Я вышла в холл и направилась к фойе, но, услышав голоса, остановилась за поворотом.
Это оказался Майло. Тот факт, что он наконец-то прибыл на бал, значил для меня гораздо меньше, чем то, что с ним была женщина.
Они говорили по-французски.
На этом балу я не видела Элен Рено, но знала, что моему мужу скорее всего больше не с кем говорить на этом языке.
– Пойдем в ту комнату, – сказала она. – Нам надо поговорить.
Я рискнула выглянуть из-за угла и увидела, как они вошли в ту самую комнату, где разворачивались драматические события со мной в главной роли. К счастью, они не до конца прикрыли за собой дверь.
Естественно, я сделала то, что сделала бы всякая уважающая себя жена: стала под дверью и принялась слушать, прижавшись к стене так, чтобы случайный прохожий решил, будто я просто отдыхаю от рьяного вальса.
– Я должна была прийти и повидаться с тобой, – сказала она. У нее был тихий и страстный голос, и это впечатление усиливалось грацией ее родного языка. У французской искусительницы и должен быть такой голос. И это немало меня раздражало. – Я решила, что ты злишься на меня, и не смогла этого вынести.
– Нисколько, – ответил Майло любезно. – Да и с чего бы вдруг?
– Нас ведь сфотографировали… Я знаю, тебе это не пришлось по душе.
– Меня не столько фотограф удивил.
– Тогда что же? Поцелуй? – Элен рассмеялась; ее гортанный смех был хорошо отрепетирован. – Тебе не понравилось?
– Скажем так, это было несвоевременно.
Я почувствовала слабость от того, что все мои худшие подозрения оказываются правдой. Майло распекает ее за неосторожность – только и всего. Хотелось уйти, но я не могла. Не сейчас. Нужно было узнать, что на самом деле между ними происходит и как много она для него значит.
Элен снова рассмеялась.
– Фотографы всюду ходят за мной по пятам. Им нравится наблюдать интересные вещи. А ты, Майло, – промурлыкала она его имя, – очень и очень интересен.
Актриса явно перегибала палку. Если Майло простодушно купился на такое, я его сильно переоценила.
– А что сказала твоя жена? – спросила она со смешком, отчего я крепко стиснула зубы.
– Ей это не понравилось. – Майло всегда умел преуменьшать.
– Она ругалась, дралась, бросала в тебя все, что попадется под руку?
Я возмутилась: за кого она меня держит? За моряка?
– Едва ли, – ответил Майло с явной иронией. – Но тем не менее это ее разозлило.
Элен фыркнула:
– Вы, англичане, принимаете это слишком близко к сердцу. Ты сказал ей, что мы всего лишь повеселились?
– Я сказал, что нас сфотографировали в самый неподходящий момент, и больше ничего не было.
– Так грустно, – жалобно произнесла она, – но сейчас никаких фотографов поблизости нет. – Ее интонация говорила сама за себя, но она все равно добавила: – Поцелуй меня.
Я напряженно ждала тишины, подтверждающей его согласие. И тем сильнее меня удивил его ответ.
– Нет, Элен, – сказал он так же спокойно. – Я уже говорил тебе, мне это неинтересно.
– Да ты просто меня дразнишь, – заязвила Элен. – Наверное, хочешь свести меня с ума от желания. Ведь так?
Я снова стиснула зубы. Боже мой! Все это звучит как реплики из какой-то абсурдной мелодрамы! Я не видела ни одного ее фильма, но если это выступление раскрывает все грани ее таланта, то я ничего не упустила.
В голосе своего мужа я распознала раздражительность:
– Никто тебя не дразнит, Элен. Я не буду тебя целовать.
Она возмущенно фыркнула.
– Не подумай, что я не ценю это предложение, – продолжил Майло. – Я восхищаюсь твоей красотой, но, боюсь, мой ответ – нет. Понимаешь, наверное, это ужасно по-английски, но я очень люблю свою жену.
Скоро он выйдет из комнаты, подумала я и быстро пошла в сторону лестницы.
Наверное, поднимаясь по ней с такой глупой улыбкой, выглядела я как последняя дурочка…
На втором этаже я постучала в дверь спальни напротив карточной. Ее сразу же открыл тучный сержант, который все это время ждал, когда же появится преступник.
– Добрый вечер, – поздоровалась я, протиснувшись в комнату. – Вор пока не объявился?
Думаю, мое появление немного сбило его с толку, но он быстро взял себя в руки:
– Ни души, мэм, – ответил он.
Меня начали одолевать сомнения. Наверное, ловушка просто смехотворна и ни за что не сработает… А может быть, убийца – один из Баррингтонов или сам лорд Данмор, и поэтому посвящен во все это. Если подумать, план выглядит не слишком обнадеживающе.
Я уселась в бархатное коричневое кресло. Стоит немного подождать – может, что-то еще произойдет.
Рядом со мной сержанту стало не по себе. Наверное, он просто не знал точно, кто я такая и почему знаю о его секретном задании. Впрочем, он был слишком вежлив, чтобы заговорить об этом, так что мы пару минут поговорили о погоде.
А когда сержант решил посвятить меня в разработанную им теорию идеального климата для поимки преступников, дверь отворилась, и в комнату вошли инспектор Джонс, а следом за ним Майло.
– Добрый вечер, миссис Эймс, – поздоровался инспектор, прикрыв дверь так, чтобы в проходе осталась едва заметная щелочка. – Как я и думал, вы здесь.
Я перевела взгляд на Майло – он уже смотрел на меня.
– Привет, – сказала я с улыбкой.
Он едва заметно улыбнулся в ответ, и я почувствовала, как сильно его люблю… Как много нужно было ему сказать! Но, увы, не сейчас.
– Все тихо? – спросил инспектор Джонс, возвращая меня к делу.
– Нет, пока что никто не клюнул, – ответила я угрюмо.
– Что ж, если удача на нашей стороне, ждать осталось недолго.
Сержант снова стал у двери – так, чтобы можно было смотреть сквозь щель. Майло и инспектор Джонс присели, и мы все принялись ждать – молча и без особых надежд. Какой же нудный выйдет вечер, если мы так и просидим до самого конца, поглядывая друг на друга, чтобы хоть как-то развеять скуку! Если бы кто-нибудь захватил с собой колоду – по крайней мере, сыграли бы в бридж.
Но долго ждать действительно не пришлось. Как всегда, интуиция инспектора нас не подвела, и через несколько минут сержант подал знак. Затем я услышала за дверью тихие шаги. Инспектор вскинул руку, призывая хранить молчание.
Мы подождали еще немного, а затем инспектор Джонс на цыпочках направился к двери и приоткрыл ее пошире. Поначалу я ничего не могла рассмотреть, но вскоре он открыл дверь настежь.
В коридоре стояла Марджори Эклз. В руках у нее виднелся Бриллиант Данморов.
С округлившимися глазами я поднялась с места. Трудно поверить, что план сработал!.. Да это же просто абсурд! Однако вот она, прямо перед нами – поймана с поличным.
– Добрый вечер, мисс Эклз, – сказал инспектор Джонс одновременно и вежливо, и разоблачающе. – Скажите, пожалуйста, что вы намереваетесь сделать с этим ожерельем?
Марджори залилась краской, и я подумала, что она начнет выдумывать нелепые отговорки. Однако она в бессилии опустила руки.
– Что ж, вы меня поймали. Да, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Тут она бросила на меня полный злобы взгляд: – Как я не догадалась, что это ловушка!
– Пожалуй, вам лучше пройти в эту комнату, – произнес инспектор Джонс, взял камень у нее из рук и сунул себе в карман.
– Ой, подождите! – послышался крик из коридора. – Она не сделала ничего плохого! – Это была Фелисити Эклз. Бледная, как смерть, она подошла к двери, заламывая руки. – Пожалуйста, не арестовывайте ее. Это не то, что вы подумали…
– Помолчи, Фелисити, – сказала Марджори, впрочем, без злобы в голосе.
– Если у вас есть объяснение, – спокойно заговорил инспектор Джонс, – то лучше дать его нам сейчас.
Они гуськом прошли за инспектором, и он закрыл дверь. Все сели, и инспектор Джонс посмотрел на Марджори Эклз.
– Что ж, пора рассказать мне, что здесь происходит.
Она вздохнула и пожала плечами:
– Если хотите знать, Джим брал украшения своей тетки и давал мне, чтобы я их продала.
Удивительно! Джеймс Харкер крал драгоценности у своей тети? Нет, такого поворота я не ожидала – ведь в этом не было никакого смысла!
– Почему он это делал? – вежливо спросил инспектор Джонс.
Марджори улыбнулась, и к ней вернулась прежняя уверенность.
– Потому что я его попросила.
– Понятно. Следовательно, он был влюблен в вас?
Она снова пожала плечами:
– Не думаю, что Джим назвал бы это так. Мы просто были очень близкими друзьями. И он хотел помочь мне, раз уж мог. И Фелисити тоже. Если начистоту, я думаю, он был немножко влюблен в нее. И Фелисити его любила – по-своему. Даже обожала.
Инспектор Джонс перевел взгляд на побелевшую Фелисити, а затем снова обратился к Марджори:
– Как именно он хотел вам помочь?
Марджори посмотрела на сестру, и та едва заметно кивнула.
– Ее преследовал мистер Фостер.
– Преследовал? – скептически повторил инспектор Джонс, и я в очередной раз изумилась, как много может выразить человек, произнеся при этом одно-единственное слово.
– Да, он просто дико хотел, чтобы Фелисити… поддалась его чарам. Он ей никогда не нравился, но ему на это наплевать. Он абсолютно непреклонен.
Она говорила правду. К несчастью, я и сама видела, как далеко может зайти мистер Фостер. А миссис Гармонд только подтвердила, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться того, в чем ему отказывают.
Мне удалось сбежать, но, может быть, однажды удача отвернулась от Фелисити? Надеюсь, это не так. Тут я вспомнила, что она говорила мне той ночью в «Спэрроу». Фелисити была пьяна и запуталась, когда я говорила, с кем туда пришла и кого успела встретить. Не о лорде Данморе она меня предупреждала. Фелисити говорила о мистере Фостере.
– Мы хотели немного переждать, продать украшения, а потом уехать из Лондона куда-нибудь за границу, – продолжала Марджори. – Джим дал нам несколько безделушек, но потом его тетка заметила, что украшения стали пропадать. Поэтому он сказал, что встретится с нами на балу и передаст последнюю вещицу. Но когда мы встретились, он сообщил, что его тетя решила надеть поддельный браслет и нам лучше подождать.
Значит, мистер Харкер не брал тетин браслет. Но если не он, то кто? Похоже, мы просто ходим кругами…
– В ночь убийства у него был с собой пистолет? – поинтересовалась я, а инспектор Джонс бросил на меня крайне неодобрительный взгляд.
– Да. – Марджори рассмеялась. – Бедный дурачок! Сказал, что защитит нас от мистера Фостера, если понадобится. В него выстрелили из его собственного пистолета, верно? Я боялась, что что-нибудь такое и случится.
– Это вы его убили, мисс Эклз? – спросил инспектор Джонс.
– О нет! – вскричала Фелисити.
Марджори была искренне удивлена.
– Конечно, нет! Он мне действительно нравился.
– Если закрыть глаза на то, что вы вынудили его красть драгоценности у родной тети, – заметил инспектор Джонс.
Она пожала плечами:
– Мне нужны были деньги. А у миссис Баррингтон куча украшений. Не думала, что все так закончится.
– Не следовало нам этого делать, – прошептала Фелисити. – Не стоило брать эти вещи. Джим ведь не был вором. Он считал это благотворительностью, просто хотел помочь… Он был такой милый! Хотел только… – Замолчав на середине фразы, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Сержант подал ей свой платок.
– Наверное, нехорошо было вот так его использовать, – признала Марджори. – Но Джим говорил, что хочет нам помочь, и я не могла сказать «нет». Правда, толку от этого оказалось маловато.
– Что вы имеете в виду? – спросила я.
– Все шло по нарастающей. Мистер Фостер появлялся везде, куда бы мы ни пошли, и пытался остаться с Фелисити наедине. Даже на том балу он был в такой же маске, как у Джима. Я думаю, он просто хотел ее провести.
Так вот почему он копировал маску. И это «розыгрыш», о котором он говорил мистеру Бертелли! Мистер Фостер решил устроить ловушку… Какой отвратительный человек!
Марджори посмотрела на меня.
– В тот вечер, когда мы ужинали с вами и Дуглас-Хьюзами, Фелисити осталась дома именно потому, что мистер Фостер тоже был приглашен. Я подумала, что поговорю с ним и он оставит ее в покое, но это ни к чему не привело. Прожженный хам! Тогда я решила продать одно украшение раньше, чем мы договаривались. Ну и узнала…
– Узнали что? – спросил инспектор Джонс.
– Все украшения, которые дал нам Джим, поддельные.
Глава 30
Я молча уставилась на нее. На мгновение в комнате воцарилась тишина; я услышала, как мерно тикают настенные часы. Думаю, эта новость поразила всех нас.
– Что вы хотите сказать? – наконец спросил инспектор Джонс.
Марджори вздохнула, словно все мы настолько глупы, что приходится разъяснять элементарные вещи.
– Я отнесла их в ломбард, и ростовщик сообщил, что это подделки, все до единой. Просто бижутерия.
Я нахмурилась. Все это время Джеймс Харкер давал им поддельные драгоценности? А где же тогда настоящие? Нет, это просто нелепо.
– Вы уверены? – уточнила я.
– Наверное, ювелир в этом разбирается как-никак, – раздраженно ответила Марджори.
Значит, украшение, которое она пыталась продать, и брошка, которую разыскал для меня мистер Гиббс… Он настаивал на том, что это настоящие камни, и я ему верила.
– Поэтому либо Джеймс такой дурак, что взял не то, что нужно, – заключила Марджори, – либо он все так и задумал.
– О нет, – мягко, но настойчиво произнесла Фелисити. – Он бы так не поступил.
Инспектор Джонс взглянул на меня, а затем поднялся на ноги.
– Что ж, леди, пройдемте со мной, – сказал он сестрам Эклз. – У нас есть еще несколько вопросов.
Затем вместе с сержантом они вывели из комнаты Марджори, державшуюся раскованно, и заплаканную Фелисити. А я со вздохом села на место.
Майло зажег сигарету и посмотрел на меня.
– Ну, колесо завертелось. И это хорошо.
Я нагнулась вперед.
– Что-то тут не так. Что-то мы упустили. Мне все это не нравится.
– Увы, такова жизнь. Дело, считай, закрыто. Наверное, после допроса они сознаются в убийстве.
Я покачала головой:
– Не думаю. Я поверила мисс Эклз.
– Очень странная история, – сказал он скептически.
– Вот именно! Поэтому-то я ей и верю. Зачем такое выдумывать?
– Думаю, если спросить у Фостера, он расскажет совсем другую версию.
– Нельзя допустить, чтобы воровство и убийство сошли ему с рук, – произнесла я мрачно. – То, как он вел себя сегодня… – Я запнулась. На самом деле я не собиралась рассказывать об этом Майло.
Но, как всегда, это не ускользнуло от его внимания. Его взгляд внезапно стал очень резким.
– И что же он себе позволил?
– Ой, ничего такого, с чем я бы сама не управилась, – ответила я. – Но вот что я тебе скажу: по сравнению с ним лорд Данмор сущее дитя.
– Действительно? – Глаза Майло сверкнули. – Обязательно поговорю с мистером Фостером с глазу на глаз.
– Ох, Майло, пожалуйста, не надо ссор, – попросила я, втайне радуясь тому, как его это взволновало. – Давай лучше обсудим кое-что более важное. Какой смысл мистеру Харкеру продавать драгоценности собственноручно и давать сестрам поддельные копии? Разумеется, он бы понимал, что рано или поздно они об этом узнают.
Майло пожал плечами:
– Возможно, он получал от них что хотел – от одной или от другой, а может, от обеих сразу.
Это тоже натянутое объяснение. Мистер Харкер не был похож на мужчину, способного обманывать женщину ради собственной выгоды. Впрочем, вором он мне тоже не казался…
– Кто-то точно продавал украшения на Уайтчепел. – Я пока еще не успела сообщить Майло о том, как заполучила брошку миссис Баррингтон у мистера Гиббса. Я принялась пересказывать ему все связанные с этим события.
– Так мистер Гиббс сказал, кто ее продал? – спросил Майло.
– Он передал Винельде… цитирую: «Малый среднего роста и с темными волосами».
– Ну прямо-таки откровение.
– Описание подошло бы и к мистеру Харкеру. Да и вообще к кому угодно. Одно мы знаем наверняка: кто-то сделал копии украшений. Но зачем? Если нужно было запутать миссис Баррингтон и прикрыть вора, то какой смысл в том, чтобы просто заменить несколько украшений? И что случилось с поддельным браслетом, который украли на балу? Этого полиция так и не узнала, хотя они опросили всех, кто находился на втором этаже во время убийства. – Тут у меня возникла мысль: – Как думаешь, может, браслет до сих пор где-то здесь?
– Вряд ли, – остудил меня Майло. – У убийцы было вдоволь времени, чтобы позаботиться об этом.
– Не обязательно, – возразила я упрямо. – Под каким предлогом он явился бы сюда до бала?
Я вспомнила о мистере Дуглас-Хьюзе, который был у лорда Данмора в тот же день, что и я, и его отговорку с сережкой. Возможно ли, что он явился сюда, чтобы отыскать спрятанный им браслет? Если так, то тут уже ничего не поделаешь.
Но мне почему-то в это не верилось. Может, браслет до сих пор в библиотеке? Что, если вор взял браслет из-под носа спящей миссис Баррингтон и спрятал его до удобного случая?
– Пойдем в библиотеку, – предложила я. – Вдруг удастся что-нибудь найти.
Я поднялась на ноги, а следом за мной и Майло. Он затушил сигарету о пепельницу.
– Дорогая, что бы обо мне ни болтали, в нашей семье по-настоящему безрассудна именно ты.
Я проигнорировала эту реплику, вышла в коридор и направилась в библиотеку. Майло последовал за мной.
Мы вошли в комнату, и я приблизилась к креслу, в котором сидела миссис Баррингтон. Осмотрела пол и ничего не увидела. Затем опустила руку под подушку кресла и даже опустилась на колени, чтобы поглядеть под ним, но ничего не нашла. Я поднялась и оглядела комнату, стараясь догадаться, где могли спрятать браслет.
Одно никак не укладывалось в голове. Если камни были извлечены, то куда подевалась пустая оправа? Может, на самом деле браслет остался нетронутым? Но откуда сапфиры, найденные у тела мистера Харкера?
Я изо всех сил старалась вспомнить: что-то я уже об этом слышала, чьи-то слова, которые помогли бы связать все эти факты воедино… И наконец вспомнила.