В гостиной Алексей увидел человека в маске волка; он сидел в его любимом кресле за журнальным столиком, держа в руках чашечку кофе. Лицо скрыто под маской, но было видно, что уши у него непропорционально большие. Невольно вспомнилась сказка про Красную Шапочку. «Бабушка, а почему у тебя такие большие уши?»
Но этот волк не слушать собирался, а говорить.
– Жена у тебя красивая.
Губы его, видимо, соприкасались с картоном, поэтому голос дребезжал.
– И что? – исподлобья посмотрел на него Алексей.
Его по-прежнему держали на прицеле, но не это его пугало. С одним негодяем он бы справился, но другой мог застрелить его жену.
– Любишь ее?
– Не твое дело.
Человек в маске поставил пустую чашку на стол, поднялся с кресла, встал напротив Алексея.
– А я люблю таких женщин. Только ты не подумай, я не насильник. И твоя жена, если я захочу, ляжет со мной добровольно. Она же любит своего сына. И твоего. Она же не хочет, чтобы с ним что-то случилось.
– Мразь!
Алексей дернулся, и «картонный оборотень» тут же ударил его кулаком в подбородок. Необыкновенно быстрый и точный удар, в нем чувствовался почерк профессионала. Комната вдруг перевернулась вверх дном, а в носоглотке противно запахло ржавым железом.
– Ты думаешь, с тобой шутки шутят? – спросил «волк», когда Алексей поднялся с пола. – Нет, все очень серьезно. Но я матерью своей клянусь, что с твоей женой ничего не случится. Никто и пальцем ее не тронет. И сын твой вернется домой. Вместе с ней…
– Что я должен сделать?
– Отличный вопрос. И ты получишь на него вполне конкретный ответ. Ты должен убить Волокову Аврору Яковлевну, – понизил голос «волк». – Я говорю тихо, чтобы твоя жена не услышала. Ей не нужно ничего знать. Тогда она сможет вернуться домой. К тебе. Или к твоему гробу, если тебя вдруг застрелят. Сам понимаешь, Волокову не просто будет убить…
– Не просто, – кивнул потрясенный Алексей.
– Но ты должен будешь это сделать. Хотя бы ценой своей жизни. Ты умрешь сам, зато будут жить твои жена и сын. Если не сможешь нам помочь, то и мы не сможем помочь им, такая вот петрушка в нашем огороде. Но тебе же не обязательно умирать? Ты можешь убить ее тихо, когда она будет спать…
– Для того чтобы убить тихо, нужен глушитель. А у меня только ствол, и то служебный.
– Браво! Ты перевел разговор в деловое русло. Мне нравится твой подход к делу. Будет тебе глушитель. И ствол к нему в одном флаконе…
«Волк» достал из кармана компактных размеров пистолет, спецназовский «ПСС» для скрытого ношения и, главное, бесшумной стрельбы. Алексею приходилось стрелять из такого оружия. Ствол у пистолета короткий, но за счет специального патрона пуля с двадцати метров пробивала каску, с двадцати пяти – бронежилет второго класса защиты, с тридцати – пятимиллиметровый стальной лист. Но ведь он не хочет стрелять. Он не хочет убивать Аврору Яковлевну.
– Ну, так что, я могу на тебя положиться? – спросил «волк».
– Э-э, я не знаю…
– Тогда мне придется положиться на твою жену.
– Да, я согласен…
Этот тип закрывал маской свое лицо, и Лена не знает, что должен сделать Алексей. Значит, он не хочет брать грех на душу. И если убить Аврору Яковлевну, то ее и сына отпустят…
– Тогда я скажу тебе, что ты отличный семьянин… Я понимаю: после того как ты сделаешь дело, тебе нужно будет уехать из города. Сам догадываешься, жизни тебе здесь не дадут.
– Не дадут, – автоматически кивнул Алексей.
– А чтобы уехать, тебе нужны деньги.
«Волк» достал из кармана одну банковскую упаковку с оранжевыми купюрами, затем вторую, небрежно швырнул их на стол.
– Здесь ровно миллион. Получишь его вместе с женой и детьми. Или твоя жена сама получит их в качестве компенсации за твою жизнь. Или свободу. Всякое ведь может быть… Если тебя повяжут, ты должен понимать, что спасти твою семью сможет только молчание. Ты ничего не должен говорить про нашу встречу. Хочешь, под психа коси, хочешь, несчастную любовь рисуй, мне все равно. Но все должны знать, что это твоя идея – убить Волокову. Ты не дурак, все понимаешь…
– Понимаю… Только не надо Лену никуда увозить. И Антошку домой верните. А я все сделаю! Как надо сделаю!
– Знаешь, а я тебе верю. Верю, что ты искренне хочешь нам помочь. Но не верю, что тебя хватит надолго. Позвонишь начальнику охраны, расскажешь о нашем разговоре… Короче, твоя жена и сын остаются у нас. И чем скорей ты выполнишь наш договор, тем быстрей она к тебе вернется. Вопросы?
– А если я сделаю это прямо сегодня?
– Не думаю, что это правильное решение, – мотнул головой «волк». – Ты когда на смену заступаешь?
– Завтра.
– Вот завтра и начнешь… Еще вопросы?
– Я все понял. Я все сделаю…
«Волк» и его «поросята» ушли, забрав с собой Лену. Алексей мог бы поднять шум, позвонить в милицию, поехать за преступниками, чтобы выследить их, но тогда мог бы погибнуть его сын, которого он очень любил. И Лена для него – смысл жизни. Не мог он оставить их в беде.
Алексей не стал дожидаться следующего дня и в тот же вечер отправился в особняк Авроры Яковлевны. Он должен был охранять ее, но, увы, он ее предаст. Нет у него иного выбора, как убить эту женщину. Это подло, это грех, но лучше пусть погибнет она, чем его жена и сын. Аврора Яковлевна очень боялась за свою жизнь. И теперь Алексей знал, почему. За ней действительно охотятся.
Недалеко от ворот стоял автомобиль вневедомственной охраны, из него заметили свет фар в темноте дороги, и навстречу Алексею вышел человек в милицейской форме, в бронежилете и с жезлом. Второй взял его машину на прицел.
– Куда едем? – спросил мордастый парень с рыжими усами под хлюпающим носом.
– Так это, я здесь работаю. Хромов я, Алексей. Сегодня только сменился…
Он предъявил удостоверение охранника, и это открыло ему путь дальше. А на контрольно-пропускном пункте дежурили его сменщики.
– Леха, ты чего здесь? – дружелюбно улыбнулся ему Толик Агапов.
– Да проблема у меня, брат. Жена из дома выгнала, перекантоваться негде…
– Думаешь, здесь есть где?
– Я понимаю, здесь не гостиница. Но, может, меня во внутреннюю охрану возьмут? Внутренняя охрана ведь здесь живет…
– Ну да, и комнаты у них отличные, я был, видел… Давай я начальника смены вызову.
Начальник смены не заставил себя долго ждать – подъехал к контрольно-пропускному пункту на маленькой машине для гольфа. Это был среднего роста худощавый мужчина с узким лицом, острым носом и лисьими глазами. Обычно взгляд у него пытливый, внимательный, но сейчас в нем было больше беспечности, чем бдительности.
– Я тебя слушаю, Хромов, – пытаясь подавить зевоту, недовольно сказал он.
Алексей объяснил ему, почему он хочет попасть во внутреннюю охрану.
– Я же нормально служу, вот, двое суток отпахал…
– Да знаю, что хорошо служишь. Дымаров даже тебя хвалил. Только ты должен понимать, что здесь не общежитие…
– Ну, я же не только поэтому. Во внутренней охране зарплата выше…
– Хитер бобер. Только время ты неудачное для переговоров выбрал.
– И куда мне теперь?
– Если некуда податься, здесь оставайся. С комнатой что-нибудь придумаем. А завтра Дымаров придет, тогда и поговорим… Садись, поехали!
Начальник охраны подвез Алексея к дому, он же нашел для него комнату в левом крыле здания, в то время как охранный пост располагался в правом. Тихо здесь, темно, и только в комнате можно было включить свет.
– Я хозяйке ничего про тебя не говорил, поэтому не шуми. Дом большой, она сюда спускаться не станет, ничего не узнает. Так что располагайся и спи спокойно.
Начальник охраны широко зевнул и, небрежным движением прикрыв ладонью рот, вышел из комнаты.
Комната впечатляла – богатая отделка, дорогая мебель, санузел с душевой кабинкой. Алексей выключил свет и лег на кровать под балдахином. Главное, не уснуть. Главное, дождаться трех часов ночи. В это предутреннее время, как правило, бдительность охраны ослабевала. А где находятся хозяйские покои, Алексей знал. Он прокрадется к спящей Волоковой и тихонько вернется в свою комнату. Пистолет беззвучный, выстрела никто не услышит, и тревога поднимется только утром. К этому времени Алексей придумает предлог, чтобы отправиться домой. Скажет, что жена ему позвонила, попросила прощения и ему необходимо вернуться к ней…
Тревога за Лену и Антона лишала его покоя и гарантировала бессонную ночь. Он так переживал за жену и сына, что и немного успокоившись, не изменил своего решения.
Под утро Алексей осторожно вышел из комнаты и, крадучись по темному коридору, двинулся к покоям госпожи Волоковой. Ох, не хотел он убивать Аврору Яковлевну, но обстоятельства оказались сильнее…
Начальник смены допустил непростительную халатность: мало того что позволил Алексею пройти в дом, так еще и оставил его без присмотра. И даже не потребовал сдать оружие, не стал его обыскивать… Что ж, придется за все отвечать. И хорошо, если его просто уволят по служебному несоответствию.
Начальник смены допустил непростительную халатность: мало того что позволил Алексею пройти в дом, так еще и оставил его без присмотра. И даже не потребовал сдать оружие, не стал его обыскивать… Что ж, придется за все отвечать. И хорошо, если его просто уволят по служебному несоответствию.
Алексею пришлось спрятаться под лестницей. Его спугнул охранник, прохаживавшийся по анфиладам залов первого этажа. Но на второй он, к счастью, подниматься не стал – знал, что Аврора Яковлевна этого не любит. Что ж, тем хуже для нее…
Алексей беспрепятственно поднялся на второй этаж, проник в хозяйскую спальню, вынул из кармана пистолет. Аврора Яковлевна лежала на боку, спиной к нему, до ушей накрывшись одеялом. Она спала. И ей уже не доведется проснуться. Алексей направил на нее пистолет, нажал на спусковой крючок. Ствол выплюнул из себя пулю, и та с легким пшиком вошла женщине в голову…
Глава пятнадцатая
Черствый хлеб смешивался во рту с водой, образуя в нем серную кислоту. Именно так думал Ролан, глотая эту неудобоваримую горчащую смесь. Голодная пайка надоела ему до смерти, хотелось чего-нибудь горячего и вкусного. Но ему еще больше недели находиться в карцере. Из-за избиения двойника Корчакова Ролана опеределили туда на новый срок. Он сильный, мог бы высидеть до конца, но ему позарез нужно вернуться в медблок. Аврора вот-вот поднимет шум, Бабанова должны сменить на настоящего Корчакова. И, конечно же, его определят в санчасть, причем вряд ли надолго. Когда шум уляжется, произойдет обратная замена, и Корчаков снова выйдет на волю. Поэтому нужно спешить.
Он очень рассчитывал на контролера Местечкина, который уже заступил на смену. Он и телефон ему принесет, и в санчасть поможет попасть. Этот парень знает, кому и сколько заплатить, чтобы устроить ему блат.
Местечкин появился после отбоя, когда Ролан уже лежал на жестком скрипучем полоке.
– А телефон дашь?
– Зачем? – огорошил его контролер. – Не с кем говорить. Абонент недоступен, – скорбным тоном сказал Местечкин.
– Не понял, – похолодел Ролан. Уж не случилось ли что с Авророй?
– Ее убили.
– Что?! – взвыл Ролан.
– Тише, – шарахнулся от него надзиратель. – Тебе нужно успокоиться. Я потом зайду.
Местечкин вышел из камеры, и Ролан сполз на холодный пол, слыша, как со скрипом проворачивается ключ в дверном замке.
Аврору убили? Аврору убили! Ее убили! И это сделал Корчаков… Эта мразь лишила его любимой женщины!!!
Ролан не бился в истерике, не выл белугой, он молча сидел, обхватив голову, и качался из стороны в сторону. Но вот он вспомнил о детях Авроры, метнулся к двери, ударил по ней кулаком. Открылась кормушка, в проеме которой показалось лицо Местечкина.
– А дети? У нее дети были. Они живы?
– Он сказал, что да…
– Кто – он?
Надзиратель закрыл кормушку и зашел в камеру.
– Человек сказал. Который телефон передал. И деньги… Он мне сказал, что этой… твоей женщины больше нет. Стреляли в нее. Дети вроде бы живы.
– Что он еще сказал?
– Что тебе выбираться отсюда нужно, – шепотом ответил надзиратель.
– Как?
– Не знаю… Но что-нибудь можно придумать.
– Не надо ничего думать. Лучше придумай, как мне в санчасть попасть.
– Нет, с этим я тебе не помогу. Один раз договорился, второй раз подозрительным покажется.
– А если я вены себе вскрою?
– Это крайность… Но выход, – в растерянности кивнул Местечкин.
– Лезвие дашь?
– Э-э… Я не хочу иметь к этому отношение…
– А врача вызовешь?
– Это само собой.
– Комиссию никакую не ждете?
– Какую комиссию?
– Ну, с проверкой. Из Министерства юстиции там или еще откуда…
– Да нет вроде, не ждем никого. Хотя сейчас об этом заранее не предупреждают. Вернее, когда предупреждают, а когда как гром среди ясного неба… Напарник сейчас придет, нельзя мне с тобой…
– Ты это, почаще сюда заглядывай.
У Ролана не было уверенности, что Аврора сумела организовать тюремную проверку, но все равно он должен был попасть в санчасть. Может, это будет холостой выстрел, но он должен использовать хотя бы призрачный шанс, чтобы добраться до Корчакова.
Ролан потянулся к алюминиевой кружке, взялся за ее края, со всей силы потянул за них. Он порвет Корчакова, как этот чифирбак! Он вынет из него душу! Эта мразь ответит за Аврору!
Кружка лопнула и расползлась в его руках с такой легкостью, как будто была сделана из бересты. Недолго думая, Ролан полоснул себя по вене рваным краем и лег на полок, вытянув руку, из которой вязким ручьем хлынула кровь.
На пол натекла лужа размером со сковородку, когда в камеру наконец заглянул Местечкин. Брючным ремнем он перетянул окровавленную руку выше локтя, после чего вызвал врача и дежурный наряд. И очень скоро Ролан оказался в санчасти.
Сегодня дежурила Анна Михайловна, старый, но опытный врач. В тюрьме она работала давно, и ей не нужно было объяснять, как сшивать вены.
– Как же вы уже достали, идиоты! – приговаривала она, орудуя инструментом.
Ролан видел, как трясется ее жирный, с редкими курчавыми волосами подбородок.
– Ну, резали бы вдоль, на всю глубину, чтобы наверняка! Чтобы уже не зашить! Так нет, что-то доказать пытаются! Демарши у них!.. Слышишь, в следующий раз вдоль режь, чтобы я сшить не могла. А то мучайся потом с тобой!
Она сшила вены, наложила повязку и направила Ролана в общую палату, из которой при всем желании нельзя было попасть в последний блок, где находился потайной люкс.
– А мне в душ сходить, грязный я весь…
– В палате унитаз, там помоешься, – грубо отрезала женщина.
В палате было тепло, тихо, но воняло так, что хоть нос затыкай. Наверное, на обед давали гороховый суп высокой концентрации, и ни один больной от него не отказался. Контролер закрыл за Роланом дверь, лишив его возможности добраться до жертвы.
А утром, когда он отправился на перевязку, в процедурной его ждала Изольда. Она смотрела на него с насмешкой отвергнутой, а потому и оскорбленной женщины.
– Что, несчастная любовь? – съязвила она.
– К кому? – мрачно посмотрел на нее Ролан. – Может, подскажешь?
– Не подскажешь, а подскажете, – поправила его женщина. – Мишель еще здесь, хочешь к нему?
– Только о нем и мечтаю… С кем он сейчас? С этим лысым пидором?
– Ревнуешь?
– Нет, просто пидоров не люблю.
– А вены чего вскрыл?
– Новость плохую получил.
– От Мишеля?
– Да плевать я хотел на твоего Мишеля!.. Жена у меня была, убили ее. Ну, не совсем жена, но нет ее больше…
Изольда долго молчала, переваривая услышанное. И наконец спросила:
– А Мишель?
– При чем здесь Мишель? – чуть не заорал на нее Ролан. – Чихать я хотел на него!
– Но я помню, как ты радовался…
– Я не радовался. Я тебя обманывал. Ты мне очень нравишься, но я не мог с тобой. Хотел, но не мог. Я не мог ей изменить…
– А разве я давала повод, чтобы со мной…
– Ну, мне показалось…
– Тебе показалось, и ты решил стать геем, чтобы мне тоже показалось, так?
– Не собирался я становиться геем. Тот, кто пользуется петухом, сам петухом не становится. Если не злоупотреблять… Но я никогда ими не пользовался. Терпеть ненавижу, – скривился от омерзения Ролан. – А этот – пользуется… Ну, которого я чуть не придушил… Натан его, кажется, зовут…
– Да, Натан.
– Я знаю, его палата рядом с нашей была. Только там двери нет. Верней, дверь есть, но за ширмой. Зачем такая секретность?
– Ты в этом уверен, что там ширма? – настороженно посмотрела на него Изольда.
– Уверен. А что? Скажешь, что там ничего нет?
– Скажу, что там никого нет… Перевели его.
– Кого, Натана? Куда?
– В общую камеру. А тебе не все равно?
– Да пусть его хоть к смертникам переводят, мне какое дело… Мне до тебя дело есть. Хорошая ты женщина. Очень хорошая…
Ролан сыпал комплиментами из шкурных интересов. Изольда не должна догадаться, что он охотится на Корчакова. Она должна поверить, что ему все равно, где сейчас находится этот гад. Поэтому и пустил пыль в глаза. А до этой сволочи он доберется…
В санчасти он провел четыре дня, а потом его вызвал к себе начальник тюрьмы. Надзиратель открыл дверь в приемную, Ролан оторвался от стены, лицом к которой стоял, и через порог увидел человека, который тоже ждал приема.
Его тряхнуло изнутри, когда он узнал арестанта. Это был Корчаков. Широкая лысина, жесткий взгляд. Он сидел на диване, но это не помешало ему глянуть на Ролана сверху вниз. С пренебрежением глянуть. Он не узнал Ролана – по крайней мере, лицо никаких эмоций не выдавало. Точно, это был Корчаков, а не Бабанов.
Рядом с Корчаковым, у самой двери, стоял конвоир, рослый, жилистый, с корявым лицом и грубыми манерами.
– В «стакан» его давай! – сказал он своему коллеге, который привел Ролана.
Конвоир захлопнул дверь и тем самым лишил Тихонова возможности напасть на Корчакова.
– Лицом к стене!
Но если бы даже дверь не закрылась, Ролан не сумел бы одолеть своего врага. Он мог вцепиться ему в глотку, но вряд ли успел бы сломать тому кадык. Конвоиры умеют выключать сознание своими дубинками, Ролан уже не раз в том убеждался.