— Хватит! — Угу, выдохнула, мысленно вознося хвалу Богу. Не носи Авур перчатки, я бы "наглядно" продемонстрировала ему еще одну свою даровитость, смертьнесущую. А может, я рано радуюсь и на пальцах оного тот самый удушающий состав? Все же разит знатно, к тому же вампир отчего-то считает вслух до десяти.
Досчитал, отпустил, заметил задумчиво:
— И как Дао-дво тебя еще не убил? — Помолчать бы, но меня понесло.
— Хотел, очень. Пытался дважды, а может и трижды. Сейчас, вот, явно волнуется, ждет обратно… Но знаете, мне еще ни разу не перепадало так как вам. — И без перехода со все возрастающим любопытством: — Скажите, а вот этот след на шее, уже от плети Амидд?
В следующее мгновение я не на шутку испугалась, и надо признать, хищно оскалившийся на тебя вампир ничем не хуже шипастого пса. А еще надо признать, что после конфетки Гера я потеряла всякую критичность и вместо того, чтобы врезать кровопийце по горлу и сбежать, ибо проклятьями тренера имперцев не проймешь, взяла его за нос. Тот оказался сломан, Авур с шипением вырвался и схватился за лицо, а я лишилась возможности узнать, может ли кровопийца обходиться без дыхания. А то в легендах о потомках императора такое говорят…
— Ты… маленькая дрянь!
Он зажмурился и сжал кулаки. Ух ты! Мне впервые довелось лицезреть абсолютно не контролирующего себя бордоволосого, который почему-то решил проконтролировать меня:
— Села прямо, руки на колени, смотри в глаза…
— Я бы с радостью, но у вас глаза закрыты, — поделилась наблюдениями я и села как просили. Уж лучше послушаюсь, иначе загрызет, вон взгляд какой. Зря я Гера психом называла, в отличие от некоторых, он вполне вменяем, ответственен, предусмотрителен и заботлив. Уверена, это в нем видела не только я, но и фурия. Которая по словам Симпатяшки локти уже кусает…
— Таррах! — ругнулся бордоволосый. Пострадавший нос он уже не ощупывал, сверлил взглядом меня.
— Ой, кажется, последнее было произнесено не мысленно, а вслух, — пролепетала смущенно и, кажется, догадалась, что происходит. — Я что, сейчас все свои мысли озвучивать буду?
— Будешь.
— Н-да, вы не просто псих, а мазохист самый настоящий.
Мою реплику он пропустил мимо ушей, недобро ухмыльнулся:
— И начнешь вот с чего… Где ты провела этот вечер?
И я охотно сообщила название для инсценировок придуманное генералом Сули:
— "В объятиях Дао-дво".
— Все время? — не поверил кровопийца, а я задумалась, припоминая ход событий.
— Вот как вы его вчера разозлили, так и не выпускал из кровати. — А что? правда же, чистая!
— А подробнее?
— А в морду? — спросила строго и вопреки деревенскому воспитанию, честно ответила:
— Чтобы совсем подробно придется рисовать.
— Избавь меня, — фыркнул бордоволосый с презрением.
— Правильно, кому захочется знать, что Дао-дво вытворял с вашей бывшей или уже будущей, — согласилась беспечно и, как ни в чем не бывало, продолжила отвечать не ранее поставленный вопрос. — А если коротко, то ночью Гера щупала я, а уже утром после завтрака, он ворочал меня… — Вспомнила некоторые из моментов, затем свой смех и профессионально оценила: — Хорошо ворочал.
— Су-ме-реч-на-я, — вновь начал злиться вампир. И с чего бы это?
— Ах да! Именно поэтому мы и опоздали на вашу тренировку, — нашла я причину его злости и задумчиво продолжила: — Правда, потом вы его от меня оторвали, но ненадолго, он вновь ко мне пристал и потянул в кровать.
— После двадцати кругов пробежки? — не поверил вампир, чьи щеки украшали уже два бордовых румянца.
— После восемнадцати, если быть точной. А вы не досчитали, потому что вас отвлекли… — Вновь напомнила об Амиддарии, но он на уловку не повелся, с прищуром спросил:
— И что же, после этого вы так же все время в кровати провели? — Казалось бы, кровопийце завидна такая постельная активность, но я-то знала, он пришел не ради этого.
В отличие от работников столовой, тщательно натирающих столы и стулья тут и там, его интересовала отнюдь не наша с Гером "личная жизнь", а то, что мы ею прикрывали.
— Нет. Мы поссорились, потом искупались. Вернее, он окунул меня. Затем повторно поссорились и… — в одно мгновение пропустила перед взглядом весь прошедший вечер и, остановилась на последнем событии с карзией, — опять искупались. А потом он меня в городок отправил, а сам остался там, остывать.
— Где, там? — встрепенулся вампир.
— На озере.
— На каком озере? — потребовал он ответа. — Форма, цвет, название…
— Круглое, блестящее. Названия не знаю, но оно прекрасно украшает сад. Украшало.
— Какой сад? Опиши.
— Красивый, вернее уже не очень красивый. — Я с расстроенным вздохом вспомнила о последствиях моей спасательной операции. — Видите ли, если бы мы не поссорились на берегу, там бы все осталось так, как и прежде, но Гер узнал об оружии, которое мне дали, рассвирепел и…
И я чуть не начала рассказывать о карзии, прервавшей приступ у гневного рыжего, но Аквиус Авур меня оборвал.
— Стоп! Начни с начала и подробнее? — я уже хотела спросить, не дать ли ему в глаз, но он изменил тактику и чуть ли не елейным голосом произнес: — Поэтапно, пожалуйста.
Не торопись и с самого начала.
— Из спальни?
— Да.
— Все-таки завистник, — припечатала я и начала подотчетность. — Он подхватил меня на руки, стремительно перенес в наш общий домик и с порога начал процесс соблазнения.
Поцелуй в скулу, и за нами захлопывается дверь, поцелуй в ушко, и с Гера слетает тренировочаная куртка, еще поцелуй, на полу оказалась рубашка, следом корсет… мой корсет, — сделала уточнение увидев, как желваки заходили на щеках кровопийцы.
— И теплые руки уверенно скользят вниз по моей спине, в то время как губы целуют висок, ушко, область за ушком, шею, плечо, ключицу…
— И что, все это время ничего не происходит? — прорычал Аквиус Авур, сжимая в руках трость.
— Происходит! — заверила ретиво. — Меня такое ощущение накрыло, словно бы я улетаю.
— То есть, он повторно перевоплотился и тебя перенес?
— Нет, это он подхватил меня и усадил на столик, чтобы плавно огладив разведенные бедра, приняться за расстегивание рубашки… — И когда повествование дошло до третьей расстегнутой пуговицы, я довела вампира до приглушенного рыка.
— И ты ничего не заметила? Всполохи плетений, порталы…
— Я нет. А вот Гер очень моей маечке удивился.
— Маечке? — повторила бородоволосая сволочь прищурившись. — Какой маечке?
— С шелковой вышивкой на груди.
Несколько мгновений он переваривал полученную информацию, а затем подался вперед и произнес с гневными нотками:
— Слушай сюда, ты…! — сглотнул, но не заругался, продолжил сдавленно: — Я знаю, кто освободил мастеров.
— Вряд ли, иначе бы вы на разговоры времени не теряли, а зачитывали приговор на казни преступника, — не согласилась я, но он меня не слушал.
— Знаю, что они тренируют вашу команду, знаю, чего хочет ваш капитан…
— Графскую дочь с именем, начинающимся на Д. Как точно зовут не помню.
— И что планирует Тиши…
— Подставить меня повторно, — прошептала по секрету, — как эти игры выиграем, так сразу к императору. Мне он лично ничего не говорил, но исходя из поведения Гера…
Вампир не внял подсказке, его, судя по всему, снедало желание выговориться. Или скорее, накаркать. Взял очередную театральную паузу, прежде чем с презрением сообщить:
— Вы такой же провальный проект, как и смертьнесущие грифона.
— Глухомань, — подвела я итог, но в последнем утверждении разуверять не стала.
— Слабая команда, в которой имеется еще более слабое звено, — презрительно бросил бордоволосый. И мне за рыжего стало обидно.
— Зря вы так о Гере. Пусть, избивая вас и Дельгато, он не показал всех своих способностей, но это еще не повод так его унижать.
— Вам не выстоять! А кое-кто не дотянет и до первого тура, уж я постараюсь, — рявкнул кровопийца. И взгляд такой многообещающий. Будь моя воля я бы судорожно сглотнула или вскочила, но сил хватило лишь на то, чтобы подавить зевок.
— Понимаю. — Прикрыла рот ладошкой. — С совестью у вас не лады, а на войне все средства хороши.
— Конечно, — продолжил вампир мягко даже певуче, — мне бы не хотелось так.
Его оборвала дверь, грохнувшая о стену и восхищенно радостное "О-о-о…" изданное всеми работниками столовой при виде злого, грязного и гневного рыжего, явившегося в "храм" еды в одном исподнем.
Представление набирает обороты.
Глава 12
Появление Гера в столовой прервало кровопийцу на полуслове.
— …ты не согласна сотрудничать…
Помятый вампир в этот раз выглядел не ахти как, в своем дорогом костюме. Надо бы Амиддарии сказать спасибо и преподнести что-то ценное, как другу, пришедшему на помощь в беде. При виде многоликого советник короля застыл, явно ходы просчитывая. А девчонка просияла, да так, словно бы увидела счастье всей своей жизни:
Глава 12
Появление Гера в столовой прервало кровопийцу на полуслове.
— …ты не согласна сотрудничать…
Помятый вампир в этот раз выглядел не ахти как, в своем дорогом костюме. Надо бы Амиддарии сказать спасибо и преподнести что-то ценное, как другу, пришедшему на помощь в беде. При виде многоликого советник короля застыл, явно ходы просчитывая. А девчонка просияла, да так, словно бы увидела счастье всей своей жизни:
— Гер! Ты все-таки за мной пришел? — а затем с мягкой улыбкой обратилась к Аквиусу Авуру. — Вот, что я говорила. Поссорились из-за мелочи, а он не спит, волнуется, ждет… домой. — Удивительное заявление, а ведь Дао-дво о ней не беспокоился, пока не узнал новость от куки. Приятно, хоть и ложь. Но тут малявка сероглазая осматривает его с ног до головы и добавляет все тем же доверительным тоном:
— Вот, даже не оделся толком, прямиком от озера, в одних труселях ко мне…
Что? Гер скосил взгляд на ближайшую отражающую поверхность и, оценив себя, мысленно ругнулся. Таррах! С памятью беда!
— А порезы чем объяснить? — проявил наблюдательность советник короля, подавшись вперед и внимательно осматривая гостя. Казалось, еще чуть-чуть, и он попытается взять образцы ила с его кожи, в особенности с тех желто-зеленых разводов, что остались на руках многоликого.
— Пусть сам расскажет, — предложила сероглазая.
— Уж лучше покажу наглядно! — Гер в соответствии с вверенной ролью прошел к столу, наклонился над девчонкой и поцеловал уголок ее губ, раскрытых в зевке. И почти сразу отстранившись, как требовал того Найски, произнес: — Прощаю.
— Кто кого, — глубокомысленно ответила она, пальчиками коснулась его подбородка. — Тебе бы помыться.
— Вместе.
— Опять? — послышалось от кровопицы, но они на него внимания не обратили.
— Хорошо. А то ты соленый. — Улыбнулась Сумерька.
— Губу разбил, пока бежал…сюда. Залечишь?
— Да. — И ласковые ручки, обвивают шею метаморфа, притягивают ближе, пальчики зарываются в волосы.
Проклятье! Не знал бы, что она не соображает, какие чувства вызывает, Гер бы точно…
— Кхм! — раздалось тактичное покашливание рядом. — Кхм-кхм!
— Потом, все потом! — прохрипел Графитовый, продолжая с восхищением смотреть на Сумерьку. Сероглазая, нежная, светлая… Воображение лихо рисовало одну сцену лучше другой, сердце стучало где-то в горле, руки рвались содрать с нее все, но замерли, едва многоликий услышал сонное:
— Потом, значит, утром. Мне нужно поспать.
— Поспать? — одновременно произнесли меняющие ипостась. Дао-дво удивился, а вот Авур слова прошипел с раздражением и вскочил. — В таком случае доброй ночи.
— Доброй, и приятных снов! — откликнулась Сумерька громко и уже только для Гера сказала: — Давай поскорее отсюда уйдем. Этот гад бордоволосый мне что-то подлил.
— Что подлил? — Дао-дво активировал на браслете полог и заставил девчонку встать.
Ее поверхностный осмотр ничего толком не сообщил, зрачки нормальные, руки не дрожат, следов раздражителя или возбудителя нет, запаха отравы нет, температура тела стабильная.
— Не знаю, но чувствую себя странно. Представляешь, только еду принесли, вампир явился. А я памятуя о прошлой проверке, тут же съела твою кон… кон… — тихий зевок и многоликий сам договаривает:
— Конфетку.
— Да, и вроде бы не пила ничего после этого и не ела. Но…
— Что? — он пальцами провел по щекам, сероглазой дунул на челку, отвел за ушки короткие локоны. — Если ты заметила что-то странным, лучше скажи.
— От его платка чем-то приторным разило или от стакана, к которому он прикоснулся, — произнесла она задумчиво и, вяло тряхнув головой, заметила с зевком: — Да и… иначе с чего бы мне так хотелось тебя обнять, погладить, поцеловать?
— А хочется? — Дао-дво напрягся, совершенно не представляя, отчего его так тянет рассмеяться, подхватить на руки и закружить ее.
— Очень, — прошептала Сумерька и призналась, — ведь ты в ответ, тоже обнимешь. И не смотри так, у меня острая нехватка прикосновений вот уже восемь лет, с тех пор как дар открылся. — Несколько мгновений он переваривал полученную информацию, а девчонка продолжила вещать. — И представляешь, из всех сделать это без опаски для здоровья можешь только ты. А ты…
— Что, я?
— А ты не всегда такой хороший, как сейчас. Просто так не прикоснешься. — И посмотрев в его ошарашенные глаза, спросила: — А сейчас можно… обнять? — и, не дожидаясь ответа, прижалась к нему, обвила нежными ручками, зашептала в его шею. — Хотя лучше, если ты меня… и… и поцелуешь тоже.
— Почему? — Подставленных для поцелуя губ не коснулся. Найски, Таррах его разорви, не просто так предупреждал воздержаться от лобызаний, да и Авур не просто так сбежал, оставив их одних.
— У тебя лучше получается, — все так же запрокинув голову, она смотрела на него сонно. Ну, хоть шеи носом не касается, уже хорошо.
— А что еще у меня лучше получается? — спросил многоликий, уже догадываясь, чем Сумерьку одурманили.
— Кричать… обещать расправу… расплетать мои… м-м-мои проклятья и дразнить. Не был бы хорошим хозяином для Симпатяшки, мы бы давно сговорились против тебя, а так… — И говоря это, она ладошками провела по напрягшейся спине метаморфа, носом потерлась о его шею, и заставила и без того тяжело бухающее сердце, пуститься вскачь.
Все-таки сыворотка правды. Неужели ублюдок Авур одурманил ее соком Оправдая.
Так или нет, нужно проверить. И Гер не нашел ничего лучше, чем спросить:
— Сумерька, а какое на тебе сейчас белье?
— Да уж получше твоего, — пробормотала она. — Белое и чистое. В комнате лежит на полке.
— Что?
Ему не ответили. Намина уже спала, стоя.
Он перенес ее в комнату, откуда только силы взялись? Раздел, невесть где нашлось терпение? Удостоверился в том, что белье осталось на полке, и в том, что Сумерька приобретя несколько внушительных отеков из-за карзии, не могла его надеть. Тихо ругаясь метаморф забрал из своей комнаты пузырек с нужным бальзамом и взял кое-что для себя. Процедуру намазывания спящей "больной" провел лично, не смотря на то, что бальзам был из саморасползающихся. Затем вымылся, не уходя к себе в комнату, там все равно до сих пор царит проклятье окаменения. Так что, подумав о том, что у них на двоих хоть одна ванная должна быть в порядке он через браслет заказал на складе городка новую дверь, люстру и зеркало. После водных процедур запил боль восстанавливающим составом и проверил отеки Сумерьки.
Частично ушли, но не совсем, так стоит ли надевать на нее белье? Не стоит.
Гер натянул на девчонку рубашку и, укрыв ее одеялом, вновь воззрился, на милые кружева снежно-белого цвета.
— Хозь-зяин, там за тобой приш… — встревоженный голос теневой, раздался у самого уха. Нежить нервничала и сильно, но стоило ей рассмотреть его находку, ехидно возмутилась: — Как опь-пять! Только не говори, что ты и их заберешь в коллекцию!
— Не скажу, — шикнул он на громкую тварюшку, улыбнулся. — Что у тебя?
— Агенты императора у мень-ня, то есть у тебь-бя. В коридоре под дверью стой-ят.
— И чего ждут?
— Когда ты отзовешьсь-ся, — пролепетала Симпатяшка и схватилась за уши. — И у них с собой такие страшные штуки в допросной. Божечки мои! Хозь-зяин, давай, ты спрьрячешьсь-ся, а? Или й-я тебь-бя усыплю и скроюсь?
— Конечно! — съехидничал метаморф, натягивая на себя свежую рубашку и брюки. — А что агенты со мной и Сумерькой за это время сделают, ты хоть представляешь?
— Ой! — она сжала лапки и затряслась. — Представль-ляю…
— То-то и оно. Поэтому ты остаешься здесь и сторожишь Намину, а я пойду.
— Держись! — полетело ему в спину.
И он держался. Допрос с пристрастием, угрозы, подковырки, попытки шантажа болевые удары и, в конечном счете, одурманивание Оправдаем, чтобы язык развязать. Но что ему угрозы, если он смертник? Что ему шантаж, если бесценный для него предмет был отдан Намине. Что ему побои — после лавового потока, окатившего с ног до головы из-за встречи подопечной с карзией? Что ему болевые удары, после пасти этой самой карзии? Что ему ругань после простых слов Сумерьки: "Ведь ты в ответ, тоже обнимешь"? Ничего.
А в конце агентам захотелось, чтобы он заговорил? Что ж сами напросились. И Гер вещал без остановки, о том, как ему повезло с: семьей, друзьями, командами, невестой, кукой, тренерами, профессорами, а также врагами и господами, ведущими допрос.
Подробно рассказал, как увидел впервые высшую нежить жаброга, познакомился с прославленным таргом и какое ранение первым получил. Три часа без умолку, абстрагировавшись от всего, не отвечая на прямые вопросы, уводил тему в свое. Когда он уходил, все присутствовавшие были задумчивы, злы и немного зелены от зависти, в которую Дао-дво с радостью добавил еще одну ложку дегтя: