Они спустились в подземную часть хранилища. Миновав запорную люковую дверь – здесь не было охранника, поэтому пришлось крутить «штурвал» самим, – вошли в большой зал, уставленный металлическими стеллажами. Двинулись по центральному коридору, от которого ответвляются другие проходы.
На стеллажах составленные в ячейках, в пять или шесть ярусов, хранятся папки, журналы, тетради, листы, прочие единицы хранения, упакованные в картонные ящики. На каждом, на лицевой стороне наклеены архивные карточки с непонятными непосвященным сокращениями вроде ЦАМО РФ. Ф-49А. Оп. 1. Ед. хр. 4. Д-1. Л. 56.
На диво проворно семеня полными ногами, эта обычно вальяжная старшая сотрудница прокладывала курс к известному ей стеллажу. Свернули в боковой проход. За старшей хранительницей и «журналистами» шли еще две женщины – местные архивариусы, обе в возрасте, обе чем-то похожие на свою начальницу. Они-то в нужный момент и подсказали, где именно, у какого стеллажа нужно остановиться.
– Да, это здесь, – отдуваясь, сказала усатая дама (перед этим она глянула на карточку одного из ящиков). – Вы хотели лично посмотреть, как выглядит? Вот, смотрите.
– И не только посмотреть, но и потрогать, – ухмыльнулся Котов. – Руками пощупать, так сказать…
Анна, сверяясь с наладонником, куда она загрузила необходимую ей информацию, медленно шла вдоль стеллажа – от прохода к стене. В этой части хранилища собраны документы штаба 40-й армии, а также аппарата советников ограниченного контингента Советских войск в Афганистане. Не все документы, а лишь относящиеся к определенному периоду времени, ко второй половине восемьдесят четвертого года.
Отдельный стеллаж, возле которого она остановилась, предназначен для хранения документов, имеющих отношение к «Кандагарско-Забульской операции «Юг-1984». Да, именно так, не «Кандагарская», как она упоминается в некоторых книгах, в отрывочных воспоминаниях участников тех событий и в просочившихся документах, а «Кандагарско-Забульская»…
– Все документы в данном фонде имеют гриф «Совершенно секретно», – уточнила дама. – Для работы с ними требуется специальный допуск.
– А мы имеем все допуски. – Котов усмехнулся. – Могу показать, если настаиваете, – добавил он, подмигнув заведующей, из-за чего та окончательно смешалась.
Козакова слегка шикнула на расшалившегося некстати напарника. Затем, обратившись к сопровождавшим их хранительницам, сказала:
– Нас интересуют боевые журналы некоторых воинских частей из состава ограниченного контингента войск в Афганистане.
– Каких именно? – спросила сотрудница. – Местонахождение, период, номер части, полевая почта?
– Двадцать вторая отдельная бригада спецназначения… Лашкаргах, провинция Гильменд, Афганистан… Полевая почта «Один-один-шесть-пять-девять». Август тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года.
Одна из хранительниц, взяв стремянку, стала подниматься по ней.
– И еще два боевых журнала нужны, – уточнила Козакова. – Отдельных подразделений… – Она посмотрела на экран. – Отдельного отряда особого назначения… он базировался в Кандагаре. И отдельного отряда спецназа с постоянным местом дислокации на тот момент в городе Лашкаргах. И тоже за август восемьдесят четвертого года.
– Минутку, – сказала другая сотрудница. – Сейчас я посмотрю…
Котов принял у взобравшейся на стремянку хранительницы снятый ею с полки стеллажа картонный ящик.
– Я сама открою, – сказала она.
Спустившись с лесенки, женщина поставила коробку на приставной стол. Открыла верхнюю крышку. Достала оттуда опись вложения, затем извлекла в два приема стопку журналов – стандартного вида для того времени.
Уже по тому, как напряглась спина «хранительницы», как она затем растерянно обернулась, глядя на старшую, Анна поняла, что-то идет не так.
– Что случилось? – спросила она, подойдя ближе.
– Н-не хватает одного д-документа.
– Ты сличила с описью? – дрогнувшим голосом спросила завотделом. – Посмотри еще раз! И хорошенько!
Женщина вновь стала перебирать эти несколько уже пожелтевшие журналы. Спустя минуту она тем же слегка заикающимся голосом сказала:
– Н-нет, одного н-не хватает.
Анна ощутила смутное беспокойство.
– Какого именно недостает? – спросила она.
– Журнала б-боевых действий б-бригады за август в-восемьдесят четвертого.
К ним подошли Котов и вторая хранительница – эти держали перед собой каждый по ящику.
– Сюда! – сказала старшая хранительница, на которой сейчас не было лица. – На этот стол! Дайте… я сама открою!
Котов, поставив ящик на стол, присоединился к напарнице, стоявшей в проходе и наблюдавшей за действиями местных архивариусов.
– Что случилось? – полушепотом спросил он.
– Пропал один документ, – шепотом ответила Анна. – Журнал боевых действий бригады спецназа за тот период, что нам нужен.
– Фига себе…
Старшая принялась выкладывать на стол из очередного ящика хранящиеся там журналы. И вновь что-то пошло не так…
– Не понимаю… – пробормотала дама с усиками, пересчитав выложенные стопкой журналы. – Как такое может быть?
– Что, еще одна пропажа обнаружилась? – подала голос Анна.
– Две «единицы» не можем найти, – сказала вторая хранительница, взявшаяся перепроверять соответствие хранимого в ящике архивной карточке и вложенной внутрь описи. – Странно…
Козакова подошла к ним.
– Это доки по «лашкаргахскому» отряду спецназа?
– Что? А… Да.
– Что именно пропало?
– ЖБД…
– Журнал боевых действий? За какой период?
– Август восемьдесят четвертого.
– Вот как. И что еще не можете найти?
– Пропала папка со штатным и списочным составом данного подразделения…
На этот раз у Анны похолодела душа.
– Проверьте второй ящик! – сказала она. – С сохраненным архивом «кандагарского» отдельного отряда спецназа!..
Результат осмотра оказался таким же: в ящике отсутствовали некоторые из документов, перечисленных в описи и карточке хранения. Более того, отсутствовали документы отчетности за интересующий Козакову и ее начальство период: за август восемьдесят четвертого…
Даму с усиками, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар. Лицо ее стало таким багровым, что хоть прикуривай от него. Две хранительницы, ее подчиненные, тоже были на грани обморока. Котов, сделавшийся серьезным – улыбка сошла с его лица, – воспользовался своим сотовым.
– Товарищ полковник? – сказал он в трубку, косо посматривая на замерших у стеллажей женщин. – Возникли серьезные проблемы… Думаю, вам следует самому взглянуть… Добро, ждем вас.
Спустя примерно час Анна и ее напарник выбрались из хранилища.
– Вот это облом… – сказал Котов, когда они уселись в салон «икса». – Я позвонил куратору, он в полном ох… охренении! Как думаешь, что или кто за этим стоит? И как вообще смогли вынести эти доки из хранилища?
– Не знаю, Толя… – задумчиво сказала Анна. – Вынести их мог только кто-то из своих, из числа работников Подольского архива. Хотя, может быть, их, эти документы, никуда не выносили.
– Как это? – Котов бросил на нее удивленный взгляд. – Поясни.
– Пока пришли на ум два возможных объяснения случившемуся. Первое… всех этих документов здесь не было изначально.
– То есть их изъяли еще в советскую эпоху? Я правильно тебя понял? А в карточке и в описи этот факт не стали отображать?
– Да, такое могло быть. Тогдашним начальникам ведь в голову не могло прийти, что кто-то без их высочайшего соизволения будет рыться в этом деле.
– Второй вариант?
– Эти документы хранились в тех ящиках, которые мы видели… Тогда можно предположить, что кто-то из местных сотрудников, из тех, кто имеет доступ непосредственно в хранилище, произвел некую акцию… – Анна достала из сумочки косметичку и, глядясь в зеркальце, стала наносить на губы гигиеническую помаду. – К примеру, мог изъять какие-то бумаги из этих ящиков и переложить их в другие. То есть спрятать подобное среди подобного…
– Бумаги среди других бумаг?
– Именно! В одном только этом хранилище около полумиллиона единиц хранения!
– Да, есть где спрятать… – задумчиво сказал Котов. – В любой ящик в другом секторе отдела закинул, и ищи-свищи!.. Как бы им не пришлось теперь делать полную инвентаризацию хранилища…
– Представь, сколько уйдет на это времени!
– Даже думать об этом не хочу! – Котов, недовольный таким разворотом, процедил под нос ругательство.
– При этом не исключаю, что тот, кто за этим стоит, мог отснять эти «доки», – сказала Анна. – Сам видел, что в этом нет ничего невозможного.
– Если завелась «крыса», ее найдут. – Котов, увидев через лобовое стекло выбравшихся через дверь третьего корпуса «директрису» и приехавшего из Москвы полковника, криво усмехнулся. – И пропавшие документы найдут, и того, кто это устроил… Но как скоро?
– Если завелась «крыса», ее найдут. – Котов, увидев через лобовое стекло выбравшихся через дверь третьего корпуса «директрису» и приехавшего из Москвы полковника, криво усмехнулся. – И пропавшие документы найдут, и того, кто это устроил… Но как скоро?
– Кот, скажи товарищу полковнику, чтобы нас не припутывали к этому ЧП… Да, и пусть изымут все мои заявочные запросы и регистрационные данные в местной картотеке.
Котов, выбравшись из джипа, направился к полковнику и директрисе. В салоне «икса» прозвучал знакомый рингтон – «Миленький ты мой…» Анна достала из сумочки смартфон. Она предположила, что звонит кто-то из начальства, Антонов или Митрохин. Но номер, выбившийся на экране, был ей незнаком.
Поколебавшись немного, она решила ответить на вызов.
– Анна Козакова? – женский голос, прозвучавший в трубке, показался ей смутно знакомым. – Вас беспокоит Ирина, дочь Смольникова… Мы с вами на днях говорили по телефону. Помните меня?
Анна связалась с этой женщиной в тот же день, когда та через оставленный у опера Бирюкова номер дозвонилась до Котова. Но договориться о немедленной встрече не удалось. Более того, Анна так и не поняла из состоявшегося тогда между ними разговора, зачем ее разыскивала, да еще через следственную бригаду, эта женщина: она говорила односложными предложениями и даже как будто была слегка не в себе.
– Здравствуйте, Ирина Валерьевна. Конечно, помню. Мы даже договорились с вами встретиться как-нибудь…
– Извините, я была немного занята.
– Не стоит извиняться. Примите мои соболезнования. Чем могу быть полезна, Ирина Валерьевна?
– Вы ведь журналистка, Анна… простите, не знаю вашего отчества?
– Да, я журналист, – после небольшой паузы сказала Козакова. – А что случилось?
– Я разбираюсь с архивом отца. У него пропали кое-какие бумаги…
Анна едва удержалась, чтобы не спросить, что именно пропало из личного архива Смольникова. Другие опросят эту женщину, зададут нужные вопросы. Ей же, пожалуй, не стоит показывать свою осведомленность, равно как и свою вовлеченность в эту историю.
– Я вас слушаю.
– Пропала тетрадь с воспоминаниями одного военного товарища… ветерана-«афганца»… Отец когда-то давал мне отксерить эту тетрадь, у нас в учреждении есть аппарат… Так вот, у меня нашлись дома несколько листков сделанных тогда ксерокопий.
– Вы полагаете, вашего отца убили из-за этой тетрадки?
Женщина ответила после паузы.
– Я не знаю, – сказала она. – Но я подумала, раз вы хотели встретиться с моим отцом… Подумала, что вам это может быть интересно.
Козаковой это было интересно, даже очень-очень интересно. Но случившееся в архиве ЧП сейчас занимает все ее мысли. К тому же ее уже вызванивает по другой линии куратор.
– Ирина Валерьевна, конечно, давайте встретимся и поговорим, – торопливо сказала она. – Но не сейчас… я вам позже сама перезвоню!
Переключившись на другую линию, Козакова коротко переговорила с одним из кураторов.
Инструкции, полученные ею от Антонова, были таковы. Во-первых, следовало немедленно покинуть архив. Во-вторых, приказано «лететь пулей» в известный «журналистам» адрес – их ждут с докладом на конспиративной квартире.
ГЛАВА 24
База Кемп Бастион
На этот раз уоррент повез «частника» не к штабу военной базы, не в местный офис командующего британскими войсками генерала Уилера, как того ожидал Козак, а сразу к полевому госпиталю.
Вскоре джип въехал на уже знакомую Ивану площадку, расположенную с тыльной стороны госпиталя. Припарковались возле реанимобиля, стоящего рядом с продолговатым полукруглым ангаром, кормой к сдвижным дверям медблока, на которых видна уже знакомая эмблема с обвившей жезл змеей.
– Обождите у входа, сэр, – сказал уоррент. – К вам подойдут.
– Спасибо, старина, – буркнул Козак, выбираясь из армейского джипа. – Вы что, уезжаете?
– Всего доброго, сэр.
Джип развернулся на площадке и вскоре исчез, свернув в проезд между медицинскими палатками. Козак недоуменно пожал плечами. Впрочем, ему не пришлось пребывать долго в одиночестве. Изнутри открыли дверь; первым, кто выбрался из медблока, был его непосредственный начальник – Грэй.
– А! – сказал он. – Айвен?! Как дела? Как настроение, как самочувствие?
– Сэр? – Козак с некоторым удивлением посмотрел на босса. – Все в порядке, сэр.
Он решил не докладывать о небольшом инциденте, случившемся в расположении его команды. Не то чтобы решил умолчать, опасаясь упреков – мол, распустили вы своих сотрудников, совсем они от рук отбились. Отнюдь, скрывать ему нечего, от ответственности он тоже никогда не бегал. Просто шестое чувство подсказало, что его пригласили сюда по какому-то другому поводу и потому грузить босса «бытовухой» сейчас не следует.
– Здоровье, значит, у вас отменное?
– Не могу пожаловаться, босс, – все еще не понимая, куда клонит Грэй, сказал Иван.
Грэй смерил его загадочным взглядом. Иван с трудом сдержался, чтобы не спросить: «А в чем, собственно, дело?» Обернувшись на звуки голосов, он увидел уже знакомых ему по прежнему визиту медиков – они катили через проход к открытому люку реанимобиля тележку с больным. За ними увязался смуглый пацаненок. Иван, скрывая свой интерес к этому странному парнишке, лишь ненадолго сфокусировал взгляд на маленькой фигурке. Одет в несколько великоватый для него халат и в шапочку. Парень дичится, держится особняком. Более всего он сейчас напоминает звереныша, отбившегося от своей стаи… и не сумевшего стать своим в другой стае.
– Минутку, – сказал Грэй, обращаясь к медикам. – Боб хотел попрощаться с этим человеком… – Он указал на своего сотрудника.
Иван подошел к транспортируемым носилкам на колесиках. Мужчина, лежащий на них, нашел его взглядом.
– Это вы?.. – сказал он. – Я вас узнал, Айвен…
– Вы неплохо выглядите, Боб. – Козак позволил себе легкую улыбку. – А! Привет! – Иван слегка хлопнул подошедшего к ним парнишку по плечу. – Старый знакомый… Как дела?
На вопрос, который он задал сугубо из вежливости, ответил Боб.
– Идем на поправку… так врачи говорят.
– Что, покидаете нас, Боб?
– Отправляют меня… на родину, – больной вымученно улыбнулся. – Спасибо вам, Айвен. – Он выпростал из-под наброшенного сверху пледа руку. – Если бы не вы, я бы на том минном поле не выжил.
Иван осторожно пожал протянутую руку.
– Удачи вам, Боб… Счастливого полета.
Боб что-то негромко сказал пацаненку (показалось, что на пушту). Залмай – или как там зовут этого парня – едва сдерживал слезы. Иван понял, что парнишка привязался к этому взрослому мужчине; определенно, что-то их связывало в прошлом. Теперь взрослого увозят, уже вскоре он покинет и эту военную базу, и эту страну. А мальчишка останется; и не факт, что им доведется еще когда-нибудь увидеться.
Медики определили каталку в салон реанимобиля. Парнишка, как только закрылся кормовой люк, повернулся и побрел обратно в медблок. Козак и стоящий рядом с ним начальник филиала проводили глазами отъехавший от медицинского строения автомобиль – до того момента, когда тот скрылся с глаз. Медики отправились куда-то по своим делам, но дверь почему-то оставалась открытой.
Козак, посмотрев на босса, спросил:
– Я могу быть свободен, сэр?
– Есть еще одно дельце, Айвен, – сказал Грэй. – Следуйте за мной…
Они вошли через открытый проход внутрь медблока. Прошли по коридору – через все это строение. Затем свернули и, миновав боковой переход, оказались в соседнем модульном здании – оно значительно больших размеров, чем то, в котором содержали в особых условиях одного из спасенных Козаком людей.
Грэй, открыв дверь, пропустил подчиненного на лестницу запасного выхода.
– Поднимайтесь по этой лестнице! Вас встретят.
– А вы, сэр?
Глава филиала, не ответив, закрыл за ним дверь.
Иван, как было ему велено, стал подниматься по лестнице. Строение это имеет высоту четырехэтажного дома. На базе Кемп Бастион, надо сказать, вообще нет высоких строений, если не считать диспетчерской вышки на территории местного аэродрома и нескольких сторожевых вышек, сооруженных близ основных контрольно-пропускных пунктов. Это модульное здание, возведенное на территории полевого госпиталя, представляет собой одно из самых больших строений в раскинувшемся посреди пустынной местности военном городке, наряду с еще одним довольно большим ангаром, расположенным в полутора километрах, в «американском секторе».
На металлической лестничной площадке между вторым и третьим этажами его ожидала высокая молодая женщина в униформе DMS[35].
– Джейн? – Козак изумленно смотрел на старую знакомую. – Это что-то новенькое, – заметил он, придя в себя. – Вы перешли на службу в военно-медицинское ведомство?