В том же абзаце Гиральд поясняет: то место, что сейчас именуется Glastonia, в древние времена звалось Insula Avallonia, поскольку представляло собою по сути дела остров, со всех сторон окруженный болотами. Потому Britannice (по-бриттски, т. е. на кельтском языке) его называли Inis Avallon, что означает, по словам автора, insulapomifera «остров яблок», – avalпо-бриттски «яблоко», – поскольку яблони некогда росли там в изобилии. Гиральд также добавляет, что Morganis, благородная дама, родственница короля Артура и правительница тех мест, после битвы при Кемелене (Камлане) доставила его на остров, что ныне зовется Гластония, дабы исцелить его там от ран.
* * *Нам нет необходимости рассматривать «Гластонберийскую привязку» подробнее и задаваться трудноразрешимыми вопросами о том, что стоит за этой прелюбопытной «находкой» могилы короля Артура и соотносились ли как-либо легенды об Артуре с Гластонбери до 1191 года. Однако становится понятно, как так вышло, что автор аллитерационной «Смерти Артура» утверждает (см. выше), будто Артура переправили в «Glasschenberye» [Гластонбери] и одновременно он «entered the Ile of Aveloyne» [вступил на Авалон-остров] и почему в строфической «Смерти Артура» и у Мэлори король, уже будучи перенесен на корабль, говорит Бедиверу, что отправляется в долину Авалон, дабы исцелиться там от ран (см. выше).
Однако в «Гибели Артура» отец, заново перерабатывая легенду, Гластонбери вообще не рассматривает. Для него Авалон, вне всякого сомнения, остров на далеком Западе; но что до его природы, из заметок, приложенных к поэме, мы ничего не узнаем. В самой поэме содержится единственная интригующая ссылка на Авалон (I. 204). А именно, в речи Гавейна, когда тот напоминает королю о его бессчетной военной силе – рыцарских ратях «от сводов Леса / до острова Авалон»: это, по всей видимости, означает, что Авалон стал частью Артуровых владений в западных морях, – разве что это просто пышная риторическая фигура, дающая представление о масштабах Артуровой мощи на Востоке и Западе.
Об уходе Артура Гальфрид Монмутский в своей «Истории королей Британии», как уже отмечалось выше, сообщает только то, что для лечения ран Артур был переправлен на остров Авалон (in insulam Avallonis). Но в другом, более позднем своем произведении «Жизнь Мерлина» – поэме, написанной латинскими гекзаметрами, автор рассказывает об Авалоне и о прибытии туда короля Артура словами валлийского барда Талиесина. В этой поэме остров назван (с использованием той же этимологии, aval «яблоко», как у Гиральда) «Insula pomorum que fortuna vocatur», «Остров Яблок, который зовется также Счастливым Островом»[84]: поскольку в этой благословенной земле все родится само собою, земледельцам там нет нужды пахать землю, а зерно и виноград созревают безо всякого ухода. «Туда после битвы при Камлане (post bellum Camblani) мы отвезли раненого Артура, и там были с почетом приняты Морген: она уложила короля на золоченое ложе в своем собственном покое, долго осматривала рану и наконец сказала, что Артуру возможно вернуть здоровье, если он надолго останется с нею и доверится ее целительству. Возрадовавшись, мы поручили Артура ее заботам и поплыли назад, развернув паруса навстречу попутным ветрам»[85].
В литературе самые первые сведения об отплытии Артура на корабле обнаруживаются в «Бруте» Лайамона: о нем см. выше. Согласно Лайамону, местом великой битвы послужил Камелфорд; а войска сошлись «на Тамбре», на реке Теймар, которая протекает достаточно далеко от Камелфорда. Ниже я цитирую фрагмент из поэмы Лайамона: слова короля Артура, когда он, смертельно раненный, лежит на земле, и уже приближается корабль, который увезет его прочь[86]. Как можно видеть, размер поэмы восходит к древнейшей метрике, представленной в «Беовульфе» (и, между прочим, в «Гибели Артура»), но строки более долгие, а краткие строки здесь связываются посредством скорее рифмы или ассонанса, чем аллитерации; в то время как лексика практически вся древнеанглийская.
«And ich wulle varen to Avalun to vairest alre maidene,
„На Авалон путь пролег мой, к прелестной владычице,
to Argante þere quene, alven swiðe sceone,
к Арганте-королеве[87], к прекрасной эльфийской деве,
and heo seal mine wunden makien alle isunde,
она непременно исцелит мои раны,
al hal me makien mid haleweзe drenehen.
возвратит мне здравие целебным снадобьем.
And seoðe ieh cumen wulle to mine kineriehen
Я возвращусь с ходом времени в свои владения
and wunien mid Brutten mid muehelere wunne.“
и заживу среди бриттов в радости превеликой».
Æfne þan worden þer com of se wenden
Чуть слова прозвучали, как в морской дали
þat wes an sceort bat liðen sceoven mid uðen,
возник невеликий челн, влекомый волею волн,
and twa wimmen þer inne wunderliehe idihte,
а на нем две дамы в убранстве роскошном самом.
and heo nommen Arður anan, and aneouste hine vereden,
И подняли они Артура, и унесли его споро,
and softe hine adun leiden and forð gunnen hine liðen
и уложили бережно, и отплыли от берега.
…
Bruttes ileveð зete þat he bon on live,
И верит бриттское племя, что он жив и по сие время —
and wunnien in Avalun mid fairest alre alven,
На Авалоне проводит годы с прекраснейшей из эльфийского рода,
and lokieð evere Bruttes зete whan Arður eumen liðe.
И ждут бритты не дождутся, когда Артур возвратится.
Этот фрагмент присутствует только у Лайамона: в «Бруте» Васа ему соответствия нет.
* * *В «Гибели Артура» следует рассмотреть еще один аспект «Авалона»: непростой вопрос о том, как соотносятся «остров яблок», или «Счастливый остров», Авалон, куда увезли короля Артура, вкратце описанный Гальфридом Монмутским в «Жизни Мерлина» (см. выше), и Авалон как часть вымышленного мира моего отца.
Прошло немало времени, прежде чем это название возникло применительно к Тол Эрессеа, Одинокому острову, находящемуся в самой отдаленной части Белегаэра, Великого моря Запада. Нет необходимости здесь вдаваться в подробности о том, как причудливо менялось отцовское представление об Одиноком острове в первые годы работы над «Сильмариллионом». С другой стороны, небезынтересно попытаться понять ход отцовских мыслей на эту тему во время работы над «Гибелью Артура».
Единственная точная дата, которая могла бы нам в этом помочь, – это 9 декабря 1934 года, когда Р. У. Чемберс написал отцу хвалебное письмо об «Артуре», на тот момент еще в работе (см. выше); но дата, безусловно, не подскажет нам, как скоро после этого отец забросил поэму.
Много времени спустя, в письме от 16 июля 1964 года, отец рассказал, как он и К. С. Льюис договорились (сейчас уже невозможно определить, когда именно), что каждый напишет по истории: Льюису досталось сочинять про космическое путешествие, а отцу – про путешествие во времени. Льюис закончил «За пределы Безмолвной планеты» к осени 1937 года, а отцовский «Утраченный путь», еще очень далекий от завершения, был отправлен в судьбоносной посылке вместе с другими рукописями в издательство «Аллен энд Анвин» в ноябре того же года. В сентябре увидел свет «Хоббит»; 19 декабря 1937 года отец упоминает в письме: «Я написал первую главу новой истории про хоббитов».
Много лет спустя, в письме от 1964 года, он изложил свои планы касательно «Утраченного пути».
Я начал несостоявшуюся книгу о путешествии сквозь время, в финале которой моему герою предстояло присутствовать при затоплении Атлантиды. Она должна была называться Нуменор, Земля Запада. А связующая нить предполагалась вот какая: время от времени в семьях людей появляются (как Дурин среди гномов) отец и сын, чьи имена можно перевести как «Друг счастья» и «Друг эльфов». ‹…› История начиналась с отцовско-сыновней близости между Эдвином и Элвином настоящего; и, как предполагалось, уходила в легендарное прошлое через Эадвине и Эльфвине приблизительно 918 A.D., и Аудоина и Албоина лангобардской легенды, и так – в предания Северного моря о прибытии зерна и культурных героев, предков королевских родов, на ладьях (и их уходе на погребальных кораблях). ‹…› В моем произведении нам предстояло прийти наконец к Амандилю и Элендилю, вождям партии верных в Нуменоре, когда остров подпал под власть Саурона.
Сохранился отцовский исходный «план» для завершающей легенды, набросанный отцом наспех (он опубликован в книге «„Утраченный путь“ и другие работы», 1987 (см. выше).
«Этот примечательный текст, – как писал я в этом издании, – знаменует собою начало легенды о Нуменоре и продолжение „Сильмариллиона“ во Вторую Эпоху Мира. Здесь впервые была сформулирована концепция Мира, Ставшего Круглым, и Прямого Пути…». Существуют также две близкие по времени версии (там же и далее) краткого повествования, предшествующего тексту «Акаллабет» (опубликован в составе «Сильмариллиона»). Ко второму варианту (и только к нему) отец позже карандашом добавил в рукописи название: «Последнее сказание: Падение Нуменора».
«Этот примечательный текст, – как писал я в этом издании, – знаменует собою начало легенды о Нуменоре и продолжение „Сильмариллиона“ во Вторую Эпоху Мира. Здесь впервые была сформулирована концепция Мира, Ставшего Круглым, и Прямого Пути…». Существуют также две близкие по времени версии (там же и далее) краткого повествования, предшествующего тексту «Акаллабет» (опубликован в составе «Сильмариллиона»). Ко второму варианту (и только к нему) отец позже карандашом добавил в рукописи название: «Последнее сказание: Падение Нуменора».
Подробно изучив эти тексты, я пришел к выводу, что «Падение Нуменора» и фрагменты «Утраченного пути» «тесно связаны между собой; они возникли в одно и то же время, под влиянием одного и того же стимула, и мой отец работал над ними обоими сразу» (там же). Потому я заключил, что «„Нуменор“ (как самостоятельная сформированная концепция, какие бы уж „призраки Атлантиды“, пользуясь выражением отца, за нею ни стояли) возник непосредственно в контексте отцовских дискуссий с К. С. Льюисом в (по-видимому) 1936 г.».
В первом из двух текстов «Падения Нуменора» содержится нижеследующий отрывок:
[когда] ‹…› Моргота вновь исторгли во Внешнюю Тьму, Боги сошлись на совет. ‹…› Эльфов призвали в Валинор, и многие повиновались, но не все.
Но во второй версии отрывок был изменен:
Когда же Моргот исторгнут был прочь, Боги сошлись на совет. Эльфов призвали вернуться на Запад, и те, что повиновались, вновь поселились на Эрессеа, Одиноком острове, которому дали новое имя – Аваллон, ибо он совсем рядом с Валинором.
Это один из первых случаев употребления названия Аваллон применительно к Эрессеа. В обрывочном изложении нуменорской истории для «Утраченного пути» (а это все, что отец из нее записал) Элендиль рассказывает своему сыну Херендилю:
И призвали они [Валар] Изгнанников-Перворожденных, и помиловали их; и те, что вернулись, поныне живут в блаженстве на Эрессеа, Одиноком острове, что зовется Аваллон, ибо с него видны берега Валинора и свет Благословенного Королевства[88].
Предположительно, к тому же времени относится статья «Этимологий» (это чрезвычайно запутанный рабочий текст того же периода, опубликованный в книге «„Утраченный путь“ и другие работы»), посвященная основе LONO– (стр. 370):
lóna: остров, отдаленная труднодостижимая земля. Ср. Avalóna = Тол Эрессеа = внешний остров. [Возможно, добавлено позже: A-val-lon.][89]
В еще одной статье, имеющей отношение к данному названию, которая посвящена основе AWA-, в частности, говорится:
прочь, вперед; вовне. Кв [енья] ava вне, за пределами. Avakúma Внешняя Пустота за пределами Мира. [Сюда добавлено: Avalóna, ср. lóna].
Эти этимологии не согласуются с истолкованием названия (как «совсем рядом с Валинором») во второй версии «Падения Нуменора».
В это же время, когда отец обдумывал последовательность эпизодов в составе «Утраченного пути» – этим повестям суждено было остаться лишь в виде фрагментов, – он наспех набросал заметку касательно возможной истории «о человеке, который вступил на Прямой Путь». Таким человеком предстояло стать Эльфвине, англичанину X века, о котором мой отец много писал прежде: этот мореход добрался до Одинокого острова и там узнал от эльфов легенды, вошедшие в «Книгу утраченных сказаний». Ниже я привожу отцовскую заметку:
Но это лучше всего подойдет в качестве введения к «Утраченным сказаниям»: как Эльфвине проплыл по Прямому Пути. Они все плыли, и плыли, и плыли по морю; и море сделалось очень ясным и очень спокойным – ни облаков, ни ветра. Вода за бортом казалась разреженной и совсем светлой. Глядя вниз, Эльфвине внезапно увидел внизу, в воде, сияющей на солнце, земли и горы [или гору]. У них затруднено дыхание. Его спутники один за другим бросаются за борт. Эльфвине теряет сознание, чувствуя чудный аромат, словно бы земли и цветов. Придя в себя, он обнаруживает, что корабль тащат мужи, идущие вброд по воде. Ему рассказывают, что за тысячу лет среди людей находятся очень немногие, способные дышать воздухом Эрессеа (то есть Аваллона), а дальше никто этого не может. Так он попадает на Эрессеа, и ему рассказывают «Утраченные сказания».
Любопытно сравнить этот отрывок с заключительным фрагментом «Сильмариллиона» в версии под названием «Квента Сильмариллион»: именно такую форму «Сильмариллион» обрел к тому моменту, как отец отложил его на годы работы над «Властелином Колец» («Утраченный путь», стр. 333–335). Здесь название Аваллон уже употребляется применительно к Тол Эрессеа, но концепция Прямого Пути еще не возникла.
Здесь заканчивается «Сильмариллион»: а вошли в него пересказанные в немногих словах песни и легенды, что по сей день поют и рассказывают истаивающие эльфы и (более внятно и полно) исчезнувшие эльфы, те, что живут ныне на Одиноком острове, Тол Эрессеа, куда попадали немногие мореходы из числа людей, вот разве что раз или два за долгую эпоху, когда кто-либо из рода Эаренделя уплывал за пределы земель, открытых смертному взору, и видел мерцание светильников на набережных Аваллона, и вдыхал издалека аромат неувядающих цветов на лугах Дорвиниона. Одним из таких был Эриол, которого люди звали Эльфвине; он единственный возвратился и привез вести о Кортирионе [граде эльфов на Эрессеа] в Ближние земли.
Нам нет необходимости углубляться в тему Аваллона и разбираться в запутанных подробностях более поздних разработок: о них исчерпывающе рассказано в книге «Саурон Поверженный» (1992). В своем кратком обзоре я лишь попытался представить, что это название значило для моего отца в контексте «Сильмариллиона» на тот момент, когда он работал над «Гибелью Артура», причем очень скоро ему, по всей видимости, предстояло прерваться.
Мне кажется, что необходим значительный период времени для того, чтобы существующий миф претерпел столь грандиозные изменения, вызванные возникновением концепции Нуменора и его затопления, стихийного преобразования земли и загадочного «Прямого Пути», уводящего к исчезнувшему «прошлому», доступ к которому для смертных закрыт. Потому, на мой взгляд, по меньшей мере очень вероятно, что подобное развитие сюжета «Сильмариллиона» вкупе с новым проектом – «Утраченным путем» – и тяжкие сомнения и трудности, с которыми столкнулся отец, сами по себе служат достаточным объяснением того, почему он забросил «Гибель Артура».
Из этого, казалось бы, следует, что поэма была оставлена на удивление поздно; и на самом деле существует прелюбопытное и озадачивающее доказательство, по всей видимости, это предположение подтверждающее. Это отдельная страница с черновыми записями: список последовательных «элементов» повествования, причем все они упомянуты не только здесь. Последняя часть списка гласит:
Битва при Камлане Артур убивает Мордреда
и ранен
Авг 1937 – Увезен на Авалон
Ланселот является слишком поздно
[?воссоединяется с] королевой
Отправляется на корабле на Запад,
и больше о нем не слыхали
Спустя какое-то время после создания этого списка отец нарисовал скобку, отделяющую «Увезет на Авалон» от предшествующих пунктов, и напротив этой скобки (то есть на одном уровне с «Увезен на Авалон») приписал: «Авг 1937».
По-видимому, естественно предположить, что на тот момент отец дошел (в стихах, пусть и в неотредактированном виде) до пункта «Артур убивает Мордреда и ранен», но не дальше. Безусловно, проблема в том, что к битве при Камлане отец еще даже не подступился: поэма заканчивается на финале сражения под Ромерилем, и из рукописи не явствует, что стихотворный вариант хоть сколько-то продвинулся дальше. Объяснения у меня нет. Но это, по крайней мере, зримое свидетельство того, что в августе 1937 года отец все еще активно занимался «Гибелью Артура» – пусть и на удивление поздно.
Но если так, возможно ли тем самым пролить свет на вопрос, почему отец примерно в это время утверждал, что название Тол Эрессеа, которое к тому моменту использовалось уже около двадцати лет, было изменено на Аваллон – в силу непонятной причины? Невозможно поверить, что этот факт никак не связан с артуровским Аваллоном; но приходится признать, что аналогия с уходом Артура стала еще менее явной.
В письме от сентября 1954 года, после публикации «Братства Кольца», отец написал замечательно краткое и ясное резюме касательно Эрессеа:
…До Низвержения за морем и за пределами западного побережья Средиземья находился земной эльфийский рай Эрессеа и Валинор, земля Валар (Властей, Владык Запада), места, до которых возможно было добраться физически, на самых обычных парусных кораблях, пусть даже Моря заключали в себе немало опасностей. Но после того, как нуменорцы, Короли Людей, жившие на острове, расположенном далее всего к западу из всех смертных земель, взбунтовались и в итоге, обуянные непомерной гордыней, попытались захватить Эрессеа и Валинор силой, Нуменор был уничтожен, а Эрессеа и Валинор изъяты с Земли за физически достижимые пределы; путь на запад был открыт, но вел лишь обратно в исходную точку – для смертных.