Корум внимательно изучал по карте береговую линию, надеясь обнаружить хоть маленький заливчик, но тщетно. Вдруг лодку начало сильно качать, и Корум стал в изумлении озираться, пытаясь определить источник столь сильного волнения. Где-то далеко гудел прибой, потом послышался совсем иной звук — с южной стороны. Корум во все глаза всматривался в туман.
Звук походил на равномерные шлепки или шаги по воде, словно кто-то переходил вброд довольно глубокий ручей. А что, если это плещется какое-нибудь морское чудовище? Кажется, мабдены знают о существовании подобных чудовищ и до смерти боятся их. Корум изо всех сил уперся в борта руками, пытаясь уменьшить болтанку, но лодку упорно сносило на скалы.
Звук теперь слышался совсем близко. Корум поднял свой длинный меч и приготовился к бою.
И тут он наконец разглядел в тумане очертания какой-то громоздкой фигуры, скорее, пожалуй, человеческой. И великан этот тащил не что-нибудь — рыбачью сеть! Так значит, здесь довольно мелко? Корум перевесился через борт и погрузил в воду меч, пытаясь достать до дна, но, разумеется, не достал. Вода была прозрачной, и дно было ясно видно, но глубина явно была большая. Корум снова посмотрел на человека с сетью и догадался, что в тумане глаза подвели его: великан был по-прежнему далеко от него, просто — теперь это стало ясно — он просто немыслимых размеров, гораздо больше, чем Великан из Лаара. Так вот чьи шаги подняли на море такое волнение!
Корум хотел было крикнуть великану обойти его стороной, чтобы волной не затопило лодку, но передумал. Подобные создания не отличались дружелюбием по отношению к смертным, в отличии от Великана из Лаара.
Огромный рыбак, немного сменив направление, продолжал тащить в тумане свою сеть. Теперь он оказался у Корума за спиной. Лодку уже довольно сильно отнесло в сторону от Тысячемильного рифа и продолжало нести почти точно на восток. И Корум, как ни старался, не мог сменить направление. Он пытался менять галс, орудовал рулем — ничто не помогало. Он словно попал на стремнину бурной реки неподалеку от водопада. Бороться с водными вихрями, созданными великаном, Коруму было не под силу.
Ему оставалось лишь отдаться на волю волн. Великан снова скрылся в тумане, направляясь куда-то в сторону Тысячемильного рифа. Возможно, там он и обитал.
Как акула, идущая по следу, скользнула лодочка Корума по волнам и внезапно вырвалась из тумана на яркое солнце.
И тут Корум увидел берег. Острые утесы нависали прямо у него над головой.
Глава вторая ТЕМГОЛ-ЛЕП
Тщетно пытался Корум повернуть лодку, вцепившись шестипалой левой рукой в руль, а правой — в шкот. Раздался скрежет, лодка содрогнулась и начала заваливаться на борт. Корум едва успел схватить оружие, и лодка перевернулась. Он оказался в воде и сперва чуть не захлебнулся, наглотавшись воды. Потом Корум почувствовал, как его тело тащит по гальке, и попробовал встать и сопротивляться волне, упрямо увлекавшей его в море. Заметив подходящий выступ, он уцепился за него, выронив при этом лук и колчан со стрелами, которые тут же унесло волнами.
Начался отлив. Оглянувшись, Корум увидел вдали свою лодку. Он отпустил скалу и встал на дно. Здесь было уже совсем мелко. Корум поправил шлем и перевязь. Ощущение полнейшей и предначертанной судьбой неудачи начинало овладевать его душой.
Он прошел немного по берегу и уселся под высоким черным утесом. Итак, он выброшен на этот неведомый берег, его лодку унесло в море, и теперь добраться до цели, находящейся где-то в безбрежных просторах океана, совершенно невозможно.
Вспомнив о новом глазе и о том, что он видел, Корум вздрогнул и коснулся прикрывавшей глаз повязки.
Только сейчас он понял, что, приняв дары Шула, принял и логику его мира. И теперь ему от этого никуда не деться.
Вздохнув, Корум встал и внимательно осмотрел утес. Взобраться на него здесь было невозможно. Тогда он пошел вдоль берега по серой гальке, надеясь где-нибудь все-таки подняться наверх и оттуда посмотреть, где же он оказался.
На свою новую руку он на всякий случай надел одну из латных перчаток, вспомнив, что Шул говорил ему о необычайном могуществе руки Кулла. Корум по-прежнему лишь наполовину верил словам Шула, однако ему вовсе не хотелось в данный момент проверять их правдивость.
Больше часа брел он вдоль берега, пока, обогнув мыс, не вышел к заливу, где скалистый берег был довольно пологим. Начинался прилив, волны уже заливали полосу гальки. Корум бросился бежать.
Добравшись до пологого склона, он остановился, чтобы перевести дыхание. Вовремя же он успел! Волны кипели уже почти у самых скал. Корум легко взобрался наверх и увидел город.
Он весь, казалось, состоял из куполов и минаретов — белоснежных, сверкавших на солнце. Но приглядевшись, Корум понял, что они вовсе не белые, а покрыты разноцветной мозаикой. Никогда он не видел ничего подобного!
Некоторое время он колебался, не зная, то ли обойти город стороной, то ли войти в него. Если люди там достаточно дружелюбны, то, может быть, ему удастся достать там лодку? Впрочем, если это воинственные мабдены, то дружелюбия ждать не приходится…
А вдруг это тот самый народ рага-да-кета, государство которых помечено на карте Шула? Но ведь и карты тоже унесло вместе с перевернувшейся лодкой!.. Отчаяние вновь охватило Корума.
Он все-таки решил пойти в город.
Не прошло и десяти минут, как его окружил отряд вооруженных всадников. Воины сидели верхом на длинношеих пятнистых животных с закрученными рогами и кожистыми сережками, как у птиц. Долговязые ноги их, впрочем, двигались весьма проворно. Сами воины тоже были долговязые, ужасно худые, с маленькими круглыми головами и круглыми глазами. Это явно были не мабдены, не были они похожи и ни на один другой из известных Коруму народов.
Он остановился и стал ждать. Собственно, ему ничего другого и не оставалось. Интересно, враги это или нет?
Воины молча глядели на него своими огромными круглыми глазами. Носы и рты у них тоже были округлые, а на лицах застыло выражение постоянного изумления.
— Оланжа ко? — сказал один из них в изысканно вышитом плаще с капюшоном, отделанном яркими перьями; в руках он держал странную дубинку, похожую на коготь огромной птицы. — Оланжа ко, драджер?
Корум ответил на том упрощенном языке вадагов и надрагов, которым чаще всего пользовались мабдены:
— Я не понимаю.
Существо в украшенном перьями плаще по-птичьи склонило голову набок и смолкло. Остальные воины, одетые похоже, хотя и не столь изысканно, тихонько переговаривались.
Корум указал на юг.
— Я приплыл оттуда, из-за моря, — теперь он говорил на обычном вадагском.
Всадник в плаще с перьями внимательно склонился к нему, словно эти звуки показались ему более знакомыми, но потом отрицательно покачал головой: он явно не понимал ни слова.
— Оланжа ко?
Корум тоже отрицательно покачал головой. Всадник озадаченно посмотрел на него, потом велел одному из своей свиты спешиться:
— Mop наффа!
Тот послушно спрыгнул на землю и длиннющей своей рукой пригласил Корума взобраться в седло.
Корум неуклюже взобрался на спину длинношеего животного, пытаясь устроиться поудобнее на шатком и слишком узком седле.
— Ходж! — вождь повелительно взмахнул рукой и повернул своего «коня» к городу. — Ходж… ала!
Животные побежали трусцой; за ними пешком поплелся и тот, кого только что ссадили на землю.
Город окружала высокая стена, украшенная геометрическими рисунками, поражавшими многоцветьем красок. Всадники въехали в высокие и узкие ворота, миновали настоящий лабиринт из глухих стен и двинулись по широкой улице, обсаженной цветущими деревьями, ко дворцу в центре города.
У входа во дворец все спешились, и слуги, такие же высокие и тощие, как воины, и тоже с навек изумленными лицами, увели седловых животных. Корум в сопровождении воинов стал подниматься по высокой — более сотни ступеней — лестнице, ведущей в огромный зал. Рисунки на стенах зала были не столь пестрыми и куда более изысканными, чем на городской стене. Они были выполнены в основном золотой, белой и светло-голубой красками. Искусство это, хотя и несколько варварское, с точки зрения вадага, было все же поистине прекрасно, и Корум любовался рисунками от всей души.
Они пересекли зал и оказались во внутреннем дворике, окруженном крытой галереей с колоннами. В центре дворика бил фонтан.
Под балдахином высился величественный трон с высокой, суживавшейся кверху спинкой. Трон был золотой, с орнаментом из рубинов. Воины, сопровождавшие Корума, вдруг резко остановились, и почти сразу же между колоннами возникла высокая фигура, казавшаяся еще выше из-за немыслимого головного убора из павлиньих перьев. Человек этот к тому же был в пышном плаще, тоже украшенном великолепными перьями; из-под плаща виднелась длинная рубаха из тонкой золотистой материи. Человек занял место на троне: видимо, это и был правитель неизвестного города.
Под балдахином высился величественный трон с высокой, суживавшейся кверху спинкой. Трон был золотой, с орнаментом из рубинов. Воины, сопровождавшие Корума, вдруг резко остановились, и почти сразу же между колоннами возникла высокая фигура, казавшаяся еще выше из-за немыслимого головного убора из павлиньих перьев. Человек этот к тому же был в пышном плаще, тоже украшенном великолепными перьями; из-под плаща виднелась длинная рубаха из тонкой золотистой материи. Человек занял место на троне: видимо, это и был правитель неизвестного города.
Он о чем-то быстро спросил командира отряда, а принц вежливо ждал, стараясь ни в коем случае не выказать ни малейшего намека на враждебность или хотя бы нетерпения.
Наконец король обратился к Коруму. Он, похоже, знал довольно много языков, и через некоторое время принц услышал знакомые слова, произнесенные, однако, со странным акцентом:
— Ты из племени мабденов?
То был старинный язык надрагов, которому Корума учили еще в детстве.
— Нет, — коротко ответил он.
— Но ты и не недрег.
— Да… я не… «недрег». А тебе известно это племя?
— Два человека из этого племени жили среди нас несколько столетий тому назад. Из какого же ты народа?
— Я вадаг.
Король задумчиво пососал губу, потом прищелкнул языком.
— Это враги, да? Враги недрегов?
— Теперь уже нет.
— Теперь нет? — король насторожился.
— Все вадаги, кроме меня, погибли, — пояснил Корум. — А те, кого ты называешь «недрегами», если не погибли, то превратились в жалких рабов мабденов.
— Но ведь мабдены — просто варвары!
— Надо сказать, теперь они варвары весьма могущественные!
Король кивнул:
— Так и было предсказано, — он внимательно рассматривал Корума. — А почему не умер ты?
— Я решил пока не умирать.
— С твоим решением никто бы не посчитался, если б того захотел Ариох.
— Кто такой Ариох?
— Это бог.
— Какой бог?
— Бог, который правит нашими судьбами! Герцог Ариох, Повелитель Мечей.
— Рыцарь Мечей?
— Да, кажется, так его именуют на юге… — король отчего-то вдруг заволновался и нервно облизал губы. — Я король Темгол-Леп. Это мой город, Арк, — он повел своей тонкой и длинной рукой. — Это мои подданные — народ рага-да-кета. А сама моя страна называется Кулокрах. И мы все тоже скоро умрем.
— Отчего же?
— Теперь настало время мабденов. Таково решение Ариоха, — король пожал узкими плечами. — Да, таково его решение. Скоро сюда явятся мабдены и всех нас уничтожат.
— Но ведь вы, разумеется, будете с ними сражаться, не правда ли?
— Нет. Теперь их время. Так велит Ариох. Он позволил рага-да-кета прожить чуть дольше остальных, потому что мы подчинились ему и не оказывали ни малейшего сопротивления. Но все равно и мы скоро умрем.
Корум покачал головой.
— Неужели вам не кажется, что Ариох поступает несправедливо, уничтожая вас?
— Ариох решает все.
Корум подумал, что, наверное, эти люди не всегда были столь покорны судьбе. Возможно, и они тоже пережили процесс упадка, спровоцированного Рыцарем Мечей.
— Но зачем Ариоху уничтожать вашу прекрасную культуру и знания?
— Ариох решает все.
Король Темгол-Леп, видимо, был куда лучше знаком с Рыцарем Мечей и его планами, чем кто-либо из ранее встреченных Корумом людей. Соседствуя с ним так близко, он, возможно, даже видел его.
— Ариох сам сказал вам об этом?
— Да. Он говорил с нами устами наших мудрецов.
— А ваши мудрецы… уверены ли они, что воля Ариоха именно такова?
— Да, они в этом уверены.
Корум вздохнул.
— Ну что ж. Я, во всяком случае, намерен несколько помешать осуществлению дальнейших планов Ариоха. Лично меня они совсем не устраивают.
Король Темгол-Леп чуть вздрогнул и плотно прикрыл веками глаза. Воины смущенно поглядывали на него. По всей видимости, они понимали, что король гневается.
— Я больше не желаю говорить об Ариохе, — заявил наконец Темгол-Леп. — Но поскольку ты наш гость, мы должны развлекать тебя. Сейчас мы вместе выпьем вина.
— С удовольствием и благодарностью сделаю это, — Корум, правда, для начала предпочел бы поесть, но боялся хоть чем-нибудь обидеть своих хозяев. Может быть, король не откажет в его просьбе и даст ему лодку, которая ему просто необходима?
Король что-то сказал слуге, почтительно ожидавшему у большой двери, ведущей в глубину дворца. Тот быстро удалился, но тут же вернулся с подносом, на котором стояли высокие тонкие бокалы и позолоченный кувшин. Король с мрачным видом налил вино в один из бокалов и протянул его Коруму.
Корум хотел было взять бокал левой рукой, но тут рука резко вздрогнула.
Он попытался перехватить руку Кулла правой рукой, но рука решительно отшвырнула бокал с вином. Король в глубочайшем изумлении что-то пролепетал, а рука Кулла потянулась к нему и всеми шестью пальцами сжала его горло.
Темгол-Леп булькал и сучил ногами, а Корум тщетно пытался оторвать от него руку Кулла, но разжать пальцы, намертво сцепившиеся на горле, так и не смог, хотя чувствовал, что жизнь уже покидает тело короля рага-да-кета.
Принц позвал было на помощь воинов, но тут до него дошло, что они-то уверены в его, Корума, стремлении убить их короля, и вытащил меч. Воины набросились на него, размахивая своими причудливой формы дубинками. Сражались они чрезвычайно неумело, двигались неуклюже, часто промахивались.
Внезапно рука Кулла отпустила короля Темгол-Лепа, и Корум понял, что тот мертв.
Итак, его новая рука безжалостно убила это добродушное и слабое создание! И тем самым уничтожила даже малейшую надежду на помощь от рага-да-кета. Корум чувствовал, что рука могла бы убить в случае неповиновения и его самого…
Стоя над трупом короля, он продолжал отбиваться мечом от наседающих долговязых воинов, нанося им страшные раны. Кровь лилась рекой. Корум был весь забрызган ею, но продолжал битву, пока не увидел, что в живых не осталось ни одного воина. Он так и застыл в ужасе, а солнце продолжало нежно ласкать его своими лучами; рядом весело журчали, резвясь в вышине, струи фонтана. Корум долго стоял, глядя на разбросанные вокруг трупы, потом поднял чуждую ему руку в латной перчатке и плюнул на нее.
— О, порождение зла! Права была Ралина! По твоей милости я стал теперь убийцей!
Однако рука Кулла снова стала как бы его собственной; никакой самостоятельной жизни в ней больше не ощущалось. Корум пошевелил шестью пальцами: да, самая обыкновенная рука…
Во внутреннем дворике было тихо, лишь журчала вода в фонтане.
Корум оглянулся, посмотрел на мертвого короля и снова содрогнулся от пережитого ужаса. Потом поднял меч, желая лучше отсечь ненавистную руку и стать уродом, чем оставаться рабом неведомых злых сил!
Но тут земля вдруг поплыла у него под ногами, и он грохнулся куда-то вниз, спиной прямо в разверстый люк, и упал на спину огромного мохнатого зверя, который плевался, рычал и размахивал когтистыми лапами.
Глава третья ПОРОЖДЕНИЯ ТЬМЫ
Какое-то мгновение Корум еще видел наверху дневной свет, потом крышку люка захлопнули, и он оказался в полной темноте, наедине с тем чудовищем, что обитало в колодце под полом внутреннего дворика. Зверь тихо урчал где-то в углу. Корум приготовился к защите.
Потом урчание прекратилось; некоторое время стояла тишина.
Корум ждал.
Потом услышал шуршание, мелькнула искра света, и из нее возникло крошечное пламя. То горел кусок фитиля, опущенный в глиняную плошку с маслом.
Плошку держала чья-то отвратительного вида грязная рука. Похоже, рука принадлежала мохнатому зверю, человечьи глаза которого были исполнены гнева.
— Ты кто? — спросил Корум.
Существо, шаркая ногами, сделало несколько шагов и поставило светильник в нишу в стене. Корум увидел, что пол в колодце застлан грязной соломой. В дальнем углу была тяжелая железная дверь. Жутко воняло человеческими испражнениями.
— Ты меня понимать можешь? — Корум все еще говорил на древнем языке надрагов.
— Да хватит тебе нос задирать, не один ты такой ученый! — существо говорило сердито, но очень внятно, словно опасалось, что Корум сразу его не поймет. Это был язык древних вадагов! — Ничего, скоро и ты таким же будешь, как я.
Корум не ответил. Сунув меч в ножны, он прошелся по темнице, приходя в себя и осматриваясь. Похоже, вырваться отсюда невозможно… Над собой он слышал шаги по плитам внутреннего дворика и голоса рага-да-кета. Голоса звучали очень возбужденно, почти истерически.
Волосатый человек поднял голову и тоже прислушался.
— Ага, вот, значит, что произошло! — пробормотал он задумчиво, глядя на Корума и довольно ухмыляясь. — Ты убил этого лживого маленького труса! Хм… Похоже, твоя компания будет мне не так уж неприятна. Хотя, боюсь, твое пребывание здесь будет недолгим. Интересно, каким способом они умертвят тебя?..