Девицу же осматривали бабки в бане со всем тщанием и выносили свое суждение. Ведь будущая жена – это еще и будущая мать, она должна иметь широкий таз, чтобы легче было рожать, а также развитую грудь для вскармливания младенца. Нынешние девицы, фланирующие по подиумам и демонстрирующие наряды зарубежных кутюрье, а также не сходящие с обложек гламурных журналов, шансов в глазах бабок не имели бы никаких. Фигуры плоские: ни груди, ни попы – больше мальчишеские. Да и название для одежды придумали – унисекс. Тьфу!
Конечно, самому Никите двадцать девять, тоже староват на роль жениха, и он это понимал. Только сердцу не прикажешь.
Время было уже вечернее, и Никита, получив утвердительный ответ, откланялся. Дом его, и он мог бы остаться ночевать в отдельной комнате, но так не было принято, это бросило бы тень на невесту.
Но только он повернул из переулка, как его окружили трое. Никита был слишком погружен в свои мысли и не заметил, как они подошли. Потому первая мысль была – грабители.
Но незнакомцы сразу накинулись на него и стали бить. Он едва успевал защищаться. Обычно грабители под угрозой дубины или ножа забирали деньги или драгоценности – вроде перстней или колец и быстро скрывались.
Все стало понятно, когда один из нападавших бросил:
– А не ходи к девке!
Так это несостоявшиеся женихи Любавы!
От сильных побоев Никиту спас проезжавший на подводе амбал. Завидев свалку, он перетянул нападавших кнутом, и те бросились врассыпную.
Амбал подал Никите руку, помог подняться с земли.
– Жив?
– Жив.
– Деньги целы?
– Не отобрали.
– Ну, синяки заживут. А чего они тогда от тебя хотели?
– У них спроси, – буркнул Никита.
– Совсем народ одичал! – выругался амбал, вскочил на подводу и уехал.
Никита направился домой. Нож был при нем, но у него и мысли не было пустить его в ход – ведь у нападавших не было оружия.
Он заявился в дом князя, и привратник, увидев разбитую губу и заплывший глаз, охнул:
– Кто это тебя так?
– Кабы знать! На улице напали и побили.
– А ты что же?
– Отбивался, как мог.
Привратник покачал головой.
Несколько дней Никита отлеживался в своей спальне. Куда с такой помятой рожей пойдешь? Только людей пугать.
Зато князь был рад. У него выпало несколько свободных дней, и он решил посвятить их шахматам.
Играли дни напролет, не хуже завзятых картежников. Князь пока проигрывал, но постепенно набирался опыта.
– Подожди маленько, поднаторею – еще и тебя обыграю, и Нащокина – а то и самого царя.
– Я бы на твоем месте с царем поосторожнее, – посоветовал Никита.
– Почему?
– Не любят властители проигрывать.
– Так это всего лишь игра!
– Тогда партию выиграй, а две проиграй. И царю приятно, и тебе урон невелик.
Несколько раз проведать Никиту прибегал Иван.
– Заждались тебя больные, Никита.
– Еще пару дней, а то с такой рожей, как у меня, только детей пугать.
– Нужна им твоя рожа! Им помощь нужна. Вчера тетка приходила, о тебе спрашивала.
– Больная?
– Да вроде нет, – Иван описал внешность Марии Матвеевны.
Ну да, понятно теперь. То прибежал, как ошарашенный, спрашивал – пойдет ли за него дочь, а то вдруг исчез на неделю. Странное поведение!
Никита и сам это понимал. Перерыв в работе его решительно не устраивал – деньги были потребны. Ведь свадьба предстоит, расходы. А поскольку за невестой приданого нет, рассчитывать надо только на себя.
И Никита следующим днем вышел на работу.
Персонал лекарни был уже в курсе. Только больные косились на его фингал, но молчали, хотя уважения Никите этот фингал под глазом явно не добавлял.
Неделю он работал как проклятый – страждущих накопилось много. Каждый день смотрелся в зеркало, а когда посчитал, что внешность уже вполне сносная, направился к Пантелеевым. В свое время он бы купил цветы, коробку конфет, бутылку шампанского. Да только нет ничего. И потому он поступил проще.
Зайдя в трактир, славящийся своей кухней, он сделал богатый заказ, дождался, когда кухарки его приготовят, и с двумя прислужниками отправился в гости. Сам бы он все это не унес.
Встретили его радостно, хотя вдова не преминула укорить:
– Никита, мы уже извелись в тревоге. Пропал совсем, хотя бы весточку прислал.
– Неприятность приключилась, разбойники немного побили.
Женщины в испуге всплеснули руками.
– Обошлось все, только с синяками в гости ходить неудобно. Впредь исправлюсь. – Никита приложил руку к сердцу.
Они сели за стол, отведали угощений. Все оказалось вкусным – и рыба фаршированная, и гусь с яблоками, и пироги с разной начинкой. Поевши, по-семейному поболтали о том о сем.
Марию Матвеевну больше Никита интересовал – из каких краев да кто родители. Понятен интерес! Ведь он не москвич, и тут, на месте собрать сведения о нем она не могла.
Никите врать пришлось, но правдоподобно. Ведь не скажешь будущей теще, что он из другого времени, фактически – из другого мира.
Любава больше слушала, чем говорила. Для купеческой дочки она была довольно образованна: читала, писала, знала счет.
Чтобы отвлечь внимание женщин от своей персоны, Никита стал рассказывать о других странах, в которых он якобы бывал. Понятно – со сноской во времени. Обе внимали, открыв рты.
На следующий день Никита после работы пошел на торг – покупать подарки. Для женщины в любом возрасте подарок от мужчины – важный знак внимания к ней. А уж как женский пол подарки любит получать – слов нет!
Никита выбрал обеим по шали. Любаве – белую, легкую, с узором, а Марии Матвеевне – теплую, оренбургскую. С пустыми руками в гости ходить – признак жмотства, а скупердяев на Руси сроду не любили.
Такой реакции на подарки, такой неподдельной радости Никита и сам не ожидал. Обе женщины тут же накинули шали и бросились к зеркалу – полюбоваться. А Никите-то как приятно – удовольствие доставил! Честно говоря, ему больше нравилось подарки делать, чем получать. Ведь получить ты можешь вещь абсолютно ненужную, а вот сам он подарок выбирал после некоторых размышлений. Для этого только необходима наблюдательность и хотя бы минимальное знание о человеке, которому подарок делаешь. Тогда можно угодить в точку, доставить истинную радость. И всегда, когда получатель подарка будет брать его в руки, он будет вспоминать дарителя с добрым чувством. Самое сложное – угадать точно, что человеку нужно. С мужчинами проще. Ежели охотник – можно подарить компас, патронташ, дальномер – в зависимости от денег. Для автолюбителя выбор начинается с освежителя воздуха в салоне и заканчивается навигатором.
Женщинам угодить сложнее, и Никита несколько раз попадал впросак. Подарил довольно дорогие духи, а запах избраннице не понравился. Казалось бы, беспроигрышный вариант – ювелирные изделия. Но если дарить колечко – надо знать размер. Для серег по размеру градации нет, но может не понравиться рисунок – всякие там завитушки не в ту сторону; или окажется, что она хотела с янтарем. Женщины – существа с эмоциями, настроением, довольно часто меняющимся. И чем женщина образованнее, тем капризнее.
Но сейчас Никита точно угодил.
Любование перед зеркалом продолжалось бы еще долго, но Мария Матвеевна вспомнила о госте:
– Любава, тебе интереснее жених или шаль?
Никиту в первый раз назвали женихом. Странное чувство он испытал! В детстве, в школе обзывали часто – кого «женихом», кого «невестой». «Тили-тили тесто, жених и невеста…» А вот во взрослой жизни это произошло с ним впервые.
Теперь Никита встал перед дилеммой. На свадьбу деньги собирать надо – ведь калита почти пуста, или подарки регулярно покупать? Кроме того, он подбрасывал вдовице с дочерью денег на житье – ведь им каждый день надо было есть и пить. Откуда они деньги возьмут, коли не работают, доходов нет? Лавку держать можно, только торговать надо уметь, иначе быстро прогоришь. А чтобы товар закупить дешевле, купцу надо самому по Руси мотаться, ведь тот же мех в разы дешевле там, где его промышляют. Идиоту понятно, что соль в Соль-Вычегодске стоит копейки за мешок, а в Москве – раз в двадцать дороже. Помощники, приказчики для торговли нужны, транспорт – подводы или сани, а пуще всего – судно. Но и здесь неувязка – зимой корабль на приколе стоит.
Так и прикармливал Никита женщин. В первый раз вдова деньги не взяла, постеснялась, ведь Никита им никто – даже не родня. Однако же голод – не тетка, пирожком не угостит.
И только все сладилось, как чередой пошли события.
В один из вечеров Елагин заявился домой поздно и пьяненький, веселый. Прислуге велел Никиту позвать.
– Праздник у меня сегодня, и ты к этому причастен!
– Я? – удивился Никита. – Каким боком?
– Сейчас расскажу, только выпьем давай. – Князь распорядился принести вина и закуски.
Тут же был доставлен кувшин фряжского вина, два кубка и закуски скромные – белорыбица копченая, угорь вяленый, жареная курица и расстегаи. Другой семье на добрый обед хватило бы.
Тут же был доставлен кувшин фряжского вина, два кубка и закуски скромные – белорыбица копченая, угорь вяленый, жареная курица и расстегаи. Другой семье на добрый обед хватило бы.
– О! А то я аппетит нагулял! Давай – за тебя!
Неверной рукой, расплескивая, князь налил вино в кубки и выпил. Никита тоже опустошил кубок.
– Так что случилось, Семен Афанасьевич?
– Сегодня я в первый раз играл в шахматы с Нащокиным и обыграл его вчистую! Тот пристал ко мне – где и когда играть научился? Я и скажи про тебя.
Никиту передернуло. Он сразу понял, чем грозит для него хвастовство князя. А тот уже снова разливал вино по серебряным кубкам:
– Давай выпьем!
Елагин снова опустошил кубок, а Никита лишь глоток сделал.
Князь отер рукой усы и продолжил:
– Играли мы после пополудни. Нащокин Алексею Михайловичу про меня сказал, мол – Елагин обыграл его. Ввечеру самодержец к себе в Теремной двор призвал. Компания там куда как избранная собралась. Кабы не шахматы, я бы и вовсе туда не попал. Царь меня первого за доску усадил – с другими-то он уже играл. Видать, любопытно было. Ну, я твои слова и вспомнил. Две партии подряд выиграл, а три проиграл. Царь доволен остался: обласкал, перстнем со своей руки одарил. Любуйся! – Елагин снял с пальца перстень и протянул Никите.
Перстень был золотой, с крупным прямоугольным изумрудом. Работы простой, но цены немалой, учитывая вес золота и размер драгоценного камня.
Никита полюбовался, цокнул языком и вернул перстень князю.
– Ну, Никита – молодец! Играть в шахматы научил, считай – долг отработал. И я в выигрыше, в ближний круг царев вошел. Там, в Теремном дворце не только в шахматы играют и политесом занимаются. Ведь люди все видные, не простолюдины какие-нибудь!
Князь в третий раз разлил вино по кубкам и выпил.
Никита пригубил свой кубок и принялся за закуски. Копченая белорыбица была чудо как хороша, можно даже сказать – превосходна.
Елагин дожевал кусок, неожиданно упал головой в тарелку и уснул. Видимо, перебрал.
Никита кликнул слуг, и те бережно унесли князя в опочивальню.
Никита был рад, что его труды не пропали даром. Только эпопея на этом не закончилась.
Следующим днем, в полдень к лекарне подъехал возок. Оттуда вышел боярин и прошел к Никите. Тот к визитам бояр уже привык – болеть все могут. Однако боярин оказался не пациентом.
– Ты Никита будешь, лекарь?
– Он самый.
– С тобой князь и боярин Ордын-Нащокин поговорить желает.
– Что, прямо сейчас?
– Князь ждать не любит. – Боярин напыжился.
Только и Никита не холоп боярский, а свободный человек – не на службе княжеской.
– Дела закончу, освобожусь – тогда и поедем.
Боярина передернуло от негодования, а сделать ничего не может. Так он и ждал полчаса.
Когда боярин и Никита на возке прибыли в хоромы Нащокина, князь встретил их приветливо, усадил.
– Ты что же, Никита-лекарь, талант свой от всех скрываешь?
– Какой талант? – не понял Никита. Он вначале подумал, что речь идет о его способностях к врачеванию, но ошибся.
– В шахматы князя Елагина лучше меня играть научил, он даже с Алексеем Михайловичем, помазанником Божьим, вровень вчера сыграл. Нехорошо!
– Я что-то не понял, что именно нехорошо?
– Что он лучше меня играет. Видимо, немец, что меня учил, хуже тебя шахматы знает.
Никита недоуменно пожал плечами. Он с трудом вспомнил имя-отчество князя.
– Афанасий Лаврентьевич, это всего лишь игра. Сегодня повезет одному, завтра – другому.
– Нет, другому не надо – мне надо. Предлагаю учить меня игре в шахматы.
– Я человек занятой, у меня свое дело.
– Нешто я не понимаю? Днем и я занят. Но можно по вечерам заниматься.
Никита потер большим и указательным пальцем друг о друга. Получился жест, издавна понятный во всех странах.
– Само собой, – кивнул князь. – Сколько?
– Рубль серебром в день, – спокойно сказал Никита.
Уж коли князь хочет лишить его удовольствия общения с девушкой – пусть платит. Сумма изрядная – даже огромная, и Никита в душе надеялся, что князь, узнав о больших деньгах, откажется от своей затеи. Но не тут-то было! Князь кивнул.
– А как же? Понимаю! Умение редкое, потому дорогое. Мастеров мало, – князь сокрушенно покачал головой. – А Елагин – шельма! Такого мастера имел, учился и молчал. Я только вчера узнал. И сколько тебе платил, не сказал. Обратись ты сразу ко мне, я бы вдвое дал. Так, может, не будем зря время терять?
Никита согласился, тем более что азы игры Нащокин знал. Никита иногда почитывал в свое время шахматную литературу, но фанатом игры он не был – так, приходилось на дежурствах, когда экстренной работы не было, играть с дежурантами из других отделений. И сейчас он показал князю несколько вариантов, как быстро, в десять ходов поставить мат.
Нащокин очень удивился.
– Ты, князь, ходы запомни. Защиты нет, как бы противник ни пыжился. Только перед каждым ходом делай вид, что крепко думаешь.
– А Елагин о них знает?
– Нет еще.
– И не говори. А за молчание возьми рубль.
Князь достал из ящика стола две монеты: одну за игру, вторую – за молчание. Как тут не вспомнить поговорку «Слово – серебро, молчание – золото?»
На возке, но только уже без сопровождения боярина Никиту отвезли домой. Только он не к князю в хоромы поехал, а к Пантелеевым. Извинившись, что без подарков приехал, вручил рубль серебром – на эти деньги деревню с холопами купить можно было.
– Ой, Никита, много даешь! – всплеснула руками вдова.
– Это Любаве на наряды. Пусть на торгу выберет к венчанию. И еще: я несколько вечеров занят буду у князя Нащокина и потому прийти не смогу, не ищите.
– Хорошо, что предупредил, дабы не волновались.
И Никита десять дней подряд ездил на возке после работы к Нащокину. Вспомнил, насколько смог, игры Алехина, Ботвинника, Каспарова, Таля.
Князь только потирал руки.
За десять дней Никита заработал изрядные деньги, чему был несказанно рад.
На двенадцатый день он развел руками:
– Прости, князь: все, что я знал, показал и рассказал.
– А еще игры знаешь?
– Нарды. В них персы и османы играть любят.
– Не слыхал про такую. Если кто из послов царю такую игру подарит, я сразу к тебе человека пошлю, научишь. Но сначала меня, а потом – Елагина или других. Понял?
– Уяснил. Желаю тебе здоровья и удачи, князь.
Никита откланялся. Ему здорово повезло и очень кстати – за двенадцать дней полугодовой доход заработал своей головой. Теперь и венчание и свадьбу на уровне провести можно.
Приехав домой, Никита стал размышлять, кого он пригласит на торжество. Хватило пальцев на одной руке. Елагина – посаженым отцом, Ивана и сестру его, Наталью. Больше друзей или близких знакомых не было. Да и у Пантелеевых в Москве вряд ли больше наберется. Как только купец умер и родня со знакомыми его о долгах узнали, все как-то от вдовы отошли, отшатнулись. Неудачники или проблемные знакомые никому не нужны.
Получалось – не так велики и расходы будут, а гости в доме купчихи уместятся. Никита не жил в доме Пантелеевых и потому не мог в полной мере назвать его своим.
Через несколько дней Никита стал ловить на себе косые взгляды Елагина.
– Князь, я обиду нанес тебе, сам того не желая? – поинтересовался Никита – он не любил непоняток.
– Ты зачем Нащокина выучил играть лучше меня?
– Чтобы ты в опалу случайно не попал. Сам подумай, понравится ли царю, если ты его шутя обыгрывать будешь? Неприязнь вызовешь, а потом и опалу.
– Ну… если так, – неуверенно согласился князь.
Глава 7 Смоленск
Никита собирался после работы обговорить с вдовой детали сватовства, однако же – не получилось. К нему в лекарню заявился сам Елагин. Он прошелся по зданию, посмотрел, а потом сказал:
– Государь через день под Смоленск отправляется, там войска наши осаду ведут. Нащокин едет, и я с ним. Всяко случиться в походе может, и мне спокойней будет, когда ты будешь рядом. Жалованье я тебе не платил – это правда, но на ноги встать помог.
Никита все понял.
– Послезавтра утром я буду готов, князь.
Он обговорил с Иваном, как вести послеоперационных больных. Их было всего трое, все шли на поправку, и осложнений не предвиделось. Оставил Ивану денег на жалованье персоналу, на хозяйственные расходы и тем же вечером направился к Пантелеевым. Неизвестно, сколько поход длиться будет. Смоленск хоть и недалеко, но осада – дело долгое.
Как только он сказал, что царя в походе сопровождать будет, все приуныли. Но после нескольких минут молчания Мария Матвеевна вдруг вскочила:
– Так чего же мы сидим?
– А что делать надо? – не понял ее Никита.
– В храм, венчаться.
– Так ведь дружка и дружок нужны – венцы держать. И к торжеству мы не готовы.
– Есть-пить потом можно, после возвращения твоего. И плясать-играть на радостях будем. У тебя, Никита, всегда дела. Я понимаю, мужчина зарабатывать должен. Но для девушки венчание, замужество – главное действо в жизни.