Виолетту девочка сразу окрестила домомучительницей: «Наняли очередную домомучительницу, противная ужас, еще хуже, чем те две, предыдущие». Впрочем, о воспитательнице девочка писала мало и коротко: «Домомучительница совсем достала», «Домомучительница опять лезла не в свое дело, пришлось ее послать» или: «Домомучительница так подлизывалась к Тине и Стасу, что смотреть было противно». Гораздо чаще упоминался охранник Витек, ему, похоже, девочка очень симпатизировала. Во всяком случае, он был «классный», «рульный», «прикольный» и «всегда все понимал».
Собственно, ничего нового Виолетта из Катиного дневника не узнала. Несколько разочарованная, она, как ей показалось, очень аккуратно вернула все на свои места, но Катя каким-то образом все же догадалась, что в ее вещах рылись.
Вечером семья традиционно собралась на ужин в комнате, которую с легкой руки Алексея называли трапезной. История ее была такова: по первоначальному проекту Тины «под пищеблок», как выразился тот же Федоров, в доме были запланированы две огромные комнаты – кухня и столовая. Но вскоре выяснилось, что поесть в таких условиях, собственно, получается, и негде. Завтракать перед работой на скорую руку в рассчитанной на двадцать человек столовой смешно – они же не английские лорды в фамильном замке! Кухня же получилась слишком большой и какой-то неуютной. К тому же там постоянно должна была находиться кухарка, а возможно, еще кто-то, кто будет ей помогать, – а есть в присутствии прислуги всем показалось неудобно. Поэтому кухню спешно решено было перегородить. Получилось небольшое, но симпатичное помещение, соединенное с другой половиной красивой аркой. Кухонные диванчики сделали его уютным, большой телевизор – комфортным, а несколько предметов натуральной хохломы, расставленных по полочкам, придали оттенок стиля а-ля рюс, что и дало повод для названия.
В тот вечер и Стас, и Тина вернулись домой рано и сидели в «трапезной» вместе со всеми, что случалось не так уж часто. Они возбужденно обсуждали какие-то проблемы, возникшие на стройке, Сашура с шумом катал по полу новую полицейскую машину с сиреной, Виолетта пыталась его утихомирить, Галина Ивановна накрывала на стол. Кати не было. Она появилась только тогда, когда все уже начали есть, эффектно встала, скрестив руки – вся в черном на фоне белой стены, – и заявила, кивнув на Виолетту:
– Я требую, чтобы ее уволили!
У Тины от удивления округлились глаза. Стас нахмурился:
– Что случилось?
– Сегодня днем кто-то рылся в моих вещах. Этого не мог сделать никто, кроме нее. Да и некому. Вы, как всегда, были на работе, малой тут тоже ни при чем, горничные сегодня не приходили. Значит, это она.
У Виолетты душа ушла в пятки. И как только эта дрянь обнаружила обыск, вроде бы она все положила на свои места. Что же теперь будет? Ну как вся предварительная работа, проведенная с родителями, окажется недостаточной? Но внешне она ничем не выдала своего волнения.
– У тебя что-то пропало? – спокойно спросила Виолетта, хотя внутри все дрожало – с девчонки станется сказать, что пропали, например, деньги. У нее, кстати, они просто так валялись по всей комнате, безо всякого кошелька – рубли, доллары, евро, бог знает на какую сумму. Виолетта и хотела было посчитать, но побоялась.
– Нет, ничего. Но вы лазили в мой стол и сложили тетради не в том порядке.
– Катя, дорогая! – веско проговорила гувернантка. – Я и не думала трогать твои вещи. Я никогда не захожу в твою комнату, когда тебя там нет, мы об этом договорились сразу.
– Врете вы все! – выкрикнула Катя и повернулась к родителям: – Папа, ты всегда говорил, что если няня мне не нравится, то это достаточное основание для того, чтобы ее выгнать. Так вот я прошу, нет, я требую, чтобы ноги этой женщины больше не было в нашем доме!
– Успокойся! Главное, ничем себя не выдай, и все будет в порядке! – шепнула на ухо появившаяся рядом Старуха. Иногда, когда хотела, она могла быть очень полезной. И Виолетта невозмутимо вернулась к своему фруктовому салату – после шести вечера она старалась не позволять себе ничего калорийного, – а Старуха медленно двинулась вокруг стола.
Сначала она подошла к Сашуре, погладила его по голове, и он тотчас подал голос:
– Катька, ты зачем на тетю Лето кричишь? Не кричи, она хорошая.
Старуха перешла от сына к матери, встала у нее за спиной, и Тина тоже заговорила:
– Катерина, ты становишься просто невозможна. Чтобы обвинять человека в таких вещах, нужны серьезные доказательства. А у тебя, как я вижу, их нет.
Старуха двинулась к Стасу, коснулась рукава его спортивной рубашки, и он тоже вступил в разговор, очевидно, намереваясь разрядить обстановку:
– Дочка, ты, наверное, просто сама перепутала свои тетрадки, да и забыла об этом!
– Ничего я не перепутала! Я ненавижу эту женщину и не хочу, чтобы она здесь работала!
– Что касается меня, – твердо проговорила Тина, – то у меня нет никаких оснований увольнять Виолетту Анатольевну. Более того, я очень ею довольна и считаю, что нам повезло с няней.
Девочка перевела взгляд на Стаса, но тот только пожал плечами, на которых лежали корявые ладони Старухи:
– По-моему, ты просто погорячилась!
Тина потянулась к кувшину со свежевыжатым апельсиновым соком и принялась наполнять свой стакан.
– Прекрати шуметь, Катерина, немедленно извинись перед Виолеттой Анатольевной и иди ужинать. Уже все остыло!
– Ах так? – только и смогла сказать Катя. Когда она злилась, глаза ее становились совсем черными. – Тогда я больше вообще никогда не сяду с вами за один стол!
– Значит, будешь ходить голодной, только и всего, – проговорила ее мать, но девочка этого уже не слышала. Развернувшись, она выбежала вон из комнаты.
После ухода Кати в «трапезной» повисла неловкая тишина, но продолжалась она недолго. Вскоре Стас смущенно проговорил:
– Виолетта Анатольевна, извините ее, пожалуйста! Сам не знаю, что на нее нашло! Право же, она хорошая девчонка. Может, перед экзаменами волнуется, может, еще что...
Стоящая у него за спиной Старуха сделала торжествующий жест, и Виолетта с трудом сдержалась, чтобы не ответить ей тем же.
– Ничего страшного не произошло – спокойно сказала она, возвращаясь к своему салату.
– Может, нам стоит показать ее врачу? Какому-нибудь психиатру, специализирующемуся на подростковом возрасте, наверняка такие бывают, – предложила Тина, отставляя стакан.
– Скорее психологу, – возразил Стас. – Она же нормальная, только нервная, так ведь, Виолетта Анатольевна?
– Побеседовать со специалистом никогда не лишне, – авторитетно произнесла гувернантка, доедая последнюю ложечку фруктов. – Но, на мой взгляд, ей была бы очень полезна перемена обстановки. Помнится, вы говорили мне, что собираетесь отправить ее учиться за границу, в Англию, кажется? Почему бы не сделать это в следующем учебном году?
– А ведь и правда, Стас, – повернулась к мужу Тина. – Ты обещал все узнать.
– Хорошо, я завтра же позвоню Ирине Валентиновне, – согласился тот.
– Позвольте, я сама этим займусь! – попросила Виолетта. – У меня есть в этом кое-какой опыт, мне неоднократно случалось отправлять своих воспитанников учиться за рубеж. Не сомневайтесь, я подберу для Катюши самую лучшую школу, с хорошими условиями и достойным уровнем образования.
Родители согласно закивали головами.
– Браво! – захлопала в ладоши Старуха. – Браво брависсимо, браво брависсимо! Бурные аплодисменты, переходящие в овации!
И Виолетта тихонько подмигнула ей в ответ.
* * *Открытый конфликт с Катей никак не входил в планы Виолетты, и она решила позвонить Марьяне. На случай экстренной связи покровительница снабдила ее сотовым телефоном – в целях конспирации они договорились не звонить друг другу по обычному, да и вообще общаться как можно меньше. Случайно столкнувшись в доме, они всегда вели себя так, как и должны вести две малознакомые женщины, одна из которых рекомендовала другую в прислуги к своим друзьям. Виолетта вежливо здоровалась, Марьяна с улыбкой осведомлялась, как идут дела, и, получив ответ «спасибо, все хорошо», отворачивалась и, казалось бы, сразу забывала о гувернантке. Но вне посторонних глаз они поддерживали постоянный контакт и созванивались не реже трех раз в неделю.
Подойдя поближе к окну, чтобы лучше работала связь, Виолетта набрала номер:
– Алло, Марьяна?
– Да, Виолетта, это я. Как вы там, все в порядке?
– Не совсем. У нас тут вышла небольшая ссора с Катей.
– А что случилось?
– Видите ли, девочка почему-то решила, что я рылась в ее вещах. С чего это взбрело ей в голову – ума не приложу, – посетовала она, любуясь летними сумерками. – Требовала, чтобы меня уволили, поругалась из-за этого с родителями.
– А что сказали родители?
– Заступились за меня. Но Катя теперь обиделась, грозится объявить голодовку. Поклялась, что ни с кем из нас не сядет за стол.
Подойдя поближе к окну, чтобы лучше работала связь, Виолетта набрала номер:
– Алло, Марьяна?
– Да, Виолетта, это я. Как вы там, все в порядке?
– Не совсем. У нас тут вышла небольшая ссора с Катей.
– А что случилось?
– Видите ли, девочка почему-то решила, что я рылась в ее вещах. С чего это взбрело ей в голову – ума не приложу, – посетовала она, любуясь летними сумерками. – Требовала, чтобы меня уволили, поругалась из-за этого с родителями.
– А что сказали родители?
– Заступились за меня. Но Катя теперь обиделась, грозится объявить голодовку. Поклялась, что ни с кем из нас не сядет за стол.
– Думаете, это серьезно?
– Марьяна, но вы же знаете Катю. Никогда не поймешь, чего от нее ожидать. А нам с вами такие конфликты в этом доме не нужны, не так ли?
– Да, вы правы. Мне кажется, лучше всего будет, если я завтра вечером приеду к ним в гости. Даже не одна, а с Алексеем. Посидим, поболтаем все вместе – все и уладится.
– Отличная идея. А то, понимаете ли, мне совсем не хочется, чтобы кто-то из членов этой семьи был настроен против меня.
– Да и мне этого не хочется, у меня на вас совсем другие планы. Скажите, Виолетта, а как там наши дела, продвигаются?
– Продвигаются. Мне есть что вам рассказать. И не только рассказать.
– Да, конечно, надо бы встретиться. Вот только когда, вы же так заняты... У вас может быть хоть несколько свободных часов?
– Не знаю, я пока еще ни разу не заговаривала о выходном. Но могу попробовать.
– Попробуйте. А я сейчас позвоню Тине, напрошусь на завтра в гости.
И проблема с Катей действительно уладилась. Утром, подготовленная Стасом, Галина Ивановна принесла ей в комнату чай с бутербродами, а днем уговорила ее пообедать – ведь есть она будет одна, а это не считается. А вечером, как и обещали, приехали Федоровы. Марьяна, обняв Катю, усадила ее рядом с собой за стол, и девочка не стала противиться. После ужина Виолетта повела Сашуру купаться и спать, а взрослые вместе с Катей перешли в гостиную – ту, что попросторнее, с камином, в доме ее называли западной. К счастью, набегавшийся и наигравшийся мальчик (Федоровы привезли ему в подарок робота с дистанционным управлением) быстро уснул, и гувернантка вскоре присоединилась к остальной компании. Вечер прошел довольно живо, спорили о конкурсах красоты. Марьяна утверждала, что, когда женщин оценивают как лошадей, в этом есть что-то унизительное. Катя, устроившаяся со стаканом сока на ковре у ее ног, полностью соглашалась, что внешность в человеке абсолютно не главное. Тина заявила, что эти пустышки все равно ни на что больше не способны, кроме как себя демонстрировать, а Стас вдруг принялся яро защищать конкурсы – в кои-то веки можно полюбоваться на столько красивых девушек сразу. Разумеется, его жене совсем не понравились подобные речи, и она еще яростнее принялась нападать на ни в чем не повинных красоток, а потом принялась обвинять Стаса, и дело чуть не кончилось семейной ссорой. Виолетта, сидевшая в дальнем кресле, предусмотрительно молчала. Старуха устроилась у нее на подлокотнике и ворочала головой, точно следила за теннисным матчем. Погасить страсти удалось только Алексею. Он наговорил комплиментов присутствующим дамам, уверил всех, что в таком обществе им со Стасом не нужны никакие конкурсы красоты, и обратил все в шутку.
– Ты не находишь, что пора выводить на сцену Анну? – спросила Старуха, когда они с Виолеттой остались одни. – Что-то предмет твоих вожделений слишком много говорит о женщинах.
– Я все еще думаю, нельзя ли нам обойтись без нее, – пожала плечами Виолетта, придвигая к себе хрустальную пепельницу и с наслаждением закуривая. Сегодня ей целый день пришлось обходиться без сигарет.
– Все еще не теряешь надежды охмурить его сама? – Старуха так и забегала по комнате. – Ну-ну, мечтай, да смотри не промахнись! Помнится, у тебя уже была одна попытка, боюсь, второй раз с рук не сойдет. Вылетишь отсюда с треском, плакали тогда твои денежки. Да и Марьяна тебя по головке не погладит!
– Ладно, твоя правда. В конце концов, пусть он на нее просто посмотрит, хуже не будет. А станет она ему женой или падчерицей – это мы еще поглядим. Вот что, сядь, не мельтеши. Давай-ка с тобой как следует обсудим, что и как. Кстати, под это дело можно будет и с Марьяной встретиться...
На другой день была суббота и, когда вся семья собралась за обедом, Виолетта попросила Тину отпустить ее завтра на первую половину дня.
– Конечно-конечно! – отвечала Тина, но женское любопытство тут же дало себя знать: – А куда вы собрались, если не секрет?
– У друга моей дочки день рождения, – отвечала Виолетта, зачерпывая ложкой уху – супы кирилловской кухарке всегда удавались на славу. – Он приглашает нас на свою яхту.
Это сообщение привлекло всеобщее внимание. Даже Катя подняла глаза от тарелки и удивленно поглядела на гувернантку. Сашура тут же закричал, что тоже хочет на яхту, Стас осведомился, какая именно яхта у приятеля ее дочери, и Виолетта только улыбнулась в ответ: «Вы думаете, я разбираюсь в яхтах?» Но больше всех новостью заинтересовалась Тина.
– Вы так редко рассказываете о своей дочери, Летта. Какая она?
– Как всякая мать, я считаю, что очень красивая, – отвечала воспитательница.
– А чем она занимается?
– Аня закончила иняз.
– С каким языком?
– С итальянским. Сашенька, не кроши хлеб, пожалуйста. Кушай как следует.
– И где работает?
– В настоящий момент она не работает. Когда она вышла замуж, муж настоял на том, чтобы она сидела дома.
Стас хмыкнул, но ничего не сказал, а Тина возмутилась:
– Какие же все-таки эти мужчины деспоты!
– Знаете, Тина, в отличие от вас Анна совсем от этого не страдает, – очень миролюбиво и доброжелательно сообщила Виолетта. – Она прекрасная хозяйка, великолепно готовит... Домой к нам просто приятно войти – всегда чистота, порядок, уют. У меня никогда так не получалось! Потому мы с ней так и решили – я буду работать, а она заниматься домом.
– А кто ее муж? – Тина поспешила переменить тему.
– Муж ее был ученый, микробиолог. Очень талантливый человек, но, к сожалению, пьющий. Ах, это была настоящая трагедия! Анечка очень хотела ребенка, она их так любит, но... Словом, им пришлось разойтись. Бедная девочка, она так переживала, целый год не могла прийти в себя! А сейчас в нее влюбился бизнесмен.
– Владелец яхты? – уточнила Тина.
– Ну да. У него свой... забыла, как называется, слово еще такое смешное, похоже на холодильник.
– Холдинг? – Стас тоже прислушивался к разговору.
– Да-да! Там и торговая компания, и рекламное агентство, и все на свете...
– А как называется?
– Понятия не имею. Я, знаете ли, даже фамилии его не знаю – Сережа и Сережа. Но завтра обязательно спрошу – если вы меня отпустите, конечно.
– Разумеется, отпустим! – заверила ее Тина. – Во сколько вы собираетесь поехать?
– С вашего позволения, я отправилась бы рано утром и вернулась после обеда. Сашура, мы же с тобой уже много раз говорили – нож надо держать в правой руке, а вилку в левой. Вот так, возьми в другую ручку.
– Попросить водителя отвезти вас прямо на пикник?
– Нет, что вы, это слишком! Да и ни к чему! Сережа заберет нас с Анной прямо из дома.
– А обратно? Вас встретить?
– Спасибо, это тоже ни к чему. Анна меня привезет. Ей, кстати, очень давно хочется познакомиться с вашим семейством.
– Конечно, мы будем очень рады ее видеть, правда, Стас?
– Ты даже не представляешь, как он будет ей рад! – захихикала сидевшая на краю диванчика Старуха.
* * *Неугомонный Витек болтал всю дорогу, что было абсолютно некстати. В машине Виолетта планировала еще раз все обдумать и уточнить, проговорить со Старухой все мельчайшие подробности первого появления Анны в этом доме, чтобы ничего не упустить и добиться максимального эффекта, – а вместо этого вынуждена была слушать анекдоты и байки из прошлой милицейской жизни охранника. Она вежливо улыбалась, поглядывая то на сидящую рядом хмурую Старуху, то через окно на такое же хмурое свинцовое небо, но в душе у нее все клокотало. Уже к Калужской она возненавидела разговорчивого водителя лютой ненавистью, и вид родного дома, наконец-то показавшегося вдали, обрадовал ее как никогда.
Виолетта ураганом влетела в квартиру (Старуха еле поспевала за ней) и, едва сбросив в прихожей туфли, вбежала в комнату Анны. Так и есть, дочь еще сладко спала, лежа на спине и приоткрыв рот.
– Подъем, подъем! Кто спит, того убьем! – пропела Виолетта, с шумом распахивая шторы. Открывшийся вид отнюдь не радовал – тучи совсем сгустились, и с минуты на минуту должен был полить дождь.
– Мама? – Анна открыла глаза и с недоумением вытаращилась на Виолетту. – Ты чего это здесь? Тебя что, уволили?
– Анька, проснись сию же минуту! Опять до рассвета в Интернете торчала? Ты что, не помнишь, о чем мы вчера говорили?
– О чем? Сколько времени? Ну, чего ты шумишь, я спать хочу...