— Она тоже выпивает? — спросила я.
— Ленка? — удивилась девушка. — Не-а, она шибко верующая, но с башкой у нее проблемы. Ладно, в случае чего, передайте. Девушка начала спускаться по лестнице, а я закрыла дверь. Постояв немного, взяла сумку и покинула квартиру.
К себе я возвращалась в подавленном настроении. Необходимо подумать о переезде, хорошо хоть мебель перевозить не надо, но и без того вещей наберется… Олега арестовали… Это же глупо. Женщина его видела… Выходит, у милиции никаких зацепок, если они его взяли…
Лишь только я вошла в квартиру, как зазвонил телефон.
— Где ты была? — истерично спросила Ольга. — Я тут с ума схожу.
— С какой стати? — удивилась я.
— Есть новости?
— Откуда?
— Что ты дурака валяешь. Ты сказала, что арестовали Олега, а зачем тебе акимовский шофер? Ты хотела приехать…
— Времени нет: мне надо собрать вещи.
— Хочешь, я приеду и помогу тебе?
— Ты же болеешь, и я совершенно не настроена заниматься разговорами.
— Ты не хочешь со мной разговаривать? — В ее голосе послышались слезы.
— Что за черт в тебя вселился? — удивилась я. — Ты беременна? Что это за истерика?
— Не знаю. — Ольга замолчала, я видела мысленным взором, как она крутит телефонный провод в руке и кусает губы. — Я боюсь, — вдруг заявила она. — Кто-то его убил.
— Я тоже боюсь, но я его не убивала, и уверена, Олег тоже. Остается надежда, что твои товарищи по работе разберутся.
— Ты не представляешь, сколько всякой грязи…
— Представляю, — вздохнула я. — Может, мне повезет и убийцу найдут раньше, чем все это выплывет наружу.
— Непременно докопаются, — зло заметила Ольга. — На это они мастера, нет бы убийцу поймать. Кто, по-твоему, это может быть? — Продолжать разговор мне не хотелось, а обижать Ольгу тем более.
— Жена? — вздохнула я, Ольга задумалась.
— Почему бы и нет?
— Как-то в это не верится.
— А во что тебе верится?
— Кончай, Ольга. Пойду собирать свое барахло.
Мы простились, но, вместо того чтобы начать сборы, я села на диван и уставилась в пол. Ольга нервничает… Я бы тоже нервничала, случись с ней такое… И все же… Конечно, за любимую подругу переживаешь, как за саму себя, но это уж слишком. Ольга едва не упала в обморок, когда мы со Славкой пришли и сообщили о том, что Акимов погиб… Уж не думает ли подружка, что я в самом деле его укокошила? Ей наши отношения известны, она знает, как я восприняла попытки Акимова вернуть былую любовь. Разумеется, я очень хотела, чтобы он оставил меня в покое, но не до такой же степени, чтобы пырнуть человека ножом. Не может она думать иначе… Я прилегла и вновь начала размышлять о записке, о том, как Акимов вошел в квартиру…
— Черт, — выругалась я минут через двадцать и посоветовала себе заняться делом. Достала заранее приготовленные коробки и стала укладывать вещи. Однако размышлять продолжала, во мне зрела убежденность, что если я узнаю, кто написал записку, то с легкостью смогу назвать убийцу. Чего проще: тот, кто заманил Акимова в мою квартиру, и есть убийца или его сообщник.
Игра в детектива меня здорово утомила: стоило моей голове коснуться подушки, как я сразу же уснула, но и во сне видела Акимова, окровавленные ножи, фокстерьера и зареванную Ольгу, которая качала головой и повторяла: “Не стоило его тебе убивать”.
Проснулась я в холодном поту от звонка в дверь. Взглянула на часы: половина восьмого.
~ Кто в такую рань, — ворчала я, направляясь в прихожую.
На пороге стояла хозяйка квартиры.
— Разбудила? — спросила она виновато. — Зашла перед работой, узнать, как ты… Переезжаешь? Вижу, вещи собрала. Когда думаешь?
— Сегодня, если найду машину.
— А на своей чего же?
— На своей много не увезешь, придется кататься туда-сюда, к тому же одна не справлюсь, коробки тяжелые, а у меня третий этаж без лифта.
— Хочешь, я сына пришлю?
— Спасибо. Кто-нибудь из друзей поможет.
— Ну, давай. Значит, сегодня? Я бы тебя не торопила… Но сама понимаешь.
— Понимаю, — кивнула я, хозяйка ушла, а я пошлепала в ванную. Настроение было ни к черту… Однако мои затруднения разрешились очень быстро. Я позвонила Ольге, вскоре приехал Славик с двумя ребятами на “Газели”, и к обеду мой переезд был завершен. Я распаковала посуду, мы выпили на кухне, наскоро собрав кое-какую закуску, и ребята ушли.
— Ольге позвони, — сказал Славик, — пусть поможет вещи разобрать.
Вместо того чтобы действительно позвонить Ольге или хотя бы самой заняться распаковкой вещей, я направилась к машине и, к некоторому своему удивлению, вскоре сворачивала к Вокзальному спуску. Нужный дом нашла сразу. Выглядел он действительно мрачновато: серое одноэтажное здание, стрельчатые окна с решетками, высокая оцинкованная крыша. Здание было обнесено забором, возле железной калитки в рамочке за стеклом золотистыми буквами по черному фону значилось “Общество любителей Библии”. Я усмехнулась и даже головой покачала, ничего занятнее мне ранее видеть не приходилось.
Возле киоска “Сувениры” я оставила машину и вернулась к калитке. Не удивлюсь, если за забором меня встретит парочка злющих доберманов. Калитка была заперта и снабжена колокольчиком, я позвонила и стала ждать. Через полминуты дверь распахнулась, и я увидела девушку, лет семнадцати. Она широко улыбнулась и сказала:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — ответила я, улыбаясь во весь рот. Мы разглядывали друг друга, продолжая улыбаться, пока я не сочла нужным пояснить:
— Я увидела вывеску. Стало интересно. Вы извините…
— Чего же извиняться, мы всем рады, проходите, пожалуйста, Любовь Ивановна вам все расскажет.
— Любовь Ивановна? — спросила я только для того, чтобы поддержать разговор.
— Ага, — кивнула девушка. — Она посвященная. Пойдемте.
Девушка заперла калитку и повела меня по дорожке, вымощенной желтым камнем. Небольшой садик перед домом выглядел на редкость ухоженным.
— Летом у нас здесь много цветов, — с гордостью заметила девушка и тут же спросила:
— Вас как зовут?
— Алла.
— А меня Марина. Учитесь, работаете?
— Работаю.
— А я учусь в педагогическом колледже. Я очень люблю детей, а вы?
— Не знаю, — растерялась я. — Как-то не думала об этом.
— Не думали? — удивилась девушка и посмотрела на меня так, точно я сказала что-то неприличное. К счастью, мы уже вошли в дом. Просторный холл, слева гардероб, откуда-то сбоку доносилось пение. Марина свернула в коридор, и вскоре мы оказались перед застекленной дверью, девушка постучала, мы услышали громкое “да” и вошли.
Комната была небольшой, вдоль стен тянулись книжные полки, зарешеченное окно было задернуто шторой, в центре комнаты стояло бюро, на нем настольная лампа. Полная женщина лет сорока что-то писала. Обилие косметики на лице, оранжевая вязаная кофта с большим вырезом, на шее цепочка с керамическим шариком. Приглядевшись, я сообразила, что это не шарик, а череп. Довольно странное украшение для женщины.
— Здравствуйте, — приветливо сказала она, поднимаясь нам навстречу. — Садитесь, пожалуйста. — Она указала на стул возле одного из книжных шкафов, я села, мысленно вопрошая, что за черт меня сюда принес. Марина, кивнув мне, вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь, а я сообразила, что женщина напротив, продолжая улыбаться, пристально меня разглядывает. — Что вас привело к нам? — спросила она. Голос звучал ласково, но в глазах появилась настороженность, должно быть, что-то ей во мне не приглянулось,
— Любопытство, — честно ответила я. — Проезжала мимо, увидела вывеску, захотелось узнать, что это за “общество”.
— Ах вот как. Вы журналист? — так же ласково спросила она.
— Журналистов вы не жалуете? — хмыкнула я. Бог знает почему, но женщина мне тоже не нравилась.
— Что вы… мы рады всем, кто хочет внять слову божьему. Несколько лет назад одна журналистка написала о нас статью. Полный бред, прости ее господи. Если ее послушать, выходило, что мы тут чуть ли не сатанисты. В общем, нет ничего удивительного, что мы к людям данной профессии стали относиться настороженно. — Она выжидающе смотрела на меня. Я улыбнулась и сказала:
— “Общество любителей Библии”, звучит несколько расплывчато. Это что, церковь?
— Нет-нет, ничего подобного. У нас вполне светское общество. Мы занимаемся философией. Библия — великая книга. Вы согласны с этим?
— Да, — пожала я плечами.
— Человек способен найти в ней ответ на любой свой вопрос, надо только научиться понимать. Вот этим мы и заняты. Мы учимся.
— Коллективный поиск смысла жизни? — усмехнулась я и тут же пожалела об этом: в глазах женщины вспыхнула неприязнь.
— Возможно, для кого-то это смешно, а кто-то находит в этом поддержку и утешение.
— Извините, я не хотела сказать ничего обидного.
— Что вы, не извиняйтесь. За много лет общения с людьми я смогла убедиться — мы в своей гордыни мним себя сильными, кичимся своим умом, но как только господь посылает нам испытания, ищем поддержки иногда там, где ее нет. Истинная сила в слове господнем, вот его-то мы и должны изучать. Вы понимаете?
— Конечно, — кивнула я, теряясь в догадках, почему женщина кажется мне на редкость неискренней. Все, что она говорит, я слышала десятки раз от распространителей Старого и Нового завета, пристающих к прохожим на улицах, повторяющих заученные слова… Женщина даже не слишком заботилась о том, чтобы походить на человека, занятого поисками истины. Она сама и эта комната выглядели какими-то унылыми, скучными, как клерки в офисе наутро после праздников. “Вот именно”, — подумала я, поразившись нелепому сравнению, пришедшему мне в голову.
— К нам приходят люди, ищущие свет господен. Они потеряли ориентиры в этой жизни. Мы помогаем обрести их, слово божье дает нам силы. — Она сделала паузу и совсем по-деловому закончила:
— Собрание у нас раз в неделю, по средам в 17 00. Приходите, послушайте, может быть, вам понравится.
В этот момент на бюро звякнул маленький колокольчик. Женщина, которая секунду назад явно собиралась меня выпроводить, посмотрела внимательнее и вдруг сказала:
— Простите мою нескромность, но мне кажется, что-то вас очень беспокоит. У вас случилось несчастье?
— Слава богу, нет, — ответила я, потеряв интерес к беседе (только разговора по душам мне и не хватало), и тут же почувствовала нечто странное: холодок прошел по спине. Я резко повернула голову, пребывая в уверенности, что кто-то в упор смотрит на меня, но взгляд натолкнулся на книжную полку. Чепуха, в комнате только я и эта женщина… Я таращилась на шкаф, делая вид, что меня заинтересовали книги, а странное ощущение, что за мной наблюдают, все не проходило. Я торопливо поднялась. — Извините, мне пора идти.
— Конечно-конечно. Вас проводят.
Женщина позвонила в колокольчик, а я направилась к двери.
— У вас странная подвеска, — кивнула я на маленький керамический череп.
Женщина вроде бы удивилась:
— Ах, это… дочка привезла из Африки. Ношу его как напоминание о том, что все мы смертны. Занятно, правда?
— Любителю Библии больше бы подошел крест, вы не находите?
— Вовсе нет, дорогая моя. Крест — христианский символ.
— Вы не считаете Иисуса сыном божьим? — спросила я, прекрасно понимая, как глупо затевать дискуссию, стоя в дверях.
— Христос пришел спасти мир и не преуспел в этом. Но господь в милости своей вновь посылает нам Спасителя.
— Он появится на днях? — вновь не удержалась я, но женщина спокойно ответила:
— Возможно, он уже среди нас. Имеющий уши да услышит и спасется… Приходите к нам в среду, в любом случае, вы не потратите время впустую. Дверь приоткрылась, и я увидела улыбающуюся девушку, но вовсе не Марину.
— Проводите нашу гостью, — кивнула женщина, и я вслед за девушкой направилась к выходу. До самой калитки мы шли молча. Открыв ее, моя провожатая улыбнулась и сказала:
— Всего доброго. — И заученно добавила:
— Здесь вам всегда рады.
— Спасибо, — кивнула я и припустилась к своей машине.
Что ж, люди ищут смысл жизни, ждут прихода нового мессии, ну и на здоровье. Сейчас полно всяких церквей и обществ, ничего плохого в чтении Библии я не вижу И все-таки меня не покидало чувство тревоги. Если верить Виноградовой, жена Акимова изучала здесь Библию. Как это может быть связано с убийством ее мужа? Она зарезала его, потому что он усомнился в правильности ее поисков смысла бытия? Кто-то был в этой комнате, кто-то стоял за книжным шкафом и наблюдал за мной… За книжным шкафом никто стоять не мог, он придвинут вплотную к стене. А этот дурацкий колокольчик, с чего бы ему звякнуть? Чушь все это, я забиваю голову всякой ерундой, вместо того чтобы… Что?
Я сидела в машине, выстукивала пальцами по рулю и таращилась в окно. Розыск убийцы — дело милиции, пора согласиться с этим и не тратить напрасно время.
Я развернулась и поехала в сторону бассейна, серый дом за забором остался позади. На светофоре я притормозила и тут увидела Марину, в светлом плаще, смешной шляпке и с хозяйственной сумкой. Она шла по тротуару, чему-то улыбаясь. Я посигналила, она обернулась, улыбка на ее лице стала шире, а я, проехав светофор, прижалась к тротуару и распахнула дверь.
— Вам куда? — спросила громко.
— На Студенческую, — ответила девушка, подходя ближе.
— Садитесь, подвезу, нам по пути. — Это было не правдой, но я решила, что господь меня простит.
— Ой, спасибо, — обрадовалась Марина и устроилась рядом со мной.
До Студенческой было минут пятнадцать езды, и я надеялась, что успею задать ей несколько вопросов. Пока я только прикидывала, с чего начать, Марина сама спросила:
— Ну как, поговорили с Любовью Ивановной?
— Да, — улыбнулась я. — Если честно, я не очень поняла отличие вашего общества от любой другой протестантской церкви.
Марина ответила улыбкой на улыбку и покачала головой:
— У нас есть тайна.
Ее слова произвели впечатление, я с удивлением воззрилась на девушку, на мгновение забыв, что нахожусь за рулем. “Девятка” слева истошно засигналила, я с трудом избежала столкнования и пробормотала испуганно: “Извините”, не зная, к кому обращаясь. Марина излучала спокойствие и грозящей нам опасности, по-моему, даже не заметила.
— Тайна? — придя в себя, уточнила я.
— Да, — с удовлетворением ответила девушка, весело поглядывая на меня.
— И что это за тайна?
— О ней знают только посвященные.
— Любовь Ивановна, например?
— Да. Она и еще несколько женщин. — Марина явно получала удовольствие от нашего разговора. Что-то ее настраивало на веселый лад, может, моя физиономия с выражением полнейшего недоумения.
— А этот череп на шее, тоже тайна?
— Череп символ того, что мы смертны.
— Не став посвященным, об этом ни в жизнь не догадаешься, — съязвила я, но Марина на это не обратила внимания, продолжая мне улыбаться. — А как стать посвященным? — продолжила я задавать вопросы.
— Изучать Библию, естественно. Когда старшие решат, что твои знания достаточны, тебя приобщат.
— К чему?
— К тайне. Есть тайны первой ступени и есть верховная тайна.
— Марина, — не выдержала я, — неужели вы всерьез верите во все это?
Она вроде бы смутилась.
— Не знаю, — пожала плечами и опять улыбнулась, на этот раз как-то неуверенно. — Здесь занятно. Интересные разговоры. Я только три месяца в “обществе”, но мне нравится. В жизни появился смысл.
— Смысл в том, что кто-то откроет вам тайну первой ступени?
— Я вас понимаю, — не обиделась девушка. — Но ведь этот смысл ничуть не хуже другого. Можно ходить на дискотеку и пить с парнями пиво, выйти замуж, каждый день топать на работу, а потом сериалы смотреть. По-вашему, это лучше?
— Не знаю. Но все эти тайны выглядят слишком по-дурацки.
— Это только на первый взгляд… Знаете, это увлекает. И Библия действительно великая книга, там такие глубины… Вы приходите. Я почему-то уверена, вам понравится.
— Спасибо. У меня вот какой вопрос: среди посвященных есть мужчины?
— Вообще-то, мужчин в обществе достаточно. Приходите в среду, сами убедитесь. Председатель общества мужчина, а вот среди посвященных, если не считать председателя, пока только женщины.
— А какая роль отводится председателю? Кто он вообще такой?
— Всеволод Петрович? Очень хороший человек. Добрый. Всем готов помочь. Он как раз проводит занятие по средам. Знаете, поговоришь с ним, и на сердце радостно становится… Ой, вот здесь остановите, пожалуйста.
Мы как раз проезжали мимо трехэтажного здания общежития педагогического колледжа, о чем свидетельствовала вывеска на фасаде.
— Вот здесь я живу, четырнадцатая комната. Заходите в гости.
— Спасибо, — поблагодарила я, останавливаясь возле подъезда.
— Вам спасибо.
Марина вышла, а я свернула на проспект, продолжая думать о нашем разговоре. Конечно, сейчас полно всяких церквей и обществ, так что удивляться не приходится. Для большинства людей, как правильно заметила Марина, это просто бегство от обыденности. Нравится людям играть в тайны, ну и на здоровье. Есть развлечения гораздо менее безобидные.
Справа появилось здание гастронома, и я притормозила, вспомнив, что дома нет хлеба. Подходя к кассе, я вдруг, как совсем недавно в комнате Любови Ивановны, почувствовала, что кто-то смотрит мне в затылок. Резко повернулась: народу в магазине предостаточно, только не похоже, что кому-то есть до меня дело. Я сделала шаг в сторону длинного прилавка, вновь почувствовала этот взгляд и неожиданно споткнулась. Не знаю, как я смогла удержаться на ногах, но пакет уронила. Хлеб вылетел на пол, купленные яйца разбились, а я страшно разозлилась и гневно оглядела зал.
Теперь на меня смотрели многие, но виновника своего скверного состояния я так и не обнаружила. Чертыхаясь, подняла хлеб, пакет выбросила в урну и из упрямства купила еще десяток яиц. Вернулась в машину и поехала домой, но ощущение, что мне смотрят в затылок, не проходило. На светофоре я свернула, машин пять повторили мой маневр, что неудивительно, движение здесь оживленное. Злясь на себя, я принялась кружить по переулкам. Теперь в зеркале отражались только редкие прохожие. Свернув к кафе “Лада”, я тут же вновь забеспокоилась: сзади пристроились “Жигули”, кажется, я их видела раньше… Ну и что? Почему бы машинам и не ездить в городе, даже по самым крохотным улочкам? Здесь жилой район, между прочим, а у меня скорее всего первая стадия шизофрении или как это там называется…