А вот как решить проблему с вооружением, никто не знал.
— У нас для караулов стволы есть и для офицеров пистолеты, — грустно объяснял Макаренко. — В гарнизоне еще немного, да у ментов кой-чего имеется.
— А мобзапасы? — память о советских еще временах не давала мне покоя.
— Большие склады в Ржеве и в Твери. А у нас ни хрена, насколько я знаю. То, что было, вывезли еще в две тысячи седьмом, но куда — мне, понятное дело, не докладывали.
— То есть «Эс-пятые» и «Эс-восьмые»[22] у вас есть, а автоматов нету?
— Бортовое любое есть, но не будете же вы «яковом»[23] мародеров гонять?
— Это ЯкБ, что ли?
— Он.
— Ну, это смотря какие мародеры будут. Соберется таких, как эти, — я мотнул головой в сторону окна, — сотни две, да при стволах, только с вашей помощью и отмахаемся.
— А что у вас из «вертушек» есть? Только без кликух, я в них не силен.
— Да все, что душе угодно! — с жаром заявил Макаренко. — Ка-50, Ми-28Н, Ми-26, Ми-24, Ми-8, Ми-4, транспортники! Это если в музей не залезать.
— Сколько всего наберется?
— Больше полусотни боевых, ну и в шестьсот девяносто шестом полку еще штук тридцать.
— Богато! А…
— А командует кто? — встрял Виталик.
— Генерал-майор Черняев. Александр Юрьевич. Нормальный мужик, «афганец».
— Значит, договоримся, мне кажется!
— А нам деваться некуда… Что у вас с МТО?[24]
— Нормально. Мы же учебно-исследовательский центр как-никак.
— А в Твери охотничьи магазины есть? — озвучил я пришедшую мне на ум идею.
— Есть парочка, — ответил эмчеэсовский лейтенант. — «Арсенал» и «Охотник», но они в центре, так что если туда ядерное что-нибудь бросили, то без мазы… А даже если и уцелели, то как туда добраться-то?
— Это при полусотне «вертушек» под боком?
— Верно, я как-то не подумал.
Я обратил внимание, что Сибанов вытащил портмоне и, вывалив на стол многочисленные бумажки, внимательно рассматривает каждую из них.
— Что потерял, подполковник?
— Уже нашел! Вот! — и он протянул мне картонный прямоугольник.
«Оружейный магазин 13 Калибр. 13 км от МКАД по Ленинградскому шоссе, д. Черная Грязь, д. 3. Часы работы: пн-сб: 9.00–19.00 вс: 9.00–18.00», — было отпечатано на визитке.
— Там барахла столько, что на грузовике не увезешь! Заодно можно и в «Выстрел» заглянуть — он по дороге.
— А его вроде закрыли?
— Это стрелковые курсы на Можайке закрыли, а в Солнечногорске пока не успели.
«Как же я мог забыть про Высшие офицерские курсы и учебный центр при них?! Старею, что ли?»
— Я сейчас! — воскликнул Макаренко, бросившись к телефону.
— Давай договаривайся насчет транспорта, а мы пока с народом пойдем разговаривать, — подвел итог совещанию Виталик.
* * *«Фига себе! — изумился я, когда увидел, сколько народу собралось на митинг. — Неужели вся эта толпа возле нашего опорного пункта застряла?»
На обширном поле, ограниченном линейкой временных укрытий, дорогой, ведущей к нашей даче, и задами поселка, на первый взгляд собралось человек триста-четыреста.
Разъяснил ситуацию подошедший к нам Серега-дальнобойщик:
— Тут не только наши собрались, несколько человек аж из Марьино добрались. На разведку, как говорят. Наши пока только до Дубровки с объявлениями дошли. Но, сами знаете, слухами земля полнится.
Толпа представляла собой зрелище несколько сюрреалистическое — вообразите себе несколько сотен человек обоих полов, разного возраста и социального статуса, собравшихся на обычном таком среднерусском поле. Народные рубашки в клетку соседствовали с модными пиджаками, а простенькие сарафаны с вещевого рынка — с дамскими брючными костюмами от ведущих домов моды. Может, в силу такого расслоения, а может, еще по какой причине, но толпа была непривычно молчалива. Обычно, когда собирается столько народу в одном месте, то разговоры сливаются в непрерывный гул, однако не в этом случае. Нет, назвать эту тишину мертвой было нельзя, но я слышал даже, как посвистывает ветер в полыни.
— Давай! — негромко сказал Виталик, незаметно для окружающих подтолкнув меня вперед. — Ты у нас теперь главный. — Обернувшись, я не заметил на лице друга всегдашнего шутливого выражения, наоборот — он был крайне серьезен!
Поправив висевший на плече автомат, я сделал несколько шагов вперед, оказавшись между офицерами и толпой.
— Товарищи! — Слово «господа» мне показалось совершенно неуместным в данной ситуации. Ведь мы и были сейчас именно товарищами, товарищами по несчастью, товарищами по общей беде. — Началась война! В стране объявлено чрезвычайное положение! — Только сейчас я начал осознавать весь ужас случившегося и почувствовал, как горло стискивает невидимая стальная рука. «Очнись! Не хватало еще, чтобы ты, мать твою, командовал тут, заикаясь и мямля, как интеллигент в КПЗ! — Резкий вдох через нос, затем мысленная команда мышцам шеи максимально напрячься, задержка дыхания и медленный-медленный выдох ртом. — Вроде отпустило…»
— Командованием я назначен военным комендантом этого района! — Привычная терминология облегчала мою задачу, помогая строить фразы. — В связи с этим объявляю всех военнообязанных мобилизованными! — Вот теперь люди ожили, и по толпе прокатился глухой ропот.
— С какой это стати?! — крикнул кто-то из задних рядов. Голос вроде мужской, но истеричные интонации больше подошли бы стареющей стерве. — Вы мне не указ! Мы все сейчас же отправляемся домой!
«Только паники с разбеганием по кустам под лозунгом: „Спасайся кто может!“ мне для полного счастья не хватало! Но на горло брать не будем, при истерике разумные доводы, как правило, на слух не воспринимаются».
— Вы не потрудитесь выйти вперед? — громко, но размеренно и спокойно предложил я паникеру. — А то вас плохо слышно…
«Так, пара мужчин в первом ряду скривили в усмешке губы. Буду знать, что на них можно рассчитывать!»
— Вы вообще-то кто такой?! — снова взвизгнул, протолкавшись вперед, местный смутьян — невысокий толстячок, чье пузо нагло выпирало из-под спортивного костюма «Хуго Босс». Он требовательно потряс сжатым кулаком и повторил свой вопрос. Стоящий у него за спиной рослый парень с фигурой борца и одетый в недешевый костюм поморщился.
— Я-то? — Эх, давно мне в таких «терках» участия принимать не приходилось, все больше с культурными людьми общаюсь… — Капитан Заславский, а что вас беспокоит?
— Я заместитель префекта Дробченко! — визгливости в голосе у толстяка не убавилось, но вид при произнесении этой тирады он принял настолько горделивый, что к нему больше подошло что-нибудь вроде: «Божьей милостью, самодержец всероссийский!»
— И?
— Я требую уважения к нашим гражданским правам!
Судя по реакции окружающих, гражданские права — это было последнее, о чем они сейчас думали.
— Да кто же их нарушает?! — насмешка в голосе Сибанова была явной. — Или вы подпадаете под двадцать третью статью федерального закона? Вы под следствием? Отбываете наказание?
— У меня… у меня сердце… — Хитрый заход Виталика явно выбил чиновника из колеи.
— И справка есть? Если есть, то ничего не можем поделать. Будете нести нестроевую службу.
— Но я должен получить повестку!
— Не вопрос! — широко улыбнулся подполковник. — Назовите ваши фамилию и имя-отчество.
— Дробченко Артур Вениаминович. Одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения.
Сибанов жестом фокусника вытащил из кармана куртки блокнот с ручкой и принялся что-то быстро писать:
— Кстати, согласно статье десятой закона о мобилизации, мы можем привлечь вас для выполнения работ, направленных на укрепление обороноспособности страны. — И еще раз широко улыбнувшись, Виталик протянул мне листок: — Поставьте вашу подпись, товарищ комендант!
Дробченко замер с открытым ртом — очевидно, он не ожидал, что его усмирят его же оружием — крючкотворством.
Многие из тех, кто стоял рядом, заулыбались. Трюк Виталика отвлек их от тяжелой, я бы сказал, неподъемной вести.
— Товарищи! — Настала пора ковать железо. — В настоящее время наша первоочередная задача — обеспечить вас всех хотя бы временными укрытиями. И, как видите, мы эту задачу практически выполнили! — Я показал рукой на наши «времянки». — О снабжении продовольствием и предметами первой необходимости мы сообщим чуть позже. Мужчин-военнообязанных я попрошу зарегистрироваться у товарищей офицеров. А сейчас представитель МЧС сообщит вам некоторые требования.
Лейтенант Алексеенко выдвинулся чуть вперед:
— Первое — не заводите двигатели своих машин, горючее надо экономить! Второе, по возможности старайтесь не выходить наружу из укрытий и транспортных средств. Для гигиенических надобностей мы построим специальные помещения.
Третье. Если среди вас есть медработники, прошу вас прибыть в штаб для инструктажа и развертывания полевого медпункта.
Остальные вопросы будем решать в рабочем порядке.
— Скажите, а что с радиацией? — интеллигентного вида женщина даже схватила эмчеэсовца за рукав.
— Да! Верно! — подхватил стоявший рядом с ней мужчина.
— С радиацией все в порядке, — Николай осторожно высвободил руку из захвата. — Пока нет никаких сведений, что…
— Да ладно вам тень на плетень наводить! — мрачный мужчина лет пятидесяти сплюнул на землю. — Не из-за вторжения ваххабитов каких-нибудь мобилизацию объявили же?
— Верно! — приблизившись, я посмотрел ему прямо в глаза. — Но данных по радиационной обстановке пока нет, товарищ… майор? — облик у моего собеседника был довольно характерный.
— Кап-два я, — он протянул мне руку. — Александр Вермелев. Северный флот. БЧ-Один.[25]
— Это штурмана, — внезапно подсказал мне тот громила, что стоял за спиной у помощника префекта, и тоже представился: — Андрей Борматенко, сто шестой полк морской пехоты ТОФа,[26] старший сержант, на дембель в две тысячи втором ушел.
— Воевал?
— Не довелось, — он покачал головой. — Но все наши комбаты и замбой[27] в свое время на югах отличились и натаскивали нас соответственно.
— Здесь как оказался?
— А я водилой у того толстяка горбатился, — бывший морпех скосил глаза в сторону скандалиста.
— И телашом тоже?
— Ага.
— Оружие есть?
Вместо ответа он сдвинул полу пиджака, открыв поясную кобуру с «семьдесят первым» «ижом».[28]
— Товарищ капитан второго ранга, вы сейчас в штаб пройдете или вам вещи собрать надо?
— Да какие там вещи. — Моряк нажал кнопку на пульте автомобильной сигнализации, дождался звукового сигнала и продолжил: — Куда они, на хрен, денутся с подводной лодки! Пошли, сержант! Родина зовет!
«Еще два военных и один ствол, что не может не радовать, теперь нас восемь человек, и можно уже делиться на группы».
— Товарищ комендант! Товарищ комендант! — Передо мной очутилась высокая, за метр семьдесят, женщина лет тридцати — тридцати пяти. Постоянно поправляя падающую на глаза челку, она затараторила: — У нас тут дети! Десять детей! Нам бы их покормить! Мы сами потерпим, но покормить их надо! Многие в дороге с утра. Маленькие…
— Стоп, стоп, стоп! — подняв руку, я прервал поток слов. — С детьми поступим следующим образом — вон стоит автобус, — взмах рукой в сторону потрепанного грязно-белого «пазика», притулившегося на обочине дороги. — Все дети вместе с матерями собираются в нем, потом мы отвезем их в более комфортное и спокойное место. Сбор через двадцать минут.
Не обращая внимания на слова благодарности, я повернулся к Виталику, записывающему в блокнот данные очередного мобилизованного:
— Двадцать человек нас не стеснят, как считаешь?
— Конечно, нет! — Он оторвался от блокнота. — Надо только девчонкам нашим записку написать, чтоб не испугались.
— Я напишу, не отвлекайся.
* * *«Перепись населения» и распределение обязанностей заняли у нас больше часа, так что к моменту, когда Макаренко сообщил нам, что идея о «налете» на оружейный магазин принята командованием с энтузиазмом и вовсю идет подготовка вертолетов, пальцы у меня уже сводило от писанины, а на указательном правой руки образовалась солидная мозоль.
— Слушай, Вася, надо бы за эту работу женщин посадить, а то мы скоро ни на что не годны будем! — Виталик зло отбросил ручку и с наслаждением потянулся. — Даже ротному командиру писарь положен!
— Инициатива, брат, наказуема! Ты этим и займись, а я пойду до магазина пройдусь.
— Ага, пару пузырей возьми! — съехидничал подполковник.
— Я в «дальнобойный», там вроде их хозяин приехал. Или директор. Надо насчет всякого барахла договориться. Я думаю, в баках можно воду запасти. Или от скважины привезти. Народ все едет и едет, а жажда — штука такая.
В дверь постучали.
— Да, войдите! — первым среагировал «профессиональный кабинетный работник» Сибанов.
— Здравствуйте, товарищи командиры! — Эту девчонку я видел на заправке. — Я вам тут поесть принесла.
— Поесть — это хорошо! Поесть — это здорово! — обрадовался Виталик.
— Мы там с нашими решили, что вы с утра голодные, — девушка начала доставать из сумки свертки и раскладывать их на столе. — И… — она на мгновение замялась, — спасибо вам, что злыдней загандошили! Я эту гадскую породу знаю, — она снова осеклась, и на лице ее появилось выражение «ой, а то ли я говорю?».
— Продолжай, красавица! — Виталька сцапал со стола бутерброд с сырокопченой колбасой и сейчас освобождал вожделенную пищу от целлофановой обертки. — И не стесняйся — сейчас у нас время такое. Честное, я бы сказал! Гады — они гады и есть, а добрые люди — добрые. Без оглядки, понимаешь, на средства массовой информации и правозащитные организации… — Правда, про организации разобрал, наверное, только я, так как наш оратор уже откусил от бутерброда солидный кусок, не прекратив, однако, разглагольствовать.
— Помолчи, а то кусок не в то горло попадет! А другого такого нам где искать?
Совету Сибанов последовал, а я осмотрел «поляну»:
«Так, пара котлет, полкруга „краковской“ и десяток бутербродов с сервелатом и сыром. Нормально — едали и похуже…»
— Вот еще, товарищ комендант! — Из бездонной сумки появились четыре бутылки пива и…
— Э, а водка нам зачем? — остановил я девушку, как раз доставшую две поллитровки с беленькой.
— Так военные это дело уважают! У меня брат служил, рассказывал… Или вам коньяку принести? — удивилась «добровольная маркитантка нашего гарнизона», как я окрестил про себя нашу гостью.
— Да, Василий, не отказывайся, а то нас, чего доброго, еще за американских шпионов примут! — хохотнул Сибанов.
— Ладно, оставь бутылку. Глядишь, в медицинских целях пригодится.
Смутившаяся барышня вернула «жидкую валюту» на стол и засобиралась.
— Спасительница, а расскажи-ка нам, кто в вашем заведении командует? — подкрепившись, мой друг пришел в благодушное состояние, но и о деле не забывал.
— Танюха Белова, но она сейчас домой поехала. В Глядини. Это верст семь отсюда. Но вы не переживайте, она нам разрешила.
— Хорошо. А тебя как зовут?
— Мариной.
— Вот что, Мариночка. Через час подготовь нам список всего съестного, что в вашем заведении водится. Договорились? Меня, кстати, Виталием Андреевичем зовут, а коменданта нашего — Василием Семеновичем.
После ухода девушки мы принялись за еду, но спокойно поесть нам не дали — дверь распахнулась, и в штаб вошел парень самого что ни на есть неформального вида — спутанные в подобие африканской прически волосы, металлические блескучие украшения в ушах и в носу. Еще и чехол с гитарой за плечами.
— Штаб здесь? — с порога взял быка за рога этот «недорастаман».
— Ну? — буркнул Сибанов.
— Я хочу вступить в отряд! — окинув взглядом помещение, неформал опустил свой тощий зад на один из стульев, попутно зацепив чехлом с музыкальным инструментом стопку бумаги на моем столе, от чего часть листов свалилась на пол.
— Вы дверью не ошиблись, молодой человек? — поставив початую бутылку пива на стол, мой друг вперил взгляд в необычного гостя. — Я, конечно, понимаю, банды и музыкальные бывают, но тут вы явно не по адресу…
— Я, между прочим, эмвэму закончил! — парень явно не смутился.
— Что-что ты закончил?
— Московское военно-музыкальное училище!
— Ага! А я — Борис Моисеев! — и Сибанов снова взял со стола бутылку, давая понять, что разговор окончен.
Парень усмехнулся:
— Военный комендант гарнизона обязан:
Первое, организовывать несение караульной службы по охране и обороне общегарнизонных объектов в соответствии с расписанием караулов и патрулирование в гарнизоне.
Мы так и застыли!
— Второе, — продолжал как ни в чем не бывало гость, — осуществлять контроль за соблюдением военнослужащими воинской дисциплины, правил ношения военной формы одежды и воинского приветствия; систематически изучать состояние воинской дисциплины, караульной службы и патрулирования в гарнизоне и ежемесячно докладывать начальнику гарнизона выводы и предложения по их улучшению и устранению причин, порождающих нарушения, — словно пулемет оттарабанил он. — Правда, вы мне уже должны десяток нарядов вкатить, но для этого сначала надо принять меня. — И он заливисто расхохотался, наверное, выражение наших лиц стало тому причиной?
— Специальность у тебя какая? — захлопнув рот, выдавил Виталик.
— Тромбонист, немного саксофон, гитара, клавишные, — не моргнув глазом ответил милитаризированный неформал.