– Хотела продемонстрировать, что вернулась домой в целости и сохранности, – пояснила я.
– Какая честь.
– Лорд Данмор… – Я хотела сказать «настоящий джентльмен», но это было не совсем то… Майло заметил, что я подыскиваю слова. – Он очень любезен.
– Он целовал тебя? – спросил он как бы между прочим.
– Нет, конечно нет, – ответила я раздраженно.
– Но пытался?
Я помолчала. Хотелось солгать, но я не смогла.
– Не совсем.
Майло посмотрел мне в глаза.
– Я с самого начала понял, что он перед тобой не устоит, дорогая.
– Но я не позволила ему поцеловать себя, – сказала я. Конечно, это был намек: я не дала сделать этого лорду Данмору, а вот Майло, напротив, уступила Элен Рено.
– Но если бы поблизости был фотограф, то его попытка выглядела бы совершенно иначе.
Я вздохнула. Майло был прав, но мне очень не хотелось это признавать. Неважно, как разумны его аргументы – я все равно не знала, верю ему или нет. И это сводило с ума. Как бы мне ни хотелось поверить мужу, какая-то часть меня всегда была настороже.
Пока я думала об этом, Майло пристально смотрел на меня, и я не могла избавиться от чувства, будто он читает мои мысли.
– Может, хочешь выпить? – спросил он. – Кофе, скажем?
Я хотела отказаться, но чашка кофе пришлась бы как раз кстати.
– Да, спасибо.
Похоже, он был уверен, что я откажусь, а после моих слов выглядел довольным (если мне, конечно, не показалось). Майло подошел к официанту и сделал заказ, а потом вернулся ко мне. Он казался полностью расслабленным, однако что-то выдавало его озабоченность.
– Этим вечером я выяснила кое-что интересное, – сказала я, чтобы заполнить тишину. – Я… Я была в «Спэрроу».
– Правда?
– Ты не удивлен.
– А с чего бы вдруг? Мне кажется, ты просто наслаждаешься тем, от чего я тебя предостерегаю. – Трудно было понять, дразнит он меня или нет, так что я проигнорировала эту ремарку и продолжила:
– Столкнулась с Фелисити Эклз, она была уже несколько пьяна. И сказала мне кое-что весьма любопытное.
Майло ждал.
– Во-первых, посоветовала не связываться с лордом Данмором. Говорит, он опасен.
Брови Майло сразу поднялись вверх, и я заметила намек на усмешку в его глазах.
– Фелисити искренне его боится. Может, подозревает его в убийстве Джеймса Харкера? Да, еще она приговаривала: «Он не это имел в виду», но я так и не расшифровала эту фразу. Возможно, она говорила о мистере Харкере, но тогда смысл не ясен… А если не о нем? Может быть, она знает, кто его убил?
– Все это крайне любопытно, – произнес Майло любезно.
– А вот лорд Данмор считает, что это могла сделать одна из сестер Эклз. Говорит, что имел место любовный треугольник, и кто-то из них убил мистера Харкера из ревности. Это немного вздорно, но шанс есть.
– Есть.
– Не так уж много, конечно, – признала я и вздохнула, откинувшись на спинку стула. – Кажется, мы так никуда и не пришли. Надеюсь только, что Бриллиант Данморов сработает.
– Бриллиант Данморов? – повторил Майло.
Тут как раз подошел официант с моим кофе, так что у меня появилось время подумать над ответом. В эту часть плана я Майло пока не посвящала и не знала, как он ее воспримет. Но назад дороги не было.
– Да, – ответила я, когда официант ушел. – Лорд Данмор согласился использовать в это воскресенье Бриллиант Данморов как приманку. У нас будет прекрасная возможность поймать убийцу.
Майло мои слова абсолютно не впечатлили.
– Может, пусть лучше полиция занимается грязной работой? В конце концов, инспектору Джонсу за это платят.
Я проигнорировала его скепсис и сделала глоток.
– По-моему, прекрасный план.
– По-твоему-то, конечно.
И на его сарказм я тоже обращать внимания не стала.
– Мы покажем бриллиант, – я намеренно умолчала о том, что лорд Данмор позволил мне его надеть. – А потом я скажу всем подозреваемым, что мы оставим его в определенном месте. Раз уж вор настолько отчаянный человек, что готов был убить, есть шанс, что он или она решит пойти на риск и завладеть этой драгоценностью.
Майло задумался.
– В теории, это может сработать, – заметил он. – Но как ты убедишь убийцу в том, что лорд Данмор настолько небрежен?
– Ну попробовать-то стоит?
– Как тебе угодно, дорогая.
– Просто хочу убедиться, что вор и убийца – один и тот же человек, – пояснила я. – Все время возвращаюсь к мысли, что мистер Харкер обнаружил вора, и тот убил его, дабы гарантировать себе инкогнито. Но чем больше мы узнаем о мистере Харкере, тем меньше верим, что он был на такое способен.
– Он не был настолько уверен в себе, – сказал Майло.
– Не был, – подтвердила я и нахмурилась. – Ты прав. Но что он собирался делать с поддельными камнями из браслета… и оружием? И вот еще: куда девался сам браслет?
– Хорошие вопросы.
– Нужно учитывать, что лорд Данмор сам может быть и вором и убийцей, и тогда довериться ему – большая ошибка. Но игра стоит свеч: даже если он виновен, то расслабится, считая, что посвящен в план по поимке.
– Не хочешь ли ты сказать, что твой лорд Данмор может оказаться и не таким уж галантным джентльменом, каким кажется?
– Ради бога, Майло, – вздохнула я. – Ты же не собираешься изображать ревнивца?
– Конечно, нет. – Наши глаза встретились. – В конце концов, у меня больше нет такого права. Хотя, признаюсь, я считал, что меня заменят кем-то получше Данмора.
Майло хотел меня разозлить, и ему удалось.
– Естественно, – язвительно ответила я. – А вообще, зачем что-то менять? Если я захочу подхалимажа и лжи, то могу получить их и от тебя.
– Ты все еще веришь, что у меня была интрижка с Элен Рено?
Он долго смотрел мне в глаза. Мне очень хотелось ответить «нет», но я не была уверена. Никогда не знала, где правда, а где ложь.
– Не знаю.
– Ты уже решила, разводиться со мной или нет?
– Майло… Обязательно сейчас?
– Да, – ответил он.
Я вздохнула:
– Не знаю, что тебе сказать. Я не хочу развода. Но я не преувеличиваю. Я… Я не могу и дальше жить со всем этим.
– Если ты действительно этого хочешь, я не стану тебя останавливать.
– А самому тебе этого хочется? – спросила я мягко.
– Нисколько. Я очень счастлив, что женат на тебе, Эймори.
Мы были до смешного вежливы друг с другом, но смеяться мне не хотелось. К горлу подступил ком, и я не могла говорить.
– Потанцуй со мной, – сказал он вдруг. Затем поднялся и предложил руку.
Я отмахнулась:
– Майло, вряд ли…
– Ничего плохого в этом нет, – заметил он, и знакомая очаровательная улыбка подняла уголки его губ. – Всего лишь танец, дорогая.
Но это не был всего лишь танец, и мы оба это понимали. Я узнала этот взгляд: глаза Майло горели, словно он что-то задумал. Я чувствовала, что не стоит позволять ему обнимать меня: на близком расстоянии я становилась слишком восприимчивой к мужу… Сердце и разум вели войну, но я слишком устала, чтобы вести бой и дальше.
Я взяла его за руку, и Майло повел меня на танцевальную площадку. Наши глаза встретились снова, и он притянул меня к себе. Все остальные просто растворились в воздухе. Остались только мы – и музыка.
Мы забылись в нежных звуках, и я как никогда ощущала тяжесть его руки на своей спине, тепло его тела… Мы почти касались друг друга лицами, и я чувствовала изысканный аромат его средства после бритья, смешивающийся с запахом накрахмаленного воротника.
– Помнишь ту ночь в Париже? – спросил Майло.
– Да, – прошептала я в ответ.
Я знала, о какой ночи он говорит. Последняя ночь нашего медового месяца, о каких рассказывают сказки… Под медленные, пьянящие звуки оркестра мы танцевали до полуночи, а затем гуляли под луной по берегу Сены. Я прижималась к нему и думала, в наивной и блаженной дымке юности, что свет, гуляющий по волнам, – это отблески моего счастья.
Мы остановились на мосту, и я облокотилась о балюстраду и посмотрела вверх.
«Как же я счастлива», – сказала я тогда.
А Майло взглянул на меня – так, словно увидел в первый раз.
«Как же ты красива, – произнес он, и голос его дрогнул, как никогда не дрогнул бы от обычного комплимента. – Я очень люблю тебя, Эймори».
А затем нагнулся и поцеловал меня: от любви, которая жила во мне, почти закружилась голова. Оглядываясь назад, я не могу вспомнить, была ли когда-нибудь счастливее.
И даже сейчас, когда наш брак едва не потерпел крах, я почувствовала отголосок того момента абсолютной эйфории. Майло всегда знал, что сказать, знал, что я почувствую, если вспомнить ту ночь… Именно это я в нем любила и ненавидела: он мог запросто заставить меня забыть все, что надо помнить, и вспомнить вещи, которые хотелось забыть.
– Сейчас ты красива так же, как и тогда, – сказал муж. – И даже красивее. – Он обнял меня еще крепче. – Невозможно обнять тебя вот так и не вспомнить ту ночь.
Мое сердце билось в безумном темпе, и я заставила себя сделать несколько медленных глубоких вдохов. Я боялась отвечать. Слишком легко было забыться от головокружительного искушения.
Мое сердце билось в безумном темпе, и я заставила себя сделать несколько медленных глубоких вдохов. Я боялась отвечать. Слишком легко было забыться от головокружительного искушения.
– Пойдем наверх, – прошептал Майло мне на ухо. – Эймори, давай проведем эту ночь вместе.
Я закрыла глаза. Не хотелось ничего – лишь отдаться ему, забыть обо всем, кроме собственной любви… Но если я это сделаю, то ничего, ничего не изменится.
Я не могла. Нельзя допустить, чтобы все продолжалось так, как раньше.
Я шагнула назад и вместо его тепла ощутила холодный воздух.
– Майло, я не могу, – произнесла я напряженно.
– Почему? – Майло все еще держал мои ладони в своих и поглаживал их большими пальцами.
– Хочешь правду?
– Конечно.
Я посмотрела на руки и осторожно высвободила их.
– У нас с тобой все будет хорошо, если ты будешь вести себя как муж, будешь заботиться обо мне всегда, а не только когда есть опасность меня потерять… Я отчаянно люблю тебя, Майло, – прошептала я; на глазах выступили слезы – еще чуть-чуть, и они покатились бы по щекам. – Но я не уверена, что могу тебе верить. А иногда любви недостаточно.
Глава 26
Я проснулась с тяжелым чувством… Вообще моя жизнь стала походить на жизнь героинь радиоспектаклей с разбитым сердцем, но ничего не поделаешь. Я выложила Майло все, что у меня на душе. Остальное зависит от него.
Позавтракав тостом и кофе, я ощутила, что готова действовать. Бал лорда Данмора завтра, и следует привести все в порядок. Сложности на личном фронте подождут.
Только я успела надеть легкий бледно-синий шерстяной костюм поверх крепдешиновой блузы, как зазвенел телефон. Я и не надеялась на то, что это Майло, а потому не была разочарована, когда вошла Винельда и сообщила: на линии инспектор Джонс. Больше того, я была рада его слышать. Теперь, когда у меня сформировался план по поимке убийцы, оставалось лишь убедить инспектора в том, что оно того стоит.
– Доброе утро, миссис Эймс, – поздоровался он, когда я взяла трубку. – Надеюсь, я вас не побеспокоил.
– Нисколько, инспектор. На самом деле я ждала вашего звонка. Есть кое-что, о чем мне хотелось бы с вами поговорить.
– Как удачно. Я как раз собирался пригласить вас сегодня днем на чашку чая. Вы знаете, где находится «Лайонс Корнер Хаус» на Пикадилли?
– Конечно, – ответила я, обрадовавшись, что он не пригласил меня в «Ритц».
– Вот и хорошо. Увидимся в четыре.
Без дальнейших церемоний он положил трубку. Джонс был не слишком разговорчив, но ведь в этом и нет ничего необычного.
Любопытно, почему на этот раз он не заехал ко мне домой? Впрочем, я не собиралась препираться по поводу места встречи.
Я повесила трубку и подумала, чем бы занять себя утром. Уверенности в том, что инспектор Джонс благосклонно отнесется к моему плану, не было, но мне нужно его убедить.
Второй телефонный звонок прозвучал сразу после ланча. И это снова был не Майло.
– Вы ни за что не поверите, миссис Эймс, – сказала миссис Баррингтон сходу, – я нашла свою брошь в виде Эйфелевой башни! Она лежала в моей шкатулке на камине!
Это было очень неожиданно.
– Не понимаю, миссис Баррингтон, – отозвалась я, стараясь скрыть удивление. – Что же, она сама там появилась?
– Да! Я весь дом перерыла, даже по нескольку раз, а потом и слуги все обыскали. Тогда брошки в шкатулке не было. Я совершенно уверена.
– Когда вы ее нашли?
– Только что. Искала спички и случайно открыла коробочку – а брошь тут как тут! Миссис Эймс, я не выдумываю. Раньше ее здесь не было.
Я верила ей. Миссис Баррингтон не была глупой. Уверена, она действительно перерыла дом вверх дном. А это значило лишь одно: кто-то положил брошку обратно в шкатулку.
– Когда вы в последний раз искали ее? – спросила я. Если она укажет точное время, нам удастся вычислить, кто имел доступ к шкатулке.
– Я уже сама пыталась вспомнить… По-моему, это было ночью перед ужином. Я хотела сделать последнюю попытку перед тем, как обращаться с проблемой к вам.
Значит, в последний раз она проверяла шкатулку за день до того вечера. И любой из гостей мог незаметно положить брошку на место… Я постаралась припомнить, чтобы кто-то вертелся у камина, но не смогла.
– Но зачем было возвращать ее в шкатулку? – спросила я.
– Не знаю, – вздохнула миссис Баррингтон. – Я пыталась понять, кто же это сделал, но во всем этом нет никакого смысла…
Тут прозвенел дверной звонок, и Винельда пошла к двери.
– Простите, миссис Баррингтон, – сказала я. – Кто-то пришел. Я вам перезвоню, хорошо?
– Да нет, все в порядке, – откликнулась она. – Просто решила, что вам необходимо это знать. Если что-то придет в голову, я вам снова позвоню.
Нахмурившись, я положила трубку. Зачем кому-то что-то красть, чтобы потом просто вернуть обратно? Не могут же они думать, что преступление никто не заметил.
– Пакет для вас, мадам, – объявила Винельда, возвращаясь ко мне с коричневым свертком в руках.
Я взяла его в руки и прочитала прикрепленную открытку:
«Я подумал, что вы не станете приезжать, чтобы забрать его, поэтому решил просто отправить вам курьером. Жду не дождусь, когда увижу его на вас.
А.»
Невозможно.
Я достала из пакета широкий темно-синий футляр и открыла. Наши с Винельдой глаза округлились.
На черном бархатном полотне лежал огромный овальный бриллиант в платиновой оправе, подвешенный к бриллиантовой цепочке – все это блестело так отчаянно, словно ждало своего часа показаться в свете…
Бриллиант Данморов.
За этот день и так произошло слишком много, но мне еще нужно было увидеться с инспектором Джонсом. Я спрятала Бриллиант Данморов в безопасное место, хотя чувство, что мне не стоит оставлять его без присмотра, никуда не делось. Зачем лорд Данмор только прислал мне его вот так! Это бесценная вещь, а он просто завернул ее в коричневую упаковочную бумагу и вручил курьеру.
Маркхем подвез меня до Пикадилли, и я вошла в «Лайонс Корнер Хаус». В такое время там всегда было людно: толпы людей, сидевших за белыми скатертями, обслуживали шустрые официантки в черных платьях, накрахмаленных воротничках, кепках и передниках.
Помещение было огромное, и почти все столики оказались заняты, но я сразу заметила инспектора Джонса, читавшего газету, за столиком у длинной витрины. Обойдя массу других столиков, я наконец-то добралась до него.
– Здравствуйте, инспектор, – поприветствовал его я. Джонс поднялся на ноги, но я жестом попросила его сесть. – Извините, что заставила ждать.
– Не стоит извинений, миссис Эймс. Я ценю то, что вы нашли время для встречи со мной.
У Джонса был непростой характер, но я поняла, как меняется сама его манера, когда он собирается рассказать что-то важное. Вот и сейчас инспектор собирался что-то мне сообщить – если не задумал чего похуже.
Увы, моя последняя догадка оказалась верной, когда спустя мгновение я сзади услышала знакомый голос:
– Прекрасное воссоединение, не так ли?
Я обернулась и увидела, как к нашему столику подходит Майло. Затем посмотрела на инспектора, который с виду был сама любезность. И тогда поняла, почему он выбрал именно это – нейтральное – место. Без сомнения, Джонс следил за тем, как рушится мой брак, и понимал, что если и Майло будет приглашен на встречу, я от нее откажусь. Я должна была бы злиться на него, ведь он не сообщил, что мой муж тоже приглашен на чай. И пока он не скажет то, что хотел, я буду воспринимать этот хитроумный ход с отрешенным недовольством.
Я посмотрела на Майло, но он не ответил мне тем же.
– Инспектор Джонс, приятно видеть вас снова, – сказал он в качестве приветствия. Очень вежливо с его стороны, учитывая, что при их последней встрече инспектор Джонс подозревал его в убийстве.
– Спасибо, что пришли, мистер Эймс. Как ваши дела?
Майло сел рядом со мной, но все еще обращал внимание только на инспектора.
– У меня все замечательно, спасибо. Полагаю, вам подходит столичный воздух?
– Уже привык после жизни у моря, – ответил инспектор Джонс. – Впрочем, я очень доволен. Мы уже успели здесь обустроиться.
– «Мы»? Вы женаты? – спросила я, внезапно осознав, как мало знаю о его жизни. Глупо было так думать, конечно, но мне казалось, что кроме работы в полиции жизни у него никакой нет…
– Да. Миссис Джонс без ума от Лондона.
– А дети?
– Две дочери.
Джонс отвечал охотно, хотя и весьма отрывисто. Наверное, это просто не в его характере – давать какую-то дополнительную информацию, когда ее не спрашивают.
Подошла официантка, и мы сделали заказ.
– Я слышал, что завтра лорд Данмор устраивает еще один бал, – сказал инспектор Джонс, как только она ушла.
– Да, – подтвердила я настороженно. Теперь, когда я рассчитывала на этот бал, мне не хотелось услышать от инспектора, что полиция решила на время запретить устраивать вечера в особняке Данморов. Это бы все испортило. – А есть причины, по которым этого не следовало бы делать?