Они посмотрели друг на друга, затем снова на наручники, покачивающиеся на никелированной рукоятке, и в целом остались довольны. Хотя, конечно, что-то их смущало.
— Тс! — вдруг произнес Билли, показал глазами в сторону прихожей, а сам наклонился к холодильнику и зловеще шепнул ему, качнув бластером: — Пикнешь — убью!
В прихожей действительно раздался шорох — теперь это явственно услышал и Алексей.
— А вот и хозяин квартиры вернулся! — радостно шепнул он и предвкушающе потер руки о рифленую рукоять бластера.
— Берем живым! — скомандовал шепотом Билли и первым прыгнул в дверной проем.
Следом за ним бросился Алексей.
Никто не знает, что происходило в прихожей, но некоторое время оттуда доносились глухие удары, сдавленные охи и свирепое рычание, а затем в комнату шагнул высокий статный человек спортивного телосложения в штатской рубахе с приподнятым воротником, с каменным лицом и в темных очках. В одной вытянутой руке он держал за воротник Билли, в другой — Алексея. Полицейские извивались как котята, пытаясь достать ногами до пола, и вид у них был испуганный. Шагнув в комнату, человек сурово бросил обоих полицейских на пол.
— Виноваты, господин отставной прокуратуры штатский советник секретный детектив Рогдай, — просипел Билли, растирая особенно почерневшие места на шее. — Не признали в первый миг.
— Вот он! — заискивающе подсказал Алексей, указывая пальцем на холодильник. — Это он, холодильник!
— Спасибо, — холодно поблагодарил Рогдай, взявшись за ручку холодильника. — Очень кстати. Я так опаздывал, что не успел позавтракать...
— Нет-нет! — затараторил Билли.
— Он шпион! Этот холодильник трясся! — объяснил Алексей.
Но Рогдай уже и сам заметил наручники, висящие на ручке дверцы.
— Он разговаривал с кем-то человеческим голосом! Он сообщник! — пояснил Билли и в доказательство пихнул что есть силы холодильник кулаком в бок, отчего там что-то звякнуло.
А Алексей, наклонившись, прошипел в дверцу холодильника:
— Вот сейчас отставной прокуратуры штатский советник, секретный детектив господин майор Рогдай с тобой разберется!
— Он шпионил, — перечислял тем временем Билли, загибая мускулистые черные пальцы. — Звонил кому-то. Кричал. Скандалил. Кому звонил — не говорит.
Оба выжидательно посмотрели на Рогдая. Тот стоял, молча рассматривая холодильник, широко расставив ноги и держа руки за спиной. Затем поднял голову и уставился сквозь черные очки сначала на Билли, затем на Алексея. И снова повернулся к холодильнику.
— Ничего, — произнес Рогдай, не сводя взгляда с холодильника, таким спокойным, но таким убежденным тоном, что по холодильнику пробежали мурашки и скрылись в щели радиатора. — Ничего. У меня и железо заговорит. Вы пока свободны! Оставьте нас вдвоем.
Полицейские, опасливо оглядываясь, на цыпочках вышли в коридор. А Рогдай отступил на шаг и смерил холодильник взглядом — от колесиков до морозилки.
Рогдай был не из тех, кто спешит. Он неторопливо подошел к зеркалу на стене и начал обеими руками массировать лицо, да так сильно, что его темные очки то взлетали на самый лоб, то падали ко рту. Лицо послушно мялось под умелыми стальными пальцами и принимало нужную форму. Когда Рогдай отошел от зеркала и повернулся, на него было страшно смотреть. В этом лице читалась лютая злоба и бесконечный садизм. Становилось понятно, что обладатель такого лица не остановится ни перед чем, и его лучше не злить. Выдавали Рогдая только глаза: они оставались спокойными и не злыми, просто строгими. Но тут уж ничего не поделаешь — глазам форму не придашь. Потому Рогдай носил очки.
Вскинув вверх руку, Рогдай схватил люстру, висевшую на потолке, и резко потянул вниз, с хрустом вытянув провод на метр из потолка. Посыпалась штукатурка, но люстра не погасла, просто стала ниже. Развернув ее так, чтобы она ярко светила прямо в корпус холодильника, Рогдай сжал кулаки, и костяшки его пальцев металлически звякнули.
Заложив руки за спину, он мрачно прошел взад-вперед перед холодильником, а затем резко повернулся на каблуках и хищно приблизил к белой эмалированной дверце свое страшное лицо.
— Знаешь, в чем твоя проблема, парень? — прошептал Рогдай зловеще и выждал паузу. — Твоя проблема, — объяснил он, — это я, Рогдай. Самый серьезный следователь галактики.
И, не дожидаясь ответа, он резким профессиональным движением ударил холодильник коленом в то место, где у холодильников обычно лоток для яиц.
— Имя?! Фамилия?! — гаркнул Рогдай так оглушительно, что в комнате зазвенело стекло, а Алексей в коридоре схватился за сердце и полез в кобуру бластера за своими гомеопатическими каплями. — Отчество?! — рычал Рогдай, и стекла его черных очков казались страшно выпученными. — Емайл?! ИНН?! ЕГРН? ОКАТО? Отвечай! На кого работаешь?!
Рогдай сделал паузу, чтобы перевести дыхание и дать эху в комнате немного успокоиться.
Холодильник молчал как убитый.
— Значит, решил молчать? — констатировал Рогдай таким спокойным, но страшным голосом, что Билли в прихожей тоже попросил у Алексея гомеопатических капель. И не зря. Потому что в следующую секунду послышался свист воздуха и грохот сминаемого железа — это Рогдай снова бил холодильник: кулаком, локтем, головой, ногой, в прыжке и с разворотом.
Холодильник отлетел к стенке, ударился, но устоял — не упал. Лишь осыпались тихим дождем магнитики, что висели на его корпусе. Но Рогдай не дал ему опомниться — он снова подскочил и с силой ударил кулаком в область морозилки — раз, другой, третий... Лицо у него в этот момент было совсем зверским, а глаза под очками — спокойные и немного печальные: иногда Рогдай очень не любил свою работу. Но ничего поделать не мог — неприятно, а долг.
Наконец он остановился, сделал шаг назад и заложил руки за спину.
В комнате воцарилась зловещая тишина, только внутри холодильника что-то клокотало. Его дверца вдруг чуть-чуть приоткрылась со стоном «буэээ». На пол комнаты вывалилась бесформенная кучка мятых овощей. Дверца закрылась.
— Посиди и подумай! — сурово произнес Рогдай, с отвращением глянув на испачканный пол. — Я скоро вернусь.
Но ушел он недалеко — к зеркалу. Оглядев себя придирчиво, Рогдай снова принялся массировать и мять лицо. Под его умелыми массажными движениями лицо становилось все милее и добрее, пока, наконец, не стало румяным, пухлым и улыбчивым. Следом Рогдай снял свою черную штатскую рубашку, оставшись в серебристой нано-майке. Он встряхнул рубаху и одним движением вывернул наизнанку — изнутри рубашка оказалась выстланной белоснежным мягким мехом, а в ее петлице торчал алый цветочек. Надев рубашку, Рогдай повернулся и снова шагнул к холодильнику.
Первым делом он, огорченно поцокав языком, отвернул в сторону слепящую лампу. Затем посмотрел на испачканный пол и всплеснул руками.
— Ай-я-я-я-яй! — с чувством произнес Рогдай добрым бархатным голосом. — Как мой коллега с тобой обошелся! — Он погрозил кулаком куда-то в сторону окна и крикнул: — Садист!!! Животное!!! Палач преступной власти!!!
Затем метнулся в угол, схватил нано-швабру и терпеливо, хоть и слегка брезгливо, сгреб в сторону кучку мятых овощей, выпавших из холодильника.
— Ты на него не дуйся, брат, — вздохнул Рогдай, откладывая нано-швабру. — Сам знаешь — преступление серьезное, а ты, выходит, сообщник. Вот он и лютует. Понимаешь?
Холодильник молчал.
Рогдай похлопал себя по карманам и выудил пачку сигарет.
— Курить хочешь? — спросил он, услужливо протягивает пачку прямо к дверце. — Нет? Не хочешь? Ах да, — вспомнил он, убирая пачку, — на Луне под куполом не курят даже преступники.
Рогдай постоял, неловко топчась на одном месте, вздохнул и по-приятельски положил руку на холодильник.
— Дружище! — начал он задушевно. — А знаешь, что я тебе скажу? Ты молодец. Да! Молодец, и все! Ведь ты правильно поступил, что ему ничего не рассказал, этому садисту. Ты расскажи мне! Ведь знаешь, ты мне симпатичен! И мне жаль, что попал в беду такой хороший парень, как ты! Я все постараюсь уладить: в суд ты пойдешь как простой свидетель! Идет? Друг, ну что же ты молчишь? — Рогдай подождал немного, но холодильник не издал ни звука. — Эх ты, а еще друг... — вздохнул Рогдай, махнул рукой и пошел прочь.
Дойдя до зеркала, он снова сделал лицо зверским и вернулся.
— Что? — рявкнул он сходу. — Ничего не надумал? Будем молчать?
Холодильник молчал.
— Хочешь в тюрьму, да? — зловеще прошипел Рогдай, так вплотную приблизив лицо к холодильнику, что на эмалированную дверцу полетели капли слюны. — В тюрьму хочешь, да? А не боишься? — Рогдай с чувством поскрипел зубами. — Ты ведь наверно слышал, как зэки поступают в тюрьме с холодильниками?
Он сделал паузу и шагнул назад, чтобы насладиться эффектом. Странно, но эффекта в этот раз не было. Это было удивительно, но холодильник молчал.
Не мешкая, Рогдай продолжил допрос: он бил холодильник под низ и в морозилку, в левый бок и в правый бок, он валил его, утыкая дверью в пол, и бил ребром ладони по задней радиаторной решетке, снова ставил вертикально ловким ударом ноги, и снова бил, бил, бил, не давая опомниться, пока, наконец, не послышался хлюп. Дверца холодильника слетела с одной петли и безвольно повисла на второй, а наружу вылилось красное помидорное месиво. Только тогда Рогдай остановился.
Полицейские, которые подглядывали все это время из прихожей, испуганно спрятались. Вскоре к ним в прихожую вышел Рогдай.
— Он раскололся, — произнес Рогдай хмуро, вытирая руки белым платочком. — Но ничего не сказал.
Не говоря больше ни слова, Рогдай принялся работать дальше. Он вынул из кармана большую нано-лупу, опустился на корточки и стал ползать по полу в прихожей. Полицейские молча наблюдали за ним. Постепенно Рогдай переместился к двери, приоткрыл ее, выполз наружу и выпрямился.. Он взял след — нано-лупа светилась зеленым цветом, и стрелочка на ней указывала направление.
Вскоре Рогдай уже был у разбитого аварийного щитка. Он сфотографировал его со всех сторон и двинулся дальше. Не прошло и получаса, как он был у шлюза купола. Здесь вышла заминка, потому что робот шлюза отказывался выпускать Рогдая на лунную поверхность без причины, а причину (частный сыск преступников) Рогдай отказывался назвать. И уж совсем напрасно робот щелкал своей щелью для кредиток — кончилось тем, что Рогдай вытащил свое красное лазерное удостоверение и сжег лазером корыстный автомат.
К сожалению, вместе с автоматом погиб и замок шлюза, поэтому пришлось идти через соседний в другом районе, а это заняло время. Наконец Рогдай выбрался на лунную поверхность и зашагал по песку. В вакууме нано-лупы, как известно, не работают, поэтому Рогдаю пришлось применить весь свой профессионализм, чтобы понять, что идти нужно к свалке.
На свалке было тихо и царил беспорядок, причем, как это бывает на свалках в вакууме, невозможно было понять, давно здесь был кто-то или недавно. Рогдай тщательно обыскивал свалку, пока не нашел старые солнечные часы. Часы показывали девять утра: время, когда ему следовало быть на площади на церемонии — досадный, но, увы, необходимый перерыв в расследовании.
Кратко по-следовательски выругавшись на себя, что забыл перевести время на лунное, Рогдай бросился к далекому куполу. Ему предстояло еще переодеться и войти в роль.
Глава девятая, в которой открывается торжественное шоу
Центральная площадь перед Мэрией редко видела такое скопление народа — только на Новый год, на Рождество, на День Независимости Луны от Земли, а также на весенний, осенний, зимний, летний и межсезонный фестивали музыки и пива.
В это утро площадь оказалась забита — народу собралось множество. Кого тут только не было! И пенсионеры, и простые зеваки, и те, кто спешил мимо на работу в офисы, но оставил свои дела, чтобы посмотреть, зачем собралась такая толпа. Политически-активная часть населения тоже не сидела без дела.
Активисты общественной правозащитной организации «Против!» профессионально быстро развернули транспаранты с лозунгами против застройки Луны новыми зданиями и расширения купола. «Нет преступному строительству!» — было написано на плакатах. — «Деньги застройщиков — вон с нашей Луны!», а также «Сохраним природу!» и «Луне — вернуть исторический облик!»
Прибившаяся к ним местная сумасшедшая старушка, одетая, по своему обыкновению, в подвенечное платье и широкополую мексиканскую шляпу с колокольчиками, развернула свой любимый плакат со странной надписью «ГУЛИХУЛИ». Всем журналистам и блогерам, которые по неосторожности останавливали на ее плакате недоуменный взгляд или объектив камеры, старушка принималась объяснять, шепелявя и отчаянно жестикулируя, что надпись означает «Губернатор украл Луну Иисус Христос умножь ликвидность акций», но раз от разу путалась в собственной расшифровке, произнося то «уменьши инфляцию», то «увеличь нам пенсию», то «уничтожь лазером инопланетян».
Активисты-правозащитники поглядывали на старушку с неодобрением, поскольку она компрометировала их политическую акцию и отвлекала на себя все внимание. Но прогонять не решались, потому что в прошлый раз старушка крепко их покусала, и пришлось месяц ходить на прививки.
Также на площади собралось немало школьников, все галдели, а одна пожилая дама все ездила по толпе на инвалидной коляске и все спрашивала, не видел ли кто ее сынишку-мальчика.
Толпа росла, но пока ничто, кроме раскладной сцены, выставленной на площади еще с вечера, не предвещало интересных новостей. От нечего делать телевизионщики, журналисты и блогеры принялись брать интервью друг у друга и фотографировать крупным планом то болтики, державшие конструкцию раскладной сцены, то бронзовые шнурки на ботинках памятника космонавту Марату Рысакову.
В общем, к тому моменту, когда на трибуну поднялся Губернатор Луны в сопровождении телохранителей и робота-референта, толпа собралась огромная, и все надеялись, что произойдет что-нибудь интересное.
Поднявшись на трибуну, Губернатор продолжал молчать. Молчал и его референт. Журналисты принялись фотографировать и тут же выкладывать в интернет стальные скобки, грубо привинченные на груди роботов-телохранителей крест-накрест, закрывая аккумуляторный отсек, и вполголоса строить версии, что бы означало это нововведение.
Губернатор наклонился к референту и вполголоса спросил, стараясь не шевелить губами:
— Томас, кто все эти люди?
— Это ваши избиратели, Виктор Тимофеевич, жители планеты Луна, — объяснил референт.
— Я понимаю, — раздраженно ответил Губернатор. — Я спрашиваю, что они здесь делают в таком количестве?
— Простые зеваки, — объяснил референт.
— А как мы узнаем среди них секретного сыщика... э-э-э... как его?
— Рогдая, — подсказал референт. — Сыщика Рогдая. Только не называйте его по имени на людях, он сам представится и расскажет свою легенду. И не забывайте — никто, кроме нас с вами, не должен знать, что он сыщик.
— А он точно здесь? — нахмурил брови Губернатор.
— Уверен, он давно здесь, — кивнул референт. — Он передал, что будет превосходно замаскирован, но мы его сразу узнаем.
— Как мы его узнаем?
— Он сказал так: по дурацкому виду.
— Ага, — кивнул Губернатор и указал пальцем на старушку с плакатом «Гулихули»: — Это он?
— Не до такой же степени, Виктор Тимофеевич, — улыбнулся референт. — Нет, эта гражданка к нам не имеет никакого отношения.
Впрочем, группа полицейских из оцепления истолковала жест Губернатора иначе — старшина свистнул, и трое полицейских проворно ринулись в толпу, расталкивая горожан. Они скрутили старушку и поволокли в восьмиколесный фургон с эмблемой полиции Луны. Старушка отчаянно отбивалась и кусалась. Когда ее заперли в фургоне, у полицейского Билли оказалась прокушена кисть, у полицейского Алексея — голень, а полицейский Гаврила отделался легкими вмятинами на шее, потому что был роботом.
Удивительно, но журналисты и блогеры не обратили на этот явный полицейский произвол никакого внимания: они все были заняты тем, что пытались пролезть к сцене и взять интервью у Губернатора.
— Когда будут покрашены поребрики? — надрывался один из них. — Когда?! В интернете уже полгода висят все материалы тендера! Когда будут покрашены?
— Без комментариев, — отвечал Губернатор сухо. — Без комментариев.
— Пора начинать, — тихо шепнул референт Томас, глянув в свой планшет.
Губернатор поднял руку, гул на площади стих, и даже журналисты замолчали. Губернатор кивнул референту, Томас вышел вперед, поднял свой планшет и, поглядывая в него, начал:
— Соотечественники! Лунатики и гости Луны! Позвольте от лица администрации планеты выразить вам все то, что положено выражать администрации всем жителям планеты в начале подобных собраний перед тем, как приступить к делу!
Томас прервался, переждав положенные аплодисменты, и продолжил:
— Мы рады, что вы собрались проводить храброго добровольца на поиски похищенной девушки, нашей с вами соотечественницы! Как мы помним, вчера был объявлен конкурс, и сегодня мы собрались здесь, чтобы увидеть этого смельчака и проводить его в полет! — Томас оглядел толпу. — Доброволец здесь? Пусть он выйдет и встанет здесь, с нами, на этой сцене!
На миг воцарилась тишина, и вдруг по толпе прошло движение. Граждане, раздвигаемые мощными руками, подались в стороны, а из толпы вышел детина. Он был высок и мускулист, хотя излишне пузат — сразу было видно, что он нездешний, а вырос в условиях мощной гравитации. Его красное лицо, обоженное радиоактивными излучениями, было мужественным и серьезным. А тренировочный скафандр с красными полосками на штанах и пузырями на коленях говорил о том, что этот парень привык к лишениям и готов на все.