– Нет. Но у меня имеется собственный опыт и подтверждение от кое-кого со стороны. Наш Враг… – Хамелеон снова взял паузу, подчеркивая, что слово «наш» имеет особый подтекст, – очень злобная тварь, обладающая бо́льшим количеством талантов, чем Вечные или Хамелеоны. И он наверняка желает остаться единственным сверхчеловеком на белом свете. Мы все для него конкуренты, которых следует непременно уничтожить.
– Это я знаю, – Джонатан кивнул. – И предпосылки такого желания мне известны. А тебе?
– Предпосылки? – Хамелеон прищурился, внимательно изучая мимику бессмертного. – Допустим, нет. Поделишься? Взамен обещаю заключить перемирие до уничтожения Врага. Слово офицера.
– Годится, – Джонатан протянул руку. – Не стесняйся, пожми.
– Зачем?
– Пожми.
Хамелеон немного поколебался и пожал Джонатану руку. Гром среди ясного неба от этого не грянул, но Храмовников все-таки едва заметно вздрогнул, словно от легкого удара током. Вечный не стал мучить будущего союзника и отпустил его руку.
– И что дальше? – Хамелеон сунул руку в карман, хотя на самом деле ему явно хотелось вытереть ее о джинсы.
– Совет Цеха считает, что наш инстинкт гнева ослабел, но случилось это буквально вчера, после появления в реальности Избранного, – сказал Джонатан.
– Мой не ослабел, – резко заявил Хамелеон, но тут же смягчил тон: – Что ты хотел этим сказать?
– Только то, что Враг теоретически не должен был появиться на свет. Но он существует вопреки теории, и в этом секрет его силы. Фактически он такой же Избранный, как Туманов, только со знаком «минус». Я думаю, он помесь Вечного и Хамелеона, и это невероятное сочетание умножает его способности на энную цифру. Возможно, на два, а может быть, и на десять. Пока неизвестно, но уж точно он не слабее Туманова.
– Выяснили это экспериментально? – Хамелеон усмехнулся.
– Нет. Они разминулись, но для такого вывода и косвенных фактов предостаточно.
– Ну что же, согласен, – Хамелеон задумчиво потер подбородок. – Способностей ему не занимать, в этом я убедился лично. Правда, применяет их он очень экономно. Я потому и жив до сих пор.
– Почему ты жив – другой вопрос, Хамелеон. И не к Врагу вопрос, а к Вечности. По версии наших аналитиков, Вечность в данный момент корректирует правила игры, чтобы усилить позиции Хамелеонов как потенциальных союзников Врага и руками этой коалиции уничтожить Избранного.
– И с этим согласен, – Хамелеон бросил короткий взгляд на придорожные заросли и тут же отвел глаза, но от внимания Вечного этот факт не ускользнул. Храмовников чуть повысил голос, стараясь замять свою оплошность. – Но, похоже, Вечность сделала неверную ставку. Враг не собирается на нее работать и никаких коалиций создавать не желает. У меня есть неопровержимые доказательства. В первую очередь – я сам живое доказательство. Чудом живое. Может быть, Враг не в курсе этого намерения Вечности, поскольку она использует его вслепую?
– Сомневаюсь, – возразил Джонатан. – Вряд ли Враг делает что-то без ценных указаний от Вечности. Расправа над тобой могла быть намеренной. Своего рода инициализацией.
– Нет. Я уверен, что «инициализировался» раньше, когда взорвалась граната, то есть вместе с вашим Тумановым. Будь все по-старому, мы полегли бы там оба.
– Тогда, если ты прав, у нас имеется тактическое преимущество. Надо его только развить. Мы знаем о Враге больше, чем он о нас. Кроме, пожалуй, его особых примет.
– Погоди, Вечный, – Хамелеон поднял руку. – Мой ход. Я видел Врага и смогу его опознать. Но преимущества у нас на самом деле нет. Пусть Враг не в курсе планов Вечности, зато он в курсе планов Цеха.
– Каким образом? – насторожился Джонатан.
– Все тем же, – Храмовников спрятал усмешку. – Помнишь прежнего Смотрителя?
– Помню, – спокойно, никак не реагируя на провокацию, ответил Джонатан. – Но сейчас у нас с тобой один Враг, и мстить за Смотрителя я не собираюсь. Ни за него, ни за мастера Шуйского, который был мне гораздо дороже, ни за всех остальных. Пока не будет уничтожен Враг, ножа в спину ты не дождешься. Ты это хотел услышать?
– Все понял, не заводись, – Хамелеон примирительно поднял руки. – В Цехе есть крот. Если его не выявить, все наши преимущества пойдут прахом.
– Откуда тебе это известно? – Джонатан недоверчиво взглянул на Храмовникова, будто бы сомневаясь, а не новая ли это провокация.
– Логика, Вечный, простая логика, – честно глядя бессмертному в глаза, ответил Хамелеон. – Подумай сам, проанализируй ситуацию, ты же старый разведчик. Откуда Враг узнал, где искать меня и где вы прячете Туманова? Кто-то любезно слил ему эту информацию. И до этого сливал. Я имел короткую беседу перед… смертью с этим типом. Он в курсе всех наших дел. Кто-то из Цеха транслирует ему секретную информацию практически online . Верить мне или нет – решай сам, но лучше бы тебе прокачать эту версию со всей серьезностью.
– Хорошо, Хамелеон, – после недолгого раздумья сказал Джонатан. – Я приму твои соображения к сведению. Может быть, тебе нужна аппаратура или какие-нибудь спецсредства?
– Обойдусь без ленд-лиза, союзник, – Хамелеон покачал головой. – Все, что нужно, у меня имеется. Накопилось за годы охоты на вашу… стаю.
Джонатан оставил и этот укол без внимания. Характер у Хамелеонов всегда был скверным, и особых причин для его улучшения Вечный пока не видел. Терпение и снисходительность. Только так можно извлечь пользу из союза с этим, то и дело срывающимся с резьбы хищником.
– Ничего больше не хочешь сказать… союзник? – Хамелеон пристально посмотрел Вечному в глаза.
– Похоже, ты и сам все знаешь, – Джонатан спокойно выдержал его изучающий взгляд. – У нас появились дополнительные обстоятельства… вернее, трудности. Туманов и твоя сестра исчезли. Если они у Врага, дело становится вдвойне сложным.
– Хорошо, Вечный, теперь я вижу, что ты действительно решил сыграть честно, в кои-то веки, – в голосе Храмовникова впервые за всю беседу промелькнули нотки уважения. – Могу тебя успокоить, они почти в порядке и на свободе. Только не спрашивай, где конкретно.
– А что значит – почти в порядке?
– Ну, как тебе сказать? – Хамелеон, явно переигрывая, почесал в затылке и состроил многозначительную физиономию. – Женя теперь, как и я, начала новую жизнь. В прямом смысле. Так что свою теорию об изменении Вечностью правил игры можешь считать полностью подтвержденной. И еще одно – Туманов схлопотал пулю, но выздоровел, как и подобает бессмертному, буквально за несколько минут. Такая вот информация. Разрешаю использовать по усмотрению, но лучше оставь при себе. Чтобы не утекла.
– Почему они не выходят на связь?
– Крот, Вечный, крот, вот и вся причина! Врагу в первую очередь нужен Туманов, а уж после все мы. Ты стал бы совать голову в петлю? Вот и Туманов не хочет рисковать.
– Зря он так, – Джонатан огорченно покачал головой. – С нами было бы надежнее, чем с тобой. Только без обид. Нас хотя бы больше.
– Никаких обид, – серьезно заявил Хамелеон. – Но почему ты не хочешь на основе новейших изменений в оперативной обстановке просчитать все версии?
– Разве? Вроде бы старался учесть по максимуму. Расшифруй.
– Легко. Задумайся, а что, если мы ошибаемся насчет излишней самостоятельности Врага? Что, если право остаться единственным бессмертным на всем белом свете – это его приз? Думаю, в этом случае, когда он убьет Избранного, Вечность ему подыграет. Мы все мгновенно лишимся своих особых талантов и станем легкой добычей.
– Тогда Виктору тем более опасно оставаться без охраны, Враг приложит все силы, чтобы его найти!
– Тогда, – передразнил Хамелеон, – тебе лучше бы поспешить, Вечный, и в минимальные сроки вычислить крота. Пока этого не случится, Туманов в Цех не вернется. В пакете записка с номером телефона для связи, но часто звонить не советую, я буду брать трубку только в семь. Утра и вечера. Это все, что я хотел сказать. Прощай.
Он кивнул и, секунду поколебавшись, протянул-таки руку Вечному. Джонатан ответил на рукопожатие и не стал его задерживать. В общем-то, все было оговорено. Детали каждый мог обдумать самостоятельно.
– До встречи, Хамелеон.
– Нет, Вечный, именно – прощай, – Хамелеон помотал головой. – Мы больше не встретимся. Разве что над трупом Врага. Но в этот момент наше перемирие закончится, так что… лучше нам больше не встречаться.
– Резонно, – Джонатан кивнул. – Прощай.
– И последнее… в качестве бонуса, – Хамелеон остановился на полпути к своей машине. – Враг – неплохой гипнотизер. Для нас с тобой это угроза средней степени – может ослабить волю, притормозить реакцию, а вот простым людям, думаю, он способен заморочить голову напрочь, вплоть до полного подчинения. Следи внимательно за смертными, которые вьются вокруг Цеха. Враг потерял след Туманова, а потому будет его усиленно искать, и не только через крота.
– Спасибо. Учту и это.
– Удачи, Вечный, – он быстрым шагом дошел до своего потрепанного авто, уселся и, не дожидаясь просвета в потоке машин, вырулил с обочины, бессовестно подрезав пару новеньких легковушек. Выглядело это как микроскопическая акция социального протеста. Бедные против богатых. Чем в действительности был вызван маневр, знал только оставшийся на месте Вечный. Хамелеону тоже было не по себе. Инстинкты все-таки – великая сила, долго их контролировать нереально. Через пару секунд после люмпен-пролетарского маневра машина бесследно растворилась в плотном утреннем потоке.
– Тебе того же… – запоздало ответил Хамелеону Джонатан, провожая нового союзника задумчивым взглядом. – Тебе того же, враг моего врага…
…Джонатан переваривал полученную от Хамелеона информацию довольно долго. В конце концов все слова и факты улеглись по полочкам, и Вечному стало понятно, что в первую очередь ему следует заняться проверкой самого тревожного из поданных Храмовниковым сигналов – о работающем в Цехе вражеском шпионе.
Джонатан и раньше подозревал, что в Цехе засел крот, но буквально до сегодняшнего утра разведчик считал, что это был прежний Смотритель. По сути, так оно и было, покойный мастер Чесноков был вынужден работать на Хамелеона, но, получается, он одновременно прикрывал своей массивной фигурой другого крота, сливающего информацию Врагу.
Вновь проанализировав все факты, Джонатан пришел к еще одному серьезному выводу (вернее, вернулся к своим прежним выводам, но теперь уже не как к версиям, а как к доказанным фактам): все нестыковки в делах, предшествовавших превращению Туманова в Избранного, могли быть результатом скрытого противодействия Цеху истинного Врага. Он действительно умело прикрывался Хамелеоном и его братьями, уничтожая их по мере надобности и тем самым заметая все следы. Продумал свою игру он отменно, возразить было нечего. Хамелеон уничтожал бессмертных, а Враг ему подыгрывал и, периодически вмешиваясь, запутывал следы. Когда Вечные подбирались к Хамелеону слишком близко, Враг убивал одного из сородичей охотника и подбрасывал труп бессмертным. Чтобы расслабились и дали Хамелеону передышку. Затем начинался новый гейм, и все повторялось. И так до тех пор, пока Хамелеон не нарвался на Избранного.
Как только Туманов вернулся в Реальность в своем новом качестве, ситуация вышла из-под контроля, и Враг решил замести последний след – убрать Храмовникова. И вот тут-то Вечность преподнесла сюрприз. Хамелеон вернулся, как и Туманов. А затем вернулась и его сестра.
«Значит, Враг все-таки не так крут, как хочет казаться. И у него нет прямой связи с Вечностью. Иначе она предупредила бы, что меняет условия. Это странно, но это плюс. Будем использовать его в своих интересах, а почему так получилось, подумаем позже».
Вообще на потом следовало отложить практически все, кроме мозгового штурма по теме крота. Об этом Джонатан размышлял всю дорогу до офиса и с этого начал, едва усевшись в кресло перед ясными очами бригадира Островского и мутноватыми глазами адвоката Мартова. Предисловий обоим не требовалось, они видели репортаж о встрече, слышали каждое слово и даже имели возможность изучить запись беседы в виде распечатки – бригадир любил вникать в особо сложные проблемы по старинке, с листа, делая карандашные пометки на полях.
– Ты прав, – выслушав соображения Джонатана, сказал Островский, – темой крота нам следует озадачиться в первую голову. Вот только с чего начать?
– Прижать всех, кто хоть на йоту вызывает подозрение, – уверенно сказал Джонатан. – У меня в черном списке не меньше десяти Вечных.
– Пардон, подозрение в чем? – спросил Мартов. – В корысти и предательстве? Ты смеешься? Этак можно взять за жабры каждого второго. За века у любого из нас столько скелетов в шкафах накопилось – терракотовая армия отдыхает. И что значит прижать? Запереть в подвале и припугнуть Хамелеоном? Мастера с нас шкуры снимут за такие дела, господа мои хорошие.
– Это понятно, но с чего-то же надо начинать, – Джонатан задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. – Что предлагаешь ты?
– Начать с яйца, как говорили в Древнем Риме. – Мартов потянулся за фляжкой во внутренний карман, но передумал. – Мы договорились, что Враг – помесь Вечного и Хамелеона, верно? Ну, так давайте от этого и будем танцевать.
– Давайте, – Джонатан кивнул. – Танцуй.
– Пожалуйста, – Мартов все-таки достал фляжку и сделал глоток. – Вы можете порезать меня на стейки, но я не поверю, что о порочной связи одного из Вечных с Хамелеоном никто в Цехе даже не догадывался. Не знал наверняка – возможно, но подозрения, а следовательно, и пара доносов в Совет должны были появиться всенепременно. Ведь мы знакомы друг с другом очень давно, и заметить изменения в поведении товарища или хотя бы учуять от него подозрительный запах – не проблема.
– Проблема – придать этому значение, а главное – сделать выводы, – заметил Островский.
– Согласен с вами, бригадир, на сто процентов. Мы очень невнимательны. Преступно невнимательны. И все же… Да, такой щекочущий нервы роман не мог быть слишком долгим, но и случайной связью он вряд ли был. То есть некоторое время, допустим, полгода, некий Вечный ходил налево – куда конкретно, не признавался даже лучшим друзьям, возвращался взвинченным, но удовлетворенным и сразу отправлялся в сауну, где после его посещения еще долго воняло серой, несмотря на ароматные масла.
– Не совсем серой…
– Я утрирую, бригадир, но для пользы дела. Неужели никто из окружающих не обратил на такое странное поведение нашего условного Вечного ни малейшего внимания? Сделать вывод, что этот ловелас-извращенец таскается на случки с Хамелеоншей, было бы слишком круто, вряд ли такая дикая мысль пришла бы кому-нибудь в голову, но заподозрить, что Вечный занимается чем-то незаконным, кто-то был просто обязан. В случае если наш гипотетический Вечный был женского пола, все еще проще. Беременность от неизвестного субъекта, наверняка тяжелое течение, затем не менее тяжелые роды, исчезновение младенца прямо из родовой – ведь оставлять мальчика с явными признаками Хамелеона при себе было бы для мамаши форменным самоубийством – такая детективная история не могла не отразиться в архивах Цеха. У тебя еще не созрела мысль, с чего начать, Джонатан?
– С архива, – Джонатан встал.
– Сядь, – вдруг приказал Островский. – Я был в архиве вчера вечером. Там нет ничего по этой теме. Ни единой бумажки.
– Все-еволод Семенович, – укоризненно покачав головой, протянул Мартов. – Ни для кого не секрет, что вы относитесь к Наталье Августовне с особым трепетом, и я вполне вас понимаю. Натали – редкая женщина, нежная и чарующая, как экзотический цветок. Беспокоить ее по пустякам просто негуманно. Это все равно что без крайней необходимости пройтись по клумбе. Но сейчас на кону очень крупная ставка.
– Полно тебе ерничать, Андрюша, – бригадир поморщился. – Я все отлично понимаю. Я вообще не о том хотел сказать. Ты меня перебил. В архиве нет бумаг не потому, что их не было, а потому, что их изъяли. Натали утверждает, что по приказу старейшин Совета. Где сейчас изъятая папка, ей неизвестно.
– Вы ей верите? – спросил Джонатан.
– Честно говоря… – бригадир замялся, – нет. Слишком уж она напряглась, когда я запросил эти данные. Подозреваю, что папку никто не изымал, но хранится она в особом отделе архива.
– Особые отделы – это как раз по моей части, – уверенно произнес Джонатан. – Если не возражаете, я прямо сейчас отправлюсь в архив и побеседую с Натальей Августовной.
– Не возражаю, – Островский обреченно кивнул. – Только, Джонатан… помягче.
– Могу проследить, – с усмешкой предложил Мартов. – Подскажу пару фраз, подобающих для ушей столь изысканных дам, и вообще, сглажу брутальность визитера своим светским лоском и обаянием.
– О чем ты? – Джонатан смерил адвоката уничтожающим взглядом. – Алкозельцер прими, пока я хожу, а то уже бредить начал. Так и до белой горячки недалеко.
– Господа, давайте работать, – строго сказал Островский. – Время дорого, как никогда.
– Какая занятная игра слов, – Мартов снова приложился к фляге. – Время дорого, как никогда. А сколько оно стоит, это «никогда»? Никогда не узнаем. А жаль…
…Наталья Августовна была любезна, но заметно напряжена. И дело заключалось не в том, что к ней вдруг пожаловал сам начальник Службы цеховой безопасности, дело заключалось в том, что пришел он с тем же вопросом, что и Островский. Поначалу архивная дама цвела и благоухала, даже немного флиртовала, но, как только Джонатан заикнулся о секретной папке, Натали увяла, сцепила пальцы и поджала губки, отчего сразу же стала выглядеть на все свои семьсот с хвостиком. Профессиональная, отточенная веками любезность при этом никуда не исчезла, но стала прохладной, как мрамор.
– Ах, милый Джонатан, неужели вы думаете, что я стала бы вам отказывать в такой малости? Этому нет решительно никаких причин, кроме одной, самой банальной, – папка изъята из архива примерно год назад по устному указанию самого мастера Шуйского.