– Голландии?
– Ну конечно, – ответил Сергей, – какой же еще?
– Что было дальше?
– Основные события произошли на берегу. Только не спрашивай, с какой целью меня забросили на Остров – ответа ты не получишь. Это не секрет, а государственная тайна.
– Staatsgeheim[5], – согласно покивала Мария.
– Что? – не понял Говоров.
– А то, что ты такой же голландец, как я – португалка. Если бы не акцент, я бы подумала, что ты испанец. Поверь мне, Сантос говорил со мной не только по-итальянски. Обещай мне одну вещь, – после непродолжительной паузы продолжила Мария.
– Какую?
– Я пройду с тобой до конца, но ты должен вытащить меня отсюда. Единственной моей целью было отомстить Сантосу, а дальше – и трава не расти. Но раз его нет, раз его убили, можно подумать и о жизни. Например, в Голландии. Что скажешь?
– Куда же мы друг без друга? – вопросом на вопрос ответил Говоров, отчетливо представляя заснеженную Россию.
Часть II
Глава 1 Третья версия
«17 февраля 2009 года у берегов острова Порселлис (Пиратский остров) была захвачена испанская круизная яхта «Контест-100». Спустя две недели, после напряженных переговоров пираты отпустили экипаж за выкуп в три миллиона долларов. Побывавшие в заложниках члены экипажа сообщили, что пираты не были сомалийцами, все они – европейцы. Своего командира, который вел переговоры о выкупе, они раз или два назвали испанцем. «Скорее всего, это его кличка, – сообщил один из членов экипажа испанской яхты. – По-испански он говорил с акцентом».
* * *«28 марта 2009 года в так называемом Игольном ушке, находящемся восточнее острова Порселлис, пираты атаковали французское торговое судно. Встретив сопротивление со стороны экипажа, пираты убили трех и ранили семь человек, в том числе и капитана Ограбив судно (груз медикаментов, в том числе наркотические и болеутоляющие на общую сумму 2 миллиона 700 тысяч), пираты подожгли его...»
* * *«11 апреля 2009 года близ острова Порселлис подвергся пиратскому нападению сухогруз «Танго» с мексиканским экипажем. После длительных переговоров владельцы судна и груза согласились выплатить выкуп (его размер не разглашается)... Со слов моряков, пираты были одеты и вооружены как морская полиция, лиц они не скрывали. Моряки впервые сумели дать более или менее точное описание главаря бандитов: белый, лет сорока, высокого роста, сухощавого телосложения; особые приметы: татуировка на правом предплечье...»
* * *«17 апреля 2009 года в районе архипелага Сокотра пираты потопили...»
* * *«1 мая 2009 года пираты...»
Москва
Артур Осипян, перечитав сводки за последние шесть месяцев, вышел из-за стола и нервно зашагал по кабинету. В его голове крутилась фраза: «Он слетел с катушек». Потом ее интерпретация, для доклада наверх: «Он вышел из-под контроля».
Сколько уже времени Сергей Говоров не выходил на связь? Шесть месяцев. Целых полгода он на Острове! Это громадный промежуток времени. Провальный промежуток.
До последней минуты адмирал надеялся на возобновление связи с Говоровым. До последней означало – вот до той самой, которая ознаменовалась звонком Алексея Миронова, потребовавшего исчерпывающего личного доклада адмирала об операции «Феникс». Но уже в следующую минуту Осипян начал выстраивать защиту, и начиналась она словами: «Последний раз Говорова видел экипаж «Неистребимого» с расстояния примерно два кабельтова...»
Так, где этот отчет?
Адмирал нервно расшвырял листы в поисках рапорта на его имя; в строке «от» стояло имя кап-3 Возничего. Вот уж поистине злой гений! Адмирал был готов обвинить Возничего в подстрекательстве. Какого черта он тщательно обыскивал труп мафиози? Он выискивал особые приметы и нашел их. Причем такие, по которым еще один гений идентифицировал семейного посыльного новоорлеанской мафии... С. Говоров. Адмирал впервые прочитал это слитно, и у него получилось «Сговоров». Что за бред в голову лезет?
Наконец адмирал нашел рапорт Возничего и прочел «самые интересные места».
«Визуально мною, а также капитаном 2-го ранга Лещиком был опознан на палубе баркаса С. Говоров. Он в течение нескольких секунд смотрел в нашу сторону, затем жестом отдал команду рулевому... Баркас уходил на высокой, порядка 30 миль в час, скорости... Мне четко удалось рассмотреть на корме баркаса название – «Феникс»...
«Он что, издевается?»
И это была первая реакция адмирала на отчет подчиненного. Он тотчас велел связаться по спутнику с Возничим и для разговора с ним отчего-то вышел в приемную. Глянув на дверь в свой кабинет, будто впервые увидал расписание: в какие дни и часы он принимает по личным вопросам. Табличка осталась от прежнего начальника флотской разведки, который так же, как Осипян, являлся заместителем начальника штаба.
– Сними, – строго сказал он адъютанту. – Как в ларьке: ушел, пришел. Да, Возничий? Здравствуй, сынок. Осипян на связи. Ты точно видел Говорова? Не похожего на него человека, но его?
– Здравия желаю, товарищ адмирал! Разрешите доложить. Точно видел Говорова. Он был без головного убора, гладко выбрит. Смотрел точно на меня секунд пять или шесть.
– Постой, он смотрел на тебя в бинокль?
– Так точно.
– Почему об этом нет ни слова в рапорте?
– Виноват, товарищ адмирал. В деталях это было так. Вахтенный доложил о маломерном судне справа по борту. Оно шло к нам на высокой скорости. Старпом сыграл тревогу, поскольку баркас походил на брандер[6]. Мы увеличили ход до тридцати узлов, а баркас сократил дистанцию до двух кабельтовых. Капитан передал на баркас лечь в дрейф, иначе откроет огонь на поражение. Баркас тотчас сбросил ход, волнами его развернуло к нам левым бортом, из громкоговорителя мы услышали английскую речь: «It’s okay! Don’t shoot! We are Yemeni fishermen»[7]. Тогда я сумел четко разглядеть человека, который вышел из кабины, и он смотрел на меня в бинокль. А потом он опустил его. У меня шары на лоб вылезли! Извините, товарищ адмирал...
– Ничего, валяй дальше.
– Я узнал Говорова. Это был он или его ожившая восковая фигура из музея. Он показывал себя: жив, здоров. Иначе как истолковать его маневр? Рискованно, конечно, он действовал. Подошел бы ближе, пустили бы его на дно.
– Так-так...
Значит, думал Осипян, если придерживаться версии Возничего, Говоров вышел-таки на односторонний контакт – показал себя («жив, здоров»). Это уже хорошо. Плохо, что он, имея под рукой средства связи, лишь попросил не стрелять в него. Он вышел из кабины. А судя по отчету Возничего, подробно описавшего посудину Говорова и даже приложившего к отчету снимок баркаса (правда, нечеткий), это судно сам адмирал классифицировал как дрифтер, в длину не превышающий десять метров. Такие суда способны вести промысел как дрифтерными сетями и крабовыми ловушками, так и джиггерами. Однако скорость такого судна обычно не превышает 10–12 узлов, тогда как на поверку вышло в три раза больше. Так вот, такое небольшое, а по морским меркам даже маленькое судно имеет вместительный трюм с люком в машинное отделение, палубу и помещение на баке, а в кабину ведет легкая – скорее всего, алюминиевая – дверь. Оно напичкано разного рода системами: управления двигателем, рулевой системой, системой пресной воды... в том числе и системой связи. И даже юнга нашел бы возможность бросить пару слов в эфир.
Конечно, название джиггера – «Феникс» – тоже говорило в пользу того, что Говоров не забыл о задании. Но это опять из области жестов и символов, тогда как от него согласно плану операции, название которой было выбито на корме баркаса, требовалась именно голосовая связь.
Но он – жив, здоров. Он вышел на визуальный контакт. Значит, надо полагать, на то у него имелась веская причина.
Тем не менее сегодняшнее событие прорывом в операции назвать было нельзя. Но название ему дать все-таки придется. И на ум адмиралу пришло то, которым оперировали в своих первоначальных докладах, положивших начало операции, кап-3 Возничий и Тищенко. Явление Говорова на своем баркасе классифицировалось как инцидент.
* * *Борт фрегата «Неистребимый»
Капитан Возничий вышел на палубу и глубоко вдохнул бодрящий морской воздух. В помещении, где он отчитывался перед адмиралом, ему словно не хватало воздуха. У него сложилось впечатление, что все недочеты и неудачи в этой операции адмирал бесстыже валит на него.
«Неистребимый» шел в авангарде из шести гражданских судов, оставив Остров далеко позади. Однако Возничему казалось, он смотрит в то место, где, как коня на скаку, осадил свой баркас Сергей Говоров...
Во время разговора с адмиралом у Возничего едва не вырвалось: «Видел Говорова, как вас сейчас». Эффект присутствия. Начальство в этом плане переплюнуло замечательных мистиков и фокусников. Если бы они смогли поговорить с глазу на глаз, в более или менее спокойной обстановке, Возничий поделился бы с адмиралом глубинными впечатлениями, которые в рапорт не воткнешь. Говоров бросал вызов. Это было первое впечатление, а таковое обычно является верным.
Говоров перешел на другую сторону, фактически на сторону противника? Но чего ради? Сможет ли ответить целый штат психологов? Работал ли с Говоровым психолог? То, что над ним поработал хирург, было очевидно, как бросалась в глаза работа мастера тату.
Это была горькая ирония, и Возничий сплюнул ее через борт в море...
Он не заметил, как к нему присоединился капитан Лещик, и начал так, как будто беседа их прервалась минуту назад:
– Говоров смотрел на меня так, как будто требовал сатисфакции.
– Нам нужно было послать шлюпку и поискать перчатку.
На сарказм Лещика Возничий махнул рукой.
– Действия Говорова идут вразрез...
– С чем? С правилами данной спецоперации? Только ни ты, ни я не знаем правил этой игры, а они могут меняться по ее ходу; неизменен только мотив. Говоров подчинен определенным правилам, и об этом не стоит забывать.
– Нарушение правил ведет к провалу.
– Говоров подчинен определенным правилам, где главное – мотив и легенда. На него ежеминутно давят обстоятельства, и он вынужден подстраиваться под них. Ты разведчик и лучше меня знаешь эту тему. Ты просто кое-что подзабыл... под эмоциональным давлением.
Возничий был вынужден согласиться с Лещиком. Он почти до слова припомнил одну из лекций в разведшколе.
«В ситуации ролевой игры, нередко противопоставляемой игре по правилам, действуют такие же жесткие требования... И если несоблюдение правил игры выводит субъекта за пределы игрового пространства, то их соблюдение отнюдь не гарантирует его включенность в игру... Разворачиваясь по заранее известным законам (правилам), игра тем не менее задает пространство, где решающую роль играет фактор случайности, в том числе и человеческий фактор. Даже в интеллектуальных играх, где результат во многом зависит от ментальных способностей и усилий игрока, гипотетическая элиминация фактора случайности однозначно уничтожает игру».
– Односторонняя связь – величина постоянная, – тем временем продолжал Лещик, – константа. Вызов, сказал ты. Когда Говоров бросал тебе вызов, рядом с ним находились еще два или три человека. Они тоже бросили тебе вызов? Переглянулись, усмехнулись, показали тебе средний палец, проартикулировали «фак ю»?
– Что-то не заметил, – огрызнулся Возничий.
– Если бы Говоров перешел на другую сторону, над нашей стороной посмеялись бы хором. Но он по-прежнему один. И ему там хреново. Мы не сможем его понять, пока сами не побываем в его шкуре. Тебе нужно остыть после разговора с адмиралом. Мы ждали контакта с Говоровым несколько месяцев, и вот дождались: нас, видите ли, не устраивает качество связи, нам подавай что-то совершенное, готовый результат. Но мы напрочь забыли о том, что порой рады коротенькому ответу «о’кей». Слава богу, с ним все в порядке. Что, не так?
– Наверное, ты прав, – нехотя признался Возничий. Рано или поздно он и сам бы пришел к такому выводу, но хорошо, что есть на борту такой трезвый человек, как капитан Лещик.
* * *Москва
Инцидент. Через час адмирал произнес это слово в кабинете Миронова. Плюс «другие слова».
– «Ему на месте виднее» – это не ответ, – отрезал Миронов, одетый сегодня в голубую рубашку. И Осипян в очередной раз удивился тому, как мягко тот может возражать и категорически отвечать на что-то своему оппоненту.
Адмиралу не терпелось продолжить беседу точно так, как в первый свой визит. Тогда Миронов поделился с ним и Говоровым хорошей новостью: «Военное командование США объявило о ликвидации одного из лидеров «Аль-Каиды». И добавил: «Нам нельзя отставать от американцев». Конечно, это гонка спецопераций, пришел к выводу адмирал. Главное, чтобы она не раскалывала прочных пока что связей между религиями и народами.
И все же кое-какие обрывки из того разговора адмирал Миронову напомнил:
– Фактически ты безоговорочно принял сроки операции «Феникс».
– Я? – Для наглядности Алексей Григорьевич ткнул пальцем себе в грудь. – Я не помню этого.
– Ну как же! Ты подсчитал, что в прошлом году Лидинилла и Муслим встречались три раза; значит, подсчитал ты, пребывание агента на Острове может затянуться на четыре месяца. Ты лучше, чем я, знаешь, что работа под прикрытием требует многих месяцев, а порой и лет. Меня, как и тебя, тревожит вопрос: почему, имея под рукой средства связи, агент не выходит на связь?
– Но с успехом продолжает громить суда, брать заложников, убивать...
– Тому есть простые объяснения.
– Убийству, грабежу, насилию?
– Средству связи, – спокойно стоял на своем Осипян. – Например, единственное средство связи находится на «Фениксе», и агент обнаруживает еще и средство контроля или записи. Станет ли он рисковать собой и всей операцией ради двух слов, которые успокоили бы нас с тобой, кураторов операции? Нет, он будет беречь этот источник, чтобы воспользоваться им и сообщить ту информацию, ради которой он рисковал собой все эти месяцы. Она же необходима ему для спасения, для финальной, эвакуационной части операции.
– Все?
– Нет, я не закончил. Бесчинства – это я цитирую отдельных журналюг и политологов, разбои на€ море, участившиеся в районе острова Порселлис. Этим Говоров доказывает свою состоятельность, поддерживает и укрепляет взаимоотношения с Муслимом. Он как минимум удвоил его прибыль. Что касается убийств, грабежей и насилия – мы не знаем, убивал Говоров или не убивал. Скорее всего, нет. Но набеги на морские суда продолжались бы и без него.
– Продолжались бы и без него, – повторил Миронов. – Ладно. Пока закроем эту тему.
– Еще два слова, – попросил адмирал.
– Да, конечно.
– В бюллетене центра «Африканский рог» появилась информация следующего содержания: «Разбойные нападения на морские суда с йеменской стороны осуществляются двумя группировками. Ориентировочно, это «французская» и «испанская».
– «Черная» и «белая», – усмехнулся Миронов. – «Волки» и «овцы». Одни рвут всех в клочья, а другие попастись вышли. «Ваши» и «наши». Говоров, конечно же, возглавляет безобидную отару.
– Если ты закончил ерничать, я продолжу.
– Да. Извини. Ответь: Говорова не могли расколоть?
– Я не вижу признаков, которые указывали бы на это. Предположим, что это так. Муслим знает, с какой целью агент был внедрен в его окружение. Выбор у него невелик: либо казнить лазутчика, либо заставить работать на себя, то есть сделать из него двойного агента. Первого не случилось. Для второго нет доказательств. Говоров не выходит на связь – вот главный довод в пользу того, что его не раскусили. В противном случае, он не раз и не два вышел бы на связь – под контролем Мусульманина. Да и цель его вербовки мне видится только в одном. Муслим и Лидинилла – террористы, и Говорова они могут использовать только для совершения теракта. Будучи в курсе наших планов, они готовят простенькую операцию. Говоров выходит на связь. Капитан «Неистребимого» получает ценнейшую информацию: Лидинилла уходит на катере в таком-то направлении. Фрегат идет ему наперерез, а катер на поверку оказывается брандером. Фрегат российского флота идет ко дну, экипаж расстрелян. Вот это теракт. На таком любой террорист сделал бы себе имя. Так что факт, вызывающий наше беспокойство, говорит об обратном.
– Интересные доводы, – был вынужден согласиться Миронов.
Адмирал в ответ выразительно поиграл бровями.
Хозяин кабинета нашел, чем закончить беседу, и закончил ее «условно» в свою пользу:
– Умеешь хранить тайны?
– Я профессиональный хранитель тайн, – напомнил Осипян.
– Мне светит должность генпрокурора. И первое, что я сделаю на этом посту, так это привлеку твоего Говорова к ответственности по статье 227 УК Российской Федерации.
– И что это за статья?
– Пиратство.
По пути домой Осипян (решил в штаб не возвращаться, о чем и предупредил помощника) взвешивал все «за» и «против»: принес ли ему удовлетворение «визит к Минотавру»? По сути, он защищал Сергея Говорова, равно как и весь проект «Феникс», но не так сильно заботился о «деле национальной безопасности» в целом. И так на его месте поступил бы тот же Миронов. «А что, не так?» – сам себя спросил адмирал. Анализируя разговор с ним, снова ответил, что не придерживался домашней заготовки, а отдался импровизации. И был убедителен. Он снова выбрал правильный путь. И сам поверил в то, что Сергей не выходил на связь по причинам, озвученным в кабинете Миронова.