Никита поднялся и подал мне руку. Через мгновение я оказалась в его объятиях. Согретая его горящим шоколадным взглядом.
Жарким и злым поцелуям я сопротивляться не стала.
Просто было слишком приятно.
– Ты собирался меня проводить, – переводя дыхание, прошептала я.
– Да, лучше проводить. Тетя Соня не уснет, пока мы не уйдем. Я сказал, что мы пришли за вещами.
Я позволила ему посадить меня на кровать. Потом молча наблюдала за тем, как он кидает вещи в сумку. Казалось, он делает это бездумно, но я разглядела некую систему. Никита взял все необходимое и ни одной вещью больше.
До моего дома мы добирались каждый на своем автомобиле. Припарковавшись, Никита помог мне выбраться из машины и, приобняв, повел к подъезду. Шли мы молча.
Подъезд. Лифт. Дверь.
Щелкнул замок входной двери.
Я разделась с его помощью, прошла на кухню.
Он вошел в тот момент, когда я вынимала кобуру.
Молча проследив взглядом за траекторией ее передвижения, он подошел к холодильнику и деловито начал доставать мой ужин.
Я улыбнулась и пожала плечами.
Потом прошла и уселась за стол, сервируемый умелыми мужскими руками.
Через пять минут он присел напротив меня.
Я решила не обращать внимания на его разобиженное мужское эго. Он меня нанял. Нанял как безусловного специалиста, и если он предполагал, что мне потребуется его помощь, он сильно ошибался.
Теперь во время наиглавнейшего процесса жизнедеятельности человека, а именно, чревоугодия, можно подумать над делом, отвлекшись от всего остального.
Итак. Что у нас есть? Первое – трое умерших пенсионеров. Один от долгой болезни, второй замерз в лифте, третий повздорил с сердцем. И что? Ну, допустим, Кускова и Кускоедова могли отравить, но как быть с Кускаревым?
Я сильно сомневалась в том, что, замерзнув до посинения на улице, при температуре минус один градус, старичок бодро впорхнул в лифт, чтобы там, никому не мешая, спокойно умереть. В-общем, история со слоновьими кладбищами здесь неуместна.
Плотно поужинав, я, не глядя на Никиту, прибрала со стола и, сообразив нам кофе, направилась к костям. Он за мной не пошел.
Предсказание костей меня приободрило, редкому детективу не понравилась бы фраза, что рано или поздно все тайное становится явным.
После я сама вернулась на кухню, а мыслями вернулась к своему расследованию. Так сказать, решила снова пересмотреть все, что успела узнать.
По мановению волшебной палочки передо мной возникла пепельница и пачка сигарет. Открылась форточка и включилась вытяжка.
Удобно.
Мотивом всего этого безобразия с подсказки костей можно считать попытку некоего мерзавца легко и быстро обогатиться. Именно с его помощью на тот свет отправляются все, кто так или иначе связан с сокровищем, которое он разыскивает.
Мммм… Стоп… Остановимся на минутку и вспомним все, что произошло.
Я задумчиво посмотрела на тлеющий кончик сигареты.
Отмотаем пленку… Никите пришло требование вернуть сокровище после того, как его квартиру перевернули в неудавшейся попытке обнаружить его самостоятельно. Как мы знаем, квартира еще не раз подвергалась тщательному обыску.
Незадолго до этого Людмила спрашивала адрес Никиты для исполнения пока неизвестных нам намерений. Сама Людмила, как и Никита, пострадала во время налета на ее квартиру неизвестного, который, по нашим предположениям, искал все то же чертово сокровище. Итак, злоумышленник мог заметить манипуляции Людмилы с ноутбуком и ради интереса проверить историю сообщений. Мог и сделал, мы уже убедились в этом. Поскольку сокровища он не нашел, а нашел новый адрес, он решил его проверить. Это понятно. До этого мы уже давно додумались.
А к Людмиле его привел уже печально известный нам Кускарев. Ну, а Кускарев, как нам известно, сокровище получил от Кускова. И вот возникает два варианта. Первый: кто-то увязался за Кускаревым во время его поисков. С того времени, как он уехал, до того, как его нашли мертвым, прошло почти три недели. Ясно, что все это время преданный друг вовсе не отдыхал где-нибудь на курорте, а скрупулезно разыскивал определенного человека. Естественно, старичок мог где-то кому-то обмолвиться словечком, может, даже, чтобы ускорить поиски.
А второй вариант напрашивается сам: кто-то с самого начала все знал и шел по следу Кускарева из самой Самары.
И второй вариант мне видится более реальным. Ведь кто-то помог Кускову скоропостижно (причем так, что врачи развели руками) умереть.
Вот так, как ни крути, а все возвращается в Самару, к Кускову.
О нем мы знаем только то, что он всю сознательную жизнь дружил с двумя мужчинами, фамилии которых были созвучны с его. Еще мы знаем, что умер он подозрительно. И еще… Да, его вдова обмолвилась о том, что он работал в школе учителем истории.
Ну и откуда у него такое сокровище? Такое, которое стоит стольких бед?
Какое бы оно ни было, это самое сокровище, кто-то безумно желает его получить. Не считаясь при этом ни с чем.
Что мы знаем об этом неизвестном?
– Что мы знаем? – подал голос безмолвно наблюдающий за мной Никита.
Я улыбнулась. Наверно, часть своих размышлений я выдала вслух.
Привычка.
Поскольку мы склонились ко второму варианту, то неизвестный должен быть знаком с кем-то из окружения Кускова или с ним самим. И, естественно, он должен быть хорошо проинформирован о наличии у Кускова того самого предмета, о котором мы знаем только то, что из-за него гибнут люди.
Это мужчина высокого роста, в хорошей физической форме, жилистый и накачанный. Двигается легко, наверняка, тренировался не один год. Кроме того, он обозначен у нас как обладатель темных глаз, темных волос и массивной квадратной челюсти. И на данный момент у него сломан нос, дважды. Еще наш злоумышленник знаком с компьютерами и медикаментами, и с инструментами. И у него ловкие руки. И, на нашу голову, он слишком умен и изворотлив, импровизирует по обстоятельствам.
Думается мне, что это человек среднего возраста. Если брать рамки, я бы обозначила от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
Просто думается, и все тут. Можно объяснить это интуицией тем, кто скептически относится к надуманным фактам. Терпелив наш человече, хладнокровен, с душой работает, гад. Уж больно хочется ему заполучить потерянное сокровище.
И вот мы снова возвращаемся к нему, к этому таинственному предмету вожделения нашего злоумышленника. Откуда оно у пенсионера? После всего осмысленного стоимость сокровища растет на глазах.
А дальше, как в детской мультяшной песенке поется:
Поработаем немного,
рассчитаем за урок…
Дальше там про шлакоблоки, а мы вернемся к своим баранам.
Хорошо продуманный маленький план еще никому не мешал, а мне уж тем более.
Итак, мне необходимо выяснить, какое отношение Людмила имеет к Кускову, ведь Кускарев искал именно ее для передачи ей неизвестного нам дорогостоящего предмета.
Еще нужно проработать круг знакомых Кускова, с целью выявления подозрительных личностей. И, конечно, стоит, наконец, разобраться, что за сокровище такое, вокруг которого весь сыр-бор. А для этого можно попробовать проверить предков Кускова, мало ли, может, и ему оно досталось по наследству.
Наследство?
Я призадумалась.
А что?
Людмиле тридцать лет, Кускову было около шестидесяти. Женился он в сорок, жене он мог и не сказать….
Таким образом, Людмила вполне может оказаться дочерью Кускова.
Стоп. Геннадий говорил о том, что у Людмилы полная семья.
Мммм…
Ладно, ведь Кусков мог думать, что она его дочь. Как бы то ни было, а версию стоит проверить. Тем более что это нетрудно сделать, нужно только поговорить с мамой Людмилы. Уж она-то точно знает, от кого у нее дочь.
Как все-таки приятно снова повстречаться со своими мозгами!
Здравствуйте, родные, давно не виделись!
Иванова, придется выбирать: или пылкая страсть или мозги… подумала я и усмехнулась, покосившись на молча курящего Никиту. Он двигался медленно, едва заметно, пытаясь мне не мешать.
Очевидно, Никита в больших количествах мне противопоказан.
Просто он из той породы мужчин, ради которых женщины готовы забыть обо всем, и о работе в первую очередь. А раз так, то знакомство это мне стоит продолжать очень осторожно.
Вот я и разложила все по полочкам. Теперь можно и баиньки.
А вообще-то нет, нужно сделать еще кое-что.
Остатки кофе я допила одним глотком, отставила кружку в сторону. Покопавшись в закромах моей памяти, я выудила оттуда номер Геннадия. Извинившись за поздний звонок, я, не объясняя причин, попросила его устроить мне назавтра свидание с его будущей тещей. Надо сказать, Геннадий без лишних сантиментов обещался предоставить уважаемую женщину пред мои светлые очи прямо к девяти утра, правда, мне нужно утрудить себя приехать к нему домой.
Довольно крякнув, я, блаженно потянувшись, посмотрела на Никиту с чувством целесообразности своего существования.
– Спать? – спросил он, вдруг ожив.
Я кивнула.
В одно мгновение я оказалась перекинутой через мужское плечо и двигалась в направлении своего любимого дивана. Потом уже знакомой траекторией я пролетела небольшое расстояние и приземлилась в уже приготовленную постель.
– Сейчас, Иванова, ты мне за все ответишь, – с предвкушением в голосе прошептал Никита.
– Ох, отвечу…
Глава 5
Утром, проснувшись пораньше, я посетила самое чудесное изобретение человека – не что иное, как душ. Стоя под струями воды, я еще раз пробежалась по отдельным пунктам своего плана, снова пришла к выводу, что он, в свете всего выясненного, пока безупречен. Затем я подогрела на завтрак половину того, что осталось от кулинарных экспериментов Никиты, остальное завернула с собой. Поскольку я намеревалась, не тратя время на езду туда-сюда-обратно, от Геннадия сразу отправиться в Самару, собраться сейчас показалось мне самым рациональным решением.
Немного подумав, я снова собрала с собой свой дежурный набор средств самообороны, который редко требовался, но всегда имелся. На случай, если мне нужно будет обезвредить противника, не причиняя ему травм, мало совместимых с нормальной жизнедеятельностью, я ведь не кровожадна, в самом деле.
Потом я пошла будить Никиту. Он лежал так, что занимал почти все мое спальное пространство.
– Васнецов, пора вставать, – промурлыкала я, усевшись рядом с его головой.
– Ммм. – Его руки обхватили меня, а лицо зарылось в мое бедро.
– Васнецов, я хочу есть.
Никита поднял голову и захлопал на меня потерянными спросонья глазами.
– Ок, сейчас организую. – Он потряс головой, бодро вскочил и скрылся в неизвестном направлении. Впрочем, нетрудно было догадаться, куда он делся, потому что мгновением позже зашумела вода в ванной.
Мы встретились на кухне. Я усадила мужчину за стол и накормила им же приготовленными изысками. Сварила кофе.
– Какие планы на сегодня? – спросил он.
– Думаю вот, сегодня раскрыть это дело или попытаться подзаработать.
Никита хмыкнул.
– Специально ты задерживаться не будешь, подорвешь репутацию.
– Точно. Придется постараться.
– Ужин за мной.
– Это очевидно, Васнецов, если ты не намерен ужинать кофе.
Никита страдальчески вздохнул.
Когда он ушел на работу, я расселась на кухне и с наслаждением покурила.
Время еще оставалось, поэтому я позволила себе еще понаслаждаться кофе, с сожалением представляя, когда мне теперь посчастливится им угоститься.
Улица встретила меня бодрящим морозцем, пощипало щеки, прослезило мои прозорливые глазки. Добравшись до своей красавицы, я юркнула внутрь.
– Бодрит… брррр…
Пока машина прогревалась, я включила и настроила радио, сегодня меня устроило ретро. Вот так, внимая чуть хрипловатому голосу Лайонела Ричи, мурлыкая под нос мою любимую «Hello», я покатила в направлении Покровска. Добралась я без происшествий: каникулы, народ еще спит, пытаясь просохнуть хотя бы к тому времени, когда нужно будет начинать готовиться к выходу на любимую, порядком подзабытую работу.
Геннадий встретил меня на крыльце подъезда, он торопился на работу.
Я поднялась к уже знакомой двери и позвонила. Открыла мне миниатюрная женщина почти эфемерного вида. И правда, на фею цветочную похожа, улыбнулась я про себя.
– Здравствуйте, меня зовут Иванова Таня, – представилась я.
– Вы проходите, Танечка, я кофе готовлю, Геночка сказал, вы кофе любите. Меня Валентина Ильинична зовут.
Мы прошли на кухню, видимо, Валентине Ильиничне было привычнее гостей встречать на кухне. Наверняка, у нее дома всегда пахнет пирогами да плюшками, и именно благодаря ей Людмила пристрастилась к кулинарии.
– Гена сказал, что вы ищете… – женщина посмотрела на меня с надеждой.
– Да, Валентина Ильинична, я ищу. Пока я узнала причину, а это уже половина работы.
Я прошла к уже опробованной мной в прошлый визит табуретке и уселась поудобнее.
Валентина Ильинична поставила перед нами кофе и села напротив меня, сложив руки на столе.
– О чем вы хотите поговорить со мной? – спросила она, наблюдая за тем, как я пристраиваю замерзшие руки к горячей чашке.
– Валентина Ильинична, я заранее прошу прощения, поскольку вопрос касается глубоко личного момента вашей жизни, но ответ мне знать просто необходимо.
Она задумалась на мгновение, но потом решительно кивнула, по-моему, даже не позволив себе взвесить свой ответ.
– Людмила – дочь вашего мужа? – поставив чашку, я задала вопрос, глядя прямо в ее глаза. Странно, ее глаза вовсе не казались глазами взрослой женщины, скорее озорной девчонки с соседней улицы.
Валентина Ильинична какое-то время смотрела сквозь меня, потом шумно выдохнула и покачала головой.
– Кусков Петр Иванович – отец Людмилы?
Теперь уже ошеломленно глядя на меня, она утвердительно кивнула.
– Если это секрет, то поверьте, никто от меня ничего не узнает, – тихо сказала я, прихлебывая ароматную черную жидкость.
– И да, и нет… Об этом не знает только Людмила, мы решили ей не говорить. Тридцать лет назад я повстречала Петра, и жизнь моя показалась мне не мила без него. Но он пробыл здесь недолго, он приезжал на раскопки, что шли недалеко от нашей деревеньки… ну, в общем, у нас получилась Людмила, а он уехал, так и не узнав о том, что станет отцом. Я, понимаете, я ничего не видела, кроме него, и даже не удосужилась ничего о нем узнать. А когда я поняла, что наделала, тут появился Колесников, он был так заботлив и… в общем, уговорил меня выйти за него и ни разу не попрекнул. Детей больше нам Бог не дал, так что Николай в дочери души не чает. Вот, надеялись в этом году внучком порадоваться… – Валентина Ильинична говорила тихо, спокойно, как об отболевшем и давно пережитом.
– Я не скажу ничего Людмиле.
– Спасибо.
– Он умер.
Валентина Ильинична посмотрела на меня каким-то горьким обреченным взглядом и тихо всхлипнула. Видимо, не до конца отжило-отболело.
Оставив ее переживать по поводу поставленной точки ее заветному и глубоко спрятанному чувству, такому, которое живет само по себе, не считаясь ни с чем и ни с кем, я тихо прошла в прихожую и оделась.
Говорить я ничего не стала, не до меня ей сейчас было, кроме того, я узнала то, что меня интересовало, и пора было продолжать свой путь. Детектива кормят ноги, к тому же я намеревалась не дать мерзавцу возможности причинить вред еще кому-нибудь.
В Самаре, не теряя времени, я сразу направилась в гости к Евгении Ильиничне Кусковой. Она встретила меня без удивления, видимо, Святослав уже успел с ней переговорить.
Евгения Ильинична провела меня в зал, или, как сейчас модно говорить, гостиную. Усадив за круглый стол, она принесла поднос с чаем, на этот раз пахнущий бергамотом.
Пока она ходила на кухню, я успела оглядеться. Конечно, не хоромы с евроремонтом, но все же и не нищенская обстановка. В серванте за стеклом, как водится у всех учителей старой закваски, коллекция хрусталя. За стеклом книжного шкафа четким рядком стояли книги по истории, как новые, с лоснящимися корешками, так и старенькие, с корешками, настолько затертыми, что невозможно было прочесть название. На нижней полке в ряд стояло несколько альбомов темного цвета. Что-то шевельнулось во мне, когда я смотрела на смутно знакомые очертания. В углу, огороженном книжным шкафом, стоял компьютерный стол с необходимой оргтехникой, а рядом огромная полка для дисков, наполовину заполненная. Диски аккуратно подписаны и рассортированы в определенном порядке. Издалека я заметила разноцветные наклейки и флажки, прикрепленные к самой полке.
– А, это… – Евгения Ильинична проследила за моим взглядом и объяснила: – Петя много времени посвящал изучению истории. Если его интересовал какой-нибудь вопрос, он отыскивал все, что было на эту тему, в самых невероятных источниках, изучал, и когда приходил к чему-то стройному и определенному, тогда записывал полученный ответ.
Я кивнула, подтверждая необходимость этой информации, и она продолжила.
Петр Иванович, по словам его жены, проделал титанический труд, и наверняка эти работы не один раз могли сделать ему большое имя. Но для него это было просто страстной любовью и семейной традицией.
Началось все с того, что прадед Петра Ивановича всерьез увлекся историей, и помимо того, что проводил всяческие исследования, он еще и вел своеобразный дневник, где описывал происходящие в стране изменения, свои впечатления от них, а также мнение знаменитых современников, конспектировал их высказывания и работы. Вслед за прадедом этим же увлекся дед, потом отец, а потом и до Петра Ивановича очередь дошла.
На старости лет Петр Иванович купил и освоил компьютер, как только понял его удобность. Всю жизнь он занимался тем, что переводил на современный русский все накопленные его семьей знания, а потом стал переносить их на цифровые носители. При всей своей занятости он успевал преподавать в школе, причем так, что очень много его учеников пошли по его стопам. Петр Иванович умел рассказывать, умел заинтересовать своим предметом, тем, что сам так сильно любил. Ребята приходили к нему домой: школьники затем, чтобы послушать о чем-нибудь, чего нет в программе, студенты, чтобы помог с работами и дипломами. А те, кто уже и сами чего-то достигли, приходили просто поспорить или обсудить какое-нибудь новое открытие.