— Да? Сколько непонятного вокруг происходит! А потом ты что, спать легла?
— Нет, вернулась в холл, посидела немного, пока Сережка не набегался. Не могла же я его одного оставить? Потом, когда уложила, сразу же легла сама. А что?
— Да ничего особенного. Сережка, хватит одно печенье трескать, — поспешил Алексей перевести разговор в другое русло.
— Вкусно!
— Ешь лучше рыбу. Кусай зубами.
— Соленая!
— Зато дорогая, мы такую не можем себе позволить, поэтому надо пользоваться моментом.
— Леша, чему ты ребенка учишь?
— Жизни. Вы меня учите? Почему я не могу?
— Знаешь, ты иногда бываешь таким злым и циничным, что мне неприятно.
— А мне приятно всегда! Так?
— Слушай, на мне-то зачем зло срывать? Если ты один оказался таким умным, то, может, это просто все окружающие вовсе не такие дураки?
— Так, намек понял. Значит, ты тоже против меня? Тоже возненавидела плохого мальчика Валеру Иванова? Саша, любимая моя, мужчина тем и отличается от глупой женщины, что ему не так-то просто навязать чужое мнение. Ты впечатлительна, эмоциональна, добра…
— И глупа.
— Этого я не говорил.
— Намекнул. Я все поняла.
— Как же вы, женщины, любите обобщать! Скажешь, например: «Я не хочу смотреть это дурацкое кино, а хочу смотреть, например, новости», — тут же следует реакция: «Ах, ты меня не любишь!». Да люблю я тебя и уважаю, только это не значит, что я обязан жить твоим мнением и твоими интересами.
— Леша, ты послушай, что говоришь! Получается абсурд какой-то!
— Не кричи при ребенке! — сорвался он.
Сережка, действительно, давно уже оторвался от коробки с печеньем и следил за перепалкой между матерью и отчимом. Уловив, что о нем вспомнили, он жалобно сказал:
— Ну не надо ругаться! Не ругайтесь! Вчера тоже ругались, а сегодня того дядю мертвого нашли!
— Какого дядю? — вскинулся Алексей. — С кем он ругался?
— Леша, немедленно замолчи! Ты не смеешь допрашивать ребенка!
И Саша поспешно кинулась к сыну:
— Мы не ругаемся, мы просто громко разговариваем, Сереженька.
— Да, действительно, хватит, — решил Леонидов, зубами вгрызаясь в батон копченой колбасы. — Я закончил расследование. И все эти выяснения отношений ни к чему не приводят.
— Зачем же мы тогда их время от времени устраиваем?
— Для разрядки. Когда человек кричит, у него стресс выходит. Зато потом как сладостно чувство примирения!
— Ну, сегодня я тебе этого сладостного чувства не доставлю. Я тебе не батарейка, чтобы от меня энергией заряжаться, — разозлилась жена.
— Сразу видно, что ты физику плохо учила. Как же можно зарядиться от батарейки? В ней мощности маловато. Не сравнивай меня с карманным фонариком.
— Какая разница? Ты… Постой-ка? Слышишь, в коридоре какой-то шум? Беги быстрее, там твои коллеги прибыли. Милиция. Общайся с братьями по разуму.
За дверью, действительно, слышались громкие голоса. Мужские. И топот ног. Алексей обрадовался: наконец-то! И глупое выяснение отношений закончено. Ну почему, как только людям нечем себя занять, они начинают ругаться?
И он кинулся к двери.
— Я тебя не простила, — крикнула вслед Саша.
Кто бы сомневался!
Глава 9
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ
«Те же и новый труп»,— грустно подумал Алексей, увидев в холле амбициозного старлея Семеркина. Парень, видимо «на новенького». А начальство на отдыхе. Интересно, как им удалось раздобыть эксперта? В Рождественские каникулы! Немыслимо! Причем, эксперт трезв, от него даже не пахнет. На расстоянии трех метров. Это хорошо или плохо?
Увидев Алексея, Семеркин позеленел и кинулся к нему:
— Как же это?! Что это у вас тут происходит?! Думаете, нам делать больше нечего, как ездить туда — сюда каждый день?!
— А где же ваше «здравствуйте»? Где уважение к чинам?
— А вы мне не начальство, — огрызнулся Семеркин.
— Но наши подразделения принадлежат одному ведомству. Или пока я в отпуске убойные дела кому-то переподчинили? У нас образовалось новое министерство? Не удивлюсь! Учитывая количество растущей преступности!
— Хватит мне голову морочить! Я вас сейчас буду подозревать! Это что? — кивнул Семеркин на мертвого управляющего.
— А что такое? Ну, труп.
— Опять?
— Не опять, а снова.
— Чем же вы тут тогда занимаетесь? А? Почему не предотвращаете?
— Ну, во-первых, я не в форме, в смысле не при погонах. Во-вторых, я предотвращал, но все случилось само.
— Несчастный случай? А? Чего ж вы ходите на балкон? Если с него все падают?
— Все понятно, — вздохнул Алексей. — Как любит говорить мой начальник, у нас в отделе работают два человека: я и вентилятор.
— Это вы к чему? А? — наморщил гладкий розовый лоб старлей.
— Да так.
Алексей имел в виду, что Семеркин из этой серии: оловянные солдатики, ать-двать!
— Не многовато ли несчастных случаев на площади равной одному санаторию? — спросил он на языке, доступном Семеркину.
— Вы что, сомневаетесь, что ли?
— Видите ли, Слава, — с трудом припомнил он имя старлея, — можно я вас в сторонку отведу?
И потащил слегка упирающегося Семеркина по направлению к боковой комнате.
— Видите ли, старший лейтенант, дело в том, что я спал.
— То есть, в каком смысле понимания вопроса?
— Просто спал. А они, проклятые, воспользовались отсутствием у меня бдительности и совершили.
— Что?
— Преступление, разумеется.
— Кто?
— Преступники. Один или в количестве несколько.
— А, так это не несчастный случай?— сообразил Семеркин.
— Вот именно.
— Что, надо кого-то задержать?
— Ну, выберете подходящего. Все они тут… Честно признаюсь, — Алексей перешел на шепот, опасаюсь за свою жизнь. Вчера вечером меня пытались отравить.
— У вас есть доказательства? — насторожился Семеркин.
— Увы! Я их выпил, — развел руками Алексей. -Вместе с чаем. А жена помыла стакан.
— Она что, тоже? С ними заодно?
— Боюсь, что так. Женатого здорового, бывшего десантника — ее лучшая подружка. Запугали.
— Значит, доказательств у вас нет?
— Я могу сдать анализы, — вздохнул Алексей.
— Вы что, надо мной издеваетесь?
— На предмет наличия снотворного. Скажите эксперту: пусть возьмет у меня анализ мочи.
Семеркин побагровел:
— Думаете, если из Москвы, так все можно?!
— Нет. Я так не думаю, — спокойно сказал Алексей. — И не шучу. Управляющего убили.
— Так я пойду допрашивать?
— Непременно. Кто-нибудь обязательно сознается. Главное, вы с ними пожестче, пожестче. Пусть они повертятся, как ужи на сковородке. Присмотритесь к тому здоровому. Ручищи, как саперные лопатки! Ого-го! Он точно чего-то знает.
— А вы?
— Спал. Ну, не повезло! Все могут подтвердить. Так что, ничем не могу. Извините. Рад бы, да пока не могу. Вы вот что, лейтенант…
— Старший.
— Тем более. Вы приходите потом ко мне, посидим, обсудим. Накроем всю эту шайку.
— Вместе? — подозрительно посмотрел на него Семеркин.
— Ни-ни! — замахал руками Алексей. — Я на ваши лавры не зарюсь! Я здесь, как частное лицо! Я вообще в отпуске! Ну, договорились, старший лейтенант Вячеслав Олегович?
— Ладно. Значит, всех вызывать?
— Действуйте.
Семеркин прочно обосновался в боковой комнате и первым делом завел туда Ирину Сергеевну Серебрякову. Та держалась с завидным самообладанием, а все сотрудники почему-то смотрели на нее с надеждой. Алексей воспользовался моментом и подрулил к эксперту-криминалисту. Молодой человек в круглых блюдечках-очках с рассеянным видом топтался у трупа управляющего. И то и дело оглядывался с таким видом, будто стоял у школьной доски в ожидании подсказки класса. Но класс безмолвствовал.
— Недавно работаете? — поинтересовался Алексей, наблюдая за неуверенными движениями юноши. Тот невольно вздрогнул:
— Что?
— После института?
— Не очень, — отозвался новорожденный эксперт-криминалист. — Вообще-то я практикант.
— А что случилось с вашим коллегой не практикантом?
— Так праздники же! — побагровел молодой человек.
— Ясно. А вы, значит, не пьете.
— Я не пью, — уныло сказал молодой человек.
— Сочувствую. То есть, я хотел сказать: правильно делаешь. Самое интересное не пропустил. Эксперт сейчас мордой в салате, а ты у живого трупа. То есть, я хотел сказать, у живого дела. И что думаешь по поводу этого, — кивнул Леонидов на тело Иванова.
— А вы кто?
— Свои. Капитан Леонидов из уголовного розыска. Из Москвы. Алексей Алексеевич.
— А что вы здесь делаете? — глаза у юного эксперта округлились и стали размером с блюдечки-очки.
— Отдыхаю. Санаторий, все-таки.
— И он при вас, того…? — кивнул на труп Иванова молодой человек. — С балкона звезданулся?
— Ну, не совсем при мне. Тебя как зовут?
— Николай.
— И какое будет твое заключение, Николай?
— Ну, смерть наступила предположительно в районе полуночи от удара о тупой предмет в правую височную область и последующего кровоизлияния в мозг, — неуверенно сказал молодой человек.
— О тупой предмет или тупым предметом?
— А разница есть?
— А ты не улавливаешь? Может, его сначала ударили чем-то в висок, а потом подложили к этому столу?
— Угол в крови, к ране крошечная щепочка прилипла. Вы в лупу гляньте.
— Я-то гляну, — вздохнул Алексей. — Только не далее, как два дня назад здесь тоже лежало тело, и вот оно сделалось недвижимым именно от удара о тупой предмет. Рана на виске была немножко другая.
Молодой человек залился краской:
— Чем же она была другая?
— А тем, что в этот висок, — Леонидов кивнул на лежащее рядом тело, — похоже, били два раза.
— А вы откуда знаете? — и молодой человек нагнулся над телом. Вместе с лупой.
— Я видел два дня назад другой висок. Вообще, я много разбитых висков в жизни видел. А ты?
— Ни одного, — честно признался эксперт. — То есть, в жизни. В анатомичке бывал часто. На занятиях. Надо вскрытие делать.
— Надо. Что еще можешь сказать?
— Извините, растерялся. Неожиданно все это. То есть, меня позвали, и… Ну, наличие сильного алкогольного опьянения… От него пахнет. И от одежды. Особенно.
— Когда же он успел? Я оставил Валерия Иванова в номере-люксе абсолютно трезвым. И не собирался он напиваться. Разве только чаем. Да, при вскрытии на наличие снотворного в организме обратите внимание. Кто-то здесь этим балуется. Синяки, ссадины у потерпевшего имеются?
— Гематома в области шеи. Наверное, ударился при падении.
— Или слегка придушили. Гематома-то характерная! Это пальчики, Коля.
— Да вы и так все знаете, я-то вам зачем?
— Затем, юноша, что я лицо не официальное. В отличие от вас. Я здесь один из… Ну, работайте. Хватит теряться.
Леонидов невольно вздохнул, вспомнив опытных экспертов, с которыми приходилось выезжать на место происшествия. Эти зубры сами его тыкали, как щенка, опровергая то, что, казалось очевидным, а этот юный Склифосовский… Прислали мальчишку! А с другой стороны, есть альтернатива? Если человек при наличии неограниченного количества медицинского спирта запил в Новогодние праздники? С кем не бывает! Коля — эксперт и Семеркин — это, конечно, убойная сила! Им бы только бабочек ловить! Выход один: несчастный случай. И все завершится ко всеобщему удовольствию. Кому нужны проблемы? Тем более, Рождество на носу!
Сотрудники фирмы, сбившись в небольшие группки, обсуждали происшествие. Прислушиваясь к разговорам, Леонидов пытался определить: кто из них? В Иванова влили спиртное. До или после смерти? Подбрасывали в чай снотворное? И с кем он вчера ругался? Алексей размышлял над этим, пока не подошла жена. Которая официально сказала:
— Посидите, пожалуйста, с моим сыном, Алексей Алексеевич, меня вызывает для беседы ваш коллега.
— С удовольствием окажу вам эту любезность, Александра Викторовна, — Леонидов тоже не собирался быстро сдаваться.
— Тогда проследите, чтобы ребенок не посещал холл.
— Всенепременно.
Саша проплыла в боковую комнату, а случайно оказавшийся рядом Барышев недоуменно спросил:
— У вас, что — на днях зачет по международной дипломатии?
— Не суйся не в свое дело.
— Гляди-ка, какие мы злопамятные!
— А ты у нас добрейший из живущих на земле?
— Так это только маленькие такие злые.
— Это ты уже говорил, повторяешься. Ладно, Барышев, я тебя еще выведу на чистую воду, не радуйся раньше времени.
— Было бы чему, — с недоумением сказал ему вслед Серега.
* * *
Очутившись в своем номере, Леонидов рухнул на кровать и закрыл глаза.
— А в карты? — дернул его за штанину Сережка.
— Ты поиграй во что-нибудь тихонечко сам с собой, а я полежу. С полчасика. А потом будут карты.
— Ты что, переживаешь?
— Да, похоже на то.
— Ну, лежи, лежи, — снисходительно похлопал Леонидова по плечу Сережка и занялся мини-конструктором из «Волшебного сундучка».
Алексей попробовал, было, заснуть, но не получилось. Мысли его все крутились вокруг событий вчерашнего вечера. Кто положил снотворное в стакан с чаем? Таблетки были у Норы, но Нора уехала. Если бы она была здесь, у него не оставалось бы сомнений в том, кто злодей. То есть, злодейка.
«Господи, неужели Барышев? Ведь это он напоил меня чаем! А перед этим мы ругались. И это я посоветовал ему самостоятельно что-то предпринять. Дурак, получается, сам подтолкнул! А ручищи у него огромные. Он сам признался, что бывший десантник, работает в охране, да еще и воевал. Ему человека убить — раз плюнуть. Но думать об этом не хочется. Дурак! Потому что Серега тебе симпатичен, и ты боишься. А вдруг он? Ну, Пашу-то точно не он. А почему эти два убийства должны быть связаны? Сначала некто разделался с коммерческим директором, потом еще один некто со своим собственным врагом в лице управляющего Иванова. Лидеры враждующих группировок мертвы. Начался передел власти на фирме. Валера же был главным подозреваемым, зачем его убивать, если можно засадить в тюрьму? Это-то и пытались сделать. Моими руками. Несчастный случай устраивал только старшего лейтенанта Семеркина, а когда не получилось, был придуман другой вариант. Но какой? В тюрьму, кажется, никто из них не собирается. В любом случае у этого спектакля блестящий режиссер, да здравствуют мои ему аплодисменты!»
Он невольно застонал и перевернулся на другой бок.
«Нет, так можно и с ума сойти! Всех подозревать! Сколько можно об одном и том же? Жена обиделась, вот о чем надо думать! Зачем я ей иногда все это говорю? Проверяю, сколько сможет вытерпеть? Мало ей было первого мужа! Убийцы! Клялся ведь защищать, оберегать, любить, скотина. Я скотина, конечно. Опять плохо думаю. Все плохо. Надо думать о чем-то приятном. Уехать отсюда к черту. Вот завтра и уедем вместе со всеми, и все снова будет хорошо. Это стены давят, очень нехорошие стены, да еще безделье. Отдых хорош один, ну два дня в неделю, а эта затянувшаяся радость на нервы действует. На нервы, на нервы…»
Он все-таки задремал. Разбудила его дверь. То есть жена, которая воздействовала на дверь с другой стороны. Распахнула ее так, что раздался грохот. Александра стремительно вошла в комнату и сказала:
— Лешка, дрыхнешь? Нам разрешено пойти на обед! Ради нас, то есть тех, кто находится в этом коттедже, его продлили! Ну-ка, вставай! Лешка!
Леонидов открыл глаза:
— Как ты меня назвала? А как же состояние холодной войны, в котором мы пребывали последние два часа?
— Объявляю перемирие. Но это не значит, что я тебя простила.
— А что это значит?
— Просто не хочу, чтобы ты нажил гастрит и ежедневно требовал у меня морковные котлетки и манную кашку.
— Вот! Я всегда говорил, что в основе любого прекрасного пробуждения лежит собственная маленькая корысть!
— Судя по отсутствию у тебя этих самых побуждений, ты у нас сама невинность. Сережа, одевайся. Впрочем, можешь валяться дальше. А мы пойдем поедим что-нибудь горячее.
— А как же тот, в коридоре, — кивнул на дверь Алексей.
— Его брезентом накрыли. Мы быстренько пробежим мимо, а, когда вернемся, его уже уберут.
— Ладно. Есть мне не очень хочется, но подышать свежим воздухом не откажусь. — Леонидов лениво поднялся с кровати.
Труп в коридоре был и в самом деле накрыт брезентом. Никто уже не суетился, не бегал взад — вперед, размахивая руками, все было буднично, лениво. Пахло формалином и еще какой-то «трупной» медициной. Алексей немного поморщился: как в морге. Из «скорой» принесли носилки. Семеркин уже никого не допрашивал, топтался здесь же, в холле. Вид у него был довольный.
Алексей прикрыл Сережку своим телом и быстренько провел к лестнице. Саша заспешила за ними. И словно по сигналу, сотрудники фирмы «Алексер» потянулись на обед. Провожать управляющего до ворот не хотел никто. Разве что жена и любовница. И, разумеется, Ирина Сергеевна Серебрякова, которая принимала все близко к сердцу.
Алексея удивило, что Татьяна Иванова держится рядом с Эльзой. Что это? Попытка покушения? Не примирения же! Не хотелось бы увидеть еще один труп! На этот раз женский.
На улице они глубоко вдохнули свежего воздуха и стали плотнее затягивать шарфы. И натягивать на уши вязаные шапочки: ветер был холодный и пронзительный. Следовало вновь ожидать перемены погоды. Тучи неслись по серому небу, как стадо овец под кнутом пастуха, пахло оттепелью и мокрым снегом. Алексей невольно закашлялся.
— Не хватало только на отдыхе заболеть! — дернула его за рукав Александра.
— Да, конечно. Два трупа — это пустяки, а вот перспектива получить ангину…, — не удержавшись, съязвил Леонидов.