— В чем? — спросила Серебрякова только для того, чтобы не обидеть Алексея молчанием. Вид у нее был равнодушный.
— В том, что ваша доброта — та же корысть. Вы просто пытаетесь оправдаться за то, что живете лучше других. Думаете, Бог вас пожалеет? Платить по счетам не придется?
— Вы лучше других знаете, как Бог меня всю жизнь жалел, — грустно улыбнулась Ирина Сергеевна. Гори оно синим огнем, это богатство! Что я хорошего в жизни видела? Ничего! Сначала год за годом, вечерами, терпеливо ждала, вернется домой мой муж или нет. Потом муж все-таки не вернулся, но не к любовнице ушел. Его убили. А на меня свалился весь этот груз ответственности. За фирму, за людей, которым надо платить зарплату. За поставки, за исполнение договоров, за… — Она словно захлебнулась. — Теперь все от меня чего-то хотят. Все ходят, кляузничают друг на друга, выпрашивают должности и деньги, телефон не умолкает ни днями, ни ночами, и всем я должна, должна, должна! А самой-то мне что? У меня нет ничего. Единственный сын пропадает где-то целыми днями. У него своя жизнь: девушки, друзья. Хочет учиться в Англии. Или в Швейцарии. Почему не дома, в России? Ну, уедет он, дальше что? Кому я нужна? Я некрасивая, немолодая, и не умею разбираться в людях. Кто захочет быть со мной? Только охотник за легкой жизнью, за деньгами этими проклятыми. Кто и когда будет меня любить? Да уже никто! И я буду подозревать всякого. Кому верить? А? Вы кому верите?
— Жене, — пожал плечами Алексей. — Друзьям. Мне с ними делить нечего. А, вообще, это глупый разговор. Покажите мне хоть одного человека, который не любит жаловаться на жизнь. Все жалуются. А ваши жалобы, извините, смешны. Сколько людей из кожи вон лезут, чтобы пожить так, как вы сейчас живете. Девчонки молодые на панели себя продают за гораздо меньшее, а вы ноете. Простите, я вас не понимаю. Меня больше сейчас интересует, почему вы передумали. Почему не хотите, чтобы нашли убийцу.
— Не хочу, — покачала головой Серебрякова. -Ничего не хочу. Я устала.
— Возьмите себя в руки. Ведь это же ваши сотрудники.
— Сотрудники… — вздохнула Серебрякова. — Я не умею управлять людьми. Ничего не умею. Вот Саша… Он мог. Он все мог. О! Какой это был талантливый, решительный человек! Саша…
— Саша умер, — жестко сказал Алексей.
— Что? — встрепенулась Серебрякова.
— Саша умер. Вы должны это понять, наконец! Ну сколько можно? Продайте фирму, если покоя хотите. Уезжайте домой, в деревню.
— Но Саша. Это же его фирма!
— Тогда возьмите себя в руки. И найдите человека, которому будете доверять. Безоговорочно.
— Я…
— Отдыхайте, Ирина Сергеевна. А я пойду.
Он вышел в коридор. Ирина Сергеевна осталась лежать на кровати. Что она теперь будет делать?
В холле никого уже не было. Управляющий Валерий Валентинович Иванов лежал на прежнем месте. Да и куда ему было деваться, трупу? Его сотрудники разбрелись кто куда в ожидании приезда милиции.
Алексей присел на диван, не зная, куда теперь податься? Ждать, как и всем. Не в бассейн же идти! Вдруг он услышал, как неподалеку открылась дверь. Из девятнадцатого номера, озираясь, выглянул Липатов. Увидев Алексея, виновато объяснил:
— Сигареты кончились. Никто тут, случаем пачку не забыл?
— Здесь много чего вчера забыли. Пиво, сигареты, труп управляющего, — усмехнулся Алексей. — Выбирайте.
Чувство юмора у Липатова отсутствовало. Он молча взял лежащие на столе сигареты и покосился на Алексея:
— А вы не курите, насколько я помню?
— Все в жизни меняется. Давай, что ли! Закурю.
Леонидов потянул из пачки сигарету. Липатов тоже. Прикурили, помолчали. Шофер отчего-то не спешил уходить.
— Вон оно как бывает. Еще вчера жил человек, а сегодня, вот, лежит. Не дышит, — и Липатов кивнул на тело управляющего.
— А ты убедиться пришел? Что не дышит? Приятно, да?
— Ты на меня собак не вешай, — сердито сказал шофер. — Я один, что ли, покойничка недолюбливал?
— Не сомневаюсь, что не один. Здесь круговая порука. Кого же теперь возить-то будешь? Кончилась твоя каторга?
— Да кого бы ни возить… Думаешь, я совсем дурак? Между прочим, я все фирмы в Москве знаю, всех начальников. И бумаги мне доверяли, и деньги большие. Думаешь, договориться не смогу? Дело не хитрое. Надо только назвать покрасивше: не шофер, а, скажем, менеджер по доставке. А там и дальше пойдет.
— У тебя образование-то есть?
— Восемь классов мое образование и армия. Мало? А что, у этого больше было, когда он в «Алексер» пришел? — Липатов покосился на мертвого управляющего. — Жена заставила в институт поступить, на заочное. За деньги сейчас любой диплом можно купить. Я тоже могу образованным прикинуться, если нужда будет. У шофера академия еще больше, чем у иных директоров. Думаешь, я глухой? Мало ли о чем они в машине говорят? А я — всего лишь спина, шестерка. Но уши у меня есть. Я много чего знаю.
— Надоело шоферить?
— Так… Дорогу я люблю. Едешь себе, мысли всякие приятные. Телочку красивую, опять же, можно подсадить, червончик срубить, ежели связываться охота, а можно и за удовольствие. У меня карманы пустые никогда не бывают. А телки дуры, и народ дурной: смотрит на мою крутую тачку, и думает, что едет богатый дядька, крутой. На тачке же не написано, что не моя, — усмехнулся Липатов.
— Чего ж ты вздумал проблемы себе наживать? В менеджеры решил податься… Только, что слово красивое.
— Так одно дело, когда девушке говоришь — я шофер, а другое, когда — менеджер. Сейчас бабам образованных подавай. Что ж, ему можно, а мне нельзя? — Липатов многозначительно кивнул туда, где лежало тело управляющего.
— Он, наверное, рад был бы сейчас хоть баранку пожизненно крутить, — вздохнул Алексей. — Живому-то лучше. Молния, она, знаешь, куда любит бить? В самое большое дерево. Подумай, Андрюха, прежде чем к вершинам стремиться. А то так можно плохо кончить… И что ж ты все о девушках, да о девушках. Как же Валерия Семеновна? Ты сегодня, кстати, в своей комнате ночевал?
— Ха-ха, Лерка, что ли хвастанула? Ну, это дело такое… Подумаешь, Лерка!
— А она, что, в люди выбиться не хочет? Ты вот был шофер, станешь менеджер по доставке, а она была поварихой, кем теперь назовется? Для женщины хорошо бы не секретарь, а как это? Референт. Или помощник руководителя. К тебе в помощники Валерия Семеновна еще не набивалась? Или ей хватит звания «менеджер по кухне»? А что? Тоже красиво!
— Ладно, ты меня не учи. Сам-то чистенький? Как же, поверю! Все от хорошей жизни любят отговаривать, только сами-то готовы дерьмо жрать, лишь бы в люди выбиться. Знаю, наслушался!
— Значит, до сих пор ты был не человек?
— Человек, не человек… Я покурить сюда пришел. Удовольствие получить. А ты меня жизни учишь. Зря стараешься.
— Хорошее место. Покойники тебе удовольствие получать не мешают?
— А чего, он же не пахнет? И ничего теперь со мной не сделает, хоть в рожу ему плюй. А то, как же! Гонору было: Валерий Валентинович! Ишь! Я знаю: он меня уволить хотел. Я у Валерки был как бельмо на глазу: вместе на складе коробки таскали. Я его по отчеству-то и не звал. На-ка теперь, выкуси! Уволь! — и Липатов показал мертвому управляющему фигу.
Алексей с отвращением затушил окурок. Хотел вернуться отсюда домой отдохнувшим, посвежевшим. Вместо этого подцепил прежние вредные привычки. Не хватало еще войти в штопор и вновь оказаться в больнице! И шрам опять заныл. Возможно, что боль фантомная. Времени прошло много, и болеть там нечему. От страха болит. Сказали тебе, дураку: нельзя!
Его затошнило. Он поднялся и сказал Липатову:
— Пойду, пожалуй. А ты отдыхай.
Липатов настороженно посмотрел, как за Алексеем закрылась дверь. Жена сидела на кровати и ждала его. Сережка смотрел телевизор. Детей в холл сегодня не выпускали.
— Ой, Леша, что же теперь будет? — всплеснула руками Саша.
— А что будет?
— Иванов умер.
— Ну да, Иванов умер, да здравствует Иванов!
— Это как?
— Да так. Не нравится мне все это.
— Анечка Барышева заходила, пока тебя не было.
— И где она?
— Ушла.
— Должно быть, я в это время был у Серебряковой. Серега не возвращался?
— Пришел. Скоро милиция приедет. Дороги-то уже давно расчистили, не как в прошлый раз. А в главном корпусе паника. Директор сказала: «И зачем я только с вами связалась!»
— Завтра все уедут.
— Завтра?
— Ну да. Пашу хоронить. Не думаю, что кто-то захочет сюда вернуться. Ни завтра, ни когда-нибудь еще.
— А мы?
— Мы тоже уедем. Извини.
— Ничего.
— А мне дали отставку. Серебрякова не хочет, чтобы я занимался расследованием.
— Вот это правильно, — обрадовалась Александра. — Ты, Лешечка, принимаешь все близко к сердцу. Ну, случилась неприятность, так они сами разберутся. Не нервничай только. У тебя на работе проблем хватает.
— С каких пор ты так переменилась, жена? -удивился он.
— Да никто вокруг тебя не менялся. Очнись, Леонидов. Лучше разреши нам выйти из коттеджа. Погода сегодня хорошая. Гулять хочется.
— А кто я такой, чтобы запрещать? Но учти — в холле труп, — сказал он шепотом и покосился на Сережку.
— Ты закроешь его своей широкой спиной, -вздохнула Саша.
— Кого? Труп?
— Мальчика. Тупица.
— Ну хорошо. Где мой свитер?
Он прошелся по номеру в поисках теплой одежды. Но свитера не нашел. Равно как и теплых носков. И стал по этому поводу ворчать. Саша тут же начала ему выговаривать:
— Ох, Леша, как ты не любишь следить за своими вещами! Ну, где ты его вчера бросил? Вспомнил?
— Слушай, я для того и женился, чтобы подобными мелочами голову не забивать!
— Ах, так? А я для чего тогда замуж выходила?
— Чтобы не скучно было. Забота о двоих отнимает больше времени, чем забота об одном человеке. Закон математики. Хотя, ты ж у нас гуманитарий. Тебе не понять.
— Да? А тебе не понять, как тяжело женщине и работать и управляться с домашним хозяйством! Ты — потребитель!
—Я— кто?
— Потребитель. В быту пользы от тебя никакой.
— Ну, знаешь! Я не виноват, что у меня такая работа! Что я вечно занят!
— Тогда кому нужна такая работа? Если человек вечно занят и вечно без денег? У тебя хорошо с математикой. Вот и сосчитай.
— я…
Возмутиться он не успел. И устроить сцену. Потому что в дверь кто-то тихонько поскребся.
— Войдите, — прошипел Леонидов.
В дверной проем робко протиснулась Лиза. Крупная девушка еще раз поскреблась в открытую уже дверь:
— Можно?
— Зашла уже. Чего тебе? — вздохнул Алексей.
— Эльза хочет вам что-то сказать.
— А при чем здесь я? Она может с тем же успехом Манцеву в жилетку поплакаться, или красивому мальчику Юре. Уверен, что это ей доставит больше удовольствия.
— Она вас хочет, — шепотом сказала Лиза.
— Эльза тебе подруга? Почему ты так для нее стараешься?
— Она несчастная.
— А ты в роли парламентера? Сочувствуешь всем одиноким женщинам?
— Я тоже несчастная. Пусть вы ее послушаете, если она хочет, а?
— Ну, что не сделаешь для такого большого ребенка. Где она?
— У нас в комнате. А можно я здесь пока посижу? Я покойников боюсь. Страшно в коридор выходить. Бежала сюда. Даже споткнулась, ушибла ногу. Во! — и большой ребенок простодушно задрал полу халата, демонстрируя мясистый окорок, украшенный огромным фиолетовым синяком. Леонидов покачал головой и поспешно отвернулся:
— Саша, я пойду?
— Иди, конечно. А мы с Лизой телевизор посмотрим. Кстати, твой свитер сушится на батарее. И носки. Я их туда повесила.
— А сразу нельзя было сказать?
— Сразу не интересно. Так ты, по крайней мере, выслушал мои к тебе претензии.
— Да. Я выслушал, — зло сказал он. Не хватало только в довершение всего поругаться с собственной женой! Любимой, между прочим! И какая муха ее укусила?
Он оделся и вышел в холл. Липатова на диване уже не было.
Глава 8
БЛИЖЕ К ПОЛУДНЮ
Дверь за номером шестнадцать находилась рядом и была предусмотрительно приоткрыта. Он нырнул туда, словно опасался быть замеченным кем-то из сотрудников. Интуиция подсказывала, что на этот раз будут агитировать за, а не против господина управляющего. Хотя, не поздновато ли? Надо было раньше сказать. Вчера, например. Почему Эльза не подошла? Тупица! Сам же от нее бегал! Подозревал, что она беременна, но что от Иванова? Это сенсация! Хит сезона!
В номере, куда он попал, стоял полумрак. Окно было завешено шерстяным одеялом, видимо, оттуда дуло. Эльза сидела на кровати и рыдала.
Войдя в комнату, Леонидов предусмотрительно закрыл дверь и повернул в замке ключ. Эльза тут же перестала плакать.
— Садитесь, — сиплым голосом сказала она. И тихо добавила: — Пожалуйста.
Алексей опустился на соседнюю кровать, застеленную казенным покрывалом, и мягко сказал:
— Елизавета заходила. Я так понимаю, вы хотите сказать мне что-то очень важное? Только сразу хочу предупредить, что расследованием этого дела я, похоже, больше не занимаюсь. Обратитесь к милиции, она скоро прибудет. Метеоусловия поменялись, долго ждать не придется.
Эльза его слова проигнорировала. Она высморкалась и сказала:
— Простите за утреннюю сцену. Не сдержалась.
— Да уж!
— Честное слово, это от отчаяния! Здесь все заодно, и все меня просто ненавидят! А за что? За Валеру? Если бы я была беременна от Павла, все бы стали меня жалеть. И сочувствовать. Ведь он был такой мерзавец! Сергеев, я имею в виду. Тем не менее, все его любили. Потому что красивый? Женщинам нравился, я понимаю. Но коммерческий директор из него был плохой! А Валера… Он очень умный. Был, -тихо добавила она. Потом пожаловалась: — Я целыми днями на работе. Меж тем, у меня даже подруг здесь нет!
— А как же Лиза? Вы вместе работаете, в один номер поселились. Значит, подруги?
— Надо же с кем-то заселиться! Это еще ничего не значит. Лиза боялась, что Валера ее уволит, потому и меня держалась. А теперь она только делает вид, что ей меня жалко. Изображает сочувствие. Но я уверена, в душе у нее все от радости поет.
— Что, новый кандидат в управляющие ей симпатизирует?
— Это не важно. Теперь просто Таньку уберут, и все. А Лиза останется. Вместе с Анечкой Гладышевой.
— Барышевой.
— Ну да. Я привыкла по-старому.
— Это на вашей фирме необходимость такая, все время кого-то убирать? Стиль работы руководства?
— А вы за нее не переживайте, ее мамаша куда-нибудь пристроит. Вы думаете, зачем она у нас в магазине работала? Да просто Валеру пасла!
— Неужели господин управляющий представлял какую-то ценность? Я не заметил, что он нравился женщинам. Вроде, не Ален Делон, не говорил по-французски. Одеколон, конечно, не пил, но водочкой баловался. Я сам недавно видел. Вот ныне тоже покойный коммерческий директор! Это — да! Супермен! На красивой машине ездил, и в теннис играл. Вот это — ценность! Будь я женщиной, я бы тоже его пас. Да его и пасли. Нора. А вот Валеру…
— Вы не понимаете.
— Ну, так просветите меня. Я, все-таки человек женатый, и жена у меня красивая. Может, мы, дураки, не к тем ревнуем?
— Как говорится, среди слепых и одноглазый король, — усмехнулась Эльза. — Татьяна тоже не красавица. Конечно, за ней мама. Квартира, машина, деньги. За такие блага мужа можно и купить, только, как следует все прикинуть, чтобы не просчитаться. Думаете, так просто найти нормального мужика? Есть один беспроигрышный вариант: надо подобрать на улице какого-нибудь провинциала. Не красавца, упаси боже! А то гулять начнет. Без вредных привычек, но с амбициями и огромным желанием зацепиться в Москве. Для этого существуют знакомые или бедные родственники. Которые могут дать рекомендации и будто бы невзначай свести на каком-нибудь семейном торжестве. Многие таким вариантом пользуются, если очень уж замуж хочется.
— Это в вас говорит обида, — покачал головой Алексей.
— Да! Меня обидели! Очень обидели! Ведь я его любила! А на Таньке он женился по расчету! Она знала, что муж ее не любит! И все равно не упустила своего шанса!
— Неужели для женщины так важно выйти замуж?
— Да. Важно, — отрезала Эльза. — Старые девы вызывают у людей нездоровый интерес. Если никому оказалась не нужна — значит, есть какой-то изъян. Кому охота признаваться в собственной ущербности? Ну и, конечно, болезни. Приходишь к гинекологу, а он начинает стыдить. Как, вам уже двадцать пять? И вы ни разу? Как же я вас посмотрю? Да о чем вы вообще думаете? Что, рак матки хотите заработать к тридцати годам? Ну и так далее в том же духе… Как будто надо лечь под первого встречного, чтобы только не остаться старой девой! Ничего, что я вам об этом говорю?
— Если больше некому, то я готов продолжить экскурс в историю болезни. — Он подумал, что о прокладках вчера уже слышал. Сегодня тема тоже занимательная: визит к гинекологу.
— Да, собственно, незачем дальше продолжать. К проституткам относятся лучше, чем к старым девам. Женщины любят между собой обсуждать роды, аборты, мужиков и способы предохранения от беременности. И каково себя чувствовать в этой компании если у тебя нет ни то что мужа, даже любовника? А, спрашивается, где? Если целыми днями на работе, а дома парализованная бабушка? Не на улице же!
— Кабинет управляющего тоже не самое подходящее место, — осторожно сказал Алексей. Эльза же не заметила, так разгорячилась:
— Знаете, какие новости любят обсуждать бывшие одноклассники, когда встречаются друг с другом на улице? Кто женился, а кто развелся. Детей, детские болезни. Пусть ты на золоте ешь, но если на вопрос о замужестве смущенно смотришь в потолок, то тут же начинаешь чувствовать жалость. Так уж люди устроены. И вслед тебе скажут только одно: «Бедненькая». Так что, лучше уж родить без мужа. Тогда поймут, что у тебя что-то было, но просто не сложилось.