— К тебе?
— Через меня к маэстро, — подмигнул он. — Но работаю, как видишь, я сам.
Я видела и не могла не подивиться его мастерству. Под руками многоликого легко и просто рождалось миниатюрная статуэтка, изображающая самого кузена Дао-дво в полный рост. Одежда, движение, мимика лица, все идеальной проработки.
— Так что ты хотела ему передать? — полюбопытствовал Консул, и я замялась с ответом. Перевела взгляд с метаморфа на скифа, вольготно устроившегося на кровати и молчу. Не рассказывать же все те гадости, что крутились у меня в голове, когда я открыла сундук и среди оружия и одеяния смертницы увидела еще и белье для любовницы.
Вспомнив увиденное эмоции не удержала, скривилась. Смертники заметили.
— Думаю, чтобы емко передать всю глубину ее отвращения к Даррею, нам нужен Барон, — лукаво произнес многоликий.
— Сейчас позову! — Хан, черной тенью вылетая в окно.
— И Канцлера с Герцогом, — попросил ваятель, а затем с улыбкой подмигнул ошеломленной мне. — Лучшие предложения сформировываются в команде.
Команда — это хорошо, жаль я в нее не вписалась. Собравшиеся в моей комнате смертники, оценили талант Консула, выслушали предложения Хана, а мне посоветовали отойти и не принимать участия в обсуждения. В ходе горячих дебатов на тему, как послать кузена Дао-дво к праматери Тарраха они добили кривое зеркало, съели мой обед, а меня нечаянно оттеснили в ванную комнату без двери. Вот и получилось, что итога их споров я не услышала и скульптуры не увидела и совершенно зря… Следовало проявить хотя бы праздное любопытство в этом случае, явившийся средь ночи Гер, не ввел бы меня своим ором в состоянии прострации.
Его громкий и решительный стук в дверь должен был меня насторожить, но в очередной раз оторванная от еды, а потому очень голодная и желающая вернуться к обедо-ужино-ночнику, я стремительно вышла навстречу визитеру и едва не повалилась в объятия разгневанного рыжего.
— Сумеречная, некромантка доморощенная. Ты все-таки надышалась! — прорычал он, наступая на меня. И вот что удивительно интонация его была отнюдь не вопросительной, а утверждающей. Такой что не возмутиться невозможно.
— Чего?!
— Того! Надышалась дурман травы, мозги растеряла… — огрызнулся он и хлопнул дверью уже за своей спиной.
— Я?!
— Ну не я же слепил из древнего оружия сцену сношения двух Дарреев Дао-дво.
— Как…?
— Между собой, — брезгливо выплюнул он. — Замкнутый круг наслаждения. Таррах! Ты хоть соображаешь, как это выглядело?! — взревел он. — Та… конечно соображаешь, ты же сама и лепила.
Да, мне следовало вникнуть в суть переговоров творческой группы и смягчить значение скульптуры, хотя я и не совсем представляю этот круг. Но объяснить всей подоплеки дела я не спешила, спросила только:
— Гер, а как ты ее увидел? — Неужели смертники отправили ее не тому.
— Как-как?! — перекривил он, вышагивая по моей комнате. — Как и все, кто присутствовал на суде рода!
Милостивый Боже! Представить страшно, как же Даррей опозорился на сборе лучших представителей рода. Я отошла к стене и плавно опустилась на стул. Ужас! Мне хотелось мести, а получился… кошмар.
— Вижу, ты впечатлилась масштабом своей затеи, — рыкнул рыжий. — И я бы понял твое возмездие, будь эта скульптура из простого металла, но у тебя же мозгов хватило взломать печати рода и испортить древнее оружие!
— А ты бы не испортил? — взвилась я и поднялась. — Он мне вместе с одежкой и оружием белье прислал. А я может и человек, но точно знаю, такую вульгарность лишь любовница носит и это не просто подарок!
Суть моих слов доходила до Гера сквозь толщу недоверия, но стоило мне замолчать, как он раздраженно выдохнул: «Урод! Мало ему досталось» и в ближайшую стену впечатал кулак.
— И я того же мнения, — согласилась я и, выждав немного, указала многоликому на дверь. — А теперь будь добр… — все-таки я голодная, злая, на еще обедо-ужино-ночник быстро стынет.
Он послушно вышел, но дверь на ключ закрыть не дал. Стоит, глаза в пол, кулаки сжаты, челюсти словно в судороге сведены. Минуту не меньше изображал каменного идола, затем расслабился и поднял на меня сияющие карие глаза:
— Сумеречная?
— Чего тебе? — спросила грубо, стараясь не выдать, как меня до дрожи встревожила его хрипотца.
— Я тут продумал…
— И? — сложила руки на груди, нахмурилась. Очень интересно, только что орал¸ всем своим видом прибить грозился, а теперь вот, разыгрывает сдержанную робость и смотрит на мои губы.
— Можно кое-что проверить?
— А именно поцеловать? — Предположила я. Охотно кивнул и разозлил повторно. — А что, внешних данных недостаточно: коса, запах, вес, конституция тела? — Молчит. — Или ты опять облапать меня решил?
— Да нечего там лапать! — вспыхнул Гер и чуть не схлопотал по носу дверью. Сволочь!
А может и получил, и не по носу, а по голове и основательно, потому что в последующие три дня многоликий вел себя до глупого странно. Вначале нахамил подавальщику в столовой, а затем и всему обслуживающему персоналу, после влез в драку, якобы желая защитить меня. И это при том, что мне ничего не грозило ни физически, ни морально. Всего-то один из горцев подошел познакомиться и предлог нашел подходящий, а именно, что во время ночных тренировок видел меня стоящей на их полигоне в тонкой ночной рубашке. И выразился, главное мягко, сказал, что я там маленькая, как ребенок, сероглазая и хрупкая была, но серьезная, как самая настоящая взрослая. Я такому определению улыбнулась, уж лучше оно, чем «малявка человеческая», «плоскодонка конопатая» и «оказия смертьнесущая», что использовал в отношении меня раздраженный Дао-дво. И надо было так случиться, чтобы этот увалень рыжий проходил мимо и заслышал наш разговор, о том, как было бы здорово встретиться еще раз, когда я как бы… подрасту.
И что такого, простая фраза, но Геру не понравилась. И все! Многоликий ввязался в драку, разбил себе кулак, горцу губу, а с меня потребовал, более не подходить к змееволосому выродку, иначе он меня убьет. Кто «он» не ответил, ушел, задумчиво потирая скулу. Позже так называемый Графитовый взорвал одну из примочек разведчика и позабавил огненным зрелищем весь городок, а еще через день повторил точь-в-точь такой же взрыв и в отличие от зрителей остался не доволен. И вот что странно, чем дальше он с ума сходил, тем чаще я попадала под прицел его горящего взора.
Внимательного и оценивающего. И липкий страх против воли пробирал меня всю.
Ой, не к добру он так смотрит, не к добру. Неужели за нос дверью ушибленный отомстить мне вздумал или за кулак, что разбил о горца?
* * *И все-таки он напился в этот день.
Не верилось. Просто не верилось в беспринципность кузена и неожиданную осознанность Сумеречной. Гер переломил ход суда над Дарреем как только явился в дом рода и ворвался в зал Свершения к моменту вынесения весьма щадящего приговора тому, кто нарушил постулаты рода и вступил в сговор с имперцем. Графитовый выдвинул свои обвинения, а едва потребовались свидетели и улики к нему неожиданно, но очень вовремя присоединились обозленные Равэсс и Бруг. Выступив перед советом старейшин, они дали свои показания, и теория кузена оказалась не у дел. Одна проблема, когда Тиши озвучил решение суда, урод бронзовошкурый с усмешкой на все еще цветастом от синяков лице сказал, что у него есть невероятно смягчающие обстоятельства. Якобы девчонка сама к нему на шею вешалась в прошлый визит в долину Дельи, и позавчера в городке оборотней…
— Шептала непристойности и в бокал что-то подлила, — поддержал его близнец Макфарр.
Урод! Но стоило схватить за грудки и встряхнуть обоих, как в зал вошел посыльный с внушительным свертком.
— Кому? — вопросил Эррас Тиши, знаком требуя отпустить близнецов и не наносить новых увечий.
— Даррею Дао-дво от Намины Сумеречной, — провозгласил посланник.
— С прощением, — ухмыльнулся названный мерзавец и совсем тихо для Гера добавил, — навеянным под действием дурман травы. Ты в проигрыше, братец.
А оказалось… Да, о прощении речи более не шло, о смягчении наказания для кузена так же. По правде сказать, Гер от девчонки такого подвоха не ожидал. Она подошла к возмездию с юмором и творчески, опять проявила смекалку. Вот только материал!
Проклятье, как можно было древнее оружие расплавке подчинить, а затем уже из него это непотребство слепить?! Узрев ее скульптуру Эррас Тиши застыл, у Нубуса голос сел, Даррея затрясло от ужаса и позора, а всех остальных от смеха, хоть они и старались скрыть улыбки за удивленно вытянувшимися лицами. Суд закончился без слов, боялись рассмеяться.
А потом, да многоликий сглупил и с опозданием поняв насколько поторопился назвать сознательной сероглазую малявку — она умудрилась обидеться на правду еще и дверью хлопнуть сгоряча. Истинно Таррах дернул спросить о проверке, а затем и открыть первую бутылку, вторую и…
А потом, да многоликий сглупил и с опозданием поняв насколько поторопился назвать сознательной сероглазую малявку — она умудрилась обидеться на правду еще и дверью хлопнуть сгоряча. Истинно Таррах дернул спросить о проверке, а затем и открыть первую бутылку, вторую и…
Следующее утро для метаморфа младшей ветви рода Дао-дво началось погано, под гул в голове и тонкий голосок ехидной лопоухой нежити.
— М-дя-я-я-я! Два днь-ня моего отсутствий-я на лицо, вернее на морду.
Многоликий вздохнул тяжело и промолчал, но кука решила, что игнорировать ее никак нельзя.
— Хозь-зяин, хозь-зяин! Неужели так сложно было закусывать?
— Не ори, — прохрипел он.
— Как не орать?! — возмутилась мелочь, набирая полную грудь воздуха, чтобы пропищать, надоедая своей персоной и правотой: — Й-я разве не проси-и-и-ила не нальлягать? Просила. А ты!..
— М-м-м, — сняв ее с груди, скривился болезненно, выдохнул.
— Что?! — мелкая пакость, выскользнула из его слабой руки, оперлась лапками в поросшие щетиной щеки. — Плохо, дя? Не отвечай, сама вижу. — И с заботой в шепчущем голоске вопросила: — Рассольчика принести или водички?
— Уйди.
— Что?! Совсем? — подпрыгнула она от возмущения и не провалилась в рот многоликого приоткрытый в зевке. — Ой…
— Тьфу ты! — метаморф убрал с лица невкусную нежить, прищурил красный от недосыпа глаз. — Ладно, уши оставь и проваливай.
В названную часть тела теневая вцепилась лапами, как в самую большую ценность и дрожа отползла подальше от Гера. Посидела несколько мгновений, приводя дыхание в порядок и заикаясь:
— А уши за-за-зачем?
— Надеру, когда окончательно проснусь. И за дарительницу Сумеречную ты мне еще ответишь, — пообещал он и отвернулся.
— Дя й-я знать ничего о дарительнице не знаю!
— Она сама тебя сдала, — тихий смешок и ехидное подтрунивание: — Не приятно, дя?
Несколько долгих мгновений было тихо, а затем раздалось возмущенное, но не обиженное:
— Хозь-зяин, ну ты и бь-бяка!
— Не спорю, — откликнулся с зевком.
Молчание потом тихое:
— А й-я тебь-бя все равно не оставлю.
— Хм! Напомнишь об этом, когда наказывать буду, — шепнул Герберт Дао-дво и погрузился в дрему.
Правда разведчик совсем не учел того, что кука не высказалась, а потому еще долго ворочался под ее бубнеж и шипение. Подушкой отбиться уже не пытался, поганка растворилась в воздухе и с рвением достойным похвалы продолжила лекцию о вреде чрезмерных возлияний и крайней забывчивости, а именно:
— Где же это видано! Напилсь-ся и все забыл…
— Кука… — выдохнул он, мечтая, чтобы нежить заткнулась.
— Не смей угрожать мне телесной расправой! Й-я может и маленькай-я, но за себь-бя постой-ять могу.
— Теневая? — глухо позвал из-под подушки.
— Вот лишишьсь-ся доступа к резерву и что тогда?
— Мелочь?! — и опять, отстаивая полюбившееся прозвище, поганка намеренно не реагировала на окрики.
— Молчишь?! Вот и правильно, — заявила набирая громкости в голосок: — А й-я молчать не могу…
— Симпатяшка, чтоб тебя! — не выдержал многоликий.
Секундное затишье и воодушевленное почти рядом с ним:
— Дя-дя, хозь-зяин, й-я всь-ся внимание, что ты хотел? — Ох, шантажистка мелкая, доведет к Тарраху быстрее, чем Сумеречная. Теперь ясно, почему они так легко вошли в тайное содружество, потому что похожи.
— Уйди вместе с ушами и с хвостом.
— Но, а как же…? — И столько недоверия в голосе, что метаморф выглянул из укрытия.
Поняв, что привлекла все его внимания, пакость расправила уши, выпятила грудь и голосом верной до гроба нежити вопросила: — А как же задание? Й-я думала оно у тебь-бя есть.
Задание? Такое действительно есть, не зря же многоликий всю ночь пусть и пил, но над книгами сидел, выявляя привычки и повадки нетопырей, как самок, так и на всякий случай самцов. Что ж, подумав немного, он отправил теневую пометить тех особей, что следят за командой Его Высочества, попутно определиться с их полом и проверить покидают ли соглядатаи свои посты. Выслушав все условия и получив заветное задание кука улетела. Гер надеялся, что занял ее на весь день, а, оказалось, лишь час.
— Хозь-зяин, й-я вернулась! — возвестила она, едва погрузился в более или менее приятные сны.
— Что так быстро?
— А-а-а, — бесшабашно тряхнула головой и улыбнулась, — своих соплеменниц к делу подключила!
— Освободилась, значит, — прохрипел он, вновь зарываясь под подушку и одеяло. — Молодец… Иди погуляй.
— Не могу и не хочу, — заявила тварька, пролезая к нему и притискиваясь всем тельцем к шее: — Свое я отгуль-ляла, это во-первых, а во-вторых, й-я так по тебе соскучилась!
Божечки мои…
— Что?
— Дя-дя, и по голосу, и по грубостям, и по гадостям! — заверила она и попросила: — Будь другом, не засыпай, еще чего-нибудь из вредности наговори. Или как нетопырей отвлекать будешь, расскажи. Расскажи-и-и-и!
— Будешь приставать, посажу на диету, — пригрозил Гер тихо.
— Будешь и дальше спать, покажу кошмар с Наминой в главной роли, — мстительно пообещала она. И Графитовый против воли вздрогнул, мурашками покрылся, мысленно помянул Тарраха, ибо сна уже не было ни в одном глазу.
— Твою ж… Кука!
— Ой, вот и мой родименький вернулсь-ся в мир бодрствующих! — воскликнула она и по дурной привычке сжала лапками его шею.
— Сейчас уйду, — прохрипел метаморф, резко поднимаясь с кровати, — и не куда-нибудь, а за грань.
— Ой, прости! — мерзавка сместилась на плечо, «орудия убийства» за спину спрятала и вопросила с самым невинным и наивным видом: — Так что, расскажешь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что лимит моего доверия нынче минимален. Ранее молчала ты, теперь молчу я.
— Но это было ради твоего собственного блага! — возмутилась мелочь.
— Вот именно этим и утешайся.
Но, к сожалению, оставить ее в неведении совсем он не мог. Дал пару часов на пытки любопытством и в курс дела все-таки ввел. И что досадно, лопоухая тварька с умным видом подытожила его слова заключением Сумеречной: «И все-таки самки нетопырей падки на эмоции». И как тут не вспылить? Сразу видно, они опять сговорились с девчонкой.
— Слышал!
— Слышать может и слышал, да в суть не вник. Й-я по глазам вижу, ты хочешь опьпять перепроверить все опытным путем. А времь-мя то уходит, на тренировки осталось десь-сять дней.
— Я справлюсь быстрее.
— Сомневаюсь, — прошептала кука, но едва поймала горящий взгляд, тут же согласилась: — Тебе видней.
— То-то и оно, — хмыкнул многоликий и начал претворять свой план в жизнь.
Он был прост и как выразилась лопоухая — неказист. Десять нетопырей, следящих за командой, неофициальной невестой и тренером, что заступал на пост обучающего, получили по руне, сигнализирующей об отвлечении соглядатая от закрепленного за ним объекта. Иными словами, стоило какой-нибудь самке забыть о возложенном на нее надсмотре, браслет Гера издавал короткое «пик». И чтобы понять, на что клюнут все особи, он должен был найти эмоциональный фон их интереса. Для начала испробовал скандал с персоналом столовой, но добился лишь одного пика. Затем устроил пару-тройку драк, вначале на полигоне, как все нормальные игроки, затем в одном из зданий городка.
Благо повышенный интерес к Сумеречной со стороны горца, позволил развязать драку, однако большого результата стачка не дала, всего два пика. На следующий день, а Дао-дво разбавлял вспышки агрессии, дабы не прослыть полным психом, он взорвал одну из разведческих примочек, незначительную, но эффектную. «Пик-пик-пик» тут же отозвался браслет, и многоликий возликовал Это был прорыв! Три из десяти уже что-то. И Герберт для пущей уверенности дал день передышки, чтобы уже на следующий повторить прием, но… Браслет отозвался лишь рассеянным «пик-пик» и затих, в отличие от смертников, требующих продолжения.
Проклятье! Два дня насмарку, а он достиг лишь… Да ничего он не достиг! Разве отвлечение двух из десяти — это много? Мизер.
Раздосадованный результатами Графитовый направился к себе, а по пути заскочил к Равэссу и уже уходя от него, столкнулся с Сумеречной, то бишь Советником, который шарахнулся в сторону, неосознанно выплетая мертвую плеть в кулаке. «Пик-пик-пик!» — радостно отозвался браслет, а девчонка лишь взглядом обожгла. И получается, что всего одно молчаливое столкновение в дверях нетопырями приравнивается к внушительному и эффектному взрыву.
— Не понял, — произнес Дао-дво скорее себе, а не ей, но поймав настороженный взгляд некромантки, усмехнулся: — Тебя здороваться с утра не учили?
— Только лишь в том случае, если желаешь добра, — ответила хамка, явно просчитывая, как бы поскорее от него улизнуть.
— Мне значит, не желаешь.
— Ужас, ты все-таки догадался! — наигранно восхитилась она, растворила проклятье, а затем юркнула под его рукой к двери. «Пик-пик-пик-пик!» — отозвался магический гид разведчика, и Гер схватил беглянку за китель.