Гертруда присев на корточки, принялась внимательно разглядывать нападавших.
– Ты Юзой занимайся, а я этих осмотрю, – бросила она мне, не поворачиваясь. Что ж пойду к раненой, все одно я лучше остальных в нашей четверке в медицине разбираюсь.
Подойдя к сестре, которая уже успела расстегнуть мелочь вроде наручей, помогла снять ей ламелляр.
– Пластину нужно будет поменять, – сказала я, откладывая его в сторону. – Потом Герту попросишь.
– Я сама.
– Сиди уж, сама! Сейчас посмотрим что у тебя там, – цыкнула я на нее, помогая выскользнуть из кольчуги.
Положив ее рядом с другими частями доспеха, я принялась шустро сбрасывать свое железо, которое могло помешать мне при осмотре ранения. Едва Юозапа начала теребить одной рукой завязки подшлемника, как я подскочила к ней, ослабила шнурки и сдернула тот с головы. После расстегнула поддоспешник, и, заставив подняться, аккуратно сняла его. С внутренней стороны стегач оказался изрядно подмочен кровью. Нужно положить его на солнышко – пусть подсохнет, а потом отдать на штопку Агнесс. Авось у нее получится, поскольку шитье не было нашей сильной стороной. Затем осторожно сняла промокшую рубашку и принялась осматривать рану. Действительно зацепила несильно, болт вошел под углом чуть в сторону над лопаткой, и ранение оказалось не тяжелым. Повезло.
Заставив сестру вновь сесть, я достала из ее сумки чистую тряпочку, смочила ее из баклажки и принялась протирать спину. Юозапа зашипела, но ни разу не дернулась. В воздухе разлился едкий запах уксуса. Во фляжке была вода, смешанная с крепким винным уксусом пополам, чтобы обеззаразить раны. Кровь уже почти не текла, зашивать тоже было нечего, поэтому я решила ограничиться тугой повязкой. Когда закончила, Юза надела запасную рубашку и привалилась к дереву.
– Больно? – участливо поинтересовалась подошедшая к нам Агнесс.
– Жить буду, – буркнула Юза. Сестра всегда терпеть не могла, когда ее начинали жалеть.
– Дитя уйди отсюда. Возьми поддоспешник и разложи где-нибудь на солнцепеке, – мягко попросила я, складывая бинты и фляжку обратно в сумку. Я поспешила спровадить девочку подальше, пока Юозапа в конец не разозлилась.
– Может постирать? – робко заикнулась та, явно не понимая, что сестру лучше сейчас не сердить.
– Ты что совсем дура? Кто их стирает, и где? – рявкнула Юза.
– Иди, погуляй пока, – я сунула куртку ей в руки, развернула за плечи и несильным толчком направила прочь. – Успокойся! – это уже Юзе.
К нам подошла Гертруда.
– Чего вы ее? – спросила она, видя удаляющуюся Агнесс.
– Дура, потому что! – пока не снимем повязки Юозапа будет походить на разбуженного зимой медведя: такая же злая и раздраженная.
– Да неопытная еще, и обсудить кое-что надо без лишних ушей – пояснила я.
– Давай за разговором поменяю, – предложила Герта, рассматривая пробитый ламелляр. Не обращая внимания на недовольную мину сестры, она достала из ее сумки запасные пластины, тщательно завернутые в промасленную тряпицу и длинные кожаные шнуры. За столько лет мы уже знали, где что друг у друга лежит. Подхватив доспех, она села рядом, разложила все это у себя на коленях и стала перебирать кожаные полоски в поисках наиболее подходящей. – А кольчужку я тебе в первом же госпитале залатаю, – пообещала она. Старшая сестра была не самым плохим кузнецом, меч путевый не выковала бы, а кольца заклепать ей было по силам.
Я тоже плюхнулась на землю рядом с брошенными вещами. Не спеша расшнуровала и стянула подшлемник, затем кале; ветерок принялся нежно перебирать влажные, неровно подстриженные волосы. (Кале – мужской чепец, одевался в повседневной жизни и так же под подшлемник.) Подставила лицо ласковому солнышку, пробивавшемуся сквозь негустую чуть желтеющую листву. Тихо, хорошо, не нужно никуда спешить…
– И долго ты будешь молчать как еретик на допросе? – Юозапа! Теперь такое настроение у нее теперь надолго.
– Ладно, – вздохнула я. – Герта что у тебя там?
– Сейчас будет готово, только узел затяну…
– Да я про трупы.
– А-а, там?! Да ничего особенного.
– В смысле?
– Ничего. Ни на оружии, ни на доспехах клейма нет. На лошадях тавро тоже нет. Знаков на одежде не обнаружила. Ребята появились как бы ниоткуда.
– А тела смотрела?
– Я их что, раздевать должна? Нательные кресты у них есть – я проверяла, а портки спускать не заставите, что я там не видела?
– У северных братьев рисунок особый на спине бывает, – решила я блеснуть знанием.
– Парни из Кристобаля Сподвижника все на медведей похожи, их даже впотьмах не спутаешь. А эти так: хрен поймешь, два разберешь! Инквизицию или 'тишайших' ты ни за что не отличишь, пока они сами не представятся. Ты давай не умничай, а колись что происходит.
– Что происходит, я еще в монастыре рассказала. Если ты Юзе передала, то это все.
– Передала, передала, – подтвердила та. – Только если всё правда, а не твои страхи, то дело дрянь! – если уж Юза начинает выражаться, то дело не просто дрянь; но она продолжила: – Ты знаешь, что за пакет отвезла?
– Понятия не имею.
– А почему не вскрыла?
– Я что, с дуба рухнула, пакеты настоятельницы вскрывать? Заметили бы, голову оторвали. Да и без некоторых тайн мне спится как-то спокойней.
– Пакет сюда давай, – приказным тоном бросила Юозапа.
– Сейчас, спешу – тороплюся! – ехидно ответила я. – Там четыре печати, и одна из них – ленты сквозь лист пропущены и сургучом склеены. И это только конверт. Думаешь одна такая умная? Другие варианты тоже могут быть. Например, виной всему эта юная сестричка, – я указала на Агнесс, с удрученным видом слонявшуюся неподалеку.
– Возможно, – согласилась со мной сестра.
– Все закончила! – Гертруда спрятала последний кончик шнура в узлах доспеха.
– Ты не слышишь, о чем мы говорим? – желчно выдала Юозапа.
– Не за что благодарить Юзенька! Носи с удовольствием! – Герта привычно пропустила колкость сестры мимо ушей. – Я прекрасно поняла, что ты имеешь в виду, и поэтому отвечаю – не может быть, а – скорее всего. Она же верхом едва сидит, а по-дамски боком ей, похоже, было бы привычнее. Я это заметила, пока по дороге обучала. Сдается мне, что она не боевая сестра, и даже может быть совсем не сестра.
– Ты не одна такая догадливая, – вздохнула я, озвучив, наконец, свои мысли.
– Как тебе ее мать поручила? – с таким тоном Юзе бы в допросной работать, еретики за пять минут в грехах каялись.
– Да ни как. Сказала, что со мной поедут те-то и те-то. Взяла и перечислила. Про нее ни полслова.
– А может Серафима сама не знает, кто эта девочка? – предположила Гертруда.
– Если настоятельница не знает, что у нее за люди по монастырю болтаются, то я завтра же пойду требы божку Карипоков класть, – изрекла Юозапа, исподлобья глядя на старшую сестру. – Чтобы мать за пол года о ней ничего не узнала? Быть того не может.
– Агнесс у нас пол года? – удивилась я.
– Да. Когда она появилась, ты с Гертой в комендатерию к сестре Беруте ездила. Настоятельница лично сестрам представила, сказала, что та очень слаба после болезни, и на тренировки ходить не будет. А эта слабая как коза по аллее скакала, когда думала, что ее никто не видит.
– А что Серафиме не доложила? – удивленно спросила Гертруда.
– Мне больше всех надо? – саркастически ответила вопросом на вопрос сестра.
– Так, ладно, – я прервала болтовню, хлопнув себя по коленям. – Нечего рассиживаться. Лучше убраться подальше от места побоища, а ну как этих неизвестных скоро искать начнут? Агнесс вечером допросим, по темноте все равно никуда не денется.
– Уверена? – вдруг засомневалась Юза, став махом собранной и деловой, вмиг растеряв прежнюю язвительность.
– На нее раз крикнешь и уже слезы в три ручья. Куда она побежит? – махнула рукой Герта, соглашаясь со мной. – С телами что делать?
– А доспехи на них как? – поинтересовалась я.
– Средней паршивости. Не самые плохие, но я бы такие носить не стала.
– Тогда бросим все здесь, – решила я. – Закапывать много чести, да и время нет. Их рано или поздно хватятся, вот пусть тогда и хоронят что останется. Лошадей подальше отведем и отпустим, скотине-то за что маяться.
– А может себе заберем? Тавро все равно на них нет, – предложила Юза, известная своей скуповатостью.
– Ага. На наших есть, а на других нет. Вопросы возникнут. Оно тебе надо? – возразила Гертруда, а потом резонно добавила: – Мы, между прочим, еще неизвестно кого положили.
– Да я так спросила.
– Так! Все, хорош! Подъем! – я пружинисто поднялась, подавая пример сестрам. – Агнесс, пойди сюда! Да с поддоспешником! Юза, а ты рубашку не забудь, потом отстираешь и зашьешь.
– Ишь, раскомандовалась… – фыркнула та, просто так, лишь ради протеста, но рубашку аккуратно сложила и спрятала в свои сумки.
Потом я стала помогать ей одевать в куртку, стараясь, чтобы сестра поменьше шевелила правым плечом.
– Так! Все, хорош! Подъем! – я пружинисто поднялась, подавая пример сестрам. – Агнесс, пойди сюда! Да с поддоспешником! Юза, а ты рубашку не забудь, потом отстираешь и зашьешь.
– Ишь, раскомандовалась… – фыркнула та, просто так, лишь ради протеста, но рубашку аккуратно сложила и спрятала в свои сумки.
Потом я стала помогать ей одевать в куртку, стараясь, чтобы сестра поменьше шевелила правым плечом.
– Может все-таки не стоит доспех надевать и бередить рану? – обеспокоено предложила я, боясь, чтобы кровавое пятно не проступило сквозь повязку.
– А если там еще одна такая троица?
– Ну смотри…
Одела ей на голову чепец, потом подшлемник. Сестра сама заправила выбившиеся кудрявые золотисто-русые прядки. Я плотно затянула ей все шнурки, потом помогла осторожно нырнуть в кольчугу, чтоб от резких движений повязка не соскочила. Продела через голову ламелляр, и слегка повозившись с пряжками, застегнула ремни по бокам. Подпоясала.
– Все, все. Я сама, не маленькая, – заворчала она. Юза принимала только минимально необходимую помощь.
Гертруда тем временем подошла к лошадям, проверила работу нашей младшей сестры и, поискав ее, громко позвала:
– Агнесс, давай сюда! – похоже, Гертруда решила не спускать глаз с младшей сестры.
Едва девочка подошла к ней, как она, не давая времени на раздумья, вновь затащила ее в седло. Я отвязала поводья чужих лошадей от деревьев, подвела скакунов к нашим, и только одного передала Герте – все-таки за Агнесс следить; а двух взяла себе. От седел мы их уже избавили, бросив тут же, незачем лишние следы для будущих хозяев оставлять. Напоследок проверила, чтобы ничего не забыли, и только потом уселась верхом.
– И как поедем? – задала самый главный вопрос Юозапа, утвердившись на своем жеребце.
Я озадаченно почесала кончик носа, а потом, припомнив окрестности предложила:
– Вы втроем прежним путем вернетесь на дорогу, а я сделаю небольшой крюк. Состыкуемся ближе к вечеру. За Кривым Холмом есть ручеек, неподалеку и заночуем. Герта ты найдешь? Мы пару раз там останавливались.
Старшая сестра недовольно скривилась, и предложила свой вариант:
– Может лучше в 'Трех крепнях'? Трактирчик неплохой.
– Герта, ну какие нам 'крепни'. Березняки деревня здоровая. Не приведи Бог, там нас кто-нибудь дожидается! – возразила я. – Пара ночей в поле еще ни кого не убили.
Гертруда пожала плечами и бросила:
– Смотри, мое дело предложить. Давай, мы поехали, – и первой развернув коня, возглавила кавалькаду в сторону дороги.
– Лошадь отпустите подальше отсюда, – спохватившись, прокричала я им в след, на что сестра только махнула рукой.
Я дождалась, пока сестры пересекут поле, а потом тронулась направо, вдоль кромки деревьев.
День выдался ясным и солнечным. На всякий случай я попетляла, закладывая невероятные виражи с двумя лошадьми в поводу, пускалась вскачь через поля и лесные опушки, то, возвращаясь на дорогу, и проезжала обратно. Я оставляла за собой как можно больше отметин, чтоб направить возможную погоню по ложному следу. Конечно, если этих братьев хватятся, скажем, через неделю, то все мои труды выеденного яйца не будут стоить, но предосторожность превыше всего. Лошадей отпустила возле глухой и бедной деревеньки. Хотя 'глухой' – громко сказано. Эта часть страны была довольно густо заселена и невозделанной земли практически неосталось, центральные области. Вдруг, коняшки пригодятся в хозяйстве? Правда, из приученной к седлу лошади никудышная тягловая сила. Скорее всего, их продадут по-тихому или поменяют на что-нибудь нужное, но это уже не мои заботы. Потом вновь выбралась на одну из проселочных дорог и постаралась держаться направления намеченного для сестер.
Лишь когда солнце коснулось земли, собираясь уйти на покой, я добралась до кривобокого холма, и, обогнув его с левой почти что отвесной стороны, стала искать сестер. Светило быстро опустилось за горизонт, так что стоянку, хитро устроенную Гертрудой в густом березняке, я нашла по чистой случайности, буквально свалившись им на головы.
– И где тебя носило? – первое, что я услышала от Юозапы.
– Да так, болталась то тут, то там, – ответила немного смутившись.
– Оно и видно.
– Как твое плечо? – поинтересовалась я у нее.
– Нормально, обойдется без твоего внимания, – похоже, сестра еще злится из-за ранения. – Уже пару часов тебя дожидаемся.
– Там все в полном порядке. Я посмотрела: слегка кровит, но, думаю, что к утру перестанет, – сообщила мне вышедшая из темноты Герта. В руке она несла котелок полный воды. – Агнесс, лошадь прими!
– А что сразу…
– Я сказала, лошадь прими!
Следом появилась Агнесс в рубашке, к подолу которой были привязаны кальцони, закатанные до колен. Ноги босые, а в руке связка из четырех рыбин. На голове у нее красовался съехавший набок горжет, видимо урок Юозапы пошел впрок. Девочка аккуратно положила выловленную рыбу на лопух, тяжело вздохнула и протянула руку.
– Давайте…
Я передала поводья и она увела Пятого в темноту, где пофыркивали остальные лошади. Уже привык к ней, зараза, дается в руки. Сестры сняли доспехи, я решила последовать их примеру. Болтаться круглые сутки, имея на плечах около трех стоунов, удовольствие ниже среднего. (1 стоун – 6,35 кг.) Обычно свое снаряжение мы возим увязанное в тюки и притороченное к седлам, и лишь во время боевых действий облачаемся. В данной же ситуации моя мнительность избавила нас от возможных ранений, а Юозапе сохранила плечо. Не будь на ней положенной амуниции, болт прошил бы ее насквозь, и неизвестно как могло тогда дело обернуться.
– Завтра как поедем? – я задала свой коварный вопрос, стягивая бригантину, мелочь типа перчаток и прочей ерунды уже успела сложить в аккуратную металлическую кучу.
– Одоспешенными.
– Юза, ты ли это? Что я слышу? – но та моей шутки не поддержала, глядя на меня с нехорошим прищуром.
Герта разворошила угли прогоревшего костра, спрятанного так, что со стороны его почти невозможно было обнаружить. Обмазала рыбу глиной, которую накопала рядом у ручья и зарыла в малиновые головни. Суббота, праздничный день, можно полакомиться! М-м-м! Обожаю!
– Действительно, где ты так долго? – поинтересовалась она, пристраивая котелок с водой прямо на угли. Потом уселась на притащенный откуда-то ствол поваленного дерева и протянула озябшие ноги к теплу. Как и Агнесс, она была босая.
– Носилась, где ни попадя. Проверяла, нет ли где таких же злобных братьев, – ответила я.
– И как? Не было 'злобных братьев'?
– Не-а.
– А почему мы уверены, что это братья? – неожиданно спросила Юозапа.
– Действительно! Почему? – подняла голову Герта и посмотрела на нас.
– А кто еще? – я удивленно выгнула бровь, расстегивая стегач.
– Это могли быть кто угодно: солдаты, туркаполи, наемники на худой конец, – предложила варианты Юза.
На эти слова Гертруда отрицательно мотнула головой.
– Не наемники – это точно. Первое – у них доспехи слишком похожие были, а наймиты вечно одеваются кто во что горазд. Здесь же сразу в глаза бросалось, что броня из единой мастерской вышла. Второе – какие наемники в центральных областях союза? Они стараются здесь не появляться, чтобы не нарваться на орденский патруль. К тому же какой наймит бросится на орденских в полутора днях езды от головного монастыря?
– Стоп, стоп! – вскинула я руки, останавливая рассуждение сестры. – Тогда согласно твоим рассуждениям это были и не солдаты и не туркополи. Иначе будь это они, то нападение было случайным.
– Почему случайным?! – возразила Юза.
– А ты считаешь, что сидели эти молодцы и ждали, когда же мы такие красивые поедем именно в сторону Каменцов? – я изумленно посмотрела на сестру. – Сама подумай! Да и зачем солдатам нас цеплять?
– К тому же не забывайте, что уже в госпитале за нами наблюдали, – напомнила нам Герта. – Так что этот 'кто-то' так или иначе связан с церковью.
– Сейчас мы можем спорить без конца, – поддержала ее Юозапа. – Но давайте придерживаться фактов. Во-первых: мы не знаем, кто были нападавшие. Во-вторых: хорошо, признаю, в госпитале за нами наблюдали, а может быть еще и до госпиталя. Ты подорожную при въезде в город показывала.
– Сестры? Да ну, полный бред сивой кобылы!
– Может и не сестры, но ты что, каждой в душу заглядывала?
– Так стоп! – прервала нас Гертруда. – А то знаете, до чего мы сейчас договоримся?!
– Хорошо, сестер опустим, – миролюбиво согласилась Юозапа. – Но до полной ясности картины знаний маловато. Короче: напал кто-то, зачем – непонятно. Так что давайте бросим ковыряться попусту…
– Ничего себе попусту! – фыркнула я, усаживаясь к костру. – Юза, тебя чуть болтом насквозь не продырявили, а ты попусту…
– Смысл переливать из пустого в порожнее, – резонно заметила та. – Сейчас девочка придет, что делать будем?