– Вот так, – шумно вздохнула Наталья. – Ты помнишь, куда ты дел свою папку? Ту, за которую в свое время заплатил ему деньги?
– Я сжег ее, Наталья. Боялся, что Рената найдет. Понимаешь, это было бы слишком унизительным для меня. Тем более что там ничего на нее нет. Судя по тем материалам, Рената была чиста, как стеклышко.
– Взгляни сюда, узнаешь?
Тамара поняла, что Наталья показывает фотографии Виктору.
– Вот свинья. Оставил себе копии… Мерзавец.
– Тамара заплатила ему за это три тысячи. Это как раз те самые деньги, которые и были предназначены для того, чтобы выяснить, продается ли Лавров или нет. А она сделала ход конем и сэкономила нам кучу времени.
– Я и предположить не мог, что у Лаврова найдутся копии… Что ж, я только рад, что Тамара приятно удивила тебя. А то, что она сообразительная, я и так знал. Иначе она бы столько времени не продержалась на своем месте. Мы все ее ценили…
– А как ты думаешь, она действительно отдала ему все три тысячи долларов?
Судя по тону, эти слова Наталья произнесла с осторожностью, словно боясь вызвать гнев у Виктора своим подозрением.
– В этом можешь не сомневаться. Тамара – кристально честный человек, – заверил ее Виктор, и у Тамары сжалось сердце.
– Тем лучше для нас обоих…
Тамара нарочито громко приблизилась к двери, чтобы дать им возможность подготовиться к ее приходу и, если понадобится, даже убрать папку. Но ничего такого не произошло. И Наталья, и Виктор повели себя так, словно ничего и не собирались скрывать от нее.
– А вот и Тамара, – улыбнулась Наталья, всем своим видом показывая, как она рада ее видеть. – Вот, показываю Виктору папку, рассказываю ему, как ловко ты все обстряпала. Та знаешь, – она обратилась теперь уже к Виктору, – Тамара считает, что Лавров знал о Ренате гораздо больше, чем рассказал тебе в свое время. И что у него могло быть несколько папок на Ренату. Я понимаю, тебе неприятно это слышать…
Виктор бросил на Тамару взгляд, полный боли. Как же он не хочет в это поверить! И какая Наталья дура, что говорит ему об этом сейчас в моем присутствии.
– Может, и так. Да что толку сейчас об этом говорить, если Ренаты все равно нет. Мне бы хотелось, чтобы в моей памяти она оставалась верной женой. Все эти запоздалые разоблачения уже не имеют смысла.
– А вот здесь ты ошибаешься! – с жаром воскликнула Наталья. – Как же ты не понимаешь, что ее личная жизнь могла быть непосредственно связана с ее убийством. И до тех пор, пока мы все это не выясним, ты не сможешь чувствовать себя в полной безопасности. Человек, который убил ее, явно ненормален…
Тамара перехватила взгляд Виктора, обращенный на сестру, и прочла в нем такую тоску, такое страдание, что почему-то подумала тогда, что подобные разговоры брат с сестрой ведут постоянно и что конца им, вероятно, никогда не будет. И вот, чтобы спасти Виктора, поберечь его нервы и лишний раз не доставлять ему боль разговорами о возможной неверности покойной жены, она подошла к нему и, не обращая внимания на продолжавшую что-то горячо утверждать Наталью, взяла его за руку и повела в спальню.
– Мы немного отдохнем, – сказала она, обнимая Виктора. – Не думаю, что эти разговоры полезны для всех нас.
Фраза, недосказанная Натальей, так и осталась висеть в воздухе. Тамара скрылась с Виктором за дверью спальни. Если бы она неожиданно обернулась, то поняла бы, какой сгусток ревности, ненависти и злости оставила за спиной.
22. Тандем
– Ты спишь? – Аля вздрогнула, услышав вместо знакомого мужского голоса, который звучал здесь прежде (голос хозяина), совершенно другой, посторонний, чужой. Женский.
– Нет…
– И я не сплю.
Маша устроила Алю в спальне на большой кровати, рядом с собой, где они легли под разными одеялами. Каждая из них слышала дыхание другой; они не могли разве что прочесть мысли друг друга.
Аля думала о Теслине. И хотя у нее было предчувствие, что они еще увидятся и что эта встреча была не последней, его образ туманился с каждым часом, словно судьбе было угодно, чтобы Аля на какое-то время забыла его. Даже его лицо. Кто он и чем занимается? Маловероятно, что обычным бизнесом, о котором твердила Але Софья Андреевна. Но Теслин именно так охарактеризовал ей род своей деятельности. Кроме того, было странным, что Теслин, имея при себе довольно-таки крупную наличность, согласился переночевать у незнакомых людей. Ведь если он только Але дал три тысячи долларов да заплатил хозяйке десять тысяч рублей, то сколько же денег оставалось при нем? Много больше. Значительно много больше.
Еще бросилось в глаза то обстоятельство, что Теслин не считает денег, как будто не дорожит ими. Так может вести себя человек одинокий, зарабатывающий эти самые деньги опасным, криминальным путем. Потому что честно заработанными, кровными деньгами так не разбрасываются. Он сказал, что у него есть жена. Аля была уверена, что он солгал, чтобы только успокоить ее и чтобы она не боялась, что он воспользуется ею как мужчина.
Лежа с закрытыми глазами и прижимая к груди завернутые в газету доллары, подаренные ей Теслиным, Аля слышала его голос и пыталась понять, что скрывается за каждым его словом. «Мне надо встретиться с человеком, который вчера не пришел на вокзал. А ведь он мне должен деньги». Этот человек не пришел. Не принес Теслину деньги. И деньги немалые, иначе бы он не ждал его на вокзале так долго. Аля подумала, что если бы Теслин знал адрес того человека, то поехал бы сам к нему и все выяснил. Значит, этот человек либо скрывается, и у него нет постоянного места жительства, либо он тоже должен был оказаться в этом городе проездом или же специально приехать сюда для встречи с Теслиным.
Аля запомнила наизусть адрес и телефоны Теслина. Получалось, что его можно найти лишь в Москве. Во всяком случае, адрес был московский и номера телефонов – семизначные. Что же он забыл здесь, в провинции?
– Знаешь, – сказала вдруг Маша, поворачиваясь к ней таким образом, что ее голова с растрепанными короткими волосами на фоне голубой, залитой ночным уличным светом стены казалась каким-то колючим растением вроде диковинного кактуса или перекати-поля. – У нас не получится долго здесь жить. Уже очень скоро объявятся наследники, какие-нибудь дети, сестры, братья, поэтому надо подумать о том, как освободить твою квартиру. Ты не думай, я не собираюсь воспользоваться тобой и заселиться в твою хату. Но без денег ты это все равно не сумеешь сделать, ведь так?
– Так, – прошептала Аля, глотая слезы. Ей вдруг показалось настолько чудовищным то, что она лежит в одной постели с воровкой-мародершей, забравшейся в квартиру Юдина и теперь строящей планы относительно ее, Алиной, квартиры, что у нее даже зашумело в голове. Но Маша не дала ей одуматься.
– Завтра у тебя будут деньги, – сказала она жестко, со злостью и прикрыла тяжелые веки, словно подтверждая этим движением свою уверенность. – И, если ты захочешь, я пойду с тобой и сумею договориться с квартирантами. Мы им даже переплатим за то, что потревожили их, и они найдут себе другую квартиру. В городе много агентств по недвижимости, где им в считанные дни подберут точно такую же, если не лучше, квартиру. Ты согласна?
– Согласна.
– Вот и договорились. А теперь спи. Ты не бойся, я не стану грабить тебя и не придушу, пока ты будешь спать. Я – твой друг, понимаешь? И когда-нибудь ты поймешь, насколько это важно – иметь надежного друга. Я понимаю, конечно, что тебе потребуется время, чтобы поверить мне и не бояться меня, но посуди сама: чем я сейчас, в твоем положении, могу навредить тебе? Денег у тебя нет. Иначе ты бы не пришла сюда устраиваться на ночлег. А убивать тебя и вовсе резону нет. Я же не садистка какая. И не лесбиянка, чтобы насиловать. Так что спи спокойно и ни о чем не думай.
И после этих слов Аля сразу уснула. Забыв про деньги, которые до этого времени прижимала к груди, забыв обо всем. А утром, проснувшись, обнаружила, что она в квартире совершенно одна. Бледное зимнее солнце осветило пыльную и заброшенную квартиру. Тускло мерцали зеркала и стекла шкафов, жалобно скрипел паркет под ногами. Маши нигде не было. Зато деньги были на месте.
Аля пришла на кухню. Осмотрелась. Посуда была вымыта, на ней блестели капли воды. Это означало, что Маша прибралась утром. В холодильнике было пусто. Не было даже кусочка засохшего сыра или колбасы.
Понимая, что ее новая знакомая должна появиться в квартире с минуты на минуту, Аля умылась, привела себя в порядок и стала ждать возвращения Маши. Но шли минуты, прошло уже полтора часа, а никто не приходил. Тогда Аля решилась выйти из дома и отправиться к Марго, чтобы там, дав волю своим чувствам, отплатить ей за все причиненные страдания, а заодно и узнать, что ей известно о смерти брата. Но когда она приблизилась к двери, с другой стороны раздались шаги, и вскоре зазвенели ключи. Вернулась Маша.
– Привет, уже встала?
– Привет.
Аля смотрела на связку ключей в руках Маши, и неприятное чувство охватило ее – это были ключи Бориса Ефимовича, она узнала его незатейливый брелок – миниатюрный футбольный мяч.
– Ты, наверное, хочешь спросить, откуда у меня эти ключи? Я нашла их прямо здесь, в квартире. Пойдем, я покажу, что купила. Это тебе не яичница с луком, это покруче будет.
И Маша принялась доставать из пакета и выкладывать на стол свертки с едой. Аля молча смотрела на розовую сочную ветчину, блестящие, словно смазанные маслом мандарины, и ей снова вспомнилась новогодняя елка, а в лицо будто пахнуло запахом хвои.
– Чем быстрее мы с тобой договоримся, тем быстрее, соответственно, окажемся в твоей квартире, и ты уже не будешь каждый раз вздрагивать от шороха в прихожей.
– А что я должна делать?
– Помогать мне. Тем более что от тебя ничего особенного не потребуется. Может, просто отвлечь кого-нибудь…
И Маша поделилась с Алей своим гениальным, как она выразилась, планом, который заключался в следующем. Маша находит по газетным объявлениям фирму, которой требуется определенный товар – масло, мука, сахар. После чего она, представившись непосредственным продавцом, устно договаривается с хозяином фирмы о поставке им на склад этих продуктов в большом количестве и, соответственно, о причитающейся ей сумме за товар. После этого Маша отправляется в другую фирму, занимающуюся сбытом продуктов, и там договаривается уже о покупке муки или масла оптом. Причем сделка по ее требованию должна состояться немедленно, и расплачиваться за товар она будет наличными. После чего она садится в кабину грузовой машины, принадлежащей фирме-продавцу, и сопровождает груз до того самого склада, где ее уже поджидают покупатели с деньгами. Цены на товар, в зависимости от ситуации, должны быть явно занижены для покупателя, что в его глазах сделает покупку максимально выгодной, и завышены для продавцов, которым надо сбыть свой товар подороже. Покупатель, видя, как товар сгружается на его складе, спокойно расплачивается с Машей, и спустя некоторое время Маша уже на пустой машине возвращается в контору продавца для того, чтобы якобы отдать деньги. Но на обратном пути она под любым предлогом покидает машину, прихватив с собой деньги…
– Ты это серьезно? – спросила Аля, все еще не веря, что этот план задуман Машей как вполне реальный.
– Конечно. Для меня сейчас главное заключается в том, чтобы найти эти фирмы: покупателей и продавцов, и заинтересовать их сделкой. Ты себе даже представить не можешь, какой наш народ доверчивый и как легко будет мне провернуть это весьма прибыльное дельце. Ведь я собираюсь «кинуть» сразу несколько таких фирм, после чего затаиться. А ты должна будешь…
– Отвлекать? – нервно рассмеялась Аля, чувствуя, что еще немного, и терпение ее кончится, и она сбежит отсюда.
– Нет, я передумала. Тебе придется поработать над моим имиджем. Понимаешь, я должна выглядеть так, чтобы внушать людям доверие.
– У тебя ничего не получится, – уверила ее Аля. – Во-первых, никто не согласится отдавать товар, пока ты не заплатишь деньги, а во-вторых…
– Ты ошибаешься, моя дорогая. И я объясню тебе, почему. Смотри, я прихожу в контору – назовем ее «продавцом» – и представляюсь менеджером той фирмы, которая хочет купить у них продукты. А перед этим я заранее договариваюсь с фирмой – «покупателем» о том, чтобы меня подстраховали и на случай звонка от «продавца» подтвердили, что оплата за товар произведется сразу же после выгрузки товара на складе.
С таким типом людей Аля сталкивалась впервые. И хотя ее отец-мошенник в этом плане мало чем отличался от Маши, он действовал все же не так открыто, и никогда не рискнул бы провернуть подобную аферу самостоятельно, скорее подставил бы кого-нибудь вместо себя. Это свидетельствовало лишь о том, что у него был прекрасно развит инстинкт самосохранения. Маша же действительно, похоже, никого и ничего не боялась. И ее самоуверенность, нахрапистость и наглость произвели на Алю неизгладимое впечатление. И, что самое удивительное, заставили взглянуть на эту грубую и некрасивую девицу другими глазами – Аля вдруг почувствовала себя в ее обществе защищенной. Как если бы она была с мужчиной. Причем с настоящим мужчиной-бандитом – сильным, по-своему надежным и способным совершить ради нее любое преступление. Романтический ореол украсил вихрастую круглую голову Маши Авериной, и Аля вопреки всем своим принципам согласилась ей помочь. В тебе закипела кровь твоего отца, подумала она с грустной улыбкой и тотчас почувствовала, как где-то в глубине ее души шевельнулось нечто дремучее и темное, что заставило ее сладко задрожать при мысли о том, что в случае удачи они с Машей внезапно разбогатеют. И ей, Але, не придется ложиться в постель с мужчинами ради куска хлеба.
– Я согласна заняться твоим имиджем, – сказала она, набрав побольше воздуха в легкие. – Я даже знаю, как ты должна выглядеть. Но для этого придется сделать тебе аккуратную прическу и раздобыть короткую, но дорогую шубу. Ты должна выглядеть состоятельной, но сильно замотанной и уставшей «доставалой». При дорогих сигаретах, золотых кольцах, хороших сапогах-ботфортах. Это пошло, зато производит впечатление.
– Ты хочешь, чтобы я выглядела как кондовая бизнес-шлюха?
– Именно. От тебя за версту должно пахнуть деньгами и приторным «Пуазоном». Сделаешь маникюр, но лак чтобы непременно был с блестками или даже каким-нибудь затейливым рисунком. А еще лучше отправься на какой-нибудь склад и приглядись, как выглядят женщины, занимающиеся подобным бизнесом…
– Что значит, подобным? – обиженным тоном протянула Маша. – Обижаешь, начальник. Мой бизнес, как мне кажется, будет до поры до времени единственным в городе.
– Я не это имела в виду.
– Шучу, – вдруг улыбнулась Маша. – Класс. Я так и сделаю.
– А где ты возьмешь шубу и все остальное?
– Придется взять квартиру, – задумчиво произнесла она и шумно вздохнула. – У меня уже две есть на примете.
23. Наследники
В овальном зале фирмы «Авиценна», украшенном живыми цветами, на белоснежном овальном столе стоял хрустальный графин с водой и четыре таких же бокала. На четырех белых, обтянутых золотистым шелком, стульях сидели, расположившись вокруг стола, Наталья Агранатова, Виктор Кленов, Шансли Сулейманова и Вера Аркадьевна Бархатова. Шансли – родная сестра Гасана Сулейманова, двадцатипятилетняя молодая женщина, яркая брюнетка с пунцовыми полными губами и черными огромными глазами, кутаясь в меховой палантин, не сводила глаз с сидящей напротив нее Натальи. Вера же Аркадьевна Бархатова – мать Андрея Бархатова, – напротив, сидела, вжав голову в плечи, и, казалось, не понимала, что она делает здесь, в этом роскошном и белом зале, заставленном дивными тропическими растениями в кадках и вазами с дорогими цветами.
Было настолько тихо, что можно было услышать дыхание каждого присутствующего в этом довольно-таки просторном зале. Наталья, в строгом белом костюме, обвела всех долгим и пристальным взглядом, после чего взяла в руку маленький карандашик и постучала им по своему раскрытому блокноту.
– Значит, так. Вас, Шансли, и вас, уважаемая Вера Аркадьевна, мы пригласили, с одной стороны, по весьма скорбной причине… Близких вам людей уже нет в живых… Но, с другой стороны, мы обязаны рассчитаться с вами, как с единственными наследниками наших покойных друзей-соучредителей – Гасана Сулейманова и Андрея Бархатова. Мы понимаем, что никакие деньги не в состоянии залечить те душевные раны, которые были вам причинены смертью Андрея и Гасана, но деньги есть деньги, и они – ваши.
Наталья сделала паузу, и, бросив быстрый взгляд на Шансли, вдруг поняла, что этот разговор уже очень скоро примет более острый и непредсказуемый характер, и сразу почувствовала, как запылали ее щеки. Она ждала, что темпераментная и решительная Шансли, с которой ей довелось встретиться пару дней назад как раз по поводу причитающегося ей наследства, сейчас не выдержит и бросит ей в лицо какое-нибудь оскорбление, а то и обвинение, но девушка, сверкая своими огромными черными глазищами, казалось, чего-то выжидает.
– А теперь слово предоставляется Виктору Леонидовичу Кленову.
Виктор, слушая Наталью, тоже почему-то смотрел только на Шансли. Ему нравилась эта девушка. И, если бы не ее поразительное сходство с покойным Гасаном, он бы, возможно, даже приударил за ней. Но сейчас они собрались вовсе не для этого. И разговор предстоял не из веселых. Наследникам причитались колоссальные суммы денег, и цель сегодняшней официальной церемонии, а точнее, этого дешевого балагана, обставленного со всей пышностью и торжественностью, – облапошить наследников и заставить их подписать документы, не имеющие ничего общего с реальностью. А именно, выдав им наличными по пять тысяч долларов, предложить им подписаться под совершенно астрономическими суммами, которые они якобы получили от оставшихся в живых настоящих учредителей, и что они, наследники, в последующем не будут иметь к учредителям никаких финансовых и иных претензий.