Стол, накрытый белой скатертью, был заставлен разнообразными яствами, которые по изобилию и изысканности не уступали поданным на открытом завтраке у Его Святейшества. На двух переносных креслицах друг напротив друга сидели епископ и секретарь, они ужинали, одновременно рассуждая о тревожащих их вещах. Также Боклерк докладывал епископу о текущем положении дел. Прислужники, что накрывали стол, удалились, так что за столом его преосвященству все блюда подавал брат Боклерк.
На площадку поднялся кто-то из священнослужителей, но, увидев, что место занято епископом Констансом сразу же поспешил удалиться. Другие епископы ордена, видя возникшее напряжение между командором и Констансом, старались не поддерживать общение с ним, опасаясь вызвать гнев Сикста.
– Ты видишь, все эти трусливые шакалы поджали хвосты и прячутся от меня как от чумного! – презрительно сказал его преосвященство, как только показавшийся быстро скрылся. – Страшатся! Выжидают, что же будет дальше! Если я вновь буду облагодетельствован командором, они с радостью кинутся мне на шею, а если я рухну вниз, то с удовольствием спляшут на моей могиле. Не дождутся! Мне как можно скорее необходимо решить проблему с постом dominus vocis. Иначе мы с командором попросту придушим друг друга! Нам вдвоем в ордене слишком тесно.
– А если вы займете этот пост, то Папа утвердит? – осторожно спросил секретарь, понимая, что сейчас решается и его судьба тоже. После случая с Марком, он стал еще тщательнее исполнять свои обязанности, в надежде, что его преосвященство будет нуждаться в его службе. Хоть он и понимал, что незаменимых людей не бывает, но все же рассчитывал на некоторую зависимость от своей персоны.
– Утвердит, – кивнул епископ, подцепляя двузубой вилкой кусочек фазана запеченного с фисташками. – Джованне нынче нагл сверх меры и его последний демарш, вывел Геласия из себя. К тому же мою кандидатуру пока поддерживает Саския. Пока мы совместно играем с благочестивой – многие вещи нам не страшны.
– А вы не боитесь, что она в один прекрасный день может повернуться против вас? – Боклерк задавал свои вопросы аккуратно, стараясь узнать максимально возможные сведения из первых уст.
– Естественно я опасаюсь, она может это сделать в любой момент, – ответил Констанс, отпивая из бокала налитое секретарем вино. – Но пытаться контролировать благочестивую, все равно что пытаться обуздать ураган. Также бесполезно, и заранее можно записывать себя в проигравшие. Мне придется смириться с подобным неудобством, тут выхода нет.
Они немного помолчали, отдав дань мастерству нового повара. Епископ задумчиво поглядывал вдаль. Там на самом высоком шпиле паласта от безветрия поник бело-золотой флаг Святого Престола.
– Ваше преосвященство, можно еще вопрос? – вновь подал голос секретарь. Констанс милостиво кивнул и перевел взгляд на Боклерка. – Почему благочестивая не рассказала своему брату о надвигающийся войне?
Епископ задумался, и, помолчав немного, он ответил:
– Саския, по-видимому, преследует свои цели, и разглашение тайны ей мешает. К тому же она права: день – другой погоды не сделают, а до весны еще далеко. Скорее всего, она как слепой приверженец идеалов веры вычищает всех, кто не вписывается в рамки. Отделяет так сказать зерна от плевел.
– Надеюсь, вас она не считает плевелом?! – с испугом вскинулся Боклерк. – Подобное было бы неправильным!
– Пока я дерусь в рамках заповедей Господа, она закроет глаза на любые мои амбиции, – едко усмехнулся Констанс. – И к тому же безвольный смиренный кретин у власти ей не нужен! Не волнуйся Боклерк, ее благочестие далеко неглупа, она понимает, какие люди должны стоять у правила Единой Церкви. Она подбирает, если можно так сказать, новых приближенных для трудных времен. Но я вижу, ты хочешь еще что-то узнать?! – спросил он, видя нерешительность и немой вопрос, написанный на лице своего секретаря. Протягивая ему тарелку, епископ попросил. – Положи мне немного молодой зайчатины. И спрашивай все, что тебе требуется.
– Ваше преосвященство, поверьте, я не из праздного любопытства интересуюсь…
– Знаю, знаю!
– По какой причине благочестивая столь отчаянно борется с кардиналом Джованне и ненавидит епископа Сисвария, ведь он платит большие деньги в казну?
– Благочестивая Саския раньше была настоятельницей одного из самых закрытых женских духовных монастырей ордена Святого Экзилия Чудотворца, – лениво начал рассказывать Констанс, аккуратными кусочками нарезая снятое с кости мясо. – Ты знаешь этих фанатиков. Там особо непримиримая борьба даже с простыми мирскими слабостями, не то что с грехами. Полная аскеза и усмирение плоти. А теперь представь, у престола отирается такой грешник как Сисварий?! Он ее раздражает больше чем… Чем… Я не знаю, даже сравнить не с чем!
– Н-да! Чудны дела твои господи! – удивленно выдохнул Боклерк. – Про Сисвария понятно, а вот Джованне ей чем не угодил?
– Темна вода в облацех! Кто поймет женскую душу?! Возможно тем, что связался с Сисварием, а может тем, что не помолился вечером! У нее какая-то своя логика! Женская! – фыркнул епископ.
– А почему она не отдаст приказ Тамасину де Метусу? Ведь власти у нее хватает.
– Ну, во-первых: Тамасин слушается только Папу, а Геласий не отдаст такой приказ, пока Сисварий платит деньги. Папа человек практичный и не захочет резать курицу, несущую золотые яйца. А во-вторых: инквизитор терпеть не может Саскию и находится с ней в состоянии молчаливой войны. И пока Папа, как минимум пару раз не повторит приказание, он и пальцем не пошевельнет. Возможно так же что Сисварий и ему отчисляет деньги. Кстати, что мы имеем на епископа? – Констанс вопросительно посмотрел на секретаря. – Ты что-нибудь еще раскопал?
Боклерк отложил вилку и с готовностью принялся докладывать.
– О нем мы знаем: первое – весь скандал с его болезнью разразился в Винете 18 лет назад. На самом деле, когда он заболел, мы никогда не узнаем, но первые признаки заболевания как раз обнаружились в этом году. Проболтался об этом его личный лекарь. Что случилось с ним после этого, мы тоже не узнаем, да и не важно, но скандал замять не удалось. Уже тогда Сисварию прочили кардинальскую биретту, но после обнародования сведений подобного рода ему уже ничего не светило. Его хотели даже с позором лишить сана священнослужителя, но вот тут в ход пошли его деньги, и деньги немалые. Его Святейшество Папа Геласий IX тогда только взошедший на престол был очень стеснен в средствах, и епископа оставили на церковной службе, – секретарь сделал глоток вина, чтобы смочить горло, и продолжил. – Второе – через пару лет суммы отчислений увеличились, и ему даже был возвращен сан епископа. Тогда-то и появилась эта красивая сказочка о богоугодном деянии из сострадания и принятии чужой болезни из любви к ближнему, дабы его от оной избавить. Тех, кто наградил его подобной 'прелестью', сожгли за колдовство на костре, но вот сами заведения где он это подцепил остались, и до сих пор благополучно работают. Подробнее узнать, пока не удалось. Третье – на сегодняшний момент, когда все признаки болезни уже видны на лице, потребность в Сисварии у Святого Престола значительно уменьшилась. Папа, по-видимому, не хочет запятнать себя порочащими связями, но, тем не менее, деньги получать все же любит. Сисварий, чтобы восстановить свое прежнее влияние, и обратился к кардиналу Джованне. Однако ему это пока не сильно помогло. Джованне мот, но идиотом его назвать сложно.
– Если он связался с Сисварием, то он не идиот, а анацефал! – обозвал его епископ, беря с маленькой тарелочки марципановое печенье. (Анацефал – урод, лишенный головного мозга и черепной коробки, умирает при рождении или несколько часов спустя.)
– Кем бы он ни был, но он не торопиться выполнять просьбу о восстановлении епископа на прежних позициях влияния.
Констанс на мгновение задумался припоминая.
– А почему тогда при разговорах с Сисварием Джованне всегда в бешенстве, а тот доволен как кот на сметане? Ты же мне сам докладывал.
Секретарь смутился.
– Вот это я затрудняюсь сказать, ваше преосвященство. Возможно, что-то пошло не так, или мои предпосылки ложны, и Сисварий не стремится занять прежние позиции. Здесь все сугубо мои догадки.
– Так ладно, оставим твои загадки на потом. Ты ешь, а то зайчатина остынет, она сегодня особенно удалась, – Боклерк послушно положил себе в тарелку кусок мяса и цветную капусту. А епископ тем временем продолжал рассуждать. – Нам во что бы то ни стало необходимо найти источник денег Сисвария, отрезать его от этой пуповины. После прекращения поступлений к Святому Престолу, Джованне отпадет как пиявка. Это и есть наша первоочередная задача. А где ты говоришь, весь этот скандал разразился?
– В Винете, – ответил секретарь спешно проглатывая.
– Ешь не торопись, – махнул Констанс. – А где епископ находился все это время, пока не был приближен к Святому Престолу? Тоже в Винете? – брат кивнул. – И после пребывания в Винете, у Сисвария появились большие деньги?
Секретарь смутился.
– Вот это я затрудняюсь сказать, ваше преосвященство. Возможно, что-то пошло не так, или мои предпосылки ложны, и Сисварий не стремится занять прежние позиции. Здесь все сугубо мои догадки.
– Так ладно, оставим твои загадки на потом. Ты ешь, а то зайчатина остынет, она сегодня особенно удалась, – Боклерк послушно положил себе в тарелку кусок мяса и цветную капусту. А епископ тем временем продолжал рассуждать. – Нам во что бы то ни стало необходимо найти источник денег Сисвария, отрезать его от этой пуповины. После прекращения поступлений к Святому Престолу, Джованне отпадет как пиявка. Это и есть наша первоочередная задача. А где ты говоришь, весь этот скандал разразился?
– В Винете, – ответил секретарь спешно проглатывая.
– Ешь не торопись, – махнул Констанс. – А где епископ находился все это время, пока не был приближен к Святому Престолу? Тоже в Винете? – брат кивнул. – И после пребывания в Винете, у Сисвария появились большие деньги?
– Выходит что так, – подтвердил тот, запивая проглоченный кусок.
– А куда у нас уехал кардинал Джованне? – он неспешно продолжил рассуждать дальше.
– В Винет.
– Какое чудесное место этот Винет, там словно медом намазано! – ухмылка у его преосвященства вышла особо желчная и саркастичная. – Нам бы тоже неплохо туда наведаться, чтобы узнать все поточнее, прямо на месте, но сейчас недосуг. Слишком много других дел. Командор Сикст чуть кипятком не п… Нервничает очень, и наши отношения с ним накалились. Уехать сейчас – это вызвать его дикий гнев, он тогда точно снимет меня с должности. Буду сидеть здесь, изображая полное смирение, до тех пор, пока не придет очередное письмо из женского монастыря. Терпеть не могу этих прытких баб! – неожиданно вспылил епископ, словно ему наступили на больную мозоль. – Вечно лезут, куда не просят! Интересно, вот почему им первым пришли сведения о надвигающейся войне?! Не разведке, ни пограничникам, а именно им?! Что Серафиме этой, что Саскии?! Ну ладно, Саския умная, и молчит! А эта куда?! Привыкла у себя оглоблей махать, и командовать своими бабищами, которых если нормальный мужик при свете увидит, так навсегда калекой на это дело останется! И давай орать на весь свет! Кстати, от Августинцев ничего не приходило? А то может быть, никому больше и не посылала, чем искуситель не шутит?!
– Сегодня днем прибыл голубь из-под Горличей, – хлопнул себя по лбу Боклерк, опасливо поглядывая на его преосвященство, а ну как рассердится! – Отписался тамошний настоятель – Жофруа. К нему прибыло две сестры из женского боевого ордена, так он отправил их со сведениями дальше. Скорее всего, они едут в ауберг ордена Святого Августина. Будут здесь не раньше чем через две, а то и три недели.
– Что же, неплохо он перепугался за своего сыночка! Вечно так – натворят дел в молодости, а потом всю жизнь расхлебывают последствия! Ужасная недальновидность! – презрительно заметил Констанс, искривив губы.
– Когда прибудет письмо, что мы будем делать? – уточнил секретарь, видя, что епископ не сердится.
– Немедленно уедем. Я не собираюсь протирать сутану в Приолоне, под обстрелами требюше! Наш командор сразу же окажется сильно занят вызовами к начальству. К тому же и непримиримый епископат не останется в долгу и задаст жару! Ему точно будет не до нас!
Констанс откинулся на спинку креслица, сцепив руки на животе. Он сидел в задумчивости какое-то время припоминая, какие же еще вопросы они не обсудили.
– Боклерк?
– Да, ваше преосвященство? – секретарь расправился с зайчатиной, и теперь попивал вино маленькими глоточками, закусывая его марципановыми печеньицами.
– Тебе удалось что-нибудь выяснить о том отравителе? – епископ знал, что особых подвижек в этом вопросе не было, но для порядка спросить все же стоило.
– Нет, ваше преосвященство, – отрицательно качнул головой брат. – О нем ничего узнать не удалось, поскольку со смертью наемника оборвались все ниточки ведущие к нанимателю. Ничего не удалось также раскопать о том, кто подослал убийцу. Однако случились кое-какие вещи, точнее сказать не случились, – Констанс вопросительно изогнул бровь. – После столь топорного покушения, перестали появляться любопытные, которые интересовались вами в последнее время. Как отрезало.
– Плохо, – выдохнул епископ. – Противник затаился, и теперь будет хитрее. Если он попытается что-нибудь предпринять, то уже будет действовать какими-нибудь другими способами, а мы к сожалению не знаем, с какой стороны его ждать.
На башню, пыхтя, поднялся брат-прислужник. На его небольшой залысине поблескивали капельки пота. Он трясущейся рукой оттер лоб и щеки, отдышался, перестав издавать хрипяще-булькающие звуки, и лишь затем сказал:
– Ваше преосвященство, к вам пришли.
– Кто? – раздраженно поинтересовался Констанс. Ему не хотелось сразу же покидать башню после плотного ужина.
– Он не представился, но посетитель облачен в одежды положенные священнослужителям немалого сана, – поспешил объяснить прислужник, вновь вытирая лоб.
– Какого 'немалого'?! – не выдержал епископ. – Толком сказать можешь?!
– Нет, ваше преосвященство. Пришедший не снял пелиссон, так что точнее сказать не могу, но ткань пошедшая на одежду очень хорошего качества…
– О Господи! Иди, а то замучаешь меня своими объяснениями! Скажи, что я сейчас буду, отведи его в гостиную, а за дверями поставь охрану! А то неизвестно кого там еще нелегкая принесла!
Брат прислужник судорожно кивнул, подхватил полы рясы и со страдальческим стоном нырнул обратно в дверь, ведущую на лестницу.
Епископ нехотя поднялся с кресла, подошел к парапету и посмотрел вниз. До земли было ярдов пятьдесят. В связи с предстоящим спуском на сытый желудок, ужин здесь уже не казался столь прелестным времяпрепровождением.
– Ну что ж, пойдем Боклерк! – позвал секретаря Констанс и с недовольным видом направился к небольшой двери, что вела на площадку.
Однако первыми на лестницу нырнула пара братьев-сопровождающих, а уже за ними стал спускаться епископ. По витой лестнице, преодолев около пятидесяти ступеней, они спустились до уровня фортификационной стены и по закрытой галерее прошли до башни наиболее близко расположенной к жилому флигелю. После этого Констанс вынужден был осилить еще не меньше сотни ступенек, прежде чем смог оказаться у выхода в свои апартаменты. Под конец пути он тяжело дышал, но останавливаться, тем не менее, не пожелал. Ведь быть епископом боевого ордена, и проявлять при этом телесную немочь… В данных обстоятельствах это являлось недопустимым.
Прежде чем выйти к посетителю епископ привел себя в порядок, сполоснул лицо в поданном ему тазу, чтобы остудить раскрасневшиеся щеки, застегнул все пуговицы на сутане, все-таки преодолеть сто пятьдесят ступеней на шестом десятке лет занятие не шуточное, поправил съехавшую на бок шапочку.
В гостиной сидя на стуле, его дожидался не кто иной, как епископ-суффраган Герран.
– Ваше преосвященство, какой внезапный визит?! Чем обязан? – удивился Констанс, увидев столь неожиданного гостя. – Может быть, пройдем ко мне в кабинет?
– Не стоит. Я тут же уйду. Чем нас меньше вместе видят, тем лучше?! Кажется, вы тогда именно так мне и сказали?! – таинственно улыбнулся Герран.
– У вас превосходная память, – кивнул ему епископ. – Но в этот раз инициатором встречи являетесь вы, и уже вам решать, что требуется – тайна или повсеместная известность.
– Думаю, что и здесь уместнее всего соблюсти скрытность, – определился молодой церковник. – Однажды вы мне сообщили интересную информацию, которой я мог распорядиться по собственному усмотрению.
– Было такое дело, – согласился Констанс, присаживаясь в одно из кресел стоявших в гостиной.
– И за эти сведения я не был ничем вам обязан?! Так?!
– Истинно, – вновь согласился епископ, пока не понимая, куда клонит собеседник. – И вы мне до сих пор ничего не должны.
– Однако я так не считаю, и решил сделать вам ответный жест доброй воли, – суффраган поднялся со стула на котором сидел, и принялся расхаживать по комнате. – Но для начала я хочу поведать вам небольшую предысторию. На протяжении трех недель я ломал голову: зачем же вы рассказали мне про адмирала Форсина, и никак не находил ответа. Но сегодня, в первой половине дня к нам в ауберг прибыл посланец. Внимание, теперь я думаю, история напрямую касается вас! – он выдержал эффектную паузу и продолжил. – Итак, прибыл посланец из Боевого Женского ордена Святой Великомученицы Софии Костелийской с очень интересным письмом. И о чудо! Все сведения, сообщенные вами, вдруг выстроились в строгую логическую цепочку! – епископ Констанс пристально глянул на разглагольствующего суффрагана из полуприкрытых век. – Я не знаю, зачем вам понадобилось утаивать подобные сведения, однако ничем вас не выдам.