– Малышка на проходной сказала передать ему, – сказал матрос. – Я бы с ней и сам не прочь… та еще деваха.
– Девушка?
– Да, на проходной. Отдай Мартину. Увидимся! – Матрос уже уходил.
– Я не знаю, где он! – крикнул Билл.
– Ну, я тоже не знаю – увидимся.
Матрос удалился по коридору.
Билл сел на банку и задумчиво побарабанил пальцами по письму. Невредно и прочитать – Уэсли все равно никогда его не получит. Билл открыл и увидел:
Дорогой Уэс,
я знаю, что теперь ты передумаешь. Я буду ждать тебя. Я люблю тебя.
Твоя жена
– Жена! – воскликнул Билл. – Я думал, он ее бросил…
Нахмурившись, он перечитал записку.
По коридору шел буфетчик. Билл поднял глаза.
– Накрывай на обед, – сказал буфетчик. – Уже почти двенадцать.
– Точно! – гаркнул Билл, вставая. – Я спал.
Он последовал за буфетчиком обратно на камбуз, взял тарелки, чашки, блюдца и приборы. По дороге в столовую палубной команды он прошел мимо Дэнни Палмера – тот стоял и чистил картошку вместе с Итингтоном и другим помощником кока.
– Познакомился с Мидом? – спросил Билл, перекрикивая полуденный шум камбуза.
Дэнни широко улыбнулся и с энтузиазмом кивнул, многозначительно к тому же подмигнув. Билл усмехнулся. Он отнес посуду в маленькую столовую, где поздравил себя с тем, что записался на работу, которую можно выполнять одному и в полном покое. На камбузе всегда царил грохот и беспорядок, а в столовой можно накрывать на стол в тишине, без суеты собирать заказы матросов и выполнять их с минимальным достоинством. Само собой…
– Эй, мужик, не надорви кишки!
Билл обернулся и едва не уронил кетчуп. Уэсли. И ушел Уэсли так же быстро, как и пришел. Билл скакнул через банку с воплем удивления.
В дверях он позвал:
– Эй, Уэс, иди сюда!
Уэсли повернулся и побрел обратно по коридору, куря сигарету:
– Поработать надо… – начал он.
– Тебе записка, – сказал Билл. – Где тебя, к дьяволу, носило?
Уэсли дернул уголком рта и взял послание.
– Я был в кутузке, – объяснил он. – Начал буянить, и меня забрали.
– Кто тебя выручил? – расспрашивал Билл.
Уэсли читал записку. Дочитав, сунул в карман штанов и устремил на Билла темные окаменевшие глаза.
– Кто тебя выручил? – повторил тот.
– Друг.
Они стояли молча. Уэсли пристально и напряженно смотрел на Билла, будто хотел заговорить, но ничего не сказал.
Билл усмехнулся и кивнул на столовую:
– У нас здесь сервис с улыбкой – спроси остальных.
Уэсли медленно кивнул. Затем положил худощавую руку Биллу на плечо.
– Утром отчаливаем, мужик, – быстро сказал он и пошел по коридору, больше не произнеся ни слова. Билл посмотрел, как он исчез, и вернулся к леднику. Он не знал, что бы такого пробормотать себе под нос.
Глава седьмая
На рассвете боцман явился разбудить палубных матросов, но Кучерявый и так не спал, а все еще пил из бутылки, и, хотя он всю ночь пел на своей верхней койке, никто не обращал на него внимания. Теперь, пока они приводили себя в порядок, Кучерявый спрашивал, не хочет ли кто выпить.
– Трезвей, Кучерявый, а то старпом срежет тебе зарплату дня за два-три, – сказал Джо, натягивая ботинки.
– Слушьте, парни, – кричал Кучерявый, сидя на койке и размахивая бутылкой, – не бываю я такой пьяный, чтоб работу не работать…
Уэсли изучал свои зубы в треснутом зеркале.
– Хошь глотнуть, Мартин? – крикнул Кучерявый.
Джо усмехнулся:
– Ты всегда слишком пьян, какая работа?
Кучерявый с проклятием спрыгнул с койки, наткнулся на стул и плашмя рухнул на палубу.
Рядом был Уэсли:
– Вставай, Кучерявый: я глотну из твоей бутылки, если уймешься.
– Уймусь? Да я убью этого клятого Джо за такие шуточки, – взвыл Кучерявый, отталкивая Уэсли и пытаясь встать.
Джо засмеялся и пошел к раковине.
Уэсли поднял Кучерявого на ноги и толкнул к своей койке. Кучерявый ударил Уэсли кулаком, но тот предплечьем блокировал удар, затем швырнул Кучерявого на койку и навалился сверху.
– Трезвей, мужик, – сказал он. – У нас работы полно: отчаливаем… я тебе мокрое полотенце принесу.
– Принеси ему новую бутылку! – посоветовал Хейнс со своей койки.
– Убью, Джо! – кричал Кучерявый, вырываясь из хватки Уэсли. – Пусти, Мартин!
– Я думал, ты умеешь пить, Кучерявый, – покачал головой Уэсли. – Такой бывалый ковбой. Небось, чересчур перепил, не до работы…
Кучерявый наставил палец ему в лицо:
– Слушь, Мартин, у нас в Техасе человек так не перепивается, чтоб работу не работать. Пусти – у меня дел полно.
Уэсли помог Кучерявому подняться, но руки его не отпустил.
Хейнс посмотрел в иллюминатор:
– Боже! Еще темно.
Остальные вставали.
Джо отвернулся от раковины и натянул рубаху.
– Кучерявый не просыхает уже десять дней, – сообщил он. – Вот погоди, старпом увидит, – Джо не сможет канат поднять или…
– Заткнись! – огрызнулся Уэсли.
Кучерявый рвался к Джо, но Уэсли прижал Кучерявого к переборке.
– Убью, Джо! Разобью твою паршивую физию! – кричал Кучерявый. – Пусти, Мартин, я его убью…
– Ты кому говоришь заткнуться, Мартин? – тихо спросил Джо, наступая.
– Тебе, – сказал Уэсли, борясь с Кучерявым. – Парень пьян, нужно привести его в порядок.
– А мне-то до него что за дело? – промурлыкал Джо. – И кому ты говоришь заткнуться?
Уэсли безучастно посмотрел на Джо.
– А? – угрожающе надавил тот.
Уэсли мельком улыбнулся и отпустил Кучерявого. В тот же миг Кучерявый набросился на Джо, вслепую его молотя, а Джо пятился к стулу. Они повалились на палубу; Кучерявый сверху наносил удар за ударом в задранное лицо Джо. Матросы закричали и повыпрыгивали из коек, чтобы все это прекратить. Уэсли угостился из бутылки Кучерявого, пока кулаки костью по кости отбивали жестокую барабанную дробь на лице Джо. Кучерявого, неистового, как бешеная собака, оттащили и прижали к койке; Джо сел и жалобно застонал, как больной ребенок. Рот у него был в крови.
Уэсли сходил к раковине и принес Джо мокрое полотенце. Когда аккуратно приложил мокрую ткань Джо к лицу, тот выплюнул зуб.
– Протрезвите Кучерявого, – сказал он остальным. – Теперь мы все огребем… протрезвите этого ковбоя чокнутого…
Хейнс подбежал к двери и выглянул в коридор.
– Боцмана нет… Господи боже! Шевелитесь, пока старпом не спустился… облейте его водой.
– Прекрасное начало рейса! – простонал Джо с палубы. – Пошло все к черту. Не будет никакого рейса, точно вам говорю. Мы все утонем.
– Ай, заткнись, – проворчал Хейнс. – Нашелся герой.
Кто-то выплеснул стакан воды Кучерявому в лицо и отхлестал его по щекам:
– Трезвей, Техас! Работать надо…
Уэсли помог Джо подняться:
– Порядок, Джо?
Джо безучастно смотрел на Уэсли, слегка покачиваясь.
– Измордованный весь, – простонал он.
– Головой надо было думать! – сказал Уэсли.
– Знаю, знаю, – простонал Джо. – Весь измордованный… Что-то мне не того… Что-то случится…
– Да заткнись ты! – крикнул Хейнс.
Кучерявый сидел, моргая; улыбнулся всем и запел «Не хорони меня в одинокой прерии»[35] – однако он уже более-менее протрезвел. Джо и Кучерявого отвели наверх и дали им подышать в холодном рассветном тумане.
– Пошли работать, – нетерпеливо сказал Хейнс.
Джо пошатнулся, но устоял на ногах.
– Кто ж так день-то начинает, – пробормотал Чарли, младший матрос. – Выродки пьяные…
– Всё, забыли! – рявкнул Хейнс.
Боцман звал их на корму. Серый рассвет растекался по небу.
– Извиняюсь, Джо, – пробормотал Кучерявый.
Джо промолчал. Когда они дошли до кормы, где их ждали первый помощник, боцман и палубный кадет, из трубы «Вестминстера» валили огромные облака черного дыма.
Внизу, в доке, портовые грузчики отдавали швартовы…
Проснувшись, Эверхарт услышал рокочущий рев трубы «Вестминстера». Билл спрыгнул с койки и встал перед открытым иллюминатором – стена эллинга ускользала. Билл высунул голову и посмотрел: судно задним ходом неторопливо отходило от причала, оставляя за собой вялые водовороты. Портовые грузчики и вахтенные стояли на удаляющейся площадке дока, наблюдая: их работа сделана.
«Вестминстер» еще раз прощально взревел – долгий, сокрушительный, низкий раскат, он множился эхом в утренней тишине над пристанью, сортировочными и крышами портового района.
Билл поспешно умылся и побежал наверх. Он чувствовал, как громыхание поршней отдается в палубе, слышал, как гигантский винт перемешивает воду. Билл посмотрел вверх на трубу «Вестминстера», тот прогрохотал в третий раз – «Ву-у-у-у-ум!» – и погрузился в тишину, а звук парил над крышами Бостона.
Посреди гавани судно остановилось. Затем винт завертелся снова, рулевая машина прогромыхала внизу, когда поворачивали руль, и «Вестминстер» медленно и неуклюже уставился носом в Атлантику. Машина вновь низко заскрежетала – и они плавно и неторопливо двинулись к противолодочной сети у входа в гавань, винт ровно запыхтел в гаргантюанском ритме.
Билл поспешил на нос и глянул вниз: острый угол с мощной легкостью разрезал воду. «Вестминстер» скользил все быстрее и быстрее. По сторонам лениво извивались водоросли.
Билл, прищурившись, посмотрел в море. Далеко в сером тумане он увидел низкий поджарый силуэт… ну конечно, эсминец! Они в пути! Дураком он был бы, если б это пропустил!..
Они стремительно приближались к противолодочной сети; им уже открыли проход. Когда «Вестминстер» шел мимо, моряки на заградителях небрежно махали. Билл не мог оторвать глаз от плавающих мин, огромных и черных шипованных шаров, что протянулись от берега до берега линией невероятной разрушительной гибели…
Мимо с достоинством проплыли два маяка, последние аванпосты общества. Билл посмотрел назад, на отступающий к горизонту Бостон, спящий Бостон, не ведавший о том, что началось великое приключение, на Бостон, время от времени пыхавший облаками заводского дыма, с серыми домами, сурово встречавшими июльский рассвет.
Билл снова посмотрел в море. Далеко, где сливались горизонт, туман и угрюмая зеленая вода, он заметил темные обрывки ночи, выцветавшие в бледно-серый.
Прямо впереди эсминец мчался по спокойным волнам; Биллу показалось, эсминец уже настороже, уже целится пушками во все стороны. Билл обернулся и взглянул на переднюю орудийную башню: два солдата в наушниках стояли у пушек и наблюдали за горизонтом.
Свершилось! Он уже не сможет вернуться… Что бы ни случилось, они готовы, и он тоже…
– Я так не напиваюсь, чтоб работу не работать! – вопил кто-то на носу.
Билл обернулся и увидел Уэсли – тот и еще двое матросов койлали концы на палубе.
– Ты чертовски прав, мужик, – сказал Уэсли.
– Я буду пить. Драться, что угодно, – кричал Кучерявый в лицо Уэсли, – но свою работу я поработаю! Верно?
– Да заткнись ты! – проворчал Хейнс.
– Ну так прав я? – настаивал Кучерявый.
– Само собой! – заверил его Уэсли.
Они молча продолжили койлать канаты. Когда закончили, Уэсли зажег сигарету и взглянул на волны.
– Доброе утро, Уэс, – поздоровался Билл.
Уэсли обернулся и серьезно махнул рукой.
– Ну, как тебе? – спросил он.
Билл облокотился на планшир и, прищурившись, взглянул вниз на воду:
– Захватывающе… я первый раз в море и, должен сказать, ощущение странное.
Уэсли предложил ему сигарету.
Становилось теплее, туман рассеялся, долгие волны блестели и искрились в ярком белом свете. Билл чувствовал, как нос судна плавными взмахами поднимается и с плеском опускается – «Вестминстер» шел вперед.
– А каково на носу, – усмехнулся Билл, – когда море бурное?
Уэсли с улыбкой кивнул:
– Нужно держаться за что-нибудь, иначе покатишься по палубе.
– У тебя бывает морская болезнь? – спросил Билл.
– Конечно… у всех бывает рано или поздно, – ответил Уэсли. – Иногда даже у капитана.
– Эй, Мартин! – окликнул Хейнс. – Надо вниз.
Уэсли выбросил сигарету и побрел работать. Был он в тех же мокасинах, которые носил в Нью-Йорке, в заляпанных краской штанах и белой рубахе. Билл посмотрел, как он уходит с Хейнсом и Кучерявым. На ходу Уэсли игриво потер Кучерявого по голове, а тот, театрально жестикулируя, затянул новую песню.
– Целых семь лет… – выл Кучерявый, – и все не с той бабой… это же прямо семь веков…[36]
И они исчезли в люке.
Билл улыбнулся сам себе. Он радовался, что Уэсли вновь счастлив – эта вчерашняя записка от жены явно его разбередила – в столовой он не появлялся весь день. Казалось, теперь, когда они отчалили, Уэсли как дома и всем доволен, словно уход из порта означал прекращение всех тревог, а море – новую эру покоя и наслаждений. Какое простое решение! Вот если бы Эверхарт мог так просто обрести свободу, так элегантно освободиться от неприятностей, черпать комфорт и любовь в море, как Уэсли.
Билл пошел на корму и вниз на работу. Когда стол был накрыт, матрос Джо зашел, хмуро волоча ноги. Лицо его было в кровоподтеках.
– Что с тобой случилось? – ухмыльнулся Билл.
Джо молча поднял голову и одарил его раздраженным взглядом. Билл взял тарелку.
– Что на завтрак? – проворчал Джо.
– Овсянка… – начал Билл.
– Овсянка! – гаркнул Джо. – Вижу, мерзотный намечается рейс: второсортная еда, никчемная команда…
– К ней кофе? – с готовностью спросил Билл.
– А ты сам как думаешь? – выругался Джо. – Дурака-то не валяй.
– Откуда же мне знать…
– Заткнись и неси, – перебил Джо.
Билл сердито посмотрел на него и покраснел.
– Ты на кого уставился? – вставая, мурлыкнул Джо.
– Совсем необязательно…
– Слышь, Карлик, – заорал Джо ему в лицо, – помалкивай, если не хочешь огрести, понял?
– Вот разошелся! – пробормотал Билл.
Джо толкнул его ладонью. Билл испуганно вытаращился, не в силах сдвинуться с места; он едва не уронил тарелку.
– Тарелки-то держи, – усмехнулся Джо. – Платить за них сам будешь. Давай, давай, не стой тут, как идиот, Карлик, неси мне завтрак.
Билл в ступоре пошел на камбуз. Пока кок наполнял тарелку, Билл решил отстоять свои права, и если это означало драку, то пускай будет драка! Билл устремился в столовую, настраиваясь на неизбежное… но когда вернулся, у палубных матросов уже разгорелся жаркий спор. За столом сидели Кучерявый, Хейнс, Чарли и Уэсли.
– Я извиняюсь! – кричал Кучерявый. – Но, ради бога, кончайте уже про это. Я не отвечаю за то, что делаю, когда пьян…
– Это ничего, – заныл Джо, – но ты меня сильно измордовал, ты и твоя выпивка проклятая…
– Да забудьте уже, а? – беспокойно проворчал Хейнс. – Все уже, забудьте…
– Мир! Мир! – крикнул Чарли. – Хейнс прав… значит, теперь все, молчок.
Джо зло от них отмахнулся.
Билл плюхнул перед ним тарелку с завтраком. Значит, это работа Кучерявого… молодец, парень!
Джо поднял глаза:
– Слушь, Карлик, больше мою тарелку не бросай…
Хейнс поднялся:
– Снова здорово. Пойду-ка я отсюда к чертовой матери!
– Стой! – скомандовал Уэсли.
Билл стоял, сверху вниз прожигая Джо взглядом. Когда тот начал подниматься, Уэсли положил руку ему на плечо и снова усадил.
– Убери свои грабли, Мартин! – предупредил Джо, покосившись на эту руку.
Уэсли сел рядом с ним на банку и улыбнулся:
– Ладно, Джо, уберу. Но я хочу тебе сказать…
– Не хочу ничего слышать! – огрызнулся Джо. – Не нравится моя компания – убирайтесь к черту.
– Непременно, – свирепо отчеканил Хейнс, – ныряю с борта и плыву обратно в порт.
– Слушай, мужик, – начал Уэсли, – тут такое дело… мы в море, и все дела. Мы больше не на бичу – там можно драться, бухать, как угодно выкаблучиваться. Но когда мы на переходе…
– Я сказал, не хочу этого слышать! – крикнул Джо.
– Ты выслушаешь! – рявкнул Хейнс. – Продолжай, Мартин…
Лицо Уэсли напряглось.
– Когда мы на переходе, мужик, береговую фигню отставить. Мы должны жить вместе – если все вкладываются, выходит нормально. Но если один гонит волну, то это бред, а не рейс… все испоганено.
– Кончай по ушам ездить, – сердито пробормотал Джо.
– Кончу, когда до тебя дойдет! Возьми себя в руки, вноси свою лепту, и мы все будем счастливы… – пылко начал Уэсли.
– А кто не вносит?! – возмутился Джо.
– Свою долю сотрудничества, – вставил Хейнс.
– Да, – сказал Уэсли, – вот именно… свою долю сотрудничества… если да – мы все будем благодарны.
Джо стукнул вилкой:
– А если я не…
Уэсли нетерпеливо огладил черные волосы.
– Это же Кучерявый меня побил? Что мне было делать? – воскликнул Джо.
– Ты сам начал! – прошипел Хейнс.
Джо промолчал.
– Идет, мужик? – серьезно спросил Уэсли.
Джо потрясенно огляделся, указал на Уэсли:
– Какой умник, а?
– Не в том дело, – вмешался Хейнс. – Он за всех нас говорит. Мы хотим хороший рейс и не хотим, чтоб такой вот салага нам все испоганил.
Джо тихо принялся за еду.
– Такие, как ты, если чересчур борзеют, отправляются за борт, – невозмутимо добавил Хейнс.
– Нет мне здесь места, – простонал Джо.
– Конечно есть, – сказал Уэсли. – Только прекрати всем дерзить… шило из задницы вытащи.
Джо в негодовании медленно покачал головой.
– Вот и все, – сказал Хейнс. – Мы все дружно работаем, понятно?
– Конечно, конечно, – проворчал Джо.
– Давай пожмем руки и забудем, – предложил Кучерявый.
Не поднимая глаз, Джо позволил ему пожать свою руку.
– Ворчуны вы, вот вы кто, – пробормотал он наконец.
– Мы не ворчуны, – возразил Уэсли. – Ворчун здесь ты. А теперь, ради бога, кончай выпендриваться и веди себя с нами как следует. Мы в море, мужик, не забывай.
Хейнс кивнул.
– Может, пожрем? – вскричал Чарли.
Билл стоял, с некоторым удивлением наблюдая за этим морским трибуналом в действии; теперь он с усмешкой очнулся и взял тарелки.
Матросы выкрикивали заказы, пытались отшутиться, но Джо поспешно доел и гордо отбыл, не сказав ни слова. Когда он ушел, повисла напряженная тишина.