– Надумаете – приходите еще, – предложил на прощание прикормленный Димой доктор.
– Может быть, – кивнул журналист.
А Надя еле слышно буркнула:
– Нет уж, спасибо.
И вспомнила: она уже говорила сегодня эти самые слова. Днем, когда другой пруд со стоячей водой покидала – черкашинское казино. Еще одно место, где время остановилось. Как много, оказывается, в столице черных дыр…
…А на улице, за порогом печальной клиники, оказался теплый и душистый вечер. Асфальт отдавал дневное тепло, чирикали уставшие за яркий весенний день воробьи.
– Ну и мрак эта реанимация, – прокомментировал Полуянов. И покачал головой: – А маман меня еще во врачи идти агитировала…
– Лерку жаль… – хлюпнула носом Надя. – Как думаешь, поправится она?
Полуянов помрачнел:
– Если захочет – поправится.
– А почему она вдруг может не захотеть? – не поняла Митрофанова.
– Да потому, что конкурсы красоты ей теперь явно не светят, – вздохнул журналист. – А без них – Лерке, по-моему, и жизнь не мила…
– Не говори так, – попросила Надя. – Да и с лицом у нее все наладится. Это просто синяки. Сойдут.
Дима вымученно улыбнулся:
– Хорошо бы. Ладно, Надька, проехали. Доктора в этом Институте, говорят, классные. Пусть они свое дело делают, а мы – своими займемся. Пойдем, пивка для дезинфекции тяпнем и решим, куда дальше двигать.
Надя с укором взглянула на журналиста:
– Разве до пива сейчас?
– Почему нет?
– Ты разве не слышал, что я Лерочке обещала?
– Слышал. «Я мстю, и мстя моя страшна». Идея правильная, похвальная. Полностью разделяю и присоединяюсь. Но что конкретно можно сделать сейчас, – он взглянул на часы, – в половине десятого вечера?
– Как что? Поедем на Маратову квартиру. Самое, по-моему, время.
– Куда?
– Ф-фу, забыла – я ж тебе так и не рассказала! Слушай…
– Стоп, Надежда, – перебил Полуянов. – Вон, на углу, кафешка. Пойдем. За пивком – все мне и изложишь.
– Да тут разговора на пять минут! – продолжала упираться Надя.
– А кружка пива – выпивается за четыре минуты, – заверил ее Дима. И подхватил подругу детства под руку. – Ну, не упрямься, пошли. Примем по ноль пять. За Лерино здоровье.
…Кафешка оказалась пустой, официантка – ненавязчивой, да и присесть после сумасшедшего дня в мягкое кресло тоже было очень приятно. Пиво принесли ледяное, на закуску явились кальмарчики и вкуснейшие чесночные гренки, так что Надя и сама не заметила, как уговорила кружечку в ноль тридцать три чуть не залпом. Пила и поражалась подленькой человеческой натуре: вроде все плохо, Лерка в реанимации, под капельницей и дышит через трубку в легких, а ей, Наде, – радостно. Из-за того, что она, пусть не юная, не шибко красивая, и с лишним весом в добрый пяток килограммов – но зато здорова. Над ней не стоят встревоженные врачи. И можно ужинать аппетитными гренками, а не внутривенными вливаниями питательного раствора…
– Девушке – повторить, – попросил Полуянов подошедшую официантку. – И гренок давайте еще порцию… Ну, все, Надька, хорош мечтать. Давай колись – что там тебе Черкашин поведал? Что еще за Маратова квартира?
Надя вынырнула из своего полузабытья. С сожалением отодвинула пивную кружку. Благодарно улыбнулась журналисту, когда официантка поставила перед ней новую порцию. Но пить не стала – пока не выложила Диме все полностью: как удалось выманить Черкашина в игорный зал. Как она его «расколоть» пыталась – задавала наводящие вопросы об убийствах Сони, Ильи Казарина и Марата… И на закуску, как вытянула из него информацию про «квартиру для тестов». На которой покойный менеджер демонстрировал своим заказчикам девочек и, возможно, хранил свои бумаги.
– Он мне и адрес сказал: Отрадное, улица Римского-Корсакова, дом двадцать восемь, квартира шестнадцать.
– Интересно… – протянул журналист. – А это не подстава?
– Не знаю, – покачала головой Надя. – Возможно. Но тогда – в чем подвох?
– Подожди-ка… – остановил ее журналист. Сверился со своим блокнотом: – Вот, я еще раньше через Москомрегистрацию выяснил: Марату в Москве принадлежали две квартиры. Одна – на Соколе, вторая – в Беляеве. Про Отрадное ни слова…
– Говорю ж тебе – он ее снимал. Она типа конспиративной. Про нее, Черкашин сказал, вообще почти никто не знает.
– Эх, Лерку бы спросить… Ладно, что теперь об этом… – пробормотал журналист.
– Значит, поедем?
– Поедем, конечно! – кивнул журналист. – Но только не одни.
– В смысле? – нахмурилась Надя. – Ментов, что ли, хочешь с собой позвать?!
– С ума сошла, – констатировал Полуянов. – Сейчас, подожди. – Он достал мобильник, начал быстро прокручивать адресную книгу.
– Нет, ты сначала объясни! – Надя, удивляясь собственной решимости, ловко выдернула из его рук телефон.
– Ох уж эти ба… то есть, простите, дамы, – вздохнул журналист.
Отобрал у Надежды аппарат – и только потом объяснил:
– Ну, вот представь. Приехали мы в Отрадное, нашли нужный дом. А ключи от этой квартиры у тебя есть? Нету. Но, может быть, ты замки вскрывать обучена? Отмычками пользоваться? Двери вышибать? Или в окна забираться? Квартира шестнадцать – это как минимум третий этаж…
– Правда… – кивнула Надя. И пристыженно добавила: – А я про это и не подумала… Вот дура!
– Не дура, – великодушно ответил Полуянов. – Ты просто устала…
– Так что же нам тогда делать?
– Тебе – ничего. Расслабиться и ждать, пока мужчина все решит.
– Что за тон, Полуянов… – поморщилась Надя.
– А я говорю – отдыхай, допивай пиво. Очень полезно, между прочим, для мозгового тонуса. А я пока делом займусь.
– Крутой ты стал, – прокомментировала Надя. – Просто Джеймс Бонд какой-то…
Но расспросы прекратила – взялась за бокал.
Дима же тем временем дозвонился какому-то «старому перцу Николю».
Николь, судя по разговору, был тот еще фрукт – Полуянов и про «вторую ходку» упомянул, и про какие-то «мазы» с «хазами» разглагольствовал, и «понтов корявых» просил не кидать… Наконец положил трубку и сообщил:
– Можно сказать, ура. Редчайший случай. Во-первых, Николь в Москве. Во-вторых – скучает и трезвый. А в-третьих – не забыл, к счастью, что он мой должничок.
– А кто он, этот Николь?
– Вор, – пожал плечами Полуянов. – Обаятельный. Наглый. Хитрющий.
– А откуда ты его знаешь?
– Кольку-то? Да он мой одноклассник.
* * *Таксист высадил их возле метро «Отрадное», у кинотеатра «Байконур». Хоть и поздно – а народу кругом вертелось изрядно, видно, ночной сеанс скоро начинался. Стайки подростков, трепетные юноши с букетами, девицы с ищущими взглядами, братки с «голдами», господа с портфельчиками, тетеньки разнообразных габаритов и возрастов… Глаза разбегались.
– Ну, выбирай, – подмигнул Полуянов Наде. – Который здесь наш Колька?
– А просто подойти к нему нельзя? – поморщилась она. Не было настроения играть в угадайки.
– Нет, – заупрямился журналист. – Мне интересно, вычислишь ты его или нет.
Надя пожала плечами и внимательно оглядела площадку перед кинотеатром.
– Вон тот, в кепке. Явно прохиндей: глаза рыжие и носом хлюпает…
– Не он.
– Тогда слева от нас, в полосатом костюмчике. Тоже морда воровская…
Полуянов только хмыкнул. А к Наде между тем подвалил огромный, килограммов на сто двадцать, толстяк. В несуразных вьетнамках, круглощекий, одышливый, на лбу – капельки пота (тяжело при таких габаритах, когда теплынь!). Виновато улыбнулся девушке:
– Пардон, мадемуазель. Кошелечек ваш?
И протянул Наде ее старенькое портмоне.
– Ну и ну, – только и выдохнула Митрофанова, растерянно принимая имущество. – Как это у вас получилось?! Я ничего не заметила! И сумка у меня закрыта!
– Мастерство не пропьешь, – хмыкнул толстяк. И сжал Полуянова в могучих объятиях: – Ну, привет, Димыч, старый ты телевизор!
– Здорово, Колька, туша бегемотская!..
– Ладно – туша, – неожиданно обиделся полуяновский друг и почему-то подмигнул Наде. – Я, между прочим, уже месяц на кремлевской диете сижу. На пять кило похудел.
Надя не удержалась – фыркнула.
– Между прочим, классная диета, – обратился к ней Николь. – Только конфет и белый хлеб нельзя, а остальное – пожалуйста. Водки – сколько угодно. И сосисок. И мяса. И капустки квашененькой…
– А пиво можно? – развеселилась Надежда.
– Можно и пиво! Кстати, – засуетился толстяк. – Что стоим-то, как неприкаянные? Двинули?
– Куда? – спросил Дима.
– Как куда? В кабак. Выпьем за встречу. И знакомство, – он отвесил Наде галантный полупоклон, – с прекрасными дамами.
Надя вопросительно взглянула на журналиста. Лично ей – вот уж нетипично! – почему-то очень захотелось сходить в ресторан с этим смешным и обаятельным толстяком. Ну, и пусть у них дело – подождет… Но Полуянов – строго сказал:
– Нет уж, Колян, – сначала самолеты. Девушки с пивом – потом.
– Всегда был занудой… – вздохнул толстяк. – Ну, ладно – излагай, чего нужно.
Полуянов и изложил – по делу и емко, как на ответственном экзамене:
– Есть одна квартирка. Она заперта, возможно, стоит на сигнализации. И еще не исключено, что менты за ней наблюдают – негласно. А нам эту хазу нужно обшарить. На предмет тайника с кое-какими бумагами. Вот такая задачка. Справишься?
– Как нечего делать, – фыркнул Николь. – А что за бумаги-то в квартире ищем?
– Бумаги?.. – запнулся Полуянов. – Да так, документы кое-какие. Но внутри мы и сами справимся – ты только дверь нам открой.
– Тормозишь, кореш, – ухмыльнулся толстяк. – Ты же сам сказал – документы? Важные, небось?
– Сам не знаю… – неопределенно протянул Дима. – Может, и не очень…
– Да мне, что в тех документах, плевать. Не бабки – и ладно, – заверил толстяк. – Но если они в сейфе?
– Да, правда, – согласился журналист.
– Ну, и, можно подумать, вы с барышней сейф открыть сможете, – усмехнулся Колян.
– Вряд ли, – признал Дима.
Надя же еле удержалась, чтобы не послать Николаю заинтересованный взгляд. Какой он забавный! Страшный, хуже Квазимодо, – но общаться с ним, как выразилась бы Лерочка, так прикольно!
Толстяк, видно, почувствовал Надину благосклонность – и посмотрел на девушку столь ласково и обволакивающе, что Полуянов аж нахмурился. А Надя отвела глаза и задумалась: что, интересно, с ней такое сегодня? Сроду ведь раньше толстяки не нравились, тем более – многократно судимые… А тут – как у девочки, сердце затрепыхалось.
– Значит, договорились: в квартиру пойдем все вместе, – заключил тем временем Николь. – Дверь я вам вскрою, если там сейф – тоже справлюсь. Делов, навскидку, на часок. Ну, а потом – в кабак. Лады?
– Лады, – не удержалась от широкой улыбки Надя.
– А тогда давай обниматься! – неожиданно предложил Колян.
Стиснул девушку в неожиданно прохладных, приятных объятиях и цыкнул на Полуянова:
– А ты чего встал? Иди, тачку лови. Не пешком же до этой хазы переть.
* * *Николай велел таксисту остановиться метров за двести до искомого дома. Полуянов расплатился, они вышли – и Надя поразилась, сколь резкая перемена вдруг случилась с Коляном. Шутник-балагур исчез, от рохли и увальня не осталось ни следа. Вид собранный, взгляд – цепкий, и даже походка – вот уж удивительно, при таком-то весе! – вдруг стала летящей.
– Вы, оба, пока сюда. – Николай махнул в сторону пустой по вечернему времени детской площадки. – Сидим, воркуем, мобильник держим наготове. Как будет можно, я позвоню.
– Чего огород городить? Пошли лучше вместе, – возразил Полуянов.
– Ты, журналист, у себя в редакции командуй, – отбрил толстяк. – Сказал – ждать, значит, ждите. Ну, понеслась…
И он лениво, будто на вечерней прогулке, двинулся по направлению к дому номер двадцать восемь.
Надя с Димой остались на детской площадке. Журналист закурил. Руки его, заметила Надя, слегка подрагивали. Она тоже волновалась ужасно. Почти паниковала. Ведь впервые – за двадцать семь законно прожитых лет! – на преступление шла… Как, интересно, на языке уголовного кодекса называется вторжение в чужую квартиру – кража со взломом? Или грабеж? И сколько, хотелось бы знать, за это дают? Года два – это уж точно…
А если, вдруг подумала Митрофанова, все окажется даже еще хуже – чем просто попасть в лапы милиции? Допустим, у казиношника Черкашина в этом деле какой-то особый интерес – которого она, Надя, не установила? И в квартире их ждут отнюдь не Маратовы документы, а что-то другое, ужасное? Что угодно. Очередной труп. Бандитская засада. Или – убийца?!
– Вот что, Наденька, – неожиданно произнес Дима – голос его звучал хрипло. – Ты никуда не пойдешь.
– Почему?..
– Да потому. Боюсь я за тебя.
– А я – боюсь за тебя, – отрезала она. – Так, может, лучше ты останешься?
– Хочешь совет? – холодно спросил журналист. – Никогда так с мужчинами не говори.
– Извини, – кротко произнесла Надя. – Мне просто кажется, что отступать уже поздно. Нам обоим.
– Почему – отступать? Просто подождешь нас на улице. Постоишь, как говорится, на шухере.
Предложение звучало заманчиво. И Надя, возможно, на него бы согласилась, но тут у Полуянова зазвонил мобильник. Слышимость оказалась прекрасной, и она сразу узнала голос Николая:
– Все чисто, ребятки. Подгребайте. Второй этаж, консьержа нет, домофон я вырубил, жду внутри.
Николай отключился, а Надя вздохнула:
– Вот видишь… Он нас ОБОИХ зовет.
* * *Дом номер двадцать восемь оказался шестнадцатиэтажным, кирпичным – и очень странным. На табличке у подъезда значилось: «квартиры № 1-192». Ничего себе, быстро подсчитала Надя, – по двенадцать квартир на этаже! Просто общага какая-то. Кому, интересно, взбрело в голову такой муравейник строить? Это ж с ума сойдешь, пока соседей запомнишь… Да и для них с Димой риск большой – вдруг по пути в квартиру они на кого-нибудь из бдительных жильцов напорются?
Видно, Полуянов боялся того же и потянул Надю не к лифту, а на лестницу. «Тоже не лучший вариант, – подумала девушка. – На лестницу народ часто покурить выходит. А, впрочем, и так и эдак можно влипнуть… Господи, какая ж я дура, что в это ввязалась…»
Но ангел-хранитель, ответственный за кражи (есть ли, интересно, такой?), их, видно, оберегал – по пути на второй этаж никого не встретили. В длинном коридоре с рядами квартир по стенам тоже, к счастью, оказалось пусто. Николая не было видно, и Дима легонько толкнул дверь шестнадцатой квартиры – та легко подалась.
Николай стоял в коридоре. Хмуро прошептал:
– Долго ходите…
Он аккуратно защелкнул за их спинами замки апартаментов и гостеприимно предложил:
– Располагайтесь, дамы и господа. Кофейку, чайку?
– Так просто?.. – изумленно выдохнула Надя.
– Два замка, один вообще бумажный, второй – посерьезней, но тоже лажа. Для профессионала, конечно, – небрежно отрапортовал толстяк. – Ну, что встали, соучастнички? – Надя не удержалась – вздрогнула. – Проходите.
Он прошел в комнату, задернул шторы и только тогда щелкнул выключателем. Объяснил:
– Техника безопасности. А в коридоре, Наденька, свет потуши.
Митрофанова послушно щелкнула выключателем. Николай фыркнул:
– Так-так, вот девушка свои пальчики и засветила…
Надя только сейчас заметила, что сам Николь – в тонких хирургических перчатках.
– Вытереть? – испуганным голосом спросила она.
– Ладно, не трясись. Я потом сам протру, – пообещал вор.
– Спасибо тебе, Колян, – прочувственно поблагодарил Полуянов.
– Спасибой не отделаетесь, – заверил толстяк. – С Наденьки – поцелуй потребую. А с тебя, брателло, – извини, деньгами…
Лицо журналиста вытянулось. Николь хмыкнул:
– Не дрейфь, не твоими. Квартирка-то, похоже, не бедная, бабули здесь водятся. Так что, какие найдутся – все мои.
– Но это ведь воровство! – вырвалось у Нади.
– Вот это заявы! – притворно возмутился толстяк. – Только мы, ребятки, теперь все трое – воры. Привыкай, лапочка, к новому статусу! А лучше – вообще гнилые мысли из головы выбрось… Все. К делу. Квартирка однокомнатная, так что справимся быстро. Смотри, как говорится, наблюдай, делай, как я.
Колян щелкнул по стеклу огромного аквариума со смешными губастыми рыбами и равнодушно прокомментировал:
– Ишь, твари, заметались. За домашнее имущество беспокоятся…
И присел на корточки. Ловким жестом отбросил с пола ковер. Легко, по-обезьяньи, передвигаясь, постучал по паркетинам… Сообщил:
– Здесь пусто.
Переместился к серванту, заглянул в массивную супницу, снял крышку с заварочного чайника… Потом метнулся к дивану, сунул руку в щель между сиденьем и спинкой, прощупал подушку… Буркнул:
– Голяк. – И укорил: – Чего столбом-то встали? Работайте.
Полуянов послушался. Пусть неуверенно – но подошел к музыкальному центру, начал перебирать аккуратную стопку с компакт-дисками. Надя же – будто к полу приросла. От страха. От неприятия того, что она – тоже вор, раз вора Николая не останавливает. И – от восхищения тем, как небрежно и элегантно этот отброс общества работает…
«Марату ведь теперь все равно…» – утешила она себя. И тоже сделала робкий шажок – к телевизору. Может быть, за ним что-нибудь найдется?
– Есть! – вдруг сообщил Николь.
Надя обернулась и увидела, как толстяк взвешивает на ладони пачку долларов.
– За обшивкой кресла лежали, – сообщил Николай. И вздохнул: – Как же предсказуемы люди…
Определить количество купюр Надя не сумела – но, судя по довольному лицу Николя, денег там было немало.
Он перехватил ее взгляд, подмигнул:
– Бриллиантики любишь? На пару каратов тебе хватит.
Надю передернуло.
– Зря кривишься, – пожал плечами толстяк. И философски добавил: – Впрочем, в первый раз – оно всегда сложно…