Я машу руками, воображая, что не прыгаю, а летаю. Отличный матрас – пружинит, словно батут.
– Кто проглотил, кто проглотил, кто проглотил Джо-Джо? – распеваю я.
Мэл смотрит на меня через открытую дверь спальни, сидя в гостиной в красном бархатном кресле. В номере две комнаты, одна – гостиная, другая – спальня. В гостиной – бархатные кресла, такой же бархатный диван, еще один телевизор и столик, на котором изображена целая эскадра кораблей.
– Да замолчишь ты, наконец? – доносится голос Викс из ванной. Но я не отвечаю ей, потому что Викс наказана. Когда Мэл вернулась к нашей машине, она сказала мне, что сняла номер в гостинице, и чтобы я брала свои шмотки в охапку и шла за ней. Викс же она не удостоила даже взглядом.
Викс отдала ключи от машины охраннику на стоянке (на лице которого явно читалось удивление по поводу того, что девицы, разъезжающие на таком затрапезном драндулете, решили вдруг остановиться в такой крутой гостинице) и последовала за нами со своей большой зеленой спортивной сумкой, гордо подняв голову, словно говоря: «Нравится тебе это или нет, Мэл, придется тебе меня терпеть!».
– А тебя я не звала… – начала было Мэл, но прикусила губу.
– Ты хочешь, чтобы я ночевала в машине, как бомжиха? – с вызовом произнесла та. – Без проблем, переночую. Но тогда я не скажу тебе, что у нас с Марко произошло в бассейне.
– Ну так как? – спросила я, выжидающе глядя на Мэл.
– Ладно, Викс, так и быть, ночуй в номере, – махнула рукой та. – Но знай: с сегодняшнего дня я с тобой не разговариваю!
– Мэл! – с упреком в голосе и одновременно умоляюще начала было я, но та прервала меня:
– Я сказала – не разговариваю, и точка!
Весь путь от стоянки до входа в гостиницу, через фойе к лифту, от лифта к номеру мы шли молча. Номер, доложу я вам, шикарный, ничего не скажешь… Одна ванная чего стоит – джакузи, отдельная душевая кабинка, две раковины, а вешалки для полотенец украшены старинными монетами – кажется, даже настоящими… Да что ванная, один туалет – и тот едва ли не больше, чем весь мой дом-фургон…
Викс сейчас в ванной – должно быть, рассматривает вешалки с монетами.
– Кто проглотил, кто проглотил… – снова начинаю я.
– Прекрати! – кричит Викс из ванной. – Неужели тебе и впрямь так нравится эта дурацкая песенка?
– Помолчи! Забыла, что тебе объявили бойкот? Что хочу, то и пою! – кричу я в ответ, и снова начинаю во все горло:
– Кто проглотил, кто проглотил, кто проглотил Джо-Джо?
Викс выскальзывает из ванной и прошмыгивает мимо меня, а потом мимо Мэл к выходу из номера.
– Пойду покурю… – бросает она на ходу.
– Да ради бога! – отвечаю я. – Твое здоровье – сама решай, беречь его или нет…
Дверь за Викс захлопывается, и я облегченно вздыхаю. Почему-то эта девушка в последнее время действует мне на нервы, хотя я сама уже так привыкла к этому состоянию, что почти не замечаю его – и лишь сейчас, когда она ушла, вдруг ощущаю свободу. Как уютно вдруг стало без нее в этом просторном гостиничном номере с огромной старинной картой на стене… В нижнем правом углу карты подпись «Лорд Маттео Кроули». Кто это такой, я понятия не имею.
Как не похож этот роскошный отель на гостиницу «Солнечная», в которой мы с мамой как-то останавливались по пути в Галфпорт! В той гостинице в ванной по стене, не стесняясь присутствия людей, ползали тараканы, а во всем номере почему-то пахло мочой. Одеяло на кровати было какое-то грязное. Я побрезговала покрыться таким и спала без одеяла.
Здесь же, в «Черной Жемчужине» – свежайшее постельное белье и мебель из красного дерева. В гостиной – огромный телевизор, встроенный в нечто вроде серванта. Хочешь смотреть телевизор – открыл деревянные дверцы этого «серванта», не хочешь – закрыл. Можно даже сделать так, чтобы эти дверцы сами открывались, когда ты входишь в гостиную, и закрывались, когда уходишь, – в пол вмонтирован выключатель наподобие тех, что включают свет, когда в комнату входит человек, но, если ты не хочешь, чтобы он работал, ты можешь его вообще отключить. Будь моя воля, я бы оставила этот выключатель работающим – но поскольку за номер платит Мэл, то пусть она поступает как хочет.
Будь моя воля, я бы вообще поселилась здесь навсегда. Даже воздух в номере удивительно свежий, словно океанский бриз – очевидно, работает какой-нибудь кондиционер… Радостно раскинув руки, я падаю на кровать.
– Так кто же проглотил этого Джо-Джо? – спрашивает Мэл, входя в спальню.
– Не Джо-Джо, – смеюсь я, переворачиваясь на живот и подпирая щеку рукой, – Иону!
Мэл непонимающе смотрит на меня.
– Ты что, не знаешь этой песенки? – удивляюсь в свою очередь я. – Это же из «Овощных сказок»!
– Каких еще «Овощных сказок»?
– Ну ты даешь! – смеюсь я. – Ну, там еще Огурец Ларри, Спаржа Арчибальд…
– Ничего не понимаю! О чем ты?
– Помидор Боб… Уж Боба Помидора ты наверняка знаешь!
Мэл удивленно мигает своими огромными глазищами.
– Короче, есть один мультик, – объясняю я, – там все герои – овощи… А эта песня – из той серии, где про кита и Иону…
Возможно, в Канаде не показывают мультфильм «Овощные сказки». К тому же, я не уверена, знает ли Мэл эту историю про Иону и кита – Мэл ведь еврейка. Впрочем, в еврейской Библии история про Иону, кажется, есть… Я мало знаю о еврейской религии, хотя христианину знать о ней не мешало бы – ведь сам Иисус Христос был евреем.
– Ты знаешь историю про Иону и кита? – спрашиваю я у Мэл.
– Конечно, знаю, – отвечает та таким голосом, словно я спросила ее, знает ли она, что небо синего цвета. – Кит проглотил Иону за то, что тот не слушался бога…
– Правильно, молодец! – восклицаю я с энтузиазмом, пожалуй, чрезмерным.
– В этом фильме овощи ставят спектакль про Иону, только они называют его Джо-Джо. А играет Иону Арчибальд…
– Спаржа?
– Правильно, молодец! – снова говорю я, хотя, судя по рассеянному взгляду Мэл, из моих объяснений она мало что поняла.
– Нет, «Овощные сказки» – классный мультик! – уверяю я ее. – И я говорю это не потому, что там христианские сюжеты. Этот мультик нравится даже людям, не «помешанным на религии»… То есть не то чтобы я считаю себя помешанной, – спешу добавить я. – Это Викс меня такой считает…
– Понятно… – отвечает Мэл и почему-то вздыхает.
У меня же сейчас совершенно не то настроение, чтобы вздыхать. Восторг по поводу нашего гостиничного номера почему-то вызывает у меня бешеный прилив энергии. Я чувствую, что мне сейчас просто необходимо чем-то заняться.
Я вскакиваю с кровати, роюсь в своей сумочке и извлекаю оттуда тушь для ресниц, пудру, румяна, губную помаду и тени для век трех цветов – темно-зеленые, светло-зеленые и бежевые.
– Тебя надо как следует накрасить! – объявляю я Мэл и похлопываю рукой по кровати – мол, садись… Немного поколебавшись, Мэл садится.
– Закрой глаза, – командую я.
Мэл закрывает глаза.
«Как покорно она делает все, что я ни прикажу ей! – удивляюсь я. – Или, может быть, ей просто сейчас все безразлично, потому что она расстроена из-за того, что Марко «изменял» ей с Викс?»
– Мне жаль, что Викс это сделала, – говорю я, пудря щеки Мэл. – Я имею в виду, с Марко… Тем более, после того, что у тебя с ним было… ну, ты понимаешь…
– Не понимаю! – искренне (как мне кажется) отвечает Мэл.
Я молчу – мне всегда нелегко говорить на тему секса.
– Ну, то, что у вас с ним было… Тогда, в спальне Робби… – выдавливаю из себя я.
«Брови ей надо немножко проредить, – думаю я. – Вот только пинцет я, кажется, с собой не взяла…»
– Джесси, – произносит Мэл, – у нас с Марко ничего не было! Мы даже не целовались…
– Что? – Я не на шутку удивлена. – Вот тебе раз! Даже не целовались? Но… разве…
– Видно, я ему не понравилась… – вздыхает Мэл.
– Не понравилась? Мэл, я видела, как он на тебя смотрел! Не может быть…
– Тогда почему он предпочел Викс? – Мэл глядит на меня с такой невыразимой тоской, что кисточка для пудры падает у меня из рук. – Что со мной не так?
– Да вроде бы все в порядке… Ты вполне симпатичная девчонка, Мэл, даже не сомневайся! А Викс… вечно она все испортит!
– Она была пьяна…
– Неважно. – Я беру карандаш для подведения глаз и наношу на веки Мэл несколько штрихов.
– Когда человек пьян, он может учудить такое, чего сам от себя не ожидает. Возможно, она просто скучала по своему Брэди…
– И стала от скуки заигрывать с Марко?
– Марко, конечно же, не моя собственность, – вздыхает Мэл, – и, если разобраться, у меня на него не больше прав, чем у Викс. Возможно, я просто злюсь на Викс из-за того, что она сделала то, что хотела сделать я…
– Возможно, – соглашаюсь я.
– Я, наверно, просто дура, Джесси… Когда Марко позвонил, я вся так и встрепенулась… Думала, он хотел поговорить со мной…
До меня вдруг только сейчас доходит, что Марко, когда звонил, судя по всему, действительно хотел поговорить в первую очередь с Мэл. Но в тот момент это как-то прошло мимо моего сознания…
– Я, наверно, просто дура, Джесси… Когда Марко позвонил, я вся так и встрепенулась… Думала, он хотел поговорить со мной…
До меня вдруг только сейчас доходит, что Марко, когда звонил, судя по всему, действительно хотел поговорить в первую очередь с Мэл. Но в тот момент это как-то прошло мимо моего сознания…
– Но он действительно хотел поговорить с тобой! – говорю я. – Он принял меня за Викс, но он хотел поговорить с тобой…
– Правда?
– Он так и сказал: «Я могу поговорить с Мэл?». И я уже почти дала тебе телефон – но тут он заговорил про то, что у него с Викс было в бассейне…
Мэл смотрит на меня, и взгляд ее глаз кажется мне более глубоким, чем обычно. Или это просто из-за теней, нанесенных мною на ее веки?
– Ничего страшного, все в порядке… – шепчет она, опуская взгляд.
Моя веселость почему-то начинает исчезать. Я пытаюсь удержать ее – но тщетно.
– Нет, Мэл, не все в порядке! – говорю я. – Не все в порядке! Да, в жизни бывает всякое – люди болеют, умирают, иногда друзья предают друзей… Но это не значит, что мы должны спокойно сидеть и мириться с этим!
Я говорю все это, хотя отлично знаю, что и сама далеко не без греха. Я не всегда веду себя хорошо по отношению к подругам. Я не перезвонила маме, хотя она просила меня об этом… Я уже успела согреться и обсохнуть в этом роскошном гостиничном номере, мне здесь уютно и тепло, и о маме я позволила себе забыть…
– Ну-ну, не хмурься! – говорю я Мэл. – Выше голову! Улыбнись!
И она улыбается. Я слегка оттеняю зеленым уголки ее глаз. Да, зеленые веки идут далеко не всем – но Мэл, как мне кажется, смотрится с ними вполне неплохо. Еще один штрих… Нет, что не говори, теперь глаза Мэл выглядят гораздо более эффектно!
– Послушай, Джесси… – начинает Мэл, но я прерываю ее:
– Тише! Сейчас будем красить губы…
Я беру свою помаду клубничного цвета и легкими касаниями наношу ее на губы Мэл. Мне вдруг хочется чмокнуть Мэл в щеку – но я сдерживаю себя. Как странно – я уже, кажется, начинаю смотреть на Мэл как на близкую подругу, хотя еще совсем недавно мне казалось, что близко с ней никогда не сойдусь – мы ведь такие разные…
– Так, так… хорошо… – говорю я, – а теперь еще немного припудрим щечки… Ну вот и все, готово! Можешь бежать, смотреть на себя в зеркало!
Но Мэл, как ни странно, не бежит посмотреть на себя в зеркало – хотя, казалось бы, любая девчонка на ее месте сразу бы это сделала. Вместо этого Мэл, подтянув ноги к животу, обхватывает их руками, кладет голову на колено и смотрит в окно.
– Как ты думаешь, он когда-нибудь кончится? – произносит она.
– Ты про дождь? – переспрашиваю я. – Ну, когда-нибудь да кончится…
Судя по выражению лица Мэл, мой ответ не удовлетворяет ее. Я беру пульт телевизора и, пощелкав кнопками, нахожу канал «Погода». Диктор долго и подробно рассказывает о мощности ветра – здесь столько-то миль в час, здесь столько-то, показывая указкой на разные места на карте.
– Поняла? – спрашиваю я, когда мы, наконец, выключаем телевизор. – Увы, какое-то время нас еще помочит…
Мэл вздыхает.
– Разве в Канаде не бывает дождей? – спрашиваю я.
«Вот бы действительно жить в таком месте, где никогда не бывает дождей! – думаю я. – Хотя тогда я, наверное, сама бы соскучилась по дождю…»
– Бывают, – задумчиво произносит Мэл.
Она кладет голову на другое колено, и я невольно копирую ее позу – хотя в таком виде мы, наверное, напоминаем двух обезьянок. Дождь продолжает барабанить в окно. Время от времени вспыхивает молния, сопровождаясь оглушительным раскатом грома.
– Тебе когда-нибудь приходилось попадать в настоящий ураган? – спрашивает Мэл.
– Даже не раз, – отвечаю я. – Поживи во Флориде чуть подольше – наверняка увидишь ураган собственными глазами…
– Ну и каково это – попасть в ураган? – морщится Мэл.
Мне не хочется вспоминать об этом – но не хочется и обижать Мэл, оставив ее без ответа.
– Ну, например, – начинаю я, – однажды наш фургон залило водой. Не тот фургон, в котором мы сейчас живем – раньше у нас был другой. О фургоне мы, правда, особо не жалели – старая посудина…
– Подожди… Так вы были внутри этого фургона, когда его залило?
– Слава богу, нет. Об опасности урагана объявили заранее, и Ми-Мо – это моя бабушка – из школы забрала меня к себе.
– Сколько тебе тогда было лет?
– Девять, – отвечаю я.
Я хорошо помню тот год. Помню, как сильно я тогда обиделась на Сисси Робертс, которая сказала, что у меня некрасивые ногти на ногах. Мама тогда рассталась с этим ужасным Эрлом, которого я терпеть не могла, и начала встречаться с Дарреном, у которого была просто огромная коллекция оружия. С Р.Д. мама познакомилась много позже…
– Ты очень испугалась? – спрашивает Мэл.
– Да нет… То есть, я хочу сказать, что за себя я особо не боялась. А вот за маму побаивалась – она тогда застряла в зоомагазине… Дело в том, что в городе была объявлена тревога, никому не велели выходить на улицу. Мама не могла даже позвонить нам, поскольку отключилось электричество. Ми-Мо очень нервничала, и я тоже, хотя мы и понимали, что, скорее всего, с мамой все в порядке…
– С ней действительно было все в порядке?
– Слава богу, да. Она позвонила нам, как только электричество починили…
И зачем я только начала этот рассказ? Снова эти ужасные воспоминания… Как давно, казалось, это произошло – но каждый раз, когда об этом вспоминаю, у меня снова сжимается горло…
– У нас была собака, – говорю я. – Кокер-спаниель. Хозяева собирались переехать в другой штат, а брать его с собой почему-то не захотели. Мы взяли его себе.
– О господи! – в ужасе шепчет Мэл, судя по всему, уже догадавшись, что случилось.
– Собака была совсем еще молодая, почти щенок, и нещадно грызла все, что можно и что нельзя. Поэтому мы держали ее в клетке…
– Господи! – снова восклицает Мэл.
Я хорошо помню карандашную черту, которую начертила тогда мама на обоях, отмечая, до какого уровня дошла вода. Выше моей кровати, выше плиты… Я отлично помню, как по нашему фургону тогда плавали мокрые журналы, коробки с овсяной крупой, разбухшие обрывки туалетной бумаги…
– Она погибла? – едва слышно спрашивает Мэл.
Сколько раз я представляла себе, как наша оставленная всеми собака, воя от отчаяния, бессильно грызла прутья своей клетки, глядя, как прибывает вода…
Я закрываю руками лицо, словно это может защитить меня от нахлынувших воспоминаний.
– Все нормально, Мэл… – шепчу я. – Все хорошо…
– Нет, Джесси, – отвечает она. – Не все нормально!
Я молчу, не зная, что сказать. По сути дела, Мэл сейчас повторила мои же собственные слова, когда я недавно сказала ей: «Нет, Мэл, не все в порядке!». Эта изнеженная девица, одни сандалии которой, наверное, стоят больше, чем весь мой гардероб, и которая ни разу в жизни не видела урагана, обвиняет меня в том, что я пытаюсь уходить от проблем? Кто-то, возможно, скажет, что «забудем об этом ужасном событии, словно его никогда и не было» – это позиция сильного человека. Но, может быть, не пытаться скрывать свою слабость, если уж ты действительно слаб – все-таки честней?
– Как ее звали? – спрашивает Мэл.
– Собаку? – отвечаю я. – Санни.
– Как это ужасно! – Судя по виду Мэл, она еле сдерживается, чтобы не расплакаться. – Ужасно – и несправедливо… Как же все-таки несправедлива порой бывает жизнь!
Я молчу. Что здесь можно сказать?
– А Викс об этом знает? – спрашивает Мэл.
– А почему ты об этом спрашиваешь? – удивляюсь я.
– Сама не знаю… Просто так…
Я пытаюсь вспомнить, рассказывала ли когда-нибудь Викс о том, что случилось с Санни. Кажется, нет… Я многим делюсь с Викс – но чаще, как правило, чем-нибудь веселым. Веселым все-таки делиться легче, чем грустным…
Слышен звук открывающейся двери, и появляется Викс. Легка на помине!
– Опа! – усмехается Викс, глядя на накрашенную Мэл. – Что это с тобой?
Я быстро встаю с кровати и исчезаю из поля зрения Викс, мне не хочется, чтобы она видела меня заплаканной.
– Что-то я проголодалась! – говорю я. – Пойду-ка, пожалуй, перекушу чем-нибудь… Ты пойдешь со мной, Мэл?
Судя по виду Мэл, ей явно не хочется оставаться с Викс наедине.
– Мы можем заказать еду в номер, – предлагает она.
– Тогда мне, пожалуйста, чипсы со сметаной! – как ни в чем не бывало произносит Викс. – И вишневую колу!
Не удостоив ее ответом, я выхожу из номера.
В просторном фойе, сплошь увешанном пиратскими флагами, я пытаюсь хоть немного прийти в себя. На душе у меня муторно. Я мысленно пытаюсь обвинить в этом Викс, но теперь уже не слишком уверена, что она так уж сильно виновата.
Мобильник Викс по-прежнему у меня в кармане с тех пор, как я ответила на звонок Марко, и он почему-то отягощает меня, словно весит несколько тонн. Неужели мобильники действительно такие тяжелые? Впрочем, возможно, это с непривычки. Если у меня когда-нибудь будет свой мобильник, я, может быть, и привыкну таскать его повсюду с собой…