Мы медленно начали одолевать подъем.
– Чуть-чуть разгонись и на вторую скорость переключи~ Переключай без напряга, нежно, как женщину ласкаешь.
Переключение скоростей мне всегда с трудом давалось, но я попробовал именно без напряга, с нежностью, и это получилось. Простые слова прозвучали кстати. Машина даже не задержалась при переключении.
– Так на второй и поезжай до конца. На третью не переключайся. Движок старый и слабый, подъем долгий. Третья скорость не потянет.
– Скорняк, я – Страшилка. Мои действия? – запросил команду старший прапорщик.
– Я – Рада. Засада уничтожена. Без звука. Пять человек готовы были вас расстрелять. Страшилка. Останавливаешься не доезжая до верхней точки, – принял командование старший лейтенант Радченков. – Поднимаешься пехом. Занимаешь позицию, страхуешь.
– Понял. Работаю.
Машина между тем взбиралась к высшей точке вполне уверенно, и мне даже понравилось, что я еду так уверенно. А на верхней точке прозвучала новая команда:
– Теперь просто сцепление отожми и притормаживай. Так до них и спустимся.
Мне трудно было оторвать взгляд от дороги, чтобы посмотреть вдаль. Но я отжал сцепление, притормозил сильнее и посмотрел.
Внизу на самом краю дороги стояли в одной шеренге наши парни – спиной к обрыву, все десять человек. По другую сторону дороги четверо бандитов наставили на них автоматы. Стрелять могли начать в любой момент. Неподалеку, поставив ногу на камень, как Наполеон ставил ее на барабан, стоял еще один человек. Из-за расстояния узнать Авдорхана я, конечно, не мог, но больше так стоять было некому.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Старший лейтенант Радченков сразу предполагал, что у него будет два варианта действий, и просчитал оба заранее. Первый вариант: уничтожив засаду, напасть на Авдорхана и конвой и освободить пленных. Второй: точно так же, уничтожив засаду, дождаться обмена и атаковать только после этого. Было опасение, что и Авдорхан не дурак и захочет себя обезопасить – только непонятно от кого. Скорее всего, просто от случайности и от непредвиденных действий Крещеного. Он и обезопасил. Едва начался подъем, Авдорхан приказал пленникам идти по самому краю дороги рядом с пропастью и под стволами готового к расстрелу конвоя. Так они и дошли до обозначенного места. И так остановились, выставив пленников, как перед расстрелом.
Засада была уничтожена чисто, одновременной скоординированной через «подснежники» атакой лопатками. Внизу ни звука не услышали. Но атаковать конвой в такой позиции было нельзя. Случись так, что хотя бы один из конвоиров не будет сразу убит при атаке и он сможет дать очередь, будет беда. Пусть даже по ногам попадет, и даже это равносильно пуле в сердце, если не хуже. Обрыв высотой метров пятнадцать. Лететь с такой высоты от камня к камню, ломая руки и ноги, – занятие не из самых приятных, и живым после такого падения, естественно, никто не останется, но и умирать будет в муках. А непроизвольная очередь может получиться и у того, кто перед смертью в судороге на спусковой крючок нажмет.
Нет, Авдорхан оказался предусмотрительным. Непонятно только, зачем ему нужна была такая предусмотрительность, если он был уверен, что Крещеный против него один работает. Неужели младший сержант Кадочников сумел своими действиями так перепугать этих доморощенных бандитов, что те считаются с ним, как с боевым отрядом спецназа. Но если и напугал, то плохого в этом ничего нет. Необходимо только самому Кадочникову действовать правильно. Аккуратно, осторожно и правильно.
– Я – Рада, Давыдов, как слышишь?
– Нормально слышу, товарищ старший лейтенант.
– Настроение.
– Боевое.
– Самочувствие.
– Терпимое.
– Тогда ставлю задачу. Отпускаешь Ризвана к брату только после того, как конвой отойдет вниз по дороге на сто шагов. Мы конвойных проводим. Сам Авдорхан вооружен, следовательно, вы в равной позиции. Он пойдет на обмен, рассчитывая на свою засаду. Сразу после обмена отводишь пленников за машину. Все понял?
– Так точно.
– Скорняк.
– Слушаю.
– Координируй действия младшего сержанта. Если будут нюансы, подскажешь, подправишь. Никакой суеты, никаких лишних движений. Главное – не спровоцировать перестрелку. Пленникам бежать некуда, можно только с обрыва ласточкой падать. Имей в виду.
– Понял.
– Сам с ефрейтором не засветись.
– Приляжем. В машине темно, я смотрел со стороны. С пяти метров заднее сиденье уже не видно. Мы остановимся метрах в тридцати, не ближе.
– Добро. Страшилка!
– Слушаю.
– Как дела?
– На позиции. Страхую. Поскольку я один, а стрелков пятеро, могу страховать только Крещеного. Остальным я не в состоянии обеспечить безопасность.
– Остальных мы все страхуем.
– Рада, в каком месте Авдорхан выставлял засаду? – поинтересовался Скорняков.
– В пятидесяти метрах от себя.
– Нормально. Мы это место проедем, значит, он будет уверен в себе. На обмен пойдет.
– Пойдет. Работаем. Давыдов. Ты, как остановишься, из машины сразу не выходи. Сначала позвони Авдорхану. Потребуй отослать конвой.
– Понял, товарищ старший лейтенант.
* * *«Уазик» скатывался под уклон медленно, на ухабинах и выбоинах жестко покачивался, тем не менее к цели стремился, хотя и с осторожностью. Младший сержант Кадочников ехал не совсем уверенно, руль и дорогу чувствовал плохо и предпочитал чаще тормозить. Явление вполне естественное для человека, не имеющего водительских навыков.
Старший лейтенант Радченков пытался в бинокль рассмотреть пассажиров на заднем сиденье, но ветровое стекло бликовало и не давало такой возможности. У Авдорхана вообще бинокля не было, и потому он рассмотреть машину издали не мог. Кажется, все складывалось удачно.
Остановиться правильно младший сержант Кадочников тоже сумел. Он не стал останавливаться посреди дороги, памятуя, что ручник в «уазике» слабый, а тихо уткнул машину в метровый обрыв, над которым нависала полоса «зеленки». До пленников с конвоем и Авдорхана оставалось около тридцати метров.
– Звони, – сказал старший лейтенант Скорняков.
Денис вытащил трубку, глубоко вздохнул, сбрасывая напряжение, и, отыскав в меню последний набранный номер, нажал кнопку вызова. Видно было, как Авдорхан захлопал себя по карманам – забыл, где у него трубка лежит. Наконец, трубка нашлась~
– Слушаю. – Авдорхан, несмотря на свой гонор, не привык к боевым действиям и сильно волновался. Даже голос у него стал хриплым.
– Как дела, Авдорхан? – спросил младший сержант.
– Ты же видишь, как обстоят дела. Подъезжай, будем меняться.
– Я лучше подойду.
– Тогда подходи.
– Подходить буду так. В левой руке у меня будет автомат – на тебя наставлен. Ты можешь свой тоже на меня наставить. Я не напугаюсь. В правой руке у меня будет граната. Я ее уже наполовину засуну твоему брату за шиворот.
– Это зачем?
– На случай, если ты поведешь себя неправильно. Мне кажется, ты можешь повести себя неправильно. Я тебе не верю.
– Я тебе тоже не верю.
– Это твои проблемы. В данном случае ты – главная заинтересованная сторона. Ты затевал первоначально всю историю с обменом. Ты своего добился, хотя и не так театрально, как планировал.
– А граната-то зачем?
– Вдруг ты снайпера в кусты посадил. Если кто-то в меня выстрелит, граната упадет Ризвану за шиворот. Он не успеет раздеться. Никто не успеет ему помочь. Подумай об этом.
– Я понял тебя.
– Со снайпером ты переборщил, – сказал в микрофон «подснежника» старший лейтенант Радченков. – Снайпер может тебя снять, когда ты будешь Ризвана только выводить. Это прокол, но Авдорхан на это внимания, кажется, не обратил. Не повторяй. Отвлеки внимание требованием отвода конвоя.
– Теперь мне нужны гарантии безопасности на время после обмена.
– Какие я могу дать тебе гарантии, Крещеный? Только мое слово.
– Засунь его себе в штаны. Меня оно не убедит.
– А ты хамоватый парень, Крещеный. Жалко, что я сразу тебя не убил, как советовал Кадимагомед.
– Больше Кадимагомед не даст тебе глупых советов. Я не верю твоему слову, я сказал.
– Что тогда?
– Прикажи конвою отойти вниз на сто метров. Конвойных четверо, пусть оставят два автомата на дороге, рядом с тобой. Для нашей безопасности.
– Отойти они отойдут, но автоматы не оставят. Автоматы – их собственность, а не моя. Они их на свои деньги покупали. И я не могу распоряжаться их собственностью.
– Тогда купи у них автоматы. Они потом себе новые купят. Иначе я не вижу смысла в обмене. Пленников потом догонят и расстреляют. А с автоматами они смогут за себя постоять.
– Нормальный ход, – сказал в микрофон «подснежника» старший лейтенант Радченков.
– Но~ – Авдорхан сомневался.
– Никаких «но» быть не может. Это мое категоричное условие.
Авдорхан, видимо, был уверен в силе своей засады и еще больше в неожиданности нападения, потому сомнений больше не высказывал. Он был уверен даже в том, что через несколько минут и автоматы себе вернет.
Авдорхан, видимо, был уверен в силе своей засады и еще больше в неожиданности нападения, потому сомнений больше не высказывал. Он был уверен даже в том, что через несколько минут и автоматы себе вернет.
– Ладно, твоя взяла. Но ты, Крещеный, меня разозлил.
– А на это мне плевать. Ты давно злишь меня. И что с того. Гони своих парней.
Авдорхан обернулся и начал что-то говорить по-чеченски. Двое конвойных положили на дорогу автоматы. И все четверо стали спускаться по дороге в сторону села.
Спецназовцы ждали. Конвойные остановились.
– Сто шагов, – сказал Авдорхан, который, видимо, считал.
– Полшага не может считаться за целый. Пусть еще столько же пройдут.
Авдорхан вздохнул и громко отдал команду. Конвойные спустились по дороге дальше. Но опять не на столько, насколько требовал Кадочников. Но младший сержант не стал дальше спорить. И командир тут же подсказал:
– Хватит. Они могут выйти за линию «зеленки», и тогда их трудно будет достать. Выходи. Выводи Ризвана.
– Я иду, Авдорхан, – сообщил младший сержант, убрал трубку, взял в левую руку автомат, в правую – гранату и осторожно, не отрывая глаз от Авдорхана, стал открывать дверцу машины. Движения младшего сержанта были медленными, но уверенными. Он напоминал чем-то крадущуюся кошку, готовую в любой момент прыгнуть. Известно, что у домашней кошки из всех животных самое короткое время между действием-раздражителем и собственным действием. И Денис Кадочников готов был продемонстрировать свою реакцию. По крайней мере, вся его поза говорила об этом. Но Авдорхан никаких угрожающих действий не предпринимал. Он только ногу с камня убрал и повернулся анфас к машине, но автомат на изготовку не взял, хотя ствол молодого спецназовца в его сторону уже смотрел.
Перед тем как открыть заднюю дверцу машины и выпустить Ризвана, младший сержант Кадочников вытащил из кармашка-подсумка «разгрузки» гранату, демонстративно показал ее Авдорхану и имитировал момент срывания кольца. С такого расстояния Авдорхан не мог увидеть, в самом ли деле сорвано кольцо у гранаты. И даже Ризван за закрытой дверцей тоже не видел, сорвано ли кольцо, и не мог предупредить брата.
Дверца распахнулась. Старший лейтенант Скорняков подтолкнул пленника, помогая ему выбраться, что со связанными ногами и руками было нелегко. С другой стороны, чтобы Ризван не упал, его поддержал младший сержант.
– Пойдем, – сказал Кадочников.
– И что? – спросил пленник.
– Что? – не понял младший сержант.
– Засада. Авдорхан выставил засаду?
– Спроси у него сам. Идем.
Ризван, казалось, не мог быстро идти. Тем не менее Кадочникову приходилось придерживать его за шиворот двумя пальцами.
– Ты что суетишься, как развратная студентка. Все равно не сразу свободу обретешь. Спокойнее иди. Спокойнее.
Ризван сделал три коротких спокойных шага и опять начал торопиться. Денису пришлось дернуть за шиворот сильнее. Так прошли десять метров.
– Авдорхан, отпускай пленников. Пусть идут нам навстречу, – потребовал Кадочников. – Автоматы пусть не забудут.
– Эй, идите, – разрешил Авдорхан.
У пленников руки были связаны за спиной. Авдорхан не поленился, поочередно поднял автоматы и сунул двоим в руки. За спину. Так безопаснее, хотя нести неудобно. Но он даже ремень через шею перебрасывать не пожелал. И они понесли. Но потому, что ноги у них были не связаны, имели возможность идти быстро. А потом и побежали.
– Отпускай его, – через наушник «подснежника» скомандовал старший лейтенант Скорняков. – Пусть топает.
– Устать не успеет, – добавил старший лейтенант Радченков.
– Гони. – Младший сержант подтолкнул Ризвана в спину. Но не сильно, чтобы не упал. Можно было только удивляться, как быстро тот семенил и как скоро встретился на дороге с пленниками. Но они друг на друга даже не посмотрели. Каждый к своим стремился, где рассчитывал оказаться в безопасности.
Пленники поравнялись с Кадочниковым.
– Всем за машину, быстро, – скомандовал он. – Сейчас начнется захват~ Скорее всего, стрелять не будут, но – кто его знает~
– Денис, – остановившись, предупредил Вован Ласточкин, сверкнув синяком под глазом – успел где-то заработать. – Пять человек в «зеленку» поднялись.
– Они уже не спустятся, – ответил Денис. – Там командир. Старший лейтенант Радченков. Там все в порядке.
Внизу, в двадцати метрах, два брата встретились и обнялись. Вернее, сначала только один другого обнял, потом нож вытащил и стал веревки на руках и ногах разрезать. И после этого они обнялись и, оглянувшись, хотели было побежать. Но в это время из машины вышли старший лейтенант Скорняков и ефрейтор Вологдин. Появление новых фигур вызвало короткий разговор между братьями, Авдорхан поднял автомат, но в это время у него за спиной раздались автоматные очереди, сразу свалив двоих вооруженных конвойных. Двое других подняли руки, понимая, чем им, безоружным, грозит сопротивление.
– Бросай оружие, Авдорхан, – раздался громкий голос над головой братьев. – Вам некуда податься. И даже эмир Билимханов вам не поможет.
Авдорхан и Ризван оглядывались. Внизу на дорогу спрыгнули из «зеленки» двое бойцов спецназа, перекрывая пути отступления. Бежать можно было бы только в сторону обрыва, но это слишком короткий путь, за которым неминуемо последует долгое падение, и падение это ни одному из них не понравилось бы.
Ничего наполеоновского в фигурах братьев уже не наблюдалось. Только растерянность. И над их головами, пролетая по своим делам, несколько раз кашлянула ворона – нехорошая примета. Авдорхан с Ризваном, не сговариваясь, задрали головы, понимая, что птиц им увидеть снова предстоит не скоро.
* * *Руки Ризвана не успели еще отдохнуть от веревок, которыми их крепко связывал младший сержант Кадочников, как на руках появились наручники. Конечно, наручники, если не пытаться их разорвать, не так сильно стягивают запястья, и кровообращение не нарушают. Но приятных моментов они доставляют мало.
Братья о чем-то разговаривали друг с другом на чеченском. Причем разговаривали, видимо, на повышенных тонах, предъявляя друг другу претензии. Их разговор никто не понимал, но беседе не мешали. И Авдорхану, и Ризвану было что сказать. Один устроил засаду и тем самым обрек и себя и брата на задержание. Второй знал, что Крещеный не один, и не предупредил, хотя предупредить у него возможности не было, потому что вся надежда была только на брата, который окажется предусмотрительным и поможет освободиться. Так, переругивающихся, их и подвели к «уазику». Туда же и «Нива» подъехала.
Ризван сразу попытался высказать младшему сержанту Кадочникову свои претензии:
– Ты слово все-таки держать не умеешь.
– Я не помню, чтобы давал тебе слово, – возразил Кадочников. – Я говорил тебе, что твоя свобода зависит от поведения твоего брата. Если он захочет провести честный обмен, ты будешь свободен.
– Он врет, – сказал Авдорхан обиженным тоном. – Они и не собирались тебя освобождать. Они от природы подлые.
– Ну-ну~ А что тебе еще остается говорить, – усмехнулся старший лейтенант Скорняков. – Ты пытался обмануть младшего сержанта, и тебе не удалось его обмануть. Теперь ты будешь говорить, что он тебя обманул. Это уже твоя личная беда. Кроме того, это еще и беда твоего брата, но с этим вы сами разбирайтесь. Вам еще долго придется встречаться, хотя я не думаю, что вас в одну камеру СИЗО поместят. Да и по разным зонам, скорее всего, разведут.
– Я все равно убегу, – сказал Ризван, сжимая губы.
– До параши и обратно – вся дистанция, – подсказал старший лейтенант Радченков. – Не забывай, что за побег тебе еще срок добавят. Хорошо тренированным парнем выйдешь.
Ризван глянул на Кадочникова. Тот спокойно выдержал взгляд и глаза не отвел.
– Есть только один способ вам обоим чуть-чуть смягчить наказание, – продолжил Радченков.
– Говори, – предложил Авдорхан, более способный торговаться, чем младший брат.
Ризван ждал предложения молча, хотя, судя по короткому взгляду, брошенному в дальнюю сторону дороги, он понял, о чем пойдет речь.
– Помочь нам поймать эмира Асланбека Билимханова.
– Какое звание нам за это присвоят в спецназе ГРУ? – с горькой усмешкой сказал Ризван.
– Я могу сделать только одно, – сказал Авдорхан. – Я могу лишить Асланбека транспорта.
– И это тоже дело. Думаю, суд это примет во внимание. Как это сделать?
– Просто. Я позвоню водителю. Он уедет. Хоть в эту сторону, хоть в другую.
– Лучше в другую, – предложил Радченков, памятуя, что с другой стороны дорогу если еще не перекрыли, то вот-вот перекроют. Машина будет подполковнику Волкотрубу весьма кстати. – Звони.
И протянул только что отобранную у Авдорхана трубку.
Авдорхан передернул плечами, показывая, как трудно ему звонить, когда руки скованы наручниками за спиной. Прапорщик Лавренец глянул на командира, тот кивнул, и Лавренец быстро сменил захват наручников, сковав руки не за спиной, а спереди. Полностью давать свободу рукам Авдорхана никто не собирался.