Раздеваться в соответствии с его предложением не стала, грудь скрыла платком, хоть какое-то ощущение облачения.
— Интересно… — Ой! От голоса, прозвучавшего за спиной я вздрогнула, оборачиваюсь, а это Гер хмурится и тщательно ощупывает мои штаны, возле его ног на камне лежат моя обувь, носки и корсет, по всей видимости, уже проверенные.
— Ты что тут делаешь?! — инстинктивно как можно ниже натянула рубашку и шагнула в высокую траву.
— Пытаюсь понять, куда ты все это время прятала мои звездочки и кинжал? А то мысли есть, но они не совсем приличные. — И взглядом скользит по мне от лица вниз.
— В поясе прятала.
— В этом? — искомый предмет тут же был обнаружен. И многоликий тщательно его осмотрел.
— Забавная вещица. Твоя?
— Брата, — качнула я головой. — Он сам его изготовил для походов на нежить, а когда занялся карпами, передал пояс мне.
— А оружие откуда?
— Тиши дал, — перевела я стрелки на грифона и раз уж, многоликий не возмутился, отчего его наследие перекочевало ко мне, спросила: — Слушай, а узнай ты об арбалете, тоже искал бы его на мне?
Мгновение Гер смотрел на меня стараясь осмыслить сказанное, а затем я поняла, что видела не все стадии гнева. Перья, крылья и когти полезли из многоликого одновременно, глаза налились кровью, руки сжались в кулаки, а все его тело пошло не то волнами, не то буграми мышц.
— Арбалет! — взревел рыжий. — Арбалет моей матери. Он дал тебе… Мамин арба… — до сих пор он говорил глухо, а теперь взревел наполнив голос утробным рычанием: — Сорвал печати!
Нет, Эррас Тиши, конечно, сволочь, но обвинять его на пустом месте я не могла, тем более что никакие печати с оружия сорваны не были и взяла его я.
— Гер, уймись! — он не внял, продолжил увеличиваться в размерах. Пришлось крикнуть громче: — Дао-дво, остынь! Никто ничего не срывал, присмотрись к звез… — Заметив шевеление в траве справа, я посмотрела в сторону ближайших кустов и подавилась не только окончанием слова, но и криком.
Меня хватило лишь на нервное подпрыгивание на месте и мельтешение рук.
— М-м-м-м! М! М-м-м! У-у-у-у!
Наверное, будь Гер менее ошарашен и разгневан неприятной новостью, он бы сразу распознал приближение водной карзии, услышал голодное урчание, доносящееся из озера, и ни за что не попал бы в ее капкан. Но Гер продолжал ругаться, а я мычать в попытке привлечь его внимание. И ведь ни проклятьем воспользоваться, ни пошевелиться, ни крикнуть нельзя — убьет на месте. Единственное спасение плавно и медленно уйти от ее языка липучки или дать бой, будучи в воде, в первом случае спастись еще можно, во втором… шансов меньше.
Но я пискнуть не успела, тем более скинуть команде и мастерам призыв о помощи, как вокруг метаморфа обвился длинный тонкий язык и, вздернув скованного в воздух, утянул с берега в воду.
— Твою ж! — проревел все еще пернатый Дао-дво, прежде чем булькнуть где-то на середине озера.
— Фиях… — раздалось в ответ. Это довольная карзия во всеуслышание сообщила об удачной охоте.
— Рыжий! — в ужасе завопила я и сделала глупость, выдала свое местоположение сдвинувшись с места. И следующее "Фиях…" было уже по мою душу, а вместе с ним липкий язык вокруг торса, резкий подъем, полет, падение и тьма ночного озера.
Когда-то младшая сестра рассказывала, как здорово вдвоем купаться в ночью в речке, а старшая, настаивала, что подобное свидание на воде, следует дополнить общим делом… благодаря которому я менее чем через девять месяцев стану тетей. Но ни одна из них даже представить не в силах, как ночное купание можно разнообразить и насытить впечатлениями при помощи всего одной вечно голодной нежити. Откуда эта тварь появилась в озере Кель Грауна, я не знаю, быть может, сама тайком забралась или ее временно заселили, но вела она себя уверенно. Потому и медленно, словно бы развлекаясь, тянула нас вниз, то отпуская, то вновь обхватывая.
Ужас! Будь я на поверхности, смогла бы сориентироваться хоть чуть-чуть, а здесь и сейчас, в темноте и холоде при малом количестве воздуха я все больше проклятий посылала в никуда, и все меньше надеялась на спасение. Именно поэтому желтую вспышку справа я поначалу восприняла, как свет в конце тоннеля, а уже потом различила в нем Гера. Рыжий горел так, словно бы тысячи маленьких лавовых ручейков устремились от его сердца по всему телу, выгибая многоликого дугой, заставляя в крике боли потерять последние пузырьки бесценного воздуха.
Несколько мгновений я с ужасом осознавала, что так на него действует наша связь, не заглушенная успокоительным, то самое замыкание опекаемой на опекающем, которое в случае опасности, безжалостно выжигает многоликого изнутри. И только потом заметила, что этим ужасом "восхищаюсь" не одна я. Карзия поднялась со дна, навстречу неизвестному. Вплотную к нам не приблизилась, но и десятка метров хватило, чтобы рассмотреть на ее жуткой морде борьбу инстинктов между "жрать охота!" и "а вдруг добыча отравлена?". В поисках ответа пятиметровая шарообразная зеленая тварь, усыпанная желтыми ядовитыми иглами, посмотрела на меня. А я отвечать не стала и, пользуясь освещением, шарахнула по нежити невероятно энергоемким плетением, за которое мне на суше не то, что голову, ручки ножки оторвут.
Проклятье Парящего топора, не видя разницы между водой и сушей, разлетелось на сотни метров, вырубая все на своем пути. Всего через несколько секунд я оказалась на свободе, Гер потух, а далеко внизу дно озера начало "прорастать" жгутами светящейся зеленой крови и желтыми соцветиями ядовитой лимфы нежити. Видимо в последний момент, карзия все же сообразила скрыться, но совсем сбежать не смогла. И, судя по всему, меня сейчас постигнет ее же участь, сил на поиски рыжего нет, на подъем тем более, воздух на исходе, заледеневшие руки не ощутимы, даже удивительно как проклятье сотворила, и самое обидное — умирать желания тоже нет, но с этим уже ничего не поделаешь.
Я с тоской посмотрела на распускающиеся внизу "цветы" и, готовясь к смерти, через браслет сбросила команде последний позывной: "Вот и все. Время вышло". Затем зажмурилась, обняла себя и… Неожиданно совсем рядом раздалось нечто утробное и злое, я вздрогнула и сильные руки подхватили меня, прижали к горячему телу с бешеным ритмом сердца, а далее был стремительный подъем сквозь толщу бурлящей воды.
Ощущая нарастающий шум в голове, огнем горящие легкие и тело, сотрясаемое ознобом, я, оказавшись на поверхности, менее всего рассчитывала услышать:
— Сумеречная, Таррах тебе в глотку! Как ее убить?!
— Кого?
— Казию, потомство ты вырезала. А самка осталась жива… — рявкнули мне и утонули.
Задыхающаяся, со слезящимися глазами я в свете тонкого месяца мало что могла различить, лишь характерный бульк и плеск, разбушевавшейся воды.
— Ч-чт-т-то? С-са-м-м-мка… Мамочки, она же неуловима почти! Нужна приманка.
Гер?! — дрожащими руками стерла с лица капли, позвала громче: — Дао-дво? Графитовый…
— Здесь я… твою ж мать! — раздалось уже в десяти метрах от меня. И не успела я обернуться к нему и обрадоваться, как он снова булькнул. Затем почти сразу же появился и, отрастив огромные крылья, захлопал ими по воде. — Ты вспомнила?! — поорал он, отбиваясь от липких языков нежити.
— Милостивый Боже… — прошептала я, сжавшись от ужаса и превозмогая оторопь, прокричала: — Д-да!
— И что? — потребовал он ответа и взмыл вверх.
— Нужно, чтобы она тебя съела! В пасти есть рог, нарост, срежь его и все…
— Ч-что? — от такой новости, он явно оторопел, не заметил появившегося над бурлящей водой липучку и снова булькнул, даже бултыхнулся, помянув Тарраха.
И тишина. В саду все та же идиллия и романтика, выводят трели сверчки, журчит нежными переливами фонтан, цветет метиола, вода блестит в свете тонкого месяца, и гдето на дне озера медленно умирает рыжий. Я уже раз пять через браслет сбросила всей команде и мастерам призыв о помощи, неоднократно позвала теневую и помянула нехорошим словом властителя преисподней. И никто не откликнулся. Абсолютно.
Выбравшись на берег, успела окончательно отчаяться, а время идет… И лишь одна надежда греет, если Гера целиком проглотили, то он еще две или три минуты проживет. А потом… Потом я ждать не смогла. Раз никто не откликнулся и на помощь не пришел, значит, никто и не увидит, как я…
Плетение распыления, показанное мне Сули буквально на днях, я усилила проклятьем давящей воды и заклятием поиска, чтобы все живые тела из озера в буквальном смысле слова выдернуло на сушу. Процедура не из приятных, но вряд ли навредит кому-либо кроме карзии, уже если она в озере завелась, то ни флоры, ни фауны там давно уже нет. А многоликий, застрявший в нежити, вряд ли удар почувствует. Решив так, я подпитала руны остатками сил и отпустила заклинание в озеро до того, как рядом раздалось ошарашенное:
— Сумерька, ты что творишь?
— Гер?.. — Занятая плетением я и не заметила, как многоликий выбрался на берег.
Покрытый илом и светящейся зеленой кровью, уставший, с разодранной грудью и бедром, он распластался рядом со мной и протяжно вздохнул.
— Гер! — я одновременно и обрадовалась, и разозлилась. — Да чем ты там занимался, рыжий? Сказано же было, в пасть залезть срезать нарост… — возмутилась, прежде чем, заметила, что ногами он все еще в воде.
— Я? Рог искал, которого у нее нет и не было! — рявкнул, метаморф и со стоном отмахнулся от моих запоздалых попыток вытащить его на сушу. — Чуть не убила топором, дезинформировала, а теперь еще и шарпает. Не дергай, и без того плохо! — Взвыл от боли, но стоило мне решиться на его исцеление и хоть сейчас, хоть крохи энергии влить, он изогнул бровь и подозрительным тоном осведомился: — Или все это из-за твоего пояса?
— Да сдался он мне! — прошипела растеряно и позабыла о благой миссии. — Хочешь, оставь на память. Только из озера вылези!
— Зачем? — спросил серьезнее и, не дав ни объяснить, ни вытащить его из воды, саркастично пожурил: — Я тебе в жизни больше не поверь-ю-у-у-у-у-у… Уй! — озвучил он свой полет до ближайших кустов.
— Ой, Мамочки!
Усложненное плетение сработало идеально, и пусть многоликий в воде лишь наполовину "сидел", стукнулся при падении он знатно. Иначе с чего бы увидев меня, прорывающуюся сквозь кусты к месту его приземления, прошептал в священном ужасе:
— Ты что наделала?! — а затем его голос начал приобретать знакомые злые нотки. — Сумеречная, ты в своем уме была, когда это выплетала?! — Ну, если злится, значит, он в себе, стукнулся не сильно и расшаркиваться с ним не стоит.
— Заткнись и поднимайся! — он не отреагировал, смотрит уже не на меня, а куда-то вверх в абсолютно черное небо и только рот открывает и закрывает.
И Таррах с ним! Я там ничего не видела, но точно знала, что с открытой местности нам следует уйти, срочно. Иначе попадем вначале в дождь из воспарившей вверх воды, потом под град из карзий, вернее их обрубков, а после под своеобразный снег из свернувшейся крови нежити и ядовитой лимфы. Впопыхах сплела сеть для отлова мертвяка, тонкую, дырявую, без шипов, и только решилась накинуть ее на многоликого, чтобы поднять Дао-дво и унести, как он сам вскочил, расплел некромантскую халтуру и задвинул меня за спину.
Сделал он это вовремя, рядом с кустами появился безутешный василиск.
— Мое озеро! — его вопль оглушал, но был еще вполне слышим, в сравнении с последующим ревом: — Мой сад!
Двуликий в образе огромного золотого ящера обозревал все вокруг с непередаваемым ужасом и заламывал руки, а я в свете месяца видела мало, но знала, пора уходить.
Немедленно. И только попыталась объяснить ситуацию, началось возвращение озера на землю. Пошел дождь.
— Мое поместье… — горестно проревел Кель Граун, наблюдая за тем, как все вокруг заливает, — Мои клумбы! — и сверху на него упал внушительный ошметок щупальца и, кажется, язык. Я была уверена, что василиск сейчас воскликнет: "Моя голова!", но все оказалось куда хуже. Он рухнул на колени и дрожащими руками потянулся к останкам.
— Моя карзия…
Неужели разводил? Хотя, это не важно. Мне совсем не хотелось попасть под "снег", а потому, встав на носочки, я прошептала многоликому: — Гер, нам надо бы уйти и поскорее.
— Погоди, нужно кое-что узнать, — ответил рыжий, распахнул надо мною крылья, укрыл от "града" и обратился к хозяину поместья: — Простите, мастер, а как давно вы заселили в озеро самку?
— Какое озеро? Какая самка? — золотой ящер вскочил на ноги и вздыбил гребень. — Неделю назад нашел кастрированное существо и поселил его в бак на цокольном этаже.
Агирбин обещал подкормить, пока я в разъездах.
— Ага, — усмехнулся многоликий, — не один я с рогом обманулся, — И, указав куда-то вправо, сообщил: — Там ваш недобитый "кастрат" висит на дереве. А это, — он указал вниз, — бывшее ее потомство. И скажите Найски спасибо, он хорошо ее откормил, хотя нет, я сам скажу… Спасибо.
И не предупреждая, он взмыл вверх, унося меня с собой. Злой, сердитый, раненный он летел низко — на уровне вершин деревьев, но достаточно высоко для меня. Упустит — разобьюсь. А потому, не зная, хватит ли ему сил долететь и не потерять ношу по дороге, я попросту молилась. И уже не важно, стала ли схватка на озере досадным упущением мастеров или продуманной местью бывшего лемура, главное мы живы и целы¸ почти.
Я хоть и уставшая, но на землю близ лестницы ступила твердо, Гер же упал на колени. Отдышался, кое-как и, медленно поднявшись, начал инструктировать, не сводя глаз с моего правого уха:
— Портал там, — мах рукой и пауза, ибо взгляд его сместился явно ниже ушной мочки и голос стал глуше, — третий поворот справа, маленькая дверка… А пояс вот. — Дао-дво потупился, передав мне кожаное изделие с полным набором оружия и неожиданно похвалил: — Ты молодец. И пусть нас вычислят после этого, все равно молодец.
— Спасибо, — пролепетала смущенно.
А он ухмыльнулся и, шагнув ближе, чмокнул меня не то в губы, не то в щечку, прошептал:
— Тебе спасибо и за пояс тоже, я его заберу, а сменную одежду для тренировок тебе утром пришлю. Кстати, какой у тебя размер? — Спросил он заинтересованно уставившись на мою рубашку. Я тоже посмотрела вниз и в тусклом свете уличного фонаря с трудом различила и с опозданием узнала, что я в борьбе за жизнь потеряла платок, а моя рубашка не только свою непрозрачность, но и пару пуговиц. И если человек увидел бы немного, то меняющий сущность различить может все.
— Ах ты… — руками закрыла грудь и пнула Гера по коленке. — Рыжий!
Удар получился слабый, но многоликий все равно пошатнулся, всем телом приник к фонарю.
— Не трать силы, мне и без того плохо. — И главное, сказал так, словно бы смысл всей моей жизни заключается в том, чтобы портить ему жизнь. А это уже не баранье упрямство, а самое настоящее свинство.
— Слушай, ты… Я, конечно, рада, что ты жив остался, но…
Договорить он не дал, попросил тихим страдальческим голосом:
— Давай потом, — и с трудом отлепившись от шедевра чугунного искусства, поторопил
— Иди уже, скромница. — Всего миг и вместо метаморфа на земле оказалась стальная ящерка с маленьким гребнем на голове, улыбнулась, мигнув глазенками, и голосом Даодво заявила: — Хотя нет, постой! Вид снизу тоже ничего.
— Зараза! — многоликий извращенец легко ушел от брошенного в него проклятья и, вильнув хвостом, точь-в-точь как кука, исчез в траве.
Оставшись одна, я тут же проверила наличие белья и свободно выдохнула, ощутив основательное облегчение, а вместе с ним и проснувшийся голод. Жаль, что после утоления оного мне вновь придется взять конфетку.
Глава 11
Кратким поцелуем вернув себе лишь часть сил, Гер полз в направлении комнат Агирбина Найски и думал о том, как много тайн ему открылось в последнее время.
Например, о том, что Амидд с радостью откликнется на предложение поскандалить, а затем и подраться с Авуром. И мотивировала змееволоска это тем, что бывшего своего отчаянно желающего стать постоянным ради его же блага нужно познакомить и со второй стороной ее натуры. Видите ли, пока отец и Магда присматривали за ней на свиданиях с кровопийцей, сделать это было невозможно. Отсюда вывод первый: с ним, Гером, наследница горцев была собой, второй: декан факультета Темных сил и его секретарь генерал Сули встречаются давно и счастливы. Следующим откровением стала Сумерька и открывшаяся в ней сила. Сила дара, сила очарования и приятно удивившая вменяемость вместе с тем. Человеческая малявка, доморощенная некромантка, развратница, плоскодонка, похитительница жизни, одним словом, заноза с невинным взглядом и тяжелой рукой оказалась простой девчонкой, нежной, робкой, податливой, ласковой, чуть вредной и до умопомрачения наивной. Его голодного взгляда не поняла и, получив крепко спящее мужское тело в свое распоряжение, повела себя непорочно, до скрежета зубов.
Любая другая не скромничая ощупала бы многоликого и осмотрела, сероглазая же лишь огладила лицо.
Поганка! А затем еще и оскорбила. Ладно, за сволочь он с ней расплатился, а за все остальное еще придумать надо как. И тут совсем не кстати вырисовался ее Гир… Агирбин Найски. Мразь завистливая! Мало того, что в прошлый раз избил, Намину целовать запретил, теперь еще и подставил, отправив тренироваться на озеро. Урод!
Гер прошмыгнул в коридор, ведущий к гостевым комнатам, быстро пересек его по потолку, чтобы не задеть охранных плетений. Нужные апартаменты нашел легко и нисколько не удивился, обнаружив на ручке несколько активированных проклятий и карточку. Сообщение в жесткой форме просило не врываться в покои спящего и это при том, что дверь открыта, а хозяин комнат бодрствует и злится. И это понятно, выслушивая оскорбления от вопящей теневой сложно удержать себя в руках.