Его уже было видно. Он стоял на трех колесах от детской коляски, раскинув ажурные, еще не обтянутые крылья. Маленький такой, одноместный.
Сам Васек занимался доводкой деревянного винта, а ребята прилаживали в носу самолета моторчик от старого мотоцикла.
Наш Алешка, сопя и пыхтя, крепил к сиденью ремни безопасности.
– Видал, Дим? – гордо спросил он. – Скоро полетим.
– В Америку? – спросил я с легкой завистью.
– В Малаховку, – хихикнул Алешка, усаживаясь в кресло пилота и пристегиваясь ремнями. – Без всяких билетов.
Ребята затянули болты крепления и пошли к умывальнику. Васек снял с верстака винт и стал насаживать его на вал двигателя. Самолет сразу стал похож на настоящий.
– Попробуем? – подмигнул Васек Алешке. – Полетаем чуток?
– Правда, что ли? – Алешка распахнул глаза и разинул рот. – Попадет нам. А вам еще больше. Полковник прибежит.
Полковник – это наш директор.
– А он уже ушел. Ну-ка, пусти меня. – Васек сел в кресло. – Разойдись!
Мы «разошлись» и прижались к стенам.
Васек проговорил негромко, даже каким-то дрогнувшим голосом:
– От винта! Есть от винта! Контакт! Есть контакт!
И он дернул ручку стартера. Мотор чихнул и… заработал. Винт сначала медленно и как бы нехотя начал вращаться, набирая обороты. По мастерской пронесся ветер.
Васек, с загоревшимися глазами, чуть прибавил обороты, и самолет медленно сдвинулся с места, покатился вдоль комнаты, взметая винтом все, что можно было взметнуть. Остановился. Стих двигатель, замедлил вращение и застыл винт. Васек сидел в кресле пилота со счастливым лицом. Словно он, прокатившись всего два метра, испытал чувство полета. По которому он страдает и во сне, и наяву. Мне даже как-то неловко было смотреть на него. Мне было его очень жалко, и в то же время я ему завидовал. Как человеку, у которого было любимое, единственное в жизни дело. Пусть сейчас он и отстранен от него всякими обстоятельствами, но по его глазам было видно: Васек своего добьется. Он снова поднимется в небо.
Ребята нашего Васька любили и уважали. Ну, во-первых, он все-таки был настоящий герой, а во-вторых, никогда на нас не сердился и не кричал. Но если он говорил: сделай вот так, то ребята делали так, что переделывать не приходилось. И еще мне нравилось, что никто при нем никогда не курил и не ругался. И всякие глупости не говорил.
Один раз Никишов попробовал. Мало не показалось. У них в классе была тема: «Цель в жизни».
– Я так и сказал честно, – рассказывал потом Никишов. – Главная цель – это деньги. Тогда и все остальное будет, все другие цели.
Васек послушал его, прижав ладонь к уху, а потом просто и даже брезгливо сказал:
– Жалко мне тебя, – и отошел, прихрамывая, к верстаку.
Никишов потом два дня не приходил на строительство. Все думал. Наверное, что-то понял. И мы все – тоже…
– Все, – сказал Васек, медленно выбираясь из кресла. – На сегодня хватит. Полетали. А мне пора на процедуры.
Васек упорно ходил в поликлинику, где ему разрабатывали сломанную ногу и пытались вернуть слух.
– Да, и мне надо еще в одно место завернуть, – добавил он.
– Мы вас проводим, – сказал Алешка. – Поговорим о том о сем.
– Буду рад.
Самое удивительное, что, выйдя из школы, Васек направился не в поликлинику, а к проспекту.
– На работу оформляюсь, – объяснил он.
– А как же самолет? – испугался Алешка.
– Успеем. На эту работу, друг мой, полгода надо оформляться. Проверки всякие, тесты.
– Секретная? – сразу же врубился Алешка.
– Шибко секретная.
Мы вышли на проспект и не спеша двинулись дальше. Да и не мог Васек спешить со своей ногой.
– Я, ребята, снова в авиацию вернуться мечтаю. Мне без крыльев жизни нет! Вот поработаю годик, поправлю ушки и ножки – и снова на крыло.
– А где вы будете работать? – спросил Алешка.
– А вот здесь.
Мы, оказывается, стояли напротив «Электроники».
– Продавцом? – У Алешки брови полезли на лоб.
– Лаборантом. И не здесь, а там, – Васек указал на арку, за которой был дворик, а во дворе – особнячок. С хитрой лабораторией. – Только вы особенно об этом не болтайте. Работа секретная.
– Да мы знаем, – Алешка махнул рукой. – Тут эти, глазеры разрабатывают.
– Ни фига себе! – Васек тоже вскинул брови от изумления. – Откуда тебе это известно?
– Оттуда. – Алешка махнул рукой в сторону нашего дома. – Наш папа – полковник милиции. И мы все его секреты подслушиваем.
– Неслабо! – Васек рассмеялся.
– Это не смешно, – вдруг очень серьезно произнес Алешка. – Вашей лаборатории грозит опасность!
Глава VI ОПЕРАТИВНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ
– Ну, мы с тобой попали, Дим, – сказал Алешка. – В самое шпионское осиновое гнездо. Надо что-то делать!
– Бежать отсюда поскорее, – сказал я. – Пока нас эти осы не заклевали.
– Не думал я, что ты такой, – надулся Алешка. – К этой глазерной лаборатории…
– Лазерной, – терпеливо поправил я. Хотя, конечно, в Лешкиной интерпретации была своя истина. В некоторых случаях лазер и есть хитрый глазок. Который кое-что показывает, очень важное. Например, точку прицеливания.
– К этой лаборатории подбираются шпионы. А мы будем, сложа руки, ушами хлопать?
– Лучше, конечно, наоборот, – сказал я.
Алешка сначала задумался, потом рассмеялся и снова посерьезнел.
– Что мы имеем? – Он насупился, как Шерлок Холмс в раздумье. – Мы имеем папу Славу. Который получил задание проникнуть в лабораторию и что-то там спереть. Или взорвать. И это, спертое, передать иностранцу с сигарой с помощью Аленки в четвертом столбике.
Услышала бы нас мама, она бы тут же уложила нас в постель и вызвала психиатра. Но по сути Алешка все правильно сказал.
– Слава, фиг с ним, он у нас под колпаком. – Почему Алешка так решил, я не понял, но спрашивать не стал. – Нам надо, Дим, этого иностранца отловить.
– Их в Москве, знаешь, сколько?
– Знаю: пол-Москвы. Но мы его найдем.
– Это как же?
– Очень просто. По его машине. Мы с тобой ее буквы на номере запомнили? Вот и все: по этим буквам узнаем страну.
– Понял! Пойдем к посольству этой страны и там увидим этот синий «Форд» с иностранцем за рулем.
– Без куртки и с сигарой в зубах!
Мы тут же проникли в папин кабинет, полистали всякие его справочники и нашли коды, которыми обозначаются номера иностранных машин.
Вот он!
– Я ж говорил – Америка! – воскликнул Алешка. Ничего он такого не говорил. Но это и так было ясно – Слава-то из Америки приехал. Там его, видно, завербовали и загрузили. Календариком.
Алешка захлопнул справочник и раскрыл папин «Ежедневник», где на одной из первых страниц были напечатаны данные посольств зарубежных стран, с адресами и телефонами. – Девя́тинский переулок, – прочитал Алешка. – Это что такое?
– Девяти́нский, – терпеливо поправил я. – Где-то на Садовом кольце.
– А точнее? – Алешка не стал ждать моего ответа, а тут же настучал на телефоне указанный номер.
Я даже не успел вырвать у него трубку.
– Хай! – сказал он нахальным голосом. – Гуд дей, леди. И вам того же. Спик рашн, плиз. – А он уже определенно успехи в английском делает! – Как к вам проехать на метро? У нас важное сообщение для безопасности Соединенных Штатов. Мерси, мадам.
Быстро он!
– Метро «Смоленская», – сказал мне Алешка, положив трубку. – Поехали? Денег у нас полно.
Вот именно. По Москве стало все сложнее ездить. Я не о постоянных пробках говорю. Я говорю о том, что проезд в метро и на автобусе все дороже становится.
Но денег у нас было полно. И мы поехали.
Это американское посольство мы нашли без труда. Над ним развевался типичный американский флаг – полосатый матрас в звездочках. Это Алешка так сказал. Неуважительно. И я его, конечно, одернул.
Машин возле посольства было много. Но синий «Форд» – только один. Мы его сразу опознали.
– Он? – спросил Алешка.
– Он, – ответил я. – Здорово похож.
Мы подошли поближе. Алешка сунул нос в боковое стекло водителя.
– Ты что? – Я отдернул его от машины.
– А что? Понюхать, что ли, нельзя?
– А полизать не надо?
– Ты, Дим, здорово соображаешь. Но медленно. Сигарой пахнет. Его машина! Номер запомни.
Мы повертелись еще немного возле стоянки, и довертелись до того, что на нас стал с подозрением поглядывать охранник в военной форме. Тогда мы отошли в сторонку и купили по мороженому.
И тут как раз откуда-то вышел наш американец. За ним семенила на высоких каблуках девица с прической «ой-ой!». Она что-то ему длинно говорила, он что-то коротко ей отвечал. У своей машины он остановился и сказал по-русски, почти без акцента:
– О’кей, мисс Люся, я нет забуду. А вы подготовить для мне хороший план Москва, где есть всякий достопримечательность. О’кей?
– Хорошо, мистер Игл. Вы надолго едете?
– Нет, мы едете не совсем долго. Один место, два место – и я на место. Гуд бай.
– Хай, мистер Игл.
Мистер Игл закурил сигару, сел за руль и уехал. Из приспущенного окошка за ним тянулся пахучий дымок.
– Мистер Игл, – повторил Алешка. – По-нашему, Иголкин. Легко запомнить.
– Игл, Алеха, это не иголка. Это по-нашему – орел.
– Да ты что? Совсем на орла не похож.
Смотря на какого, подумалось мне. Всякие орлы есть на свете. Стервятники, например.
– Эй, бойз! – окликнул нас охранник. – Гоу эвей!
– А ты тут не командуй! – разозлился вдруг Алешка. – Ты у нас в гостях! Веди себя прилично.
– Это территория Соединенных Штатов, пацан, – на чистом русском языке возразил охранник.
– Понаехали тут, – буркнул Алешка. И крикнул: – Мороженое хочешь, ковбой?
– Хочу.
– А вот фиг тебе!
Охранник рассмеялся, и мы расстались друзьями. Не испортив дипломатические отношения между нашими странами.
Дома мы записали номер машины мистера Игла и, на всякий случай, имя мисс Люси.
Алешка выудил из папиного стола большой красивый конверт. И надписал: «Виществиныи дакозатилства». Вложил в конверт календарик, снимок с микропленки, клочок бумажки с номером машины мистера Игла и с мисс Люсей, и обертку от «Аленки».
Тут самое время вам узнать, откуда мы пронюхали об этой лаборатории, будь здоров какой засекреченной.
Однажды вечером, это было давно, года два тому назад, к нам пришли двое мужчин. Один из них – наш сосед Полпалыч, а другого мы не знали. Но он такой боевой был на вид, в камуфляже, со всякими прибамбасами на поясе – типа рации и газового баллончика. Это был, как мы очень скоро узнали, начальник охраны лаборатории. Они все скрылись в папином кабинете за плотно притворенной дверью.
Мама у нас очень наивная, а папа – полковник милиции, бывалый человек. Но он тоже сохранил в себе некоторую наивность.
Дело в том, что в стене между кабинетом и нашей с Алешкой комнатой была в самом низу небольшая дырка. Мы ее проделали, когда проводили в кабинет антенну для телевизора. Потом папа телевизор изгнал из дома, а дырка осталась. Он о ней забыл, а мы ее заткнули комком поролона. И когда было надо, когда папа секретничал со своими сотрудниками за плотно прикрытой дверью, мы этот поролон выдергивали и… узнавали много интересного.
Вот и в тот раз, улегшись на пол возле дырки, мы с интересом прослушали ихнее оперативное совещание. Сейчас я вам его доложу.
Полпалы ч. Сергей Александрович, нам нужна ваша профессиональная помощь.
Пап а. Слушаю, Пал Палыч.
Полпалы ч. У нас в лаборатории произошло ЧП. Этой ночью, несмотря на усиленную охрану и меры предосторожности, в лабораторию проникли посторонние.
Пап а. Это серьезно.
Полпалы ч. Не очень серьезно. Это были обычные жулики. Охрана их задержала. Они пытались вытащить компьютер и телевизор.
Пап а. В компьютере были какие-нибудь секретные разработки?
Полпалы ч. Нет, что вы! Там были сведения общего справочного характера.
Пап а. Все равно мне это не нравится. Пал Палыч, вы – умудренный опытом человек и прекрасно понимаете, что часто очень серьезные действия маскируются банальными кражами.
Полпалы ч. Не беспокойтесь, их тщательно проверили. Обычное жулье, никаким образом с иностранными разведками не связанное. Но тем не менее мы весьма обеспокоены и хотели бы получить ваш совет. Подскажите, как нам реорганизовать охрану, чтобы исключить подобные случаи?
Пап а. Схема у вас с собой?
Полпалы ч. Конечно. Андрей Иванович, покажите схему. И поясните.
Андрей Иванови ч. Это план первого этажа, это – второго. Вот здесь указаны посты. Вот это камеры видеонаблюдения: наружные, второго этажа, первого, крыши.
Пап а. Как они проникли в здание?
Андрей Иванови ч. Вот здесь, через окно туалетной комнаты.
Пап а. Ну, ясно. Вот здесь, здесь и здесь у вас слепые зоны. Я бы посоветовал вот что…
И дальше папа заговорил о том, в чем мы уже ничего не понимали. Каким-то мудреным языком он заговорил. Но Андрей Иванович его понимал. Поблагодарил, и очень сердечно.
А потом пошел разговор о текущих научных делах. Мы все это тоже не очень понимали. Но все-таки кое о чем догадались. Эта лаборатория создавала для боевых вертолетов какой-то хитрый оптический прицел на основе «глазера». Ну, вы, наверное, знаете о лазерном прицеле, например, на пистолете. Он наводит на цель красную точку. Поймал этой точкой цель – и можно стрелять, не промахнешься.
А вот их прибор – он очень хитрый получается. Вот летит себе вертолет. Видит наземную цель, наводит свои ракеты и пулеметы – огонь! Но вертолет ведь летит, причем быстро, поэтому точно рассчитать прицеливание очень сложно, иногда даже невозможно. Особенно если цель тоже движется.
А наш сосед Полпалыч разработал такой прицел, который при наведении учитывает и скорость вертолета, и скорость движущейся по земле цели, и их направления. У него, у этого прицела, есть свой крохотный компьютер, который моментально все просчитывает и делает мгновенное упреждение. Все, цель не уйдет!
Прибор, конечно, очень сложный. Его еще надо здорово дорабатывать. А вражеская разведка, конечно, кое-что пронюхала и страшно заинтересовалась.
В общем, когда мы все это подслушали, нам, конечно, было интересно, но совершенно не нужно. И мы постепенно об этих чудесах забыли. А вот теперь вспомнили.
– Дим, твой объект, – сказал Алешка, – этот мистер. А мой – этот Слава. Я прямо переезжаю к ним, вхожу в доверие и все там разведаю.
– Больно ты там нужен!
– Ну, я им там как-нибудь помогать стану. Я им что-нибудь пропылесосю. Яичницу сварю…
– Супчику пожаришь. Это несерьезно, Леш.
– А что серьезно?
– Нужно узнать: что Славе нужно в лаборатории?
– Ему секреты нужны. Чертежи всякие.
– Секреты, Леш, там запираются в сейфах. Фиг он в них влезет.
– Ну, тогда он хочет подзорвать лабораторию. Чтобы никаких секретов не осталось. Ни нашим, ни вашим.
– Ничего он там не «подзорвет». Он туда со взрывчаткой не пройдет, ее на входе сразу приборы обнаружат. И, вообще, Леш, он – преподаватель литературы, ему никто ничего сложного не доверит, никакая Америка.
– Точно! Дим, он просто должен там что-то разведать. Он должен кому-то туда дорожку проложить. Я все понял!
Пожалуй, это так. Нормально все складывается.
– Нужно предупредить Полпалыча!
– Ничего не нужно предупредить! Наоборот. Нам надо в эту хитрую лабораторию заслать своего агента.
Во дает!
– И пусть он, Дим, за ним там приглядывает. И нам все докладывает.
– Липошку пошлем, – я чуть заметно, чтобы Лешка не обиделся, усмехнулся. – Через форточку?
Лешка нахмурился в раздумье и тут же просиял:
– Липошка нам здорово пригодится. И агент у нас есть. Нужно только концы с концами связать.
Люблю, когда Лешка загадками говорит. Потому что мне тогда думать не надо – он уже все придумал. Но я не расстраиваюсь. Каждому свое. Кто лучше умеет, тот пусть и делает. А кто не очень-то умеет, тот пусть помогает и не жалуется.
– Пошли, – сказал Алешка.
– Куда?
– Концы с концами связывать. С Палыча начнем.
Полпалыч был дома, готовил обед. Он открыл нам дверь в цветастом фартуке.
– Вовремя пришли, – сказал он. – У меня вдруг такой борщ получился! Сам не ожидал.
Кто же откажется от «такого!» борща. И мы пошли за ним в кухню. У него такой там был порядок – как на военном корабле. Чистота, все сверкает, каждая чашка-плошка на своем месте.
Полпалыч налил нам по тарелке и себя не обделил, и мы все дружно застучали ложками. Творец борща одобрительно поглядывал на нас.
– Люблю, когда люди хорошо едят. Кто хорошо ест, тот и хорошо работает.
– И наоборот, – подхватил Алешка. – Когда я хорошо поем, то могу уроки вообще не делать. Все и так получается.
Полпалыч его не понял, но виду не показал.
– Полпалыч, – сказал я. – Мы сегодня деньги вам не сможем отдать, ладно?
– Не спешите. Мне пенсию прибавили. Как раз на двести рублей. Не пропаду.
– А у вас борща много? – спросил Алешка.
– Здоровенная кастрюля. Я борщ прямо на неделю готовлю.
– Правильно, – одобрил Алешка. – Мама говорит, что хороший борщ день ото дня все лучше становится. Он настаивается. Вот завтра он будет еще лучше.
Полпалыч его намек понял.
– Заходи, конечно. А сейчас добавить? Пока не настоялся?
– Конечно. Чтобы вас не обидеть. Мама говорит, что хозяйке ужасно обидно, если гости плохо едят.
Я уже начал задумываться: зачем мы сюда пришли? Борща на халяву поесть? Какие тут концы надо связывать?
Оказалось – есть такие концы. Просто Алешка к ним очень издалека подбирался.