— Спасибо за внимание. Даже представить не мог, что время так быстро пролетит. — И предвкушая, — и я еще успею к пробуждению Намины.
А далее была серия пробуждений, отметившаяся в памяти лишь рядом тусклых картинок. Вот Сумерька проснувшаяся и удивленно взирающая на его соседство; Сумерька с прикушенной губой ощупывающая свою попу; Сумерька застывшая посреди ванной и благоухающая ромашкой; Сумерька в униформе выходящая из комнаты. Кука, сидящая на его груди и тянущая себя за уши; Кука накручивающая в волнении хвост; Кука бьющая его по щекам и зовущая на… помощь? Равэсс, один, хмурится; Равэсс в компании с таким же хмурым Бругом; Намина нависающая над метаморфом; серые глаза, искрящиеся весельем; поцелуй.
Всего-то нежное прикосновение ласковых губ, и мир начинает наполняться запахами, звуками, цветом, появляется неразличимое ранее движение одушевленных предметов, ощущение пространства, полноты жизни и боль, окончательно заставившая очнуться и почти сразу же оглохнуть от Симпатяшкиного возмущения.
— И что ты на мень-ня смотришь?! Сказано нормально поцелуй. Что ему этот чмок, капль-ля в море… — взволнованная кука почти визжит и от того, кажется, что ее вот-вот разорвет ушные перепонки.
Гер поморщился и протяжно вздохнул. Тело ломит, в груди огонь, воды хочется неимоверно и в голове стучит от каждого произнесенного рядом звука.
— Вообще-то, он уже очнулся, — заметила Сумерька, прикоснувшись холодными пальчиками к его горящему лбу.
— И что?! Бошьсь-ся, что он на тебь-бя с поцелуями накинетсь-ся? В этом-то состийянии?
— А вдруг мне стыдно, — пошутила над нежитью девчонка, и та застыла с вытянувшейся мордашкой.
— Что й-я слышу! И это говорит та самай-я скромнь-няга, что устраивает страстное шоу для пары тысь-сяч местной нежити. Дя-дя-дя, даже не удивляйсь-ся, такому количеству наблюдающих. И вообще, лучше моменты мы записываем на кристаллы и прокручиваем по нескольку раз. — В волнении теневая с места на место переползла, возопила: — И ты не отвлекайсь-ся, не отвлекайсь-ся, целуй.
— Не надо… иначе я буду слишком живым для трупа, — произнес многоликий чуть шепча: — Агенты очень старались, нельзя парней расстраивать. — И не давая перепуганным засыпать себя вопросами, спросил о главном: — Сколько времени осталось до следующей инсценировки?
— Час.
— Хорошо. Ты, — он обратился к теневой, — сообщи нашим, чтобы к назначенному времени они были готовы. — А ты, — посмотрел на сероглазую: — Еды, воды, два полотенца и сундучок с медным плетением из моей комнаты.
— В твоей комнате ничего не осталось, — прошептала Сумерька. — Все вынесли.
— Симпатяшка?
— Ну, что сразу Симпать-тяшка дя еще с таким укором? Что успела забрала, вон и Намине ее пояс вместе с оружием вернула. — Гордо заявила она, оказавшись на груди метаморфа, но тут же потупилась. — Правда, ты лишилсь-ся, носков, пары тройки рубашек и кое-чего из… коллекции.
Причину таких потерь Гер определил сходу. Отправил Сумерьку за водой, с прищуром воззрился на теневую.
— И кому ты их отдала под видом пропажи во время обыска?
Сделав большие и удивленные глаза, набрав полную грудь воздуха, нежить попыталась соврать, но всего один короткий взгляд на ее уши, заставил теневую сдуться, как в прямом, так и в переносном смысле.
— Самым верным вашим фанатам… — прошептала она, покосившись на дверь.
— Наминкину маечку тоже?
— О, она пошла первым лотом по бешенной цене! Нваг-нваг Севой держал ее как мог, но получив тысячу, нет две золотом… Ой! — лопоухая расхитительница коллекция запоздало закрыла лапками рот.
— Спасибо за информацию, — невесело усмехнулся многоликий, — теперь оповести парней. Живо.
Намина пришла не одна и принесла не только воду, вслед за ней явился Бруг с подносом из столовой, а затем и Равэсс с маленьким сундучком, украшенным медным плетением. Смертники положили все молча и ушли, а девчонка, принявшаяся с сосредоточенным видом рыться в сундучке, осталась.
— Ты что делаешь?
— Ищу нитку и иголку. Ты ранее несколько раз лечил меня, теперь наступила моя очередь латать тебя. — И, словно бы смутившись собственных уверенных слов и заявленного чувства долга, добавила торопливо: — К тому же ребята сказали Амидд, что ты уже через час на ногах будешь стоять, а значит, ее драку с Авуром откладывать не стоит.
Она споро вдела нитку в иглу, прихватила с собой пару пузырьков и направилась к метаморфу мягко ступая, словно бы боясь спугнуть. И, наверное, именно поэтому во весь процесс штопки не замолкала ни на секунду.
— А потом фурия рассказала, как получивший под дых кровопийца вдруг побледнел и прошептал, что-то типа: "Не может быть!" или "Да как они сумели?!" в общем, мы отправили группу, а он так и не понял ничего… — Гер лишь криво улыбнулся. Быть может клыкастый и не понял ничего, зато игры приблизил по минимуму. — Знаешь, жаль, что мы должны будем заниматься инсценировкой тут. Говорят, Амиддария хорошо исполняет апперкот и выбивает зубы.
— Могу заверить лично, у нее прекрасный удар, мы его ей ставили. Но… не замечал в тебе кровожадности ранее. — Произнес он тихо, и девчонка потупилась. Значит, дело не в этом. — Или тебе нужны его клыки?
— Да, а как ты дога…? — смущенно заправила локоны за уши и отмахнулась. — А ладно не говори. Действительно его зубы хочу. Челюсть было бы лучше, но ее для Сули добудет Горран, а вот я бы хотела преподнести пару клыков.
Интересно, и что же поспособствовало этому ее интересу?
— И ты хочешь посмотреть, как он ими будет плеваться? — Кивнула, не отрывая взгляда от очередного стежка. — Вынужден огорчить — не будет. Они у вампира крепкие, выбиваются с трудом. Но… раз уж твой ведьминский наговор у меня защиту рода пробил, то почему бы не использовать его…?
— Зубодер! — неожиданно воскликнула Намина. — Гер, ты гений! Зубодер… всего-то, а я… я! — она быстро завершила шитье и вскочила.
— Стой! — многоликий схватил сероглазую мстительницу за кисть. — Портом успеешь. У нас дело помнишь? Лучше сядь, поешь, возьми конфетку. — Затем он вспомнил о последнем происшествии в столовой и мотнул головой. — Нет, ее не бери. Сегодня за бревно буду я, а за ведущего ты.
— Что?
— Да. И перчатки заблаговременно сними. И штаны. Хотя их можно в процессе, или платье надень покрасивее, — поймав ее взгляд, ретировался и предложения свои отозвал. — Реши сама.
— А… перчатки действительно можно снять?
— Нужно. Иначе соглядатаи решат, что ты брезгуешь прикосну… — Он не договорил, а Сумерька уже обнажила руки, присела рядом и, позабыв обо всем потянулась к нему. — М-м-м! Надо же, — хмыкнул многоликий, — тебе нравятся те самые волосы, коих ты чуть было меня не лишила.
— Ты заслуженно сглаз получил.
— Почти, — согласился он, с сожалением вспомнил о конфискованном поясе и оружии, и в задумчивости погладил бедра Сумерьки.
— Гер? Убери руки, иначе врежу… — незамедлительно послышалось от нее. Даже руки отняла от его рыжего ежика, нахмурилась.
— Да? — он не сдержал в голосе удивленной ехидцы. — А как ты представляешь это меня без рук в процессе инсценировки?
— Поза наездницы.
— И без предварительных ласк?
— А они нужны?
— Очень, — признался он, а затем поставил условие, о котором знал, будет сожалеть: — В губы не целовать.
— Хорошо, — согласилась Сумерька и загадочно улыбнулась, — вспомним, чему еще ты меня учил, помимо поцелуев.
Спустя двадцать минут многоликий привел себя в порядок, с улыбкой отметив, что его заказ со склада городка не только доставили, но и установили, то бишь дверь, люстру и зеркало. А сероглазая обставила все для достойной инсценировки: лепестки роз, красные свечи, вино в бутылке пара бокалов, конфеты и прочее-прочее наступило время инсценировки. Начиналось все красиво и романтично, а вот потом… Гер не стеснялся в выражениях, мысленно понося мастера скифа, запретившего подпитку от Намины. Идиот!
Урод! Тупица! Увалень… выродок, тварь! Знал бы, что придется так тяжко, ни за что бы его не послушался и не согласился. Но вот теперь он, лежа на кровати, удерживает нежную сероглазку за почти голые бедра, и думает лишь о том, как не завыть от боли в голос, сохранить ясным сознание и дождаться, когда отвлекутся все соглядатаи.
— Подними руки к волосам, подайся выше… Замри, да… Теперь медленно опустись.
Повтори еще раз и еще… На пятом, коснись груди или рвани завязки на корсете…
Она движется в такт диктуемым прикосновениям и каждый миг этого танца, по сути та же пытка. Завораживающая и болезненная вместе с тем.
— Вот так? — у нее получается несмело и как-то смущенно. А может оно и правильно.
Ведь, по сути, девчонка пусть и невеста, но только познает основы страстного акта и вряд ли понимает, как может покалывать грудь в ожидании ласки.
— Почти. Дай я, — он сел, с трудом поднявшись, попутно коснулся ее ключицы губами.
Не то чтобы поцелуй, но хоть какая-то активность.
— Гер!
— Только не бей по лицу… — взмолился он, развязывая тесемки и невольно касаясь ее груди. — Лучше обними.
— Как? У тебя спина… все еще один сплошной синяк, — шепчет она тихо и дыхание многоликого обрывается. Несколько мгновений он смотрит на ее ключицу, медленно поднимающуюся и опускающуюся, сглатывает и чуточку хрипит:
— Держись за плечи. И не забывай ты ведущая.
— Ускориться? — понимает с полуслова, уточняет с улыбкой. — И как лучше будет, прямыми или круговыми?
Таррах! Простые слова, но как звучат соблазнительно. Гер сглатывает вязкую слюну, сжимает кулаки, и гонит прочь мельтешащие перед глазами цветные круги.
— Прямые. — Она послушно исполняет заказ, плавно и эротично до скрежета зубов. — Прогнись…
— Куда прогнуться? — прошептала Сумерька и прикусила губу, кажется ей так же "хорошо", как и ему.
— Назад, — сдавленный стон. И Герберт вопреки всем заверениям в пассивности, лицом уткнулся в ее все еще скрытую корсетом грудь. — Будь проклята моя спина…
— Терпи, чуть-чуть осталось. — Она исполнила предложенное с тихим вздохом.
Замерла на несколько мгновений, словно бы прислушиваясь к тяжелому дыханию метаморфа, и вновь опустилась на его бедра. Как раз на свежее заштопанную рану.
Сдержать болезненный стон не удалось, Сероглазая забеспокоилась.
— Ты как? — Паршиво, но не кричать же об этом во всеуслышание. — Герберт, не пугай меня своим молчанием!
— Я… Бедро не долечил, — сквозь стиснутые зубы признался многоликий. Сумерька что-то спросила, но он уже почти не слышал. Упал на подушки, мечтая повторно умереть и избавиться ото всех обязательств и обстоятельств, сковывающих его сейчас. Из трех сотен пиков браслет сообщил лишь о двухсот восьмидесяти пяти. Где остальные? Что же так долго.
И послать бы все к Тарраху, но нельзя.
— Гер? — мягкие локоны коснулись его лица, по губам скользнуло теплое дыхание худышки. Да уж после всего, что он ощупал и увидел, язык не повернется назвать ее суповым набором. — Гер, ты решил местами поменяться или тебе совсем плохо?
Признаться, в слабости и полном бессилии? Нет, он на такое еще не способен, а потому скомандовал хрипло:
— Предоставляю тебе полную свободу… Покачайся еще немного и заканчивай. Скоро тренировка.
Ему следовало дать ей волю раньше. Затянутый красным туманом взор ловил лишь тень ее фигуры, а слух нарастающий гул пиков. Сколько их тут? Шесть сотен? Семь?
Счастливое восклицание Сумерьки: "О да!" совпало с перемещением группы в поместье рода Граун, воплями нежити: "Ой, ей! Куда? Кто затушил свечи?" и его собственным сдавленным рыком: "Твою ж мать!".
Сегодня они условились не уходить в портал вслед за командой, а самостоятельно добраться до места назначения. Именно поэтому после пикового финала Герберт пришел в себя, лежа в темноте в той же комнате и на той же кровати, отголоски боли все еще прокатывались по телу, и сердце грохотало где-то в горле, а взгляд с трудом фокусировался на Сумерьке, вышедшей из образа страстной любовницы. Она раскатала штаны, что были подняты, по самые не балуй, застегнула и заправила в них рубашку, завязала корсет, спрятала под платок волосы, потянулась к перчаткам и замешкалась, посмотрев на Дао-дво.
— Что? — ему совсем не понравился этот взгляд и лукавая улыбка. Было в них что-то от кошмаров под названием: "Ну как сегодня убивать тебя будем?" А она, не говоря лишних слов, подошла к метаморфу, запустила пальчики в его волосы, наклонилась и… вместо того, чтобы поцеловать прошептала:
— Тамати Анти а-то Теи.
Энергия заструилась по нервным клеткам, восстанавливая кожные покровы, волосы и кости, удаляя растяжение связок и мышц, растворяя боль и усталость, латая дыры в резерве, что так и не исчезли после купания с карзией. Отстранившись, сероглазая с довольным видом подала ему костюм для тренировки и, позволив одеться, вручила сумку с оружием.
— Пошли?
Гер кивнул и не сдвинулся с места. Одна долгая ночь, две инсценировки, битва за жизнь, допрос и вот это короткое лечение, казалось перевернули все с ног на голову и окончательно запутали его. И многоликий поймал себя на том, что разрывается между желаниями: поцеловать Сумеречную и не разрушить ее едва возникшее доверие. Ведь исцелила она его без посторонних просьб, сама.
Таррах! И он называл ее смертьнесущей оказией?
— Намин, знаешь… — произнес он тихо, — познакомься мы при других обстоятельствах, я бы не шутил над тобой и твоими страхами, в воду не кидал, не оставлял одну, не грубил, не орал, не сердил, не доводил до… Я… Мне очень жаль, — признался он.
На что сероглазая улыбнулась и так же честно ответила:
— А я бы лечила тебя более щадящими способами, не вызывая боли и слез.
— Что ты сказала?!
— Я сказала, что мы квиты. — Сверкнула она глазами и вздернула подбородок.
Квиты? После всего?! Поганка! Не зря все-таки оказией называл, заслуженно. Что ж подожди, Сумерька. Как с тренировки вернемся, мы во всем с тобой разберемся.
— Обсудим позже.
* * *Мне следовало выслушать его сожаления, прикусив язык и загнав вредность в темные глубины сарказма. Но вот, не удержалась, и теперь рыжий, едва осознавший грубость своих проделок, поджимает губы, смотрит строго и командует не хуже нашего декана. Он вывел меня на крышу домика и накинул на плечи теплый платок, завязал как на болеющем ребенке, впереди крестом, сзади перехваченным треугольником и подтолкнул в направлении крылатого скакуна, невесть как уместившегося на дымоходе.
— Сейчас полетим на нем, а затем на… Кхм, я тебя перемещу.
Я с опаской смотрела на ощерившегося зверя… Казалось бы, травоядное создание, давным-давно прирученное и покорное, но стоило мне подойти ближе, и скакун проявил хищные замашки, обнажил клыки, пригнул голову и забил копытом.
— Ничего не бойся, — продолжил Гер инструкцию, за плечи подталкивая меня к… зверю, — держись, крепко, а главное молчи.
— Иначе он меня скинет?
— Он вряд ли, а вот я могу, — приглушенно ответил метаморф, но я все равно расслышала. Все-таки обиделся. И с чего бы это? Ранее я его задевала куда сильнее, что же случилось теперь?
Многоликий хлопнул скакуна по морде, лихо вскочил в седло и, натянув поводья, протянул руку мне.
— Хватайся.
Ухватилась, взлетела и, оказавшись за спиной Дао-дво, тут же обвила его руками и крепко прижалась к спине. Крылатый храпнул раздраженно, Гер приглушенно и оба они обернулись ко мне.
— Что?
— Нет, так я тебя не повезу. Иди сюда. — Рывок и вот я уже перед ним, в капкане сильных рук, которые почему-то сжимают меня в тиски, еще сильнее привлекая к телу многоликого, чем парой секунд назад. Дыхание рыжего становится все более горячим и тяжелым, и ощущаю я это собственной шеей, в которую он уткнулся лицом.
— Гер?! Тебе все еще плохо?
— Мне. Хорошо. — Произнес он с заминкой, нос от меня забрал, но объятия не ослабил.
— Просто…
— Что?
— Ничего. — И фиксируя меня одной рукой, он второй натянул поводья и дал команду скакуну. — Шетий-ях!
Я впервые порадовалась, что Дао-дво умеет так крепко держать, потому что мы стартовали вертикально вверх, затем летели со скоростью ветра, а после приземлились, спикировав вниз, как подбитая дичь.
— Шай-ях! — скомандовал многоликий, стянув дрожащую меня со спины скакуна, и повторно хлопнув того по морде, отправил в неизвестном направлении. В смысле, дал сигнал и крылатый исчез, предварительно окинув меня кровожадным взглядом. А может он действовал так по указке наездника, все же Гер был раздражен, почти в бешенстве и с трудом контролировал себя. Во время следующего перелета он держал меня на руках и еще несколько раз порывался что-то сказать, наклонялся ближе, смотрел на профиль и сам себя обрывал на полуслове. Правда, в последний раз, когда мы оказались на каменном плато, перед какими-то развалинами, рыжий опустил меня на скалу и решился все-таки высказать наболевшее, но тут уже оборвали его.
— Гер, Намина, мастера заждались!
— Простите, генерал, мы долго уходили от преследования, — ответил многоликий.
— Какого преследования? Я ничего не видела.
— И не мудрено. Пошли. — Дао-дво взял меня за руку, обратился к Сули. — Профессор, ведите.
Она развернулась и прошла сквозь скалу, мы следом. Жуть! Это было сродни тому как метаморф пропихивал меня через потолок оружейного склада в резиденции Граунов, то есть он прошел без помех, я же как сквозь плотное тесто. Голова закружилась, Гер придержал, с улыбкой заметив, что мне нужно больше есть.
— Спасибо, я подумаю над… — я не договорила, оглядывая все вокруг.