– Анька, проснись сию же минуту! Опять до рассвета в Интернете торчала? Ты что, не помнишь, о чем мы вчера говорили?
– О чем? Сколько времени? Ну, чего ты шумишь, я спать хочу...
– Не ной! И давай быстрее поднимайся. Сегодня у тебя очень важный день, можно сказать, первый выход на сцену.
– Ма-а, ну еще же так рано... – Анна села в постели. Спросонок она выглядела просто ужасно.
– А потом будет поздно! Вставай! – Виолетта решительно стянула с дочери одеяло. – Мне еще надо успеть придать тебе товарный вид, а то сейчас на тебя просто смотреть страшно.
– Да встаю, встаю! – Дочь нехотя спустила с кровати подернутые легким пушком незагорелые ноги. Виолетта поморщилась. Стоило ей уехать – и девчонка тут же перестала заниматься собой, забыла не только о солярии, но даже о бритве.
– Анька, ну как же тебе не стыдно! Совсем не следишь за собой! – Виолетта задрала коротенькую футболку дочери и звонко шлепнула ее по заднице. – Я с ног сбиваюсь, жизнь твою устраиваю, такого жениха тебе подобрала – а ты вон как себя запустила! Такую матрешку не то что миллионер, а последний бомж замуж не возьмет!
– Ну ладно тебе, ма, у нас же еще есть время, – заканючила дочь. – Ты меня накрасишь, причешешь...
– Да уж куда я денусь! Только, бога ради, оставь этот скулящий тон! Ты должна быть соблазнительной, милой и женственной! И немного загадочной.
– Да помню я все, помню...
– И на том спасибо! Давай поднимайся, я тут посижу... Где моя пепельница?
– Ну вон же она, на полке.
– Давай-давай, шевелись! – Виолетта присела за письменный стол и с ненавистью оттолкнула от себя клавиатуру. – Право, выкинуть готова этот твой компьютер, все соки он из тебя пьет... Что, ты вчера зашла в девятнадцатую квартиру?
– Зашла. Тетя Оля обещалась побольше пирожков напечь – и с мясом, и с капустой, и с грибами... Рада была до смерти, еще бы, за такие-то деньги! А зачем тебе ее пирожки, мама?
Виолетта усмехнулась, стряхивая пепел.
– Жених твой будущий хозяйственных дамочек сильно уважает. А у Ольги пирожки – пальчики оближешь. Привезу с собой, угощу всех, скажу, что ты напекла, ему это должно понравиться. Ладно, сейчас не об этом. Ты в автосервисе была? Как там наша старушка, бегает еще? До Рублевки доедем, не развалимся?
– Должны доехать, – Анна уже заправила постель и теперь стояла перед открытым шкафом. – Что мне сегодня надеть, мама?
– Вчера, когда мы с тобой говорили по телефону, то остановились на рубашке-поло и капри.
– Но со вчерашнего дня так похолодало! И потом, на капри я, оказывается, посадила пятно...
– Вот черт, одни убытки от тебя! Хотя ладно, все, что ни делается, то к лучшему! – Виолетта поглядела в окно, где уже зарядил дождь. – Пикник на сегодня отменяется. И слава богу, не придется врать про яхту. Скажу, что были в ресторане. Наденешь голубой костюм, с ним-то, надеюсь, все в порядке?
– Вроде бы да...
– Ну, вот и отлично! – Виолетта затушила окурок и поднялась. – Мне нужно идти, у меня деловая встреча. А ты вымой голову, приведи себя в порядок, подготовь все и жди меня. Я вернусь часа через три и займусь тобой.
– Мам, он хоть симпатичный, этот твой новый хозяин?
– Не то слово!.. – вздохнула Виолетта. – Только не смей строить ему глазки, слышишь? Ни одного взгляда в его сторону! Помни, что у тебя есть кавалер, богатый бизнесмен, ты его любишь, и другие мужчины тебя не интересуют. Тогда у него возникнет желание побороться за тебя. Тем более что у него достойный соперник. Как говорил Игнатьев, чужая женщина всегда желанна. Пусть Стас тебя захочет, а я уж сделаю для этого все, что могу.
– Не очень-то, я смотрю, тебя это радует! – захихикала Старуха.
– Ему нравятся красивые женщины – я сделаю из тебя красавицу, – продолжала Виолетта, не обращая внимания на ее подковырку. – Женственные – будешь женственной. Пока, я побежала, уже опаздываю. И не вздумай тут без меня даже подходить к своему дурацкому компьютеру, слышишь? Марш в ванную!
* * *Это небольшое кафе в переулке старого Арбата они с Марьяной еще загодя облюбовали для своих встреч. Тут было тихо, спокойно, немноголюдно и уютно почти по-домашнему, без всяких претензий – нарочито грубоватые деревянные столы и стулья, джинсовая ткань в качестве основного элемента отделки и с достоинством восседающая у стойки большая тряпичная кукла-мышонок со смешным длинным носом и в штанишках на помочах. В прошлый раз они с Марьяной сидели на самом удобном месте – на деревянном диванчике в нише, но сегодня полюбившийся им столик оказался занят. Виолетте пришлось устроиться в углу напротив. Поджидая Марьяну, Виолетта пила кофе и от нечего делать с неудовольствием глядела на парочку, оккупировавшую их стол.
Им было, очевидно, слегка за тридцать. Худощавый, подвижный и почти налысо стриженный мужчина с небольшой бородкой и выразительными глазами сразу понравился Виолетте, хотя и был совершенно не в ее вкусе. Девушку с излишне пышными темными волосами и такими же излишне пышными формами она сочла слишком полной и, глядя, как та поедает фирменный ореховый пирог со взбитыми сливками и запивает его ликером, усмехнулась про себя: господи, да с такой фигурой, как у нее, надо бы одним капустным отваром питаться! Парочка, очевидно, попала под дождь – джемпер на девушке был темным от воды и прилипал к телу, она дрожала от холода. Молодой человек наклонился к своей спутнице, что-то спросил и, получив в ответ благодарный взгляд, позвал затянутую в узенькие джинсы официантку. Та выслушала, кивнула, исчезла в подсобке и вскоре вернулась с пушистым клетчатым пледом в руках. Мужчина взял у нее плед, бережно закутал в него свою промокшую подругу, и она посмотрела на него с такой преданностью, с таким обожанием, что у Виолетты все сжалось внутри. Эта парочка просто излучала флюиды любви и нежности, и Виолетта с болью в сердце подумала, что у нее в жизни никогда не было таких отношений с мужчиной. Чего только не происходило, вроде даже и счастлива бывала – а вот такого не испытывала никогда. Неужели уже и не испытает?
И сидящая рядом Старуха сразу все поняла.
– Завидуешь? – ехидно поинтересовалась она. – Вот кабы на ее месте была ты, а на его – Стас...
– Заткнись! – огрызнулась Виолетта, и пробегавшая мимо юная официантка с удивлением посмотрела на нее:
– Вы что-то сказали?
Виолетта ответила таким же недоуменным взглядом:
– Я? Ничего. Вам, вероятно, послышалось.
Появилась Марьяна, как всегда невыносимо эффектная, в кремовом длинном плаще, с ярко-красным зонтом и точно такой же сумочкой в руках. Стряхнула с зонта воду, раскрыла его, поставила рядом на пол – сушить, скинула плащ и пристроила его на вешалку.
– Извините, что опоздала, погода вдруг так испортилась! Будто не июнь на дворе, а октябрь. Дождь льет как из ведра, и холод такой...
Можно подумать, что она не прибежала из теплого дома, находящегося всего в двух шагах отсюда, а ехала с другого конца Москвы, как Виолетта. Официантка принесла меню в обтянутой джинсовой тканью обложке, и Марьяна восхитилась:
– До чего же остроумное дизайнерское решение! Так просто, незамысловато – и так удачно! Посмотрите, для каждого меню папочку сделали из обрезков старых джинсов. Даже с кармашком! Мне кофе по-венски, пожалуйста, – это официантке. – Ну, и как ваши дела? – это уже Виолетте.
– Спасибо, все в порядке.
– А как наши дела?
– Тоже не хуже, – усмехнулась Виолетта. – Как в песне: все идет по плану.
– Знаете, они оба, и Тина, и Стас, поют вам такие дифирамбы, что мы с Лешей просто руками разводим. И умная вы, и добрая, и понимающая, и поговорить с вами интересно, и Сашка вас обожает... Как вам только удалось их так очаровать? Может, вы их околдовали? Признайтесь, никакой ворожбой не пользовались? – Марьяна спрашивала вроде бы в шутку, но в глазах ее мелькнула тревога.
– Ну что вы, Марьяна Юрьевна! – поспешила заверить ее Виолетта. – Я, в отличие от вас, не обладаю такими способностями. Да, кстати о ворожбе. Вот то, что вы просили, – Виолетта вынула маленький, завязанный узлом полиэтиленовый пакет и протянула его Марьяне. Та поспешно спрятала полученное в сумку.
– Она ничего не заметила?
– Нет, точно нет! Утром она проспала, собиралась впопыхах и бросила расческу прямо в холле. А я осторожно сняла их и собрала в пакетик.
– Отлично! Ну, расскажите мне, как там обстановка, как они живут?
– Да не так чтобы очень хорошо. Вы были совершенно правы в своих подозрениях – похоже, у Стаса действительно есть кто-то на стороне. Во всяком случае, Тина так думает. Вот только она пока не знает, кого подозревать, поэтому бешено ревнует его ко всем на свете, включая вас и даже Катю.
– Да что вы? Ну, Тина, держись, то ли еще будет!
– И еще одно, – продолжала Виолетта, отставляя пустую чашку. – Сегодня вечером меня отвезет туда Анна, дочь. Мне хочется познакомить их со Стасом. Пусть он ее увидит, а я уж постараюсь сделать так, чтобы она ему понравилась. Это может пригодиться нам в дальнейшем.
– Пожалуй, вы правы. Нам с вами сегодня же обязательно нужно будет обсудить, что мы будем делать дальше. Но пока расскажите мне подробности, я просто умираю от любопытства! Я так поняла, что вы теперь очень дружны с Тиной, она так откровенна с вами... Интересно, что она говорит?
Часть III
День не задался с самого утра, точнее, еще с ночи. Вечер Виолетта традиционно провела на веранде с Тиной, но сразу после полуночи гувернантку позвали в детскую. Накануне Сашура съел какую-то гадость (последние дни он почему-то стал все тянуть в рот, как маленький) и отравился. Тина как ни в чем не бывало отправилась спать, а Виолетта до утра пробыла сестрой милосердия. Мальчику было плохо, его тошнило, он капризничал, и няня сидела у его кроватки, поила жиденьким чаем, уговаривала принять лекарство, утешала, гладила по головке, а сама просто с ног валилась от усталости. Едва ее воспитанник затихал, она клала голову на руки и тотчас проваливалась в сон – но Сашура сразу же просыпался, и все начиналось вновь. Полегчало ему только перед рассветом. Он наконец заснул, и Виолетта тоже отключилась – прямо в детской, свернувшись калачиком в кресле. Она уже давно забыла, что такое бессонница – за три с небольшим месяца, проведенных в этом доме, она устала так, как не уставала за всю свою жизнь, и, едва добравшись до постели, засыпала как убитая. Сейчас она проспала минут сорок и проснулась от чувства жуткого дискомфорта – в неудобной позе онемела вся левая половина тела, и ломило, казалось, все кости и все суставы. Было уже совсем светло. Ребенок спал и выглядел вполне сносно, только волосенки слиплись от пота. Виолетта машинально поправила на нем одеяло, подождала пару минут для успокоения совести и тихонько выскользнула из комнаты. Ноги в туфлях-лодочках на высоких каблуках за ночь сильно отекли, и каждый шаг доставлял мучительную боль. «Будто андерсеновская Русалочка», – усмехнулась про себя гувернантка.
Утро было серым, пасмурным, нерадостным. Виолетта поежилась в легкой блузке, зябко повела плечами, еле прикрытыми тонкой тканью. «А что ты хочешь – август! – сказала бредущая рядом Старуха. – Лето проходит. Вот так и жизнь пройдет. Как ни выпендривайся, ни строй из себя молоденькую – а здоровьишко-то уже не то...» И у Виолетты даже не было сил прикрикнуть на нее. Еле живая, она вползла в свою комнату, сбросила одним комком одежду и обувь, чего обычно за ней не водилось, и упала в постель, даже не смыв с лица косметику – этого она себе не позволяла вообще никогда. Но едва она уронила голову на подушку, как раздался стук в дверь. «Боже, что еще случилось? Неужели опять Сашура? Зря я все-таки не вызвала врача! Что же теперь будет?» С огромным трудом Виолетта поднялась, не попадая в рукава, накинула халат и на ватных ногах подползла к двери. В коридоре стояла Тина. Она смущенно и радостно улыбалась, лицо ее разрумянилось, глаза блестели, и Виолетта поняла, что ее хозяйку просто распирает от желания чем-то с ней поделиться.
– Не спите? – Тина проскользнула мимо нее в комнату и развалилась в кресле, перекинув через подлокотник обтянутую джинсами худую ногу. – И мы уже поднялись. Стас в свою качалку пошел, а я решила с вами поболтать.
Виолетта поплотнее запахнула на груди халат и попыталась изобразить на лице приветливую улыбку. Получилось плохо, но Тина этого не заметила. Она сладко, как довольная кошечка, потянулась в кресле и доверительно зашептала:
– У нас сегодня была такая ночь... Прямо как в юности. Не поверите – три раза. Что это вдруг на него нашло? И даже знаете что он сделал? Кажется, это называется куннилингус, когда языком... – Она покраснела до корней волос, но глаза ее так и светились. – Я сначала не хотела, а потом... Оказывается, это так здорово, такое потрясающее ощущение!
– Я рада за вас, Тина, – заверила Виолетта. Больше всего на свете ей сейчас хотелось взять одну из своих тяжеленных хрустальных пепельниц и как следует жахнуть ею хозяйку по голове.
– А еще мы решили поехать в отпуск! – щебетала ничего не подозревающая Тина. – А то лето проходит, вон уже август на дворе, а мы так и не отдохнули. Выбрали Канары, там всегда ровный климат.
Виолетта кивнула. Сейчас ей, конечно, было совсем не до путешествий, но, в конце концов, не всегда же она будет в таком состоянии. А Канары – это совсем неплохо, она, конечно, никогда там не была, да и не мечтала ни о чем подобном. Что ни говори, а служба в богатой семье все-таки имеет и свои положительные стороны.
– Стас, конечно, хочет ехать всей семьей, – продолжала Тина. – Но я его отговорю. Что это за отпуск с детьми! Надо же когда-нибудь и отдохнуть от них, побыть вдвоем!
– Можно подумать, ты так от детей устала! – скривилась Старуха. – Ах ты бедняжечка!
Но Тина, конечно, не услышала ее слов.
– Катьку можно будет отправить в какой-нибудь молодежный лагерь, в Хорватию или еще куда-нибудь. Ей полезно будет перед Швейцарией пожить вне дома, попривыкнуть к детскому коллективу. Ну а Сашура прекрасно побудет и здесь, с вами. Я уверена, вы о нем отлично позаботитесь и без нас.
Довольная томная улыбка не сходила с ее лица, и это выражение просто бесило Виолетту. Тина еще раз сладко потянулась, взглянула на часы и нехотя поднялась с кресла.
– Ладно, пойду провожу любимого мужа и завалюсь еще поспать! Решила сегодня не ездить на работу, там вроде нет ничего срочного... Видите, Виолетта, напрасно мы с вами в чем-то подозревали Стаса – у нас с ним все так хорошо! Он вдруг стал таким заботливым, таким нежным... Значит, все в порядке.
– Я так не думаю. Более того, теперь я даже уверена в обратном. – Жестокие слова и жесткий тон воспитательницы подействовал на Тину так, будто на нее вылили ведро холодной воды.
– Что вы такое говорите? Почему?
– Знаете, Тина, когда мужчина вдруг ни с того ни с сего становится нежным и внимательным – это верный признак того, что он изменяет. И потом, извините за откровенность, это его поведение, эта его, м-м-м, новая ласка – откуда она взялась? Сомневаюсь, что он на досуге проконсультировался с сексологом или прочел об этом в какой-нибудь книге!
– Вы хотите сказать, что... что... Что этому его научила какая-то женщина?
– Это было бы наиболее вероятное объяснение, – Виолетта чувствовала себя так, будто хлестала Тину тяжелой плеткой, и получала от этого огромное наслаждение.
Хозяйка переменилась в лице:
– Не может этого быть! Вот сейчас же пойду и обо всем его расспрошу!
– Так он вам и скажет! – рассмеялась Виолетта. – Будет клясться в любви и преданности, уверять, что вы у него единственная и неповторимая. А потом вдруг случайно окажется, что он не может ехать с вами в отпуск, потому что именно в это время у него возникнет непредвиденная командировка. Куда-нибудь на Север, но вернется он оттуда дочерна загоревший.
На Тину стало жалко смотреть. Взгляд ее потух, плечи поникли.
– Но что же теперь делать?
– Пока еще ничего. Ведь у вас еще нет никаких других доказательств? Значит, надо постоянно быть начеку и искать улики.
– Понятно. Знаете, я пойду... Мне надо об этом подумать...
– А о ребенке даже не спросила! – возмутилась Старуха, когда дверь за Тиной закрылась. – Вот стерва, надо же быть такой эгоисткой! Но ты ее здорово отделала! Молодец!
– Если бы ты знала, как я ее ненавижу! – пожаловалась Виолетта. – Ну вот что теперь прикажете делать – и рада бы поспать, да, наверное, уже не получится! Черт бы побрал эту Тину! Ей-богу, убить ее готова!
– Ну, так за чем же дело стало? По-моему, к этому давно идет!
– Ты права. Хватит тянуть. Надо от нее избавляться. Давно пора исполнить Марьяночкины планы... – Виолетта поправила постель, которую так и не успела разобрать, и принялась приводить в порядок кое-как сброшенные вещи.
– И как ты собираешься их исполнять?
– Все тебе скажи да расскажи! Подумать надо! Пока я знаю только цель, средства мне еще не ясны.
– Вот как? И что за цель, если не секрет?
– Уж будто не знаешь? Программа минимум – освободить Стаса. Такая жена ему совсем ни к чему, надо развязать ему руки. Тьфу, на юбке подкладка оторвалась!
– Так ты действительно собираешься ее убить?
– Подшить надо... Не помнишь, куда я дела иголку?
– Лежит, как всегда, в ящике тумбочки. Ты мне не ответила.
– Что-то не могу найти... А, вот она.
– Я говорю, ты мне не ответила.
– А? Не знаю даже, я еще не решила. Там посмотрим.
– Интересно... Впрочем, у тебя уже есть некоторый опыт. Тогда, с журналистом, тебе это легко сошло с рук...
– Давай не будем ворошить прошлое! – Виолетта перекусила зубами нитку. – Будем жить настоящим и будущим. Сейчас у нас планов громадье, и с этой минуты уже процесс пошел. Надо будет Марьяне позвонить.
* * *Днем, судя по всему, у супругов состоялся неприятный разговор по телефону, во всяком случае Тина несколько раз куда-то звонила и ходила после этого злая и раздраженная, с красными глазами. Стас задержался на работе, к девяти часам его еще не было, ужинали в молчании, нарушаемом только Сашурой. Мальчик проспал до полудня и теперь отлично себя чувствовал, нагулял за день аппетит и требовал, чтобы ему дали что-нибудь посущественнее и повкуснее, чем бульон с гренками, – но Виолетта решила не рисковать. Не дай бог, ему опять станет нехорошо, а второй такой ночи она не выдержит. Виолетта предполагала, что после ужина Тина опять захочет с ней поговорить, но та молча поднялась, отодвинула от себя тарелку с почти нетронутой цветной капустой и ушла к себе. Следом вышла Катя. Она весь вечер бросала настороженные взгляды то на мать, то на гувернантку, но так ни о чем и не спросила. Виолетта еле дождалась, пока Сашура закончит еду, и чуть не бегом потащила его в детскую ванную. Ей казалось, что она уже не доживет до того счастливого мига, когда можно будет лечь спать.