Зеленый цвет перидота связан с большим содержанием в нем железа, но если изумруды, рубины, сапфиры и алмазы приобретают окраску из-за случайной примеси крошечного количества определенных веществ, то в случае с перидотом железо является частью химической формулы и составляет как минимум десять процентов массы, а это значит, что если бериллы, корунды и алмазы могут быть разных цветов, то перидоты всегда только зеленые.
Некоторые исследователи считают, будто название камня происходит от греческого слова peridona, что значит «обильный», но данная теория неправдоподобна, поскольку в Античности перидоты были большой редкостью. Составители Оксфордского словаря не приводят никаких версий этимологии данного названия, хотя в словарной статье и упоминается, что оно пришло из среднеанглийского. Единственное, что можно сказать, — слово perry, часто встречающееся в составе англосаксонских топонимов, означает «яркость», a dot — маленькую выпуклость или горошинку, а еще точку в конце предложения.
Если слово «перидот» когда-то означало «яркая горошина» или «яркая точка», то подобное описание как нельзя лучше подходит для нашего жизнерадостного самоцвета, который можно было бы назвать лаймовым камнем, жаль, что так в английском уже именуют известняк. Цвет перидота можно описать как лимонно-зеленый, и многие считают его красивым.
Среди множества других оттенков зеленого это цвет летнего луга, усыпанного лютиками, в то время как у изумруда зелень более интенсивная и напоминает весеннюю лужайку после дождя. Возможно, будь перидот чуть тверже, чуть прочнее и чуть известнее, чем сейчас, этот камень, который предписывают носить всем рожденным в августе, ценился бы значительно выше. Хотя в этом случае самым большим его месторождением в мире вряд ли владели бы индейцы.
Я поняла, что до наступления темноты уже не успею ознакомиться с работой старателей, но Франклин утешил, что можно приехать еще раз завтра. Он сказал, что наверняка кто-нибудь покажет мне, как кристаллы перидота извлекают из базальта.
— Просто поедешь той же самой дорогой. — заявил Франклин с небрежностью, которой позавидовал бы сам Джеймс Бонд.
Легко сказать: той же самой дорогой!
Когда мы возвращались обратно, я пыталась запомнить порядок поворотов и особые приметы отдельных кактусов, но сильно сомневалась, что не заблужусь без сопровождающего. Просто поразительно: мы ехали по дороге, ведущей к самому крупному месторождению некогда драгоценного камня, а на ней даже не было никаких указателей.
Перидотовые троны
На плохо различимых дорогах в американской пустыне как нигде лучше чувствуешь разницу между великим прошлым перидота и его заурядным настоящим. Как могло получиться, что сегодня никто не ценит камень, который в свое время произвел сенсацию, будучи подарен императрице династии Птолемеев Беренике примерно в 300 году до нашей эры?! Историк по имени Юба во II веке до нашей эры писал, что, увидев необычные камни, императрица пришла в восторг, а в более поздний период в честь жены Птолемея Филадельфа в одном из храмов поставили статую из перидота высотой в четыре локтя. Еще в XVI веке перидоты ценились настолько высоко, что ими был инкрустирован любимый трон оттоманского султана. Этот золотой парадный трон сейчас можно увидеть в охраняемой сокровищнице при Музее дворца Топкапы в Стамбуле. Трон изготовлен из орехового дерева, облицован золотом и украшен почти тысячей перидотов. Это редкий образец переносного трона: он был достаточно высоким и величественным, чтобы производить впечатление на подданных, когда его выносили во двор в праздничные дни, но при этом легко разбирался в случае дождя. Трон этот султану Мураду III подарил в 1585 году его новый зять Ибрагим Паша, бывший египетским губернатором, и это позволяет предположить, что в тот момент перидоты считались в Оттоманской империи сказочными камнями. Новые правители Египта настолько высоко оценили перидот, что, как и их предшественники задолго до этого, расставили на острове Забаргад вооруженную охрану и отдали приказ топить любой неопознанный корабль и убивать всех незваных гостей.
Жители Оттоманской империи, как и большинство людей, вовлеченных в добычу самоцветов и торговлю ими, использовали для измерения веса камней ту же систему, что и мы сейчас. Карат — старинная мера, которая, скорее всего, впервые появилась на базарах Ближнего Востока и Азии; за основу был взят вес зернышка рожкового дерева, которое по-гречески называлось keration. Ювелиры стали использовать эти зернышки, потому что они были практически идентичны, а значит, подходили для достоверного измерения веса маленьких и дорогих драгоценных камней. Но тем не менее шкала все-таки была приблизительной, поэтому даже в XIX веке, когда были сделаны попытки стандартизации, перидот весом в один карат мог на самом деле весить от ста девяноста девяти миллиграммов в Лиссабоне до двухсот семи миллиграммов в Венеции, и это представляло определенное затруднение для международной торговли. В 1877 году несколько именитых купцов из Лондона, Парижа и Амстердама встретились, чтобы уладить подобное недоразумение. Ими двигали панъевропейские настроения, которые сегодня вызвали бы симпатию у брюссельских демократов, и в ходе дискуссии они решили, что пора ввести единообразие: отныне карат в любой точке мира должен был составлять двести пять миллиграммов. Тридцать лет спустя следующее поколение коммерсантов раскритиковало эту цифру, и в результате в Европе с 1907 года, а в США с 1913 года карат равен одной пятой грамма. Кстати, не следует путать карат как меру веса и британский карат, которым меряют чистоту золота.
До того как остров Забаргад перешел под контроль мусульман, он был источником перидотов, которые очень ценились в христианском мире. В XII веке в Кёльн доставили одну из важнейших христианских реликвий — мощи волхвов, преподнесших дары младенцу Христу. В честь этого городские купцы построили собор, настолько прекрасный, что рассказывали даже, будто архитектор продал душу дьяволу. Рака, законченная примерно в 1190 году, выглядит так же изысканно, как и сам собор. Это многоярусный золотой ящик, украшенный драгоценными камнями, самым важным из которых считался огромный перидот весом в двести с лишним карат, помещенный в центре и якобы привезенный с Забаргада крестоносцами. Зеленый цвет символизировал новую жизнь, которую прославляли волхвы, но выбор пал на перидот не случайно.
В Средние века и вплоть до конца XVII столетия почти все драгоценные камни наделяли теми или иными сверхъестественными свойствами. Например, в Музее Виктории и Альберта хранится брошь эпохи Тюдоров, сделанная из трех самоцветов: граната, сапфира и перидота. Камни символизировали разные уровни магической защиты, оправу ювелир сделал открытой, чтобы камни могли передавать свои свойства владельцу прямиком через кожу. Хозяин или хозяйка броши знали, что гранат хорош для кровообращения, сапфир способствует ясности ума, а перидот хранит от злых сил. Считалось, что перидот защищает от всех бед, правда, это не помогло рабам, заточенным на острове Забаргад. Да и владение месторождением не спасло апачей от нищеты. В тот вечер я увидела, что живут они отнюдь не за счет самоцветов, у них иной источник дохода.
Азартные игры
На западной границе резервации Сан-Карлос находится ряд заведений, которые ассоциируются с индейской культурой так же прочно, как, скажем, вигвамы. Это казино и дешевые мотели при них.
Во владениях индейцев казино действуют легально, несмотря на то что в самом штате Аризона азартные игры официально запрещены. Я простилась с Франклином, доехала до границы и поселилась в мотеле.
— Простите, мадам, вы отправитесь сегодня вечером в казино? — спросил меня молодой человек за стойкой регистрации.
Мне нужно было еще свести воедино записи, поэтому я сказала, что вряд ли.
Парень огляделся и, убедившись, что нас никто не слышит, прошептал, что если я сейчас скажу «да», то мне полагается скидка на номер, бесплатное пиво и шведский стол.
— Это наше спецпредложение для игроков. Все сюда за этим и едут.
В таком случае, рассудила я, вполне можно записать и меня в игроки, хотя впоследствии и пожалела о своем решении: шведский стол оказался просто ужасным.
В каком-то смысле казино в Сан-Карлосе — это изнанка охоты за драгоценными камнями. В казино полно людей, которые надеются напасть на золотую жилу, не приложив не малейших усилий, а прииски кишат старателями, которые рассчитывают на то же самое, но готовы немного попотеть. Однако мотивы у них одинаковые. В обоих случаях все зависит от везения — человек выбирает игровой автомат или участок породы, которые могут буквально осыпать его сокровищами.
У всех игровых автоматов есть имена, и когда я увидела среди них «Самоцвет», то поняла, что мне туда, но меня опередил какой-то мужик, так что я отправилась за бесплатным пивом, по пути разглядывая посетителей: индейцев, местных белых и туристов, которые сидели перед автоматами с одинаково остекленевшими глазами. Многие старатели приходят сюда, если им попадается хороший камень, и, увы, спускают здесь все деньги.
— Это наше спецпредложение для игроков. Все сюда за этим и едут.
В таком случае, рассудила я, вполне можно записать и меня в игроки, хотя впоследствии и пожалела о своем решении: шведский стол оказался просто ужасным.
В каком-то смысле казино в Сан-Карлосе — это изнанка охоты за драгоценными камнями. В казино полно людей, которые надеются напасть на золотую жилу, не приложив не малейших усилий, а прииски кишат старателями, которые рассчитывают на то же самое, но готовы немного попотеть. Однако мотивы у них одинаковые. В обоих случаях все зависит от везения — человек выбирает игровой автомат или участок породы, которые могут буквально осыпать его сокровищами.
У всех игровых автоматов есть имена, и когда я увидела среди них «Самоцвет», то поняла, что мне туда, но меня опередил какой-то мужик, так что я отправилась за бесплатным пивом, по пути разглядывая посетителей: индейцев, местных белых и туристов, которые сидели перед автоматами с одинаково остекленевшими глазами. Многие старатели приходят сюда, если им попадается хороший камень, и, увы, спускают здесь все деньги.
— Ну… индейцы платят своим сородичам, — пожал плечами бармен, глядя, как на углу буянит группа молодых апачей. — По крайней мере, если они все спустят тут, деньги не уйдут на сторону.
Когда я добралась до «Самоцвета», на «моем» месте все еще сидел тот же крепыш в ковбойской шляпе и сапогах. Пройдя мимо других автоматов — «Дикий Запад», «Бандит» — я выбрала для себя «Бриллианты навсегда». За пятнадцать минут я выиграла двадцать долларов. Неудивительно, что это заведение не зарабатывает денег. Мой соперник на «Самоцвете» выиграл аж двести тридцать два доллара, которые «Самоцвет» выплюнул четвертаками. Похоже на добычу драгоценных камней. Вы используете имеющиеся ресурсы, чтобы обосноваться на хорошем участке, вкладываете деньги, ждете столько, сколько можете себе позволить, а потом при условии удачливости и упорства «отыгрываете» свои вложения. Но если сосед найдет камень больше, то, разумеется, поневоле испытываешь чувство зависти.
Перидот величиной с отель «Риц»
Пэнси Кассаветис — одна из главных дилеров драгоценных камней в резервации. Я не смогла дозвониться, поэтому на следующее утро стояла на пороге ее маленького домика на окраине Перидота. Увы, на двери рядом с плакатом «Господи, храни Америку» была прикреплена записка, извещавшая гостей, что хозяйки нет дома, поэтому потенциальных продавцов просили заглянуть в пять. На четыре у меня была назначена встреча с сотрудниками местной социальной службы, так что предстояло провести почти весь день на холмах в поисках камней.
И вот, как раз в тот момент, когда я пыталась понять, в каком направлении ехать, я увидела, что навстречу мне бежит вприпрыжку мужчина чуть за тридцать в спортивных штанах и черной рубашке. Несмотря на европейскую одежду, он выглядел как типичный апачи: длинные черные волосы, глубоко посаженные глаза, хотя, когда мы разговорились, мой новый знакомый с места в карьер сообщил, что апачи он только наполовину.
— А еще в моих жилах пятьдесят процентов крови индейцев племени крик, но я не говорю ни на том, ни на другом языке, поскольку рос в городе.
Фрэнк, как звали моего нового знакомого, оказался сыном Франклина. Услышал от отца, что я, возможно, захочу снова поехать на гору. Когда я включила в машине радио на полную громкость, Фрэнк поморщился и пояснил, что страдает от похмелья:
— Вчера с друзьями сходили в казино, а сегодня чувствую себя просто ужасно.
Я сказала, что тоже вчера была в казино.
Мы забрали по дороге пару друзей Фрэнка — молодую женщину по имени Шэннон, его ровесницу, и двадцатитрехлетнего Шона. Все трое сидели без работы, но тут это считается нормальным, поскольку уровень безработицы в Сан-Карлосе составляет семьдесят шесть процентов.
— За пределами резервации в новостях то и дело показывают репортажи о людях, которых страшно беспокоит экономический кризис, — рассказывал мне накануне Франклин. — А мы тут не заморачиваемся. У нас кризис длится уже несколько поколений.
По его мнению, именно это и подтачивает общину:
— Скука да безделье страшнее всего.
Фрэнк повел меня не тем путем, который его отец выбрал вчера, и, пока мы поднимались наверх, показал мне небольшой холм, на котором росли три кактуса:
— Тут одна дамочка из Нью-Йорка приезжала, давно уже, так она нам сказала, что если копать на том холме, то под ним якобы спрятан громадный перидот.
Я поняла, что отныне, услышав популярную народную песню «Холм вдалеке», всегда буду вспоминать пыльный холм с тремя кактусами, который показал мне Фрэнк.
В 1922 году Фрэнсис Скотт Фицджеральд написал рассказ «Алмаз величиной с отель, Риц». Одного школьника приятель из зажиточной семьи пригласил погостить у себя в Монтане. Мальчик в восторге от хрустальных чаш с розовой водой, от тарелок, покрытых тонким слоем бриллиантов. Друзья маленького богатея Перси отлично проводят время, но потом приходит их черед умереть. Дело в том, что под домом спрятан огромный алмаз величиной с отель «Рид», и родители не хотят, чтобы кто-то узнал об этом, поэтому в конце каждого лета просто убивают друзей своих детей. Практичное решение проблемы, ничего не скажешь.
Боюсь, что, если бы местный холм действительно состоял из одного огромного чистой воды перидота и вдобавок сей самоцвет был бы сегодня так же моден, как во времена Береники, это вряд ли облегчило бы участь коренного населения Сан-Карлоса. Если бы «вечерние изумруды» ценились так же, как обычные, то в 1860-х в Аризоне все белые поселенцы только и говорили бы, что о перидоте. Началась бы перидотовая лихорадка. Открылись бы салуны и бордели, гору, где добывают перидот, сровняли бы с землей, а вся пустыня кишела бы предприимчивыми перекупщиками. Вместо этого здесь роятся только пчелы, хотя я так и не поняла, чем же они кормятся.
Мы приехали к огромному кратеру, намного больше вчерашнего. Глядя на этот марсианский пейзаж, поневоле поверишь, что перидот — космический камень.
В самом центре я рассмотрела старателя с молотком, фигура его на фоне кратера казалась крошечной. Я решила поговорить с ним. Старатель признался, что пришел сюда в надежде, что мешок перидота спасет его от финансовых проблем, «хотя пока что-то не спасает».
— А вообще, хоть кто-нибудь здесь разбогател? — поинтересовалась я.
Все засмеялись.
— Парень, который владеет этой шахтой, заработал немного денег. А я так просто сюда хожу, чтобы было чем заняться, спасаюсь от безделья, — признался Фрэнк.
Мне торжественно вручили молоток и показали, как им пользоваться, после чего молодые люди разошлись по своим углам, а Шэннон уселась на жухлый кустик травы и закурила, наблюдая за нами. Когда ударяешь молотком как следует, то к твоим ногам падает темно-серая глыба вулканической породы. Сразу видна куча крошечных зеленых кристалликов, похожих на кусочки сахара, кроме того, есть надежда, что внутри спрятались еще несколько, покрупнее и почище. Но надо действовать осторожно, чтобы не повредить их, ведь перидот очень мягкий камень, по шкале Мооса ему присвоено значение 6,5, а это означает, что перидот самый мягкий из прозрачных драгоценных камней и уступает изумруду, гранату, турмалину и даже кварцу наравне с танзанитом и яшмой, он всего лишь на единицу тверже стекла.
Мои спутники стали жаловаться, что от жары у них еще больше заболели головы, и вскоре перебрались в тенек. Мы погрузились в молчание, перебирая куски породы в поисках перидота.
— Смотрите, что я нашел! — нарушил тишину крик Шона.
Он показал мне пару кубических кристаллов размером с игральные кости, но они, увы, треснули.
— Да, это все из-за динамита. Барахло, — сказал Фрэнк.
Примерно через час мы закончили поиски. Я купила у своих проводников все их находки, заплатив в благодарность за помощь сорок долларов за мешок никуда не годной зеленой крошки. Фрэнк попросил отвезти их в супермаркет при казино.
Шэннон долго прикидывала в уме, как лучше потратить деньги, после чего мы с видом победителей прошествовали по замызганному магазину, в котором пахло жареными цыплятами и кофе столетней давности, постепенно заполняя корзинку. Все деньги до последнего цента пошли на пиво, орешки, чипсы и гигантские корзинки с попкорном, политым дешевым маргарином. Потом я подвезла всю компанию до Перидота и высадила у реки, чтобы друзья могли спокойно выпить среди деревьев, где их не увидят родители.
— Пока ты живешь с родителями, будешь каждый раз получать по шее, если нарушишь правила, и неважно, сколько тебе лет, — сказал Фрэнк.
Я смотрела, как они уходят. Фрэнк с ящиком пива на голове, Шэннон, нежно прижимающая к груди свертки с едой, словно Мадонна младенца, и Шон, оставляющий за собой след из чипсов, словно Ганс и Грета из детской сказки. Почему-то вдруг возникло ощущение, будто я смотрю фильм и это кульминационная сцена, когда зрители наконец понимают, что для некоторых героев уже не будет пути назад. И как раз в этот момент все трое повернулись и помахали мне рукой. Я тоже помахала им в ответ.