– Всего одна из них, друзья, всего одна. Я к ней шёл больше года. И это не совсем сокровище, хотя как сказать…
– Опять ночь головоломок! – расстроился воин, вытирая руки полотенцем. – Наливай, Гика, не украдено! Ну, ничего… Я вам сейчас ещё одну загадку подкину. Выслушайте меня, друзья, особенно ты, Марк! Ты, вероятно, не забыл ещё седоволосого высокого паломника с двумя боевыми посохами, плечом к плечу с которым мы отражали атаку призраков во дворе таверны… Проклятье, почему я никак не могу запомнить название именно этой корчмы?!
– «Старая Берлога», – подсказал я второй раз, чувствуя, как сердце замирает.
– Вот-вот! Его звали Орон! Да. Серьёзный человек, скажу я вам, как на духу… Помнишь его?
– Так это именно он говорил с серыми на перекрёстке?
– Вот именно, Марк! Сначала я увидел боевые посохи, потом узнал их хозяина. И уже второй бокал пытаюсь понять: что бы это значило, а?
Глава 8
О том, как честной компании не только удается вырваться из Грандура, но ещё и прирасти численно
Нет, это какая-то ерунда.
Народа в доблестном отряде отважных путешественников стало меньше, а поклажи – больше. Почему так получается? Девчонка забрала увесистые баулы с барахлом, провианта нам отныне потребуется поменьше… Хотя вру, меньше не получается: путь впереди неведомый, дальний, и поэтому Гика еду набрал с большим запасом. Скажете, а кто мешает по дороге охотиться на дичь? Лани и косули постоянно появляются на дороге, из чащобы выходят кабаны и лоси, много боровой птицы.
Мешает время.
Одно дело путешествовать по первым заморозкам, совсем другое – влипнуть в настоящие снегопады с хорошим морозом. Зверь не дурак, в непогоду гарцевать перед каретой не будет… Значит, потребуется долгая остановка, настоящая, а не попутная охота. И вообще, как там будет с дичью, не выбили ли её, не разбежалась? Конечно, белковый голод в любом случае исключён, уж очень богата фауной здешняя природа.
Уже уложенный ассортимент впечатляет, можно оказывать гуманитарную помощь: готовые хлеба и три полукопчёных окорока в холщовых мешках, небольшой мешок вяленой рыбы, горшок с соленьями, две головки твёрдого сыра, бутыль с растительным маслом, ржаная мука, крупы, соль, сахар, чай, специи, даже пара соусов есть. Вино, белое и красное, – много.
И овёс. Гика закупил его на целый эскадрон, так мне показалось. Но роптать нельзя, я тот ещё эксперт по конной тяге…
Когда, честно выполняя заказ, трое крепких парней вкатили во двор гостинцы тачки с заказанным вчера товаром, я крепко задумался: откуда у Гики взялась сдача? Прав Геллерт, отменный торгаш вышел бы из возничего.
И только потом удивился количеству привезённого, осторожно напомнив оживившемуся Гике, что острой необходимости в таком затаривании не было, не планировался такой закуп в Грандуре, я рассчитывал капитально пополнить запасы в Элоне – столице и единственном городе северян. Больше городов не будет. Вполне можно было пополнить припасы на маршруте, в том числе и в деревнях.
Подождав, когда ворчание прекратится, возничий сделал знак молодцам, чтобы те продолжали выгрузку сами, и молвил:
– Хозяин, ты решил не покупать тёплую одежду в Бикаде. Помнишь, что говорил мне?
Я отлично помнил, но предпочёл пожать плечами.
– Что в Грандуре-де кожемяки и портные получше будут, да и качество повыше, потому что жители знают толк в зиме. А что вышло? Старого лорда на старости лет не особенно заботят нужды простых людей, мне уже наболтали в уши о его спячке. Домин высоченных понастроил, что головы не задрать, а лавок приличных в городе не найдёшь! Рынок сегодня закрыт, люди говорят, что все торгаши разбежались по домам… Вот тебе и мастера. Остались без одежды. Да и будет ли возможность купить при случае? По дороге сюда мы видели лишь разорение и тлен, и даже самый болтливый поп не заставит меня уверовать, что дальше не обнаружится то же самое! Люди сбежались в город, и неспроста это, помяни мои слова! Да цел ли ещё Элон, разве можно зарекаться? Что, если и там одно пожарище? Ох, чувствую, не к добру эта суета, хозяин, не к добру…
Выслушав рекордно длинный монолог молчуна, я настолько проникся минутным, как я надеюсь, превращением его в оратора, что и ответить ничего не смог.
Хорошо, овёс действительно не помешает.
Но дров-то столько зачем?
– Пусть будут, одни призраки знают, как дело повернётся, глядишь, ещё застрянем посреди снежной пустыни, – коротко заявил упрямец, достал из-за пазухи кусок пергамента и грифель, принялся сверять позиции. Он грамотный, какое-то время работал распорядителем, пока не уволился. Сложный у него характер, не со всеми сойтись может.
Ну, дрова так дрова. Я уже своё на рубке отработал, и теперь Геллерт, засучив рукава рубахи, увесистым колуном уверенно разваливает обрубки на плашки, да так, чтобы, по требованию возничего, ещё и мелкие были, под печурку салонную!
Когда грузил припасы в рундуки, то удивился снова: сколько же всего, оказывается, набрал возница ещё в Бикаде! Два медных чайника, посуда: тарелки и кружки, инструмент, верёвки и гвозди, железная проволока и ветошь, пара котлов с крышками (большой и поменьше), черпак (без всадной ручки, только рабочая часть), небольшая жарочная решётка и вертел. Можно подумать, что он собирается в экспедицию на полюс! Теперь ещё и провиант. Овёс мы пристроили на крыше, там тоже много чего есть: тент, попоны для лошадей…
А дрова как-то нужно разместить в салоне.
Мы возились второй час, конца работе не видно. Ненавижу сборы.
С утра, вопреки ожиданиям, улицы Грандура были спокойны: не слышно ни топота, ни пьяных криков деревенской молодежи, ни пронзительных дудок стражи. Однако многие лавчонки и харчевни поблизости закрыты, Геллерт ходил на разведку, да и я выглянул на центральную улицу.
Единственным человеком, которого я увидел, оказался старый будильщик, есть такие в городских «коммунальных службах». Спецсервис. В Маймече, например, они стучат по окнам длинными палками: хозяин, пора вставать, новый день настал! Здесь, в Грандуре, дома высокие, палкой не дотянуться, и поэтому будильщики внедрили обстрел стёкол и ставень сушёным горохом из духовой трубки. По-моему, очень эффективный способ.
Не видать и парных патрулей гвардейцев. Мне очень хочется думать, что эти бравые ребята, сменившись штатно, мирно спят себе где-нибудь в казарме, и их алебарды, мечи и масляные фонари сложены в шкаф. Нужные ребята. А вот горожанин избалован относительным комфортом бытия, не ценит он своего спокойствия, не осознаёт, какой ценой этот покой достигается. Уповая лишь на мощь неприступных крепостных стен, он готов насмехаться над гвардейцами, за глаза подвергая своих защитников всяческим насмешкам… Глупцы.
Странные люди вышли из тёмного леса и торфяных пустошей долины на тихие улицы Грандура. Словно какой-то ядовитый ураган выдул закопчённых полевыми кострами и провонявших всё вокруг немытыми ногами селян, разбросав пришельцев по всему городу. Болотным духом пахнет.
Можете теперь представить, какие безобразия творились на улицах этой ночью.
Неистово звучал пожарный колокол, но в ответ никто не закричал, не побежал куда-то…
В общем, пропади оно всё пропадом – коллективная реакция.
* * *Торгаши ушли, работаем.
Намахавшись топором досыта, Геллерт, похоже, понял, что для него тут же найдут ещё какое-нибудь неблагородное занятие, вроде снятия колёс, и, заявив, что в гончарной лавке по соседству «видел кое-что интересное», ушёл со двора через здание: ворота во двор заперты, а искать неуловимого распорядителя с ключом лишний раз неохота.
– Чего же интересного он мог обнаружить у глиномесов?
– Ночную вазу, – пошутил я, закрепляя очередную из верёвок, притягивающих кейсы к багажнику.
– Не помешало бы! – возничий сразу ухватился за мысль.
– Гика, не пугай меня. По малой нужде вполне можно и на ходу приладиться.
– Высунуть-то можно… А ежели сосулька с крыши упадёт? – предположил он.
– Чтоб ты лопнул с такими пожеланиями! – представил я. – Дай тебе волю, нагрузишь дилижанс, как повозку торгаша, ещё немного, и сидеть негде будет.
– Хорошая мысль, хозяин! Давай пристроим оставшиеся дрова на сиденье рядом с Геллертом! Зачем ему вся лавка?
– Ругаться будет, – предупредил я.
– Пусть его… Ишь, хитрец, к гончару он пошёл! Лавки закрыты, кто ему откроет?
– Откроют со всей душой, уверяю.
Возле печки приклёпаны два хомута из тонких железных прутьев, которые надёжно удерживают «штатную» стопку полешек, не давая им разлететься по салону. Мы уложили туда, сколько смогли, а остальные дрова уместили на сиденье Геллерта, справа по ходу движения.
Экспедиция опять обрастает барахлом.
Экспедиция опять обрастает барахлом.
Поход в лавку гончара завершился полным успехом, добытчик притащил два шерстяных одеяла.
– Его жена пристроила рядом с горшками! На продажу. Я и купил, – с чувством выполненного долга пояснил Гел.
Я решил пошутить:
– Ночные горшки были?
– А что, надо было прихватить? – удивился воин.
– На ходу справлять нужду опасно, Гика говорит, что острая сосулька может упасть прямо на самую гордость.
– Ха-ха! Ну, вам, дохлякам, может быть, и страшновато будет, а о мою гордость любая сосулька расколется на мелкие кусочки!
– Будет тебе хвастаться, скажи, как там в городе?
Охотник за головами моментально посерьёзнел.
– Гробовая тишина, как перед бурей, улицы пусты. Два раза видел гвардейцев, похоже, они стягиваются к центру.
– А пожар? – спросил возничий.
– Дыма нигде не видно.
– Могли использовать колокол, как сигнал тревоги, – предположил я.
– Кто?
– Не знаю, Гел.
– Скоро узнаем, – нехорошо спрогнозировал возничий.
– Хватит друг друга пугать! Давайте-ка побыстрей закончим наши дела и отправимся в путь! – Сам не знаю, почему и на кого я разозлился. Наверное, на неизвестность.
Открылась дверь чёрного хода гостиницы, и на пороге показалась фигура хозяина. Он присмотрелся, неудачно выкрикнул, тут же схватился за горло и махнул рукой. Я первым понял – что-то случилось. И быстро пошёл к нему, следом и парни.
– Марк! Марк Уишем! – снова крикнул хозяин, на этот раз успешней.
– Я вас слушаю, Рамар!
– К вам гости пожаловали, уважаемый, – прохрипел он натужно, болезненно, в то же время старясь сохранять необходимый по статусу лоск. Обычно поджатые губы, соединяющие в себе одновременно чопорность и профессиональное расположение, растянулись в скупой улыбке, приоткрыв пожелтевшие зубы.
– Гости? – удивился я.
– Прекрасная дама с утра – это хороший знак, как я полагаю, – он пошевелил передо мной тонкими ухоженными пальцами. – Пожалуйста, встречайте!
Повернувшись, Рамар повёл нас через темный коридор со скрипучими половицами под ковровой дорожкой второго срока службы.
– Вот сюда.
– Да я знаю… Её зовут Лана Картич из Балместри?
– Это она! Увидев такую красавицу, я сразу понял, какой гостье нужен номер, и надеюсь, что он ей понравится.
– Зачем ей номер, Рамар? Мы просто собирались всей компанией посидеть в вашей чудесной таверне, и только, – как-то неуверенно молвил я.
– Вы так думаете? Отчего же тогда мадам пришла с баулами? – намекнул он. – Комната вам точно понадобится, не обманывайте старого человека…
– Вот как?
– Милая девушка, только очень взволнованная, – простуженным голосом бормотал Рамар, распахивая дверь и впуская меня первым в фойе, не слишком заставленное мебелью, но обильно оснащенное предметами богатого декора.
Сбоку от центрального входа на мягком табурете сидела растерянная Лана, а рядом с ней стоял какой-то безусый юнец в студенческом камзоле.
А ведь платье на ней дорожное, в нём и ехала сюда…
Бедняжку не приняли в лицей! Успела поругаться с чиновниками?
Я пару секунду выдержал паузу, чуть склонил голову, осмысливая происходящее, друзья за спиной тоже безмолвствовали. Тем временем хозяин гостиницы положил на стол небольшую сумочку и сел на массивный стул за небольшим письменным столом, вообще-то тут у них что-то вроде рецепшн.
– Лана, что ты здесь делаешь? – выдал я вопрос тупее тупого.
Она привстала, сжимая в руках небольшую деревянную шкатулку, и с милой улыбкой, словно экстренный приход был самым обыкновенным делом, сказала:
– Я пришла к вам!
– Почему с багажом?
Грубовато вышло.
– Спасибо тебе за тёплую встречу, Марк! – её настроение резко переменилось, теперь девушка чуть не плакала.
Отлично сказанул! Чёрт! Оглянулся. Гика кашлянул и толкнул вперёд Геллерта на один шаг. Опираясь на кончики тщательно наманикюренных ногтей, Рамар склонился над столом и рассеянно улыбнулся. Я тупо ощерился в ответ, не очень понимая, как теперь выкрутиться.
Молодой человек в съехавшей набок мягкой шляпе паузой воспользовался правильно – вытянулся во фронт и бодро представился:
– Тино Энкуди, мы поступили в один класс лицея, помог донести вещи! Лана, теперь я могу идти? Извини, но родители заждались, волнуются…
Она покивала, не отнимая от лица мокрого платка, взмахнула в знак благодарности рукой, и сопровождающий быстро исчез за дверью.
В этот момент оживший Геллерт шагнул вперёд и осторожно приобнял девушку за плечи.
– Мы тебе очень рады, милочка, не сомневайся! – прогудел он со всей своей слоновьей нежностью. – Просто немного растерялись… Ну, да не лей же ты слёз, сейчас сядем за стол, выпьем… Эй, хозяин, где твоя ленивая челядь? И куда девался этот бездельник бариста? Клянусь Пречистым Ванком, я сделаю из него мученика, если он не поспешит тотчас же накрыть стол!
Поднявший в этот момент голову хозяин посмотрел на молодёжь с любопытством и некоторым опасением, встал было, чтобы отдать распоряжение, но тут же застыл, услышав следующие слова девушки:
– Бунт! Там настоящий бунт, уважаемые! – начала она рассказ, задыхаясь от волнения и пережитого страха.
Словно плотину прорвало.
– На площадях – толпы людей, большинство пока ведёт себя спокойно, не шатается, но они к чему-то готовятся. Многие улицы уже перекрыты, а рогатки ночной стражи собраны в кучу возле двора лорда Грандура, из них строят баррикады!
– Спокойно, Лана, спокойно, – попросил я, стараясь соображать быстро. – Как я понял, ты убежала из лицея?
Ну, ты и джентльмен, Марк Уишем…
– Именно убежала! В самый последний момент, и уверена, что теперь оттуда не выбраться! Когда мы с Тино, прижимаясь к стенам и закрывая лица, шли мимо толпы, я думала, что нас сейчас порвут на части! Столько злых лиц! Несколько бродяг даже поднялись со своих ящиков и бочек, намереваясь последовать за нами, они истошно кричали что-то непристойное, свистели и хохотали, как дикари!
Бунт… Все святые Ванкоры, боги старые и новый, конечно же, это самый настоящий бунт! Не протест, не бегство от страшной болезни, не поиск законной защиты от северных варваров, а загодя организованный бунт! Теперь всё сходится, становится на свои места.
– Всё будет хорошо, ты с нами. Скажи, а что же гвардейцы? – спросил я.
Она отпила холодной воды из стакана, протянутого возничим, громко вздохнула и продолжила:
– Учитель, который посоветовал нам не дожидаться погрома и уходить как можно быстрей, прежде чем открыть дверь, сказал, что гвардейцев не хватает, а стража крепости, стоящая на стенах, предала своего господина, переметнувшись на сторону бунтовщиков! Самое ужасное для меня в том, что среди бунтовщиков есть почти все ученики старших курсов лицея! И они радуются происходящему, подбадривают толпу! На площади перед ратушей начали возводить лобное место, настоящее: высокий помост с двумя столбами, соединенными наверху поперечиной, я видела, как вязали удавки… Нет никаких сомнений: эти обезумевшие люди действительно собираются вешать, обезглавливать и иными ужасными способами лишать жизни тех, кто им помешает или же просто не понравился! Со своего двора лорд не замечает того, что творится на ратушной площади, а группы гвардейцев, спешащих ко двору, пробраться к своему властителю не могут, их хватают и валят на землю!
Позади с грохотом упал стул, всполошившийся Рамар истошно заорал, призывая распорядителя со слугами, и, не дожидаясь отклика, опрометью бросился затворять внутренние ставни на окнах. Снаружи решётки для красоты, а внутри – массивные дубовые доски, не видимые с улицы. Мудро.
– Пойдёмте наверх, надо облачаться и брать оружие, – решительно приказал я. – Баулы оставим тут, всё равно скоро будем уходить. Быстрей!
– Мне не тяжело, подхвачу, в такие часы не знаешь, где кроется ушлый воришка, решивший разжиться во время смуты за твой счёт, – сказал Геллерт. – Гика, хватай!
– Стойте! Тихо! – рявкнул я.
Все замерли.
На улице послышался какой-то гул.
Странный низкочастотный шум, пульсирующий, нарастающий и очень тревожный.
– Да тихо же вы…
И ещё раз!
Мне показалось, что стены здания мелко дрожат. Словно где-то катится огромный танк на мягких гусеницах, потому и не слышно грохотания траков… Или не менее огромный мешок, набитый зерном, обтирает старые стены готических домов, когда какое-то чудище пытается протащить его в узостях пустынных улиц Грандура.
Бредятина.
Ух, ух…
Сердечко-то застучало!
– Моя матушка сказала бы, что это шествует горный тролль и для Грандура начинается смертный час, – пробормотал Гика, машинально хлопнув ладонью по поясу, где должна бы висеть сабля.