— Это Авур тебя так? — спросила тихо.
— Агирбин, — качнул он головой и одним смазанным движением сократил расстояние между нами. — Пошли спать.
— Что?
— Спать, — припечатал он и взял меня за плечи, — после поговорим.
— А… но… Эй! — вот и все что я успела произнести, прежде чем оказаться на кровати под боком метаморфа, крепко обнимающего меня сзади.
— Учись доверять, — зевнул он и затих.
И я, быть может, тоже уснула, в конце концов, день был тяжелый не у него одного, но вряд ли он был голодным у многоликого. Выждав пару минут, попыталась выкрутиться из захвата, но не тут-то было. Едва я сдвигалась хоть на сантиметр, рыжий, тут же его преодолевал, едва сползала вниз, или пыталась перевернуться, Дао-дво мягко смещался вслед за мной, возвращая в прежнее положение, он сзади, а я перехваченная поперек талии и крепко прижатая к нему. Казалось бы, самое время явиться Симпатяшке, Равэссу, Бругу да хоть Сули, ворваться в спальню и меня спасти, но никто из них нас не потревожил, а кука так вообще на призыв не отозвалась.
Делать нечего, прочистив горло, громко позвала:
— Графитовый? Пусти, мне нужно выйти.
— Далеко? — спросил он хрипло, и мурашки от его голоса заскользили по моей спине.
— В столовую. Я есть хочу.
— И я, — зевнул он и затих на долгие десять секунд.
— Так отпусти, принесу.
— Вернешься? — недоверчиво переспросил рыжий.
— И даже накормлю. — И замерла в ожидании свободы, а ее все нет. — Так, и кто там заикался о доверии? — Возмутилась тихо и повернула к несговорчивому голову. — Ау, ты спишь?
— Нет! — меня резко перевернули на спину, опалили дыханием ушко и поцелуем обожгли щеку. — Иди.
Зачем целовал непонятно, но в следующую секунду он уже обнял подушку и отвернулся от меня. А я лежу, и сердце заходится в бешенном темпе, щеки горят, губы колит и хочется куда более долгого прикосновения и уж точно не к щеке. Мамочки!
Подавляя ускоренное дыхание, коснулась вспотевшего лба, а затем и шеи, абсолютно не понимая своей реакции. Это что только что было? Что за всплеск? До сих пор я все его поползновения терпеливо сносила, не сильно включаясь в игру, а теперь… Действие тройной дозы успокоительно завершилось на двое суток раньше, но ведь не должно было!
И я вылетела из комнаты погруженная в размышления о том, что на самом деле произошло. Не помню, чтобы хоть что-то ела или пила, но явно какой-то сильный "возбудитель" нивелировал мой "успокоитель" и действовал он либо на расстоянии, либо попав на кожу. А касались меня сегодня двое: Гер и Дельгато. Первый, ясное дело, отпадает, а второй… Я остановилась, будучи буквально в пяти шагах от столовой с ужасом понимая, что на самом деле произошло. Меня пытались опоить, то есть отравить, нет! Одурманить какой-то сильнодействующей гадостью с целью…
Проверки? Совращения? Подрыва командного духа? Получения информации о том, куда скрываются бывшие королевские запасники, едва соглядатаи отвлекаются на нас с Гером? Но если концентрация возбудителя превысила мой успокоитель и переломила его, то к окружающим мне лучше не подходить до утра, а лучше до завтрашнего вечера. И, ощутив нешуточную волну тревоги, паники и в завершение черной злости поднимающуюся во мне на… выродка Дельгато Грагги и клыкастого… ублюдка Аквиуса Авура я развернулась и побежала назад, не останавливаясь на окрики встречных… идиотов, не вслушиваясь в предложения многоликих извращенцев… провести красавицу, дабы она не заблудилась в темноте.
Не заблудилась?! Как же! Сейчас я вам так… заблужусь! Уроды! С утра шарахались как от прокаженной, а теперь согласны до комнаты провести?! Западня, точно западня.
Ну, уж нет, не попадусь!
Я ворвалась к себе, запрыгнула на кровать и принялась тормошить спящего Гера в надежде узнать:
— Дао-дво, где твоя конфетка?
— М-м-м, тебя потянуло на сладкое? — сонно прокомментировал он, поймал мои руки и рванул на себя. — Десерта в столовой не хватило?
А-а-а! Сжала зубы и кулаки. Если он сейчас не заткнется, я его убью, повторно.
— Рыжий, Таррах тебя разорви! Мне нужна твоя помощь!
Он напрягся, глаза распахнул, прищурился и посмотрев на меня внимательно, процедил:
— А ты молодец, держишься при четвертой-то стадии опьянения. — И с сожалением в голосе. — Да, мало я ему врезал…
Он знал?! Знал с момента моей постановки в лаборатории и ничего не сказал, лишь всю тренировку глазами блестел. Это известие вызвало во мне бурю восторга и в то же время шквал негодования. Понимаю, умный гад, но неужели так трудно было предупредить? Намекнуть, сказать пару-тройку слов!
— Сиди здесь. — Меня сгрузили на кровать, он вышел, слегка пошатываясь, но достаточно резво.
И я ждала, стараясь не обращать внимания на кипящие во мне страсти и рвущиеся с языка проклятия. Казалось, черное нутро дара разверзлось в моей груди, и теперь накатывает обжигающими волнами на стенки то ли ребер, то ли самоконтроля. Пьянящее чувство силы и желание убивать медленно заполняло меня до краев. Заставляя вздрагивать при каждом шорохе с радостью, ожидая нападения, чтобы ответить, направить волну разрушения и подпитать дар Смерти первой кровью. Когда Гер вошел, я не знаю, что остановило мне от нанесения смертельно удара по рыжему. Мягкий взгляд карих глаз, уставшая улыбка или ласковое:
— Сумерька… прости за задержку, спешил, как мог.
В одной руке он держал поднос с едой, в другой пачку знакомых мне конфет, а за его спиной стояли Бруг и Равэсс удерживающие наготове усиленные сети некроманта.
Милостивый Боже, такие ловчие используются лишь для усмирения чудовища, как почивший спрут Хаггвар!
— Гер? — настороженно позвал капитан команды.
— Все хорошо, — ответил многоликий. — Ваше Высочество, Кардинал, все обошлось.
Свободны.
— Справишься сам? — Тугго искренне удивился.
— Да, не беспокойтесь и не беспокойте до утра.
Дверь закрылась, мы остались тет-а-тет.
Я была уверена, рыжий сейчас постарается не делать резких движений, не говорить гадостей и не смотреть на меня, но ошиблась. Кое-кто решил наглядно продемонстрировать, чем заслужил звание капитана Графитовых, уважение смертников и командира Могучего, а также любовь Симпатяшки и заботу Сули. Без лишних расшаркиваний и разговоров, он деловито разложил еду на столе, придвинул столик ко мне и сел напротив.
— Ешь.
Мой поздний завтрак-обедо-ужин прошел в его компании и под его пристальным взглядом. Я думала — боится, а оказалось наблюдает и анализирует.
— Так уровень снизился, — заключил он исходя из моего вида спучтя пять минут. — Теперь десерт.
Рыжий вручил мне конфету, проследил за тем, чтобы я ее разжевала и проглотила, после протянул весь пакет сластей со словами:
— Одну после еды, до конца месяца вместо твоего успокоительного состава. — Я кивнула, а метаморф продолжил все там же сухим тоном наставника. — И вот еще что, завязывай с экспериментом над моим иммунитетом.
И вроде бы всего лишь просьба, ненавязчивое предложение, но волна протеста уже поднялась во мне и рванула навстречу "преграде".
— Ты не понимаешь!
И рядом что-то вздыбилось и разорвалось, наполняя комнату горелым пухом. Ой!
Кажется, я только что непроизвольно наслала Черное наветрие на подушку… что сейчас будет?
Но ничего не произошло. Метаморф не разозлился и не испугался, остался сидеть на своем месте, пристально глядя на меня.
— Понимаю, — он сдунул горелое перышко с плеча и широко улыбнулся. Улыбнулся? — Поэтому по завершении игр я сам с радостью тебе помогу и в экспериментах так и быть поучаствую. Не от доброты душевной, — хмыкнул, поняв мой ошарашенный взгляд, — просто мне совсем не хочется до конца жизни бегать за тобой по играм, войнам и прочим соревнованиям на жизнь.
Я мимо ушей пропустила его колкость, спросила тихо:
— Клянешься?
— Клянусь. А теперь марш в ванную комнату.
Гер сам убрал стол и вынес поднос, сам собрал перьевой беспредел, перестелил кровать, а едва я вышла, сообщил, что уничтожил всю одежду, в которой я ходила сегодня.
— И перчатки? — я остановилась с недоумением, взирая на многоликого. Ладно, платье, корсет, штаны, жакет, белье, платок все это можно найти где угодно, к тому же кое-что у меня еще осталось, но перчатки преподнесенные Октаваном Кворгом — нет.
— Не переживай. Ведьмак уже пообещал прислать их к утру. — И, словно бы забыв об участи подушки и войдя во вкус наставлений, рыжий продолжил и далее одергивать меня по ходу дела. — Не трясись…
— Не стесняйся, располагайся…
— Не тяни одеяло…
— Не отстраняйся.
— Не вертись! — На этом требовании он сдернул с моей головы тонкий покров, придвинулся ближе и обнял, преодолевая мою попытку к бегству на другую сторону кровати. — Хм! Спокойной как удав ты мне нравилась больше.
— Не тяни одеяло…
— Не отстраняйся.
— Не вертись! — На этом требовании он сдернул с моей головы тонкий покров, придвинулся ближе и обнял, преодолевая мою попытку к бегству на другую сторону кровати. — Хм! Спокойной как удав ты мне нравилась больше.
— Ну, знаешь ли! — я постаралась выкрутиться, но, не добившись результата, лишь злобно прошипела: — Холоднокровным и хвостатым ты меня тоже больше устраивал!
— Договорились, — шепнул Дао-дво, и в следующее мгновение я оказалась в захвате широких колец стального змея, ласково улыбающегося мне во всю свою пасть. — Тепер-ррь усне-еш-ш-ш-шь?
— А…
— Вот видишь, — тихий хмык, — все познается в сравнении. — На моей талии вновь оказалась мужская рука, шею овеяло теплым дыханием. — Спи.
Глава 10
Нужно было послушаться Равэсса и скормить ей три конфеты, или внять словам Бруга и, скормив пять конфет, скрутить девчонку сетью некроманта. Уж страдальцу оборотню на примере с Олли Крэббас достоверно известно, что следует делать с девицами временно пребывающими не в себе. Но нет! Гер, как заботливый опекающий, пожалел Сумеречную и ее психику, а в итоге не выспался. Знал бы, что ее без перчаток потянет на исследовательские подвиги, ни за что бы, никогда бы… Хотя, что греха таить, когда она скрываясь одеялом начала выплетать простенькое проклятье сна, многоликий мог догадаться, что к чему, и позволить себя усыпить. Но выработанный за годы учебы инстинкт, не дал расслабиться. Метаморф легко расплел накинутую сеть и приготовился к бою, а ощутил… Да маленькие чуть дрожащие пальчики, прикоснувшиеся к его лицу стали неожиданностью, а чуть позже и наваждением.
Девчонка, не боясь навредить своим даром, робко и очень бережно оглаживала каждую черточку лица. Начала со щек, но куда больше ее привлекали его губы, даже дыхание затаила и, словно бы устыдившись своего интереса, тут же переключилась на брови и лоб, затем на глаза и уши. Искренне удивилась длине его ресниц и вздохнула, явно рассматривая его нос. Иначе с чего бы ему тут же захотелось чихнуть?
Это была пытка. И разведчик подвергался ей с изощренным чувством удовлетворения, а может и самодовольства. Им любовались! В жизни многоликого не раз и не два случались подобные мгновения, когда разомлевшая от любви красотка, прильнув к задремавшему Дао-дво, начинала прикасаться к его лицу. И неизменно все они смотрели с легкой гордостью в глазах, ведь такого индивида отхватили: лучший в потоке, лучший на курсе, лучший из взвода или первый равный, как говорила Амидд. С Сумерькой же все иначе, он был просто собой, избитым, уставшим, опустошенным, временно не способным к регенерации. И дорвавшаяся до тела девчонка, задерживая дыхание, медленно исследовала его, а он с замирающим сердцем на собственной шкуре испытывал развитие ее интереса. В голове то и дело крутилось: Поцелует! Нет. Пощупает… Оценит достоинство? Нет? Что, и даже упругость хвостовой области не проверит? Но тоже нет.
Девчонке куда больше нравилась щетина на его щеках, огрубевшая кожа на подбородке, волосы: короткий ежик на затылке и кудрявая поросль груди. Она прощупала его пресс, ткнула пальчиком в бедро и улыбнулась.
— Да, не зря девчонки с ума по нему сходили. Достойный экземпляр.
Достойный чего? И почему экземпляр, если он метаморф? Пусть и не из старшей ветви рода Дао-дво, но и не безродный. И наплевав на конспирацию, он уже хотел пресечь ее последующие рассуждения вслух, но девчонка сама замолчала, вздохнув:
— Достойный, хоть и упрямая сволочь.
Повернулась на бок, спиной к многоликому, подставила ладошку под щеку и затихла.
Да, он впервые пожалел о своей выдержке и умении ждать, а ведь как было бы здорово поймать ее на моменте разглядывания, подмигнуть и ввести в полное смущение.
Но он сдержался и теперь… теперь… Теперь он может под видом сонного творить все что угодно! Сказано сделано. Одна рука крепче перехватила Сумерьку поперек, вторая медленно, но неотвратимо потянулась к груди. Некромантка заворочалась, почти легла на живот. Но разве это преграда для настойчивого?
Меняем тактику.
— Хм… — довольный выдох удержать не удалось. Пусть и не пышный пятый, зато и не нулевой. Между первым и вторым, дал он профессиональную оценку, отметив про себя, что размер ее близится ко второму.
— Вот… что и требовалось доказать! — раздалось ворчливое от Сумерьки. — Нет, чтоб просто обнять, обязательно облапать тянется даже в бессознательном состоянии.
Он фыркнул про себя, но руку пусть и медленно, разжал, одергивать ее сразу было бы глупо, а потому он еще и погладил недотрогу, прежде чем от нее отвернуться.
— Другое дело, — долетело сонное.
Чуть позже послышалось сопение, еще через час невнятное ворчание на рыжего, перемежающееся восклицаниями: коротким "пшел вон!", протяжным "ме-е-тамоф" вместо метаморф и неожиданно громким "гад!". Ближе к рассвету она грозным возмущением "убери руки!" разбудила саму себя. Поднялась на локтях, осоловело посмотрела на хмурого Дао-дво и сообщила со зевком, что он очень даже… сволочь.
Опровержения или согласия по этому вопросу смертьнесущая оказия не дождалась, уснула, переместившись с подушки на его плечо.
А теперь она смотрит невинным серым взглядом и интересуется, не повредил ли он плечо, которое так тщательно растирает.
— Нет.
— А почему рычишь? — девчонка уже давно была готова к выходу из комнаты, получила новую одежду и перчатки и теперь крутилась возле зеркала, не зная как лучше спрятать волосы под платок. — Гер?
— Не выспался! — рыкнул. И ее глаза увеличиваются вдвое.
— В смысле — не выспался? То есть ты не спал. Когда? Долго? — краска смущения заливает ее лицо, движения становятся нервными. В итоге она роняет платок и резко оборачивается, чтобы, глядя в глаза, спросить с недоверием и ужасом: — Ты всю ночь бодрствовал?
Таррах! Вот и первый прокол. Он совсем забыл, что волей Сумерьки должен был спать беспробудным сном до самого завтрака, а то и позже. И что говорить? Врать не хотелось, признаваться тем более.
— Меня на рассвете развя… — опять чуть не выдал себя знанием о плетении сна и быстро исправился, — разбудила кука.
До сих пор беззаботно сидящая на его плече тварька тут же вскинулась:
— Кто? Й-я?! — но перехватив взгляд многоликого, внимательно рассматривающего ее уши, согласилась: — А дя… Дя, дя-дя было дело.
— Какое?
— А подрь-рядил он меня за Аквиусом Авуром наблюдать. Сам спать пошел… — это прозвучало обвинительно, — а мень-ня работать.
— И что случилось? — спросила Сумерька.
— Что? — не поняла нежить.
— Зачем ты Гера разбудила?
— А так чтобы сообщить, что сегоднь-ня вам придетсь-ся туго. Вампир новых нетопырей выписал.
— И старых удалил? — онемение наконец-то прошло, Гер удовлетворенно повел плечами, чуток потревожив сидящую на одном из них нежить.
— Не-а.
— В таком случае все просто. Если Авур усилит слежку, мы увеличим количество и качество отвлечений.
Бровки вопросительно изогнулись как у некромантки, так и у лопоухой тварьки. И если вторая промолчала, боясь за собственные уши, первая проявила любопытство.
— Случаем, не Олли позовешь?
— Хм, идея не плоха, но я не самоубийца, — изрек он и внимательно посмотрел на куку.
Мелочь сказать хотела много и явно желала пару примеров в опровержение привести, но памятуя о прошлой его "просьбе", молча скручивала уши и не вякала.
— Тогда что ты сделаешь? — не отстала Сумерька.
— Приглашу Амидд. — На этом сообщении, кука все-таки шлепнулась с его плеча, а девчонка, поймав теневую на подлете к земле, покачала сокрушенно головой.
— И все-таки тебя тянет к суициду.
— Не понял.
— Как бы… ты же пригласишь свою бы…
— Кого?
— Бывшую, — пояснила тихо и так смущенно, что рассказать здесь и сейчас все реалии его личной жизни метаморф не соизволил. Отмахнулся незатейливым:
— Мы с ней ладим.
Сероглазая и лопоухая переглянулись, но на этот раз обе промолчали. Сумерька подняла с пола и повязала на волосах платок, кука пригладила шкурку, и Гер, застегнув мундир, повел обеих в столовую.
Команда встретила их кивками и скупыми приветствиями, настрой явно был ниже плинтуса, Хан редко теряющий аппетит совсем не ел, и даже неунывающий принц был сер в лице. Вывод напрашивался сам собой:
— Что? — многоликий отодвинул стул для девчонки и помог ей сесть, незаметно включив полог на своем браслете. Лучезарно улыбаясь, прошел к своему месту и полюбопытствовал: — Уже увидели замену седовласого Уо на клыкастого Авура?
— Не только, — Канцлер скрипнул зубами. — У нас проблемы посложнее.
— Например?
— В комнатах прошли обыски.
— Ага, согласился метаморф и продолжил взирать на всех сияющим взглядом, — что еще стало известно?