— То есть ты хочешь с ним переспать?
— Нет, я хочу быть его женой! Хочу от него ребенка и вообще…
— Вот насчет ребенка я бы поостереглась! Ребенок от алкаша…
— Да какой он алкаш! Это все выдумки!
— Ладно, о ребенке говорить еще рано. А вот роман с ним завести, это интересно. Знаешь, я дам тебе совет.
— Какой? — встрепенулась Даша.
— Постарайся с ним подружиться. Спроси какого-нибудь совета, попроси помощи, словом, приручи. Он человек одинокий, может клюнуть. А параллельно сделай вид, будто закрутила с кем-то другим из группы. Поверь, через две недели он в тебя влюбится.
— Ты что? Так просто?
— Это совсем непросто! Он сейчас чувствует, что ты на него запала, и боится… А если успокоится на этот счет, то его самолюбие самца будет задето, как это ты влюблена в другого?
— Жень, а говорят, у него какая-то безумная любовь была с Лакшиной?
— Была да сплыла!
Варя с Никитой ездили по магазинам. Всю дорогу он болтал без умолку. Они накупили кучу вещей для выросшего буквально за два месяца из всех шмоток мальчика. Ну и очередную компьютерную игру. И новую теннисную ракетку. У Вари уже ум за разум зашел, и она взмолилась:
— Никитка, а давай в кондитерскую заедем, я кофе выпью! А ты — что захочешь!
— Давай! — обрадовался Никита. Бабушка не очень любила ходить с ним в кафе.
Они заехали в уютное летнее заведение, где Варя заказала Никите пирожные, а себе кофе и мороженое. Никита, как ни странно, мороженого не любил.
— Мам, а я читал, что артистки сладкого не едят?
— Почему? Очень даже едят!
— А как же фигура?
— Ну, фигуры разные бывают! Вот у нас была одна артистка, молоденькая, красивая, она все страдала: мне стоит только взглянуть на абрикос, я уже полнею.
— А ты абрикосы лопаешь!
— Вот именно! И потом я сейчас столько работаю, что у меня все калории сгорают! Так что не волнуйся за мою фигуру и дай спокойно съесть мороженое! В Москве у меня на это времени нет!
— Мам, а когда у тебя премьера будет?
— Какая?
— Ну, в театре?
— Пока не знаю, мы ж еще даже не репетировали ни разу.
— А мне можно будет приехать?
— На премьеру? Там видно будет.
— Мама, я ведь уже большой, правда?
— Правда! А что такое?
— Скажи, а ты… несчастная?
— Несчастная? Почему? Я очень даже счастливая! Что за дикий вопрос?
— А помнишь, и ты, и бабушка, и этот твой Симбирцев говорили, что без него ты будешь несчастная?
Варя задумчиво смотрела на сына. Понимала, что должна ответить правду, а правды она и сама не знала.
— Мам, ты почему молчишь? Ты все-таки несчастная, да?
— Нет. Понимаешь, у меня сейчас много работы, эта работа приносит мне счастье, и просто нет времени думать о… Симбирцеве.
— Он оказался плохой?
— Нет, что ты! Он очень, очень хороший, но вместе у нас не получилось… Так бывает, сын.
— И ты теперь больше не будешь замуж выходить?
— Пока не собираюсь.
— А Дмитрий Бурмистров?
— Что Дмитрий Бурмистров?
— Я читал в Интернете, что у вас роман…
— Здрасьте, я ваша тетя! Мало ли какую чепуху пишут в Интернете. Мы с Димой просто друзья и партнеры.
Казалось, Никита ей не поверил.
— А он хороший?
— Хороший.
— Мне он нравится.
— Непременно ему передам.
— А ты меня с ним познакомишь?
— Вот приедешь в Москву, познакомлю.
Никита помолчал.
— Мам, а можно еще спросить…
— Спрашивай!
— Помнишь, в прошлом году Симбирцев говорил, что будет на съемках прыгать с крыши поезда на лошадь?
— Помню.
— Он прыгнул?
— Прыгнул.
— И что?
— Ничего. Прыгнул, и все у него получилось. Только не говори, что он обещал взять тебя на съемки и не взял. Просто мы в тот момент уже разошлись. Понятно?
— Понятно! Он крутой, да?
— Нет, совсем не крутой, только очень хорошо играет крутого, — грустно проговорила Варя. Разве крутой сбежал бы тогда ночью из поезда?
Даша Деникина решила последовать советам старшей сестры. У Женьки опыт, она своего мужа окрутила в два счета, когда сочла, что он ей подходит, хотя Виктор вроде бы и не собирался на ней жениться.
Начала Даша с того, что в перерыве подошла к Стасу со словами:
— Извините, Станислав Ильич, вы не дадите автограф для моего двоюродного брата, он ваш поклонник…
— Сколько ему лет?
— Двенадцать!
— В таком случае дам! — улыбнулся Стас. — Как его звать?
— Глеб!
— А где расписаться-то?
Даша протянула ему небольшой блокнот. Стас написал: «Глеб, кончай дурью маяться и ни в коем случае не ходи в артисты! Стас Симбирцев».
— Спасибо, спасибо вам огромное!
— Не за что! — обаятельно улыбнулся Стас и подумал: «Ты с этого решила начать, девочка? Ну-ну!»
На другой день она сердечно благодарила Стаса от имени Глеба. И все в таком роде. Стасу было смешно и грустно. Он чувствовал себя древним стариком рядом с этой прелестной глупенькой девушкой.
Как-то поздно вечером мать кормила его ужином и вдруг сказала:
— Сташек, сегодня днем был сюжет о ваших съемках, показали эту девочку, Дашу Деникину, она мне очень понравилась. Такая хорошенькая и с таким восторгом о тебе говорила!
— Да? И что она говорила?
— Что ты такой мастер, что с тобой играть ля нее огромная честь и что ты ей здорово помогаешь…
— Помогаю? Странно! Обычно я ору на нее…
— Сташек, она же в тебя влюблена!
— Это ее глубоко личное дело.
— Но ты к ней равнодушен?
Стас готов был уже взорваться, но просто не было сил.
— Да, мама, я к ней равнодушен!
— Сташек, а может быть, хватит уже этих страстей, этих безумных женитьб, из этого же ничего не выходит! Может, женишься на хорошей девочке, она молоденькая, родит тебе ребенка, думаю, с удовольствием бросит актерство и станет тебе хорошей женой?
— Мам, ты что, хочешь, чтобы я переехал? Я, кстати, подыскиваю квартиру, чтобы не очень далеко от тебя, но отдельно. Ты, честно говоря, уже достала меня!
— Сташек, маленький мой, я хочу внуков! И тебе пора уже иметь детей! И это даже хорошо, что ты пока не любишь Дашу!
— Мама, чтобы иметь детей, надо еще их сделать! А чтобы сделать детей, напоминаю, надо, как минимум, захотеть переспать с кандидаткой в матери! — уже кричал Стас.
Марина Георгиевна испуганно прикусила язык. Неужто у него какие-то проблемы с потенцией? Бедный мальчик!
— И еще! Нельзя заводить детей, когда твоя душа пуста, как… А! Ты не поймешь! — он резко отодвинул стул. — Я пойду спать! Спасибо за ужин!
Он все еще любит свою Варежку!
Прошло дней десять. Даша ни на йоту не продвинулась в осуществлении своего плана. Стас был с нею убийственно вежлив. И только. Зато Максим Шевелев начал за нею приударять. Вспомнив совет сестры, она поощряла его ухаживания достаточно демонстративно. И однажды Стас не выдержал:
— Послушай, девочка, не вяжись ты с Максом. Он же мразь!
— Почему?
— Да по всему! Нахлебаешься дерьма, зачем тебе это? Или ты его любишь?
— Нет, Станислав Ильич, я люблю вас!
Стас громко расхохотался. Даша вспыхнула.
— Это совсем не смешно! Я, можно сказать, умираю от любви, а вы…
— А я тоже…
— Что? — ахнула Даша.
— Тоже умираю от любви…
— Но не ко мне, да?
— Ладно, извини, я пошутил, и будем считать, что ты тоже пошутила. Знаешь, любовь на съемках — это несерьезно. Кончились съемки, прошла любовь!
— И я что, совсем вам даже не нравлюсь?
— Ну почему же? Нравишься! Ты очень способная, очень хорошенькая и безусловно достойна лучшего.
— Станислав Ильич, пожалуйста. Я мечтаю… иметь от вас ребенка!
— Худшего производителя ты выбрать не могла!
— Но я люблю вас!
— Надо же, какие нынче девушки настырные! Ты зачем в таком случае морочишь голову Шевелеву? Чтобы вызвать мою ревность?
Даша не ответила. Она пристально смотрела на Стаса своими огромными синими глазами.
— Станислав Ильич, ответьте мне на один вопрос, только честно!
— Ну?
— У вас кто-то есть?
Стас помедлил с ответом.
— Нет. Никого.
— Но кто-то ведь нужен… Тогда почему не я?
— О, ты далеко пойдешь!
С этими словами он поднялся и ушел.
Макс поджидал Дашу в машине.
— Садись, подвезу! — пригласил он.
— Спасибо! — согласилась Даша.
— Послушай, Даш, зачем тебе нужен этот старый алкаш? Ты ж ему в дочери годишься! Тебе двадцать, ему почти тридцать восемь… Думаешь, почему он на тебя не реагирует?
— Потому что не любит, наверное…
— Да ерунда! Просто он, скорее всего, уже ни на что не годится…
— В каком смысле? — испугалась Даша.
— В том самом! Любой нормальный здоровый мужик не может спокойно на тебя смотреть, а этот, видать, уже вышел в тираж! Ничего тебе там не светит!
Даша ужасно расстроилась и поделилась своими горестями с сестрой. Женя рассмеялась.
— Да не слушай ты Шевелева, он и вправду мразь. А твои дела вовсе не так плохи! Была б ты Симбирцеву вовсе безразлична, он не стал бы тебя предостерегать насчет Шевелева. Но ты уж слишком прямолинейна!
— Но я же правда его люблю!
— Никуда он от тебя не денется! Если у него и впрямь никого сейчас нет, то, думаю, скоро он тебя в койку затащит. Ты ж ему сама себя предложила! Так зачем искать где-то, если ты тут, рядышком, да еще такая конфетка!
— Думаешь? И мне соглашаться?
— А это уж как ты сочтешь нужным, хотя… Если ты сейчас ему откажешь, он поймет, что ты просто с ним играешь, хочешь на себе женить, и вовсе не факт, что тебе представится другой случай!
— Какая ты циничная, Женька!
— Зато не такая дуреха, как ты!
К концу смены жутко хотелось есть. За весь съемочный день Стас съел только один бутерброд с сыром. Но мысль о том, чтобы ехать домой, была ему глубоко противна. Там мама с сочувствием в глазах, с близкими слезами, начнет его жалеть, кормить, гладить по головке, а норы, куда он хотел бы забиться и где мог бы сам приготовить себе еду, как он любил, больше не было. И еще хотелось выпить. Он в задумчивости подошел к машине.
— До свидания, Станислав Ильич!
— Даша? Послушай, а не хочешь поужинать со мной? Я здорово проголодался!
Девушка просияла.
— Ой, правда? Я с удовольствием!
— Тогда садись!
Неужто Женька права и ему понадобилась женщина, а я тут, рядышком? Ну и пусть! Я готова, я для него на все готова!
— А куда мы поедем? — робко спросила она.
— Еще не думал, но куда-нибудь, где не очень шумно.
— А… хотите, можно поехать ко мне, я живу одна… У меня всегда есть еда… Мама готовит…
— Да нет, не стоит. Я ведь хочу только поужинать.
— Какой вы жестокий!
— Извини, ничего личного. Ладно, поедем в одно новое место. Мой старинный приятель открыл ресторан, давно меня зазывал… Место еще не раскрученное, поехали! Сейчас я ему позвоню! Алло, Серега! Да, я! Вот надумал заехать в твой ресторанчик, там не очень шумно? Нет? Вот и отлично! Столик найдется? Нет, с красивой девушкой! Отлично. Спасибо, старина. Ну вот, все в порядке, Даша, столик нам будет!
— Я думаю, для вас столик нашелся бы в любом ресторане Москвы, и всей России тоже!
Стас промолчал.
Действительно, в ресторане, который оказался не таким уж маленьким, их встретили очень любезно и тут же провели во второй зал, где их ждал столик с небольшим букетом чайных роз в красивой вазе.
— Розы для вашей дамы от Сергея Ивановича! — доложил метрдотель.
Даша зарделась.
— Я супу хочу! — заявил Стас. — О, тут есть грибной суп-пюре. Обожаю! Будешь?
— Суп? В десять вечера? Нет, я буду только салат.
— А! Ну как хочешь! А я буду суп и, пожалуй, тушеную баранину с овощами!
Даша хотела сказать, что баранина тяжелое мясо, но сочла за благо промолчать.
Странно, думал Стас, почему мне совсем не хочется ею командовать? Потому что не люблю? Или я просто выдохся?
Когда ему принесли суп, он поперчил его, взял солонку.
— Станислав Ильич, что вы делаете?
— А что такое?
— Зачем вы солите, вы ведь даже не попробовали? Это так вредно!
— А! — кивнул Стас и попробовал суп. Досолил еще. — Зря не взяла, очень вкусно! — Горячий нежный суп доставил ему огромное удовольствие. — Даш, а ты чего не ешь?
— Не хочется…
— Дело твое, — пожал плечами Стас. Зачем я взял ее с собой? Тоскливая глупая девица… И вдруг у него перехватило дыхание. В ресторан вошла Варежка! В скромном клетчатом платьице, почти без макияжа, усталая и какая-то недовольная. Села за столик и взглянула на часы. Ждет кого-то. Но не похоже, что это свидание! Он ее видел, она его нет. Весь мир в эту минуту перестал для него существовать.
— Станислав Ильич, что с вами?
— А? Что? — словно очнулся он.
— Вам нехорошо? Вы такой бледный!
— Ерунда, просто устал. — Он вытащил из кармана пачку сигарет. Закурил. При этом руки его дрожали.
Даша оглянулась. На кого это он смотрит? Но Варю в таком виде она попросту не узнала.
— Зачем вы курите?
— Извини. Тебе неприятно?
— Да нет, просто это вредно!
— Господи, какие ж вы нынче все тоскливые! Это вредно, это полезно, это правильно, а то неправильно! И это в двадцать лет! — пробормотал Стас.
— Я вас раздражаю, да? — дрожащим голоском спросила Даша.
— Нет, что ты… Извини, я просто устал…
В этот момент к Варе подошла какая-то женщина. Они поцеловались, женщина села за столик.
Стас выдохнул. Он решил во что бы то ни стало спровадить Дашу и дождаться конца встречи. И с преувеличенной любезностью начал общаться с Дашей. Та снова расцвела.
— Ну привет, Варюха!
— Привет, Шурочка! Рада тебя видеть!
— Что-то вид у тебя незвездный! Платьишко какое-то убогое. Это что же, мимикрия?
— Шур, ну что ты говоришь? Просто я со съемок, устала, проголодалась… Ну и, конечно, неохота бросаться в глаза.
Им принесли меню.
— Ну и цены тут! — усмехнулась Шура.
— Ты не смотри на цены, я тебя пригласила.
— Хорошо, не буду смотреть на цены. Варь, куда ты девалась после института? И откуда вдруг возникла? Все, что пишут в газетах, это правда?
— В газетах в основном пишут неправду. Просто меня никуда не брали. И я уехала в Германию. А потом меня нашла жена Шилевича. И закрутилось… Лучше расскажи, что у тебя? Где ты, ты ж была звездой курса!
— Была и сплыла! Никто после института не хотел видеть во мне звезду, а только… Знаешь рифму к слову «звезда»? Один говорит: дай, получишь роль! Дала, а роли нет. И все в таком роде. Наконец, сняли в кино, а фильм куда-то сгинул… Словом, сплошная непруха… Варь, выпьем за встречу!
— Я за рулем!
— Так я и знала! А я выпью, ладно?
— Конечно!
— Понимаешь, я ведь к тебе не просто так заявилась… А на трезвую голову просить тяжело, тем более у чужого человека.
— Шура, я могу чем-то помочь?
— Конечно, можешь! Ты ж теперь на коне!
— Я постараюсь…
— Поговори с Шилевичем и вообще со всеми, с кем сможешь. Пусть меня возьмут на какую-нибудь роль! Скажи им, что я была звездой курса, ну и вообще…
— Конечно, Шурочка, сделаю все, что от меня зависит.
— Знаешь, многие так говорят, а назавтра забывают, как о смерти…
— Я не забуду, сама слишком долго была вне профессии. И уж надежду потеряла, хотя на что я могла надеяться в альпийской глуши? И вдруг… Поэтому я хорошо тебя понимаю.
— Да что ты можешь понимать! У тебя все благополучно было, а мне иной раз хлеба не на что купить! — истерически-пьяным голосом выкрикнула Шура. — У тебя вон, я читала, и сынок есть, а я… одиннадцать абортов сделала!
— О господи! В наше-то время!
— А что наше время? Мужики все сволочи, о бабе вообще не думают…
— Но… женщина может и сама о себе подумать, — осторожно заметила Варя. Ей было жаль Шуру, и в то же время она боялась скандала.
— Права, права! Но я… Ты вот скажи мне, почему это одним все, а другим шиш с маслом? У тебя вон и роль одна лучше другой, и бабок куры не клюют, и мужики самые-самые…
— Нет у меня никаких мужиков, — тихо сказала Варя.
— Как это нет? А Димочка Бурмистров? А Симбирцев? И шмотки у тебя зашибись… Платье от Готье, сумочка от Гуччи… Сама в журнале видала…
— Хочешь, приезжай завтра ко мне в театр, я отдам тебе и это платье от Готье, и сумочку от Гуччи и еще кучу шмоток…
Но Шура не дала Варе даже докончить фразу.
— Обносками хочешь отделаться? — она накалялась пьяной яростью. И вдруг захихикала: — А все-таки Марика, твою первую любовь, я у тебя увела!
— Да бог с ним, мне не жалко, — улыбнулась Варя, радуясь, что Шура сменила тему. — Тем более ты была в сто раз красивее, чем я.
— А вот почему так: я в сто раз красивее, в сто раз талантливее, и парни все мои были, а свезло тебе? И я вот тут перед тобой унижаюсь, чтобы мне какую-никакую ролишку сплюнули? Я знаешь, сколько об этом думала? И надумала!
— Надумала, и хорошо, — примирительно сказала Варя.
— А что я надумала, тебе неинтересно? Ну еще бы, мы такие важные, такие звездные! Так вот: все проще пареной жопы…
— Репы? — улыбнулась Варя.
— Нет, в моем случае — жопы! Потому что я не тем мужикам давала, все больше по саунам, тогда модно было… Я кто? Простая русская баба… А ты, видите ли, фиалка альпийская… С вывертом небось… И Димку ты у меня увела… Я знаешь, как его любила? А он брезговал… Не любит, видите ли, пьяных баб… — Она заплакала, уронив голову на руки. Варя сидела уже ни жива, ни мертва, не зная, как прекратить этот кошмар. И вдруг Шура подняла голову. — Варь, а Варь, дай денег! Я сразу уйду!
— Хорошо, я… — Варя полезла в сумку. — Вот… тут двенадцать тысяч! Тебя устроит? У меня больше нет.