическое соитие не подразумевает под собой автоматическое возникновение близости. Можно крепко сжимать тело партнера в объятиях, но быть бесконечно далеко от него в своих мечтах. Но даже если это не так, и двое любят друг друга со всей возможной страстью – их тела парадоксальным образом становятся препятствием для настоящей близости. «И можно быть рядом, но не ближе, чем кожа…» – поет Гребенщиков, и он прав, ведь даже в самых страстных объятиях тела любовников все равно остаются отдельными и разделенными. Как только кому-то потребуется выйти в туалет, близость нарушается. Она поверхностна, и только сексуальное притяжение наполняет ее временной глубиной.
Поэтому люди начинают искать близость иного рода – некую энергетическую совместимость, такое единство, суть которого они даже не могут толком сформулировать словами. Потребность в данном случае становится иррациональной, потому что сопровождается мечтой об идеальном партнере или группе людей, общение с которыми позволит ощутить себя частью великого Целого. Мечты так и остаются мечтами, потому что нет идеальных людей, а любые близкие отношения всегда приводят к противоречиям, ибо большинство представителей человечества несут в себе противоречивые желания. Поэтому периоды близости всегда сопровождаются периодами отчуждения, причем это относится как к отношениям между двумя людьми, так и к отношениям в группе. Это происходит, в частности, и потому, что удовлетворение этой потребности позволяет проявиться и неудовлетворенным нуждам, которые и начинают влиять на поведение человека.
Вопреки мнению о том, что потребности даны нам от рождения и потому существуют вечно и неизменно, это не так. Нужды, от которых не зависит жизнь, приходят и уходят вместе с изменением личности, исчезают, когда решаются внутренние проблемы, которые требовали компенсации. Потребности изменчивы и напрямую зависят от количества комплексов разного рода, которые имеются у человека. Поэтому потребность в близости, вызываемая к жизни иллюзией отделенности, исчезает без следа, если мы избавляемся от этой иллюзии. Здесь следует понять одну вещь – пока человек живет на уровне тела, эмоций и ума – он будет ощущать свою отделенность от мира, потому что мир – это огромный пазл, состоящий из неисчислимого множества фрагментов. И любой человек в нем всегда будет отделен от других объектов, потому что таковы условия игры. Для поддержания существования мира требуется напряжение энергий и противостояние сил, которого не будет, если станет очевиден общий для всех Источник бытия. Потому-то большинство людей не могут избавиться от ощущения своей изоляции, оттого потребность в близости, выражающаяся соответствующими желаниями и страхами, будет сопутствовать им всю жизнь. На уровне тела, эмоций и ума отделенность – это даже не иллюзия, а вполне обыденная реальность; и иллюзией она предстает лишь тогда, когда взору открываются иные измерения Бытия. Другими словами, если развитие человека не выйдет за пределы трех низших тел, то потребность в близости и человеческом тепле никуда не денется.