– Какая у вас фамилия интересная, – льстиво сказала пожилая женщина, испытывавшая священный трепет перед начальством, имеющим воинские звания.
– Нормальная фамилия, – недружелюбно ответил полковник.
– Он из рода знаменитых мореплавателей-подводников, – пояснил молодой с усиками. Полковник обернулся к нему, но ничего не сказал.
– А вы к кому, по какому вопросу… – завела было консьержка привычную песню, однако была остановлена Кальмаровым:
– Мы идем опечатывать квартиру, в которой временно проживал академик Полянский. И описывать имущество.
– Так уж милиция сегодня утром там все опечатала!
– Они опечатали в рамках своих полномочий. А мы опечатаем в рамках своих. Все по инструкции. Квартира кому принадлежит, вы знаете?
– Конечно, – прокудахтала консьержка. – Проскуриных эта квартира. Сам Михаил Иванович, профессор, умер год назад, вот сын и сдает.
– Правильно. Так вот сынок профессора Проскурина взял кредит в банке. И не отдал. Так что квартира теперь будет под арестом. Понятно?
– А как же милиция? И Полянский? – всполошилась женщина, которая, конечно, ничего не поняла.
– Полянский умер, к тому же квартиру он снимал, она ему не принадлежит. Так что он вообще тут ни при чем. А милиция уже сделала свое дело – помещение обыскала. Теперь мы все опечатаем и проследим, чтобы владелец вернул кредит. Или ему придется расстаться со своей собственностью.
– Бедный, как же он так! – всплеснула руками консьержка. – Такой тихий мальчик, воспитанный.
– Вот-вот, – снова влез в разговор молодой человек с усиками. – В тихом омуте сами знаете кто водится. Беда с этими тихонями…
– Если вы понадобитесь – мы вас позовем. И проследите, чтобы нам не мешали.
– Слушаюсь, – почему-то шепотом сказала консьержка.
В лифте полковник снял очки и тихо, но внятно произнес:
– Я тебе, Женька, этого Кальмарова припомню!
– Ну что ты хочешь, – сердито ответил Корнеев. – Делал я эту ксиву наспех. Откуда я знаю, как удостоверения этих приставов выглядят? Дизайн надо было придумать, печать какую-никакую. Не до фамилии тут. Взял первую, что на ум пришла.
– Почему на твой ум нормальная фамилия не пришла? Иванов, Семенов, да хоть Огурцов!
– Хватит вам, – прервала их перепалку Лайма. – Теперь давайте думать, как дверь открыть. К тому же на ней печати.
Открыть дверь нужной квартиры оказалось на удивление легко – ни хозяева, ни покойный академик не озаботились сколько-нибудь приличными запорами, да и сама дверь была допотопной – деревянная и хлипкая.
– Сделали тяп-ляп, – удовлетворенно пробормотал Корнеев, рассматривая бумажки с печатями и корявыми подписями, налепленные на дверь. Погремев какими-то железками, он ловко вскрыл нижний замок. А верхний и вовсе был не заперт. Бумажки с печатями оказались еще более податливыми, чем замок, – компьютерщик острым ножичком подцепил их края, один за другим, и бумажки повисли, открывая путь к намеченной цели.
– Добро пожаловать, – произнес Корнеев, входя в квартиру Полянского. – А хорошо бы сейчас…
Он застыл и осекся – по коридору стремительно промелькнула черная тень.
– Стоп, здесь кто-то есть! – предостерегающе воскликнул он и замер на месте.
Послышались чьи-то быстрые шаги. Медведь, решительно отодвинув компьютерщика, рванул в комнату, где на фоне окна вырисовывался гибкий силуэт.
– Стой! – закричал Иван. – Стой, зараза! Ах, ты…
Послышался то ли хруст, то ли треск, затем все стихло. Лайма и Корнеев осторожно вошли в комнату.
– Включите свет, – раздался удрученный голос.
Когда Лайма щелкнула выключателем, они увидели, что в центре комнаты стоит расстроенный Иван и держит в руках кусок черной материи.
– Что у тебя? – спросила Лайма.
– Уцепил-таки одного гада за одежду. А он вырвался и убежал. То ли капюшон, то ли воротник у него оторвался.
– Опять люди в черном! Опять убежали. Ловкие, – покрутил головой Корнеев.
– Сколько их было? – спросила Лайма, осматриваясь.
– Двое, кажется. Хотя я не ручаюсь.
– Они что, в окно прыгали? Здесь все-таки седьмой этаж.
– По веревке спустились. Видишь – закреплена вот здесь?
– А как это им удалось по веревке сюда забраться? Кто ее тут привязывал? И как этим типам вообще удалось попасть в квартиру? Когда мы пришли, печати были на месте.
– Да это просто. Посмотри. – Медведь подвел Лайму к окну. – Видишь – трос с крыши свисает? Один на крышу проник, потом сверху по тросу – через окно в квартиру. И уже отсюда спустил веревку.
– Сначала институт, смерть Полянского, потом его квартира. И каждый раз, похоже, одни и те же люди. Жаль, мы никак не можем их рассмотреть.
– Но подготовка у них хороша – раз, раз – и исчезают. Похоже, мы имеем дело с профессионалами, – констатировал Медведь. – Что думаешь, командир?
– Думаю, один вывод напрашивается – ожидаемая группа террористов приехала на фестиваль. Именно они попадаются на нашем пути уже во второй раз.
– Значит, надо лучше присмотреться к музыкантам, – подал голос Корнеев, который все это время бродил по комнате, внимательно разглядывая висящие на стенах фотографии и гравюры.
– Это как раз твоя основная задача, – напомнила ему Лайма. – Присматривайся. Только не тяни, а то до конца фестиваля осталось четыре дня, а эти люди, как мы видим, действуют быстро и решительно.
– Интересно, что же они искали? – пробормотал Корнеев, заглядывая в ящики письменного стола. – И нашли ли они то, что искали? Или мы их спугнули?
– Потом обсудим. – Лайма посмотрела на часы. – Давайте работать, вдруг нам повезет, и мы, наконец, поймем, что за тайна объединяет ученых. Не зря же нас сюда прислали. Давайте, давайте, шевелитесь. Времени уже много, того и гляди добрая фея с первого этажа захочет подняться и посмотреть, что мы тут делаем.
* * *– Закончили? – спросил запыхавшийся Корнеев.
– Ну да, пожалуй, что закончили, – ответила Лайма.
– И чего?
– Практически ничего. У тебя как?
– Отлично, господин Мельченко теперь оснащен у нас по первой категории.
– Никто не видел, как ты там копаешься?
– Откуда я могу знать? Скорее всего – нет, работал я тихо. К тому же в этом наряде и очках – кто потом опознает? В общем, осторожненько подсоединился к его проводке – и вся любовь. Зато теперь мы его квартиру можем прослушивать легко!
– А почему Тагиров не может?! – возмутился Медведь.
– Он же сказал, – объяснил Корнеев. – Никто не должен знать об их интересе к ученым, а то ловца спугнут.
– Все, тогда уходим, – приказала Лайма. – Иван, собирайся, тебе сейчас еще немного придется побыть полковником. Пока на улицу не выйдем. Кстати, веревки, оставшиеся в наследство от незнакомцев, стоит убрать. Зачем потом еще и проблемы с милицией, которая захочет выяснить, кто тут лазает в окошки. Довольно легко будет добыть информацию о побывавших здесь судебных приставах.
– Сейчас сделаем. – Медведь подошел к окну. Потом внезапно высунулся на улицу, изогнулся и стал смотреть вверх.
– Иван, что случилось? – испугалась Лайма.
– Трос, который с крыши свисал – исчез. Пока мы здесь возились, кто-то из них был прямо над нашими головами. Может, он сейчас там!
– А как он спустится оттуда, ты подумал?
– Не знаю, может быть, перепрыгнет на крышу соседнего дома.
– Иван, прекрати, он же не Бэтмен, до соседнего дома расстояние метров пятнадцать.
– А тут чердачные двери закрыты? – спросил Корнеев. – Если нет, то уйдет спокойно через подъезд.
– Скорее всего закрыты, но проверить стоит.
Медведь сбегал наверх и убедился, что металлическая дверь на чердак надежно заблокирована.
– Давайте быстро на улицу, может быть, нам удастся его перехватить или отследить, куда он двинет.
– А почему ты говоришь о нем в единственном числе? Вдруг там, на крыше, несколько человек? – поинтересовалась Лайма.
– Те двое точно вниз съехали. Что они – по десять человек на такие дела посылают? Один он там, не сомневайся. И потом – мы же знаем, что террористов трое, так что все сходится.
– Ничего пока не сходится, все это догадки и предположения. – Лайма решительно направилась в сторону выхода. – Сматывайте скорее веревку, и пошли.
– А что это там за люди? – неожиданно спросил стоящий у окна Корнеев, тыча куда-то пальцем.
Лайма и Медведь почти одновременно оказались там же и посмотрели вниз. В тусклом свете фонарей они едва разглядели две темные фигуры, стоящие под окном на тротуаре.
– Это они, – возбужденно прошептал Медведь. – Наверное, ждут, пока мы выйдем, караулят, чтобы прикончить.
– Давай их поймаем! – вдруг решительно заявила Лайма, которую стали порядком тяготить постоянные неизвестность и неопределенность. – Нападем первыми, пока они не очухались!
– А веревка? – спросил Корнеев. – А дверь, печати?
– Веревку отвязывай и бросай вниз, потом подберем, – скомандовала она. – Сколько тебе нужно на восстановление былого великолепия двери снаружи?
– Веревку отвязывай и бросай вниз, потом подберем, – скомандовала она. – Сколько тебе нужно на восстановление былого великолепия двери снаружи?
– Минуты две.
– Действуй, мы подождем.
Через несколько минут они уже неслись по улице, проскочив мимо изумленной консьержки со скоростью уносящейся в мировое пространство кометы.
– Сейчас огибаем дом и берем их в кольцо, – громким шепотом командовала Лайма, воодушевленная возникшими перспективами выяснить хоть что-нибудь.
– Только бы не ушли, – пыхтел Корнеев, тащивший сумку с компьютером и инструментами, но старавшийся не отставать от своих коллег.
– Не уйдут, – уверенно бросил Медведь. – Не успеют. Я когда окно закрывал, они все еще там болтались. Говорю же – нас поджидают!
Обогнув дом и выскочив на проспект Космонавтов, они увидели две темные, быстро удаляющиеся от них фигуры.
– Удирают! – воскликнула Лайма. – За мной!
– Ура! – заорал вдруг Корнеев и вырвался вперед.
Преследуемые обернулись и, обнаружив погоню, ускорили шаг, а затем плавно перешли на бег. Однако далеко убежать им не удалось – через минуту группа «У» окружила незнакомцев.
Незнакомцы, оказавшиеся молодыми людьми, стали, отчаянно жестикулируя, что-то говорить по-испански. Обращались при этом они исключительно к Медведю, чей грозный облик, похоже, внушал им безотчетный ужас.
– Что-то мне их рожи знакомы, – с сомнением глядя на них, сказал Иван.
– И мне, – признался Корнеев.
В это время один из молодых людей расстегнул молнию своей тонкой черной курточки, и Лайма вздрогнула – под ней оказалась майка с монументальным ликом команданте Че Гевары.
– Постойте, да ведь это те ребята, которых мы тут уже видели, когда в первый день ходили по городу. В красных повязках! – воскликнула Лайма.
– Они, точно! – Медведь недобро глянул на испуганных иностранцев.
– Кажется, я их потом на фуршете видел и в гостинице в баре, – шепнул Корнеев Медведю. – Но их ведь трое было?
– Говорю же, третий на крыше сидит. Значит, это – террористы? Чего он куртку расстегнул, может, оружие достать хочет?
Но незнакомец достал и протянул им паспорт, сопровождая жест потоком незнакомых слов. Его друг тоже достал паспорт и протянул Медведю.
– Так дело не пойдет, – заметила Лайма. – Попробую с ними по-английски поговорить. Но для террористов ведут себя довольно робко. В квартире они были как-то живее.
– Притворяются, – убежденно сказал Медведь.
Переговоры с помощью спасительного английского несколько затянулись – плененные группой «У» молодые люди владели им плоховато. Правда, первичную информацию получить все-таки удалось. Оказалось, что это музыканты из Венесуэлы, приехавшие, разумеется, на фестиваль. Группа создана недавно, поэтому впервые участвует в подобном крупном международном мероприятии. Играют на оригинальных народных инструментах, название которых Лайма так и не смогла перевести.
– Спроси, а где третий мужик? – попросил Медведь, продолжавший по-прежнему недоверчиво взирать на музыкантов.
– Говорят, третий сегодня не пошел с ними, он познакомился с одной замечательной девушкой…
– Знаем, что сейчас запоет, – злорадно промолвил Иван. – Нашел здесь свою любовь, красивую русскую девушку, наверняка Наташу!
– Нет, девушка, представь, из Гондураса. Оттуда, оказывается, тоже приехал народный коллектив. Короче, они в «Содружестве», сидят в баре, – продолжала переводить Лайма.
– Или лежат, – шепотом сказал Корнеев Медведю. – Не в баре, конечно, в номере.
– Тогда спроси у них, зачем они второй раз сюда притащились. Да еще в такое время. В городе других мест для гуляния нет? – не унимался Медведь, расстроенный тем, что операция по отлову террористов дала такие мизерные результаты.
После продолжительного обмена репликами с венесуэльцами Лайма сказала:
– Они по своей первой специальности – архитекторы. Когда они увидели эти дома впервые – имеется в виду дома ученых, то заспорили, классический ли это образец архитектуры времен Третьего рейха или поздний сталинский ампир. У себя на родине они ничего подобного не встречали. Сегодня в баре спор возобновился, и они решили идти сюда, разбираться в деталях. Но так как выпили уже довольно много, то не сообразили, что время позднее. Пока добрались до места, окончательно стемнело.
– Красивая легенда, – проворчал Иван. – Подготовились хорошо.
– Не уверена, что легенда. Вот слушай, что они еще рассказали. Когда подошли к дому, то увидели веревку, тянущуюся сверху, из какого-то окна. Только подошли ближе, как по веревке неожиданно соскользнул человек в черном, перебежал проспект и скрылся. Потом еще один, точно так же.
Сначала они испугались, а потом решили постоять и посмотреть, что будет дальше. Подумали, может, это игра какая-нибудь или причуды российского образа жизни. Заодно хотели вблизи полюбоваться столь впечатлившими их домами.
– И сколько же они там стояли? Мы в квартире находились не меньше сорока минут, – все искал противоречия Медведь.
– Говорят, долго стояли, не помнят сколько. Но больше по веревке никто не спускался. Затем веревка неожиданно упала вниз, прямо им под ноги. Они устали, немного замерзли, потому что в России лето оказалось прохладное, и решили вернуться в гостиницу. И тут увидели, вернее, сначала услышали нас. Испугались, думали – бандиты. Потом решили, что полиция. В смысле – милиция. Вот и совали нам паспорта.
Лайма немного перевела дух, потом спросила у Медведя и Корнеева:
– Что делать будем?
– Придется отпустить, – подумав, сказал Евгений. – Тюрьмы для подозреваемых у нас нету.
– А что им сказать? Мы же не милиция! Как объяснить, почему за ними гнались?
– Скажи, приняли их за старых знакомых и решили немного попугать. Чтобы знакомые больше обрадовались, – выдал Корнеев.
– Оригинально, – вздохнула Лайма. – Ладно, попробую. Хорошо, хоть они в нас «Заводных матрешек» не опознали.
Когда инцидент был исчерпан и венесуэльцы благополучно удалились, Медведь сказал:
– Все равно я им не верю. Что-то здесь не так.
– Надо будет за ними в гостинице понаблюдать. Выяснить, в каких номерах живут, с кем общаются, – сказала Лайма. – Хотя и не похожи они на террористов.
– Если бы террористы вот так, с ходу, были похожи на террористов, мы бы их мгновенно вычислили! – отрезал Корнеев. – Не волнуйтесь, послежу за этим революционным трио.
– Почему революционным? – удивился Медведь.
– Ну, как же – красные банданы, Че Гевара, это стиль революционной молодежи.
– Они вообще братья революционеры и террористы, – уверенно заявил Медведь. – Следить за ними надо!
– В бар придется идти, – с сожалением сказал Корнеев. Сожаление было искренним, ибо все знали, что он с большим удовольствием провел бы время за компьютером. – Пойду, кстати, веревочку подберу, зря, что ли, мы следы заметали.
Группа «У» в полном составе медленно двинулась в сторону площади, на которой Медведь припарковал взятый напрокат автомобиль. Скрученную веревку Корнеев выбросил в ближайшие кусты. Летняя ночь между тем бродила по Чисторецку, продувая переулки шелковым ветром. В темных витринах грудами лежали осколки месяца. Чудесный пряный воздух можно было пробовать на вкус.
– Да, погодка хороша. – Медведь глубоко вздохнул. – На небе сколько звезд…
Тут он неожиданно замолк и несколько секунд ничего не мог из себя выдавить. Затем страшным шепотом произнес:
– Смотрите!
– Да, небо просто изумительное, – пробормотала Лайма.
– Крупные мужики чаще всего оказываются жуткими романтиками, – бросил Корнеев.
– Да смотрите же! Вон туда! – прошипел Медведь.
Лайма проследила за направлением его вытянутой руки и непроизвольно зажмурилась. Потом снова открыла глаза. Нет, ей не показалось – по темному звездному небу через проспект Космонавтов медленно плыло черное существо то ли с крыльями, то ли в черном плаще и с разведенными в стороны руками.
– Что это? – дрогнувшим голосом спросила она, как будто ожидала, что Медведь немедленно даст вразумительный ответ.
– Может быть, мираж? – спросил Корнеев, с которого мгновенно слетела сонная улыбочка.
– Мы же не в пустыне. Если бы я верила во всякую потустороннюю чушь, я бы сказала, что это граф Дракула вышел на охоту. В кино его изображают именно так!
– Ф у, какая пакость, – брезгливо сказал Корнеев и непроизвольно потер горло. – Не люблю все, что кусается.
Тем не менее все трое не отрывали взгляда от черного существа, парящего в небе. Наконец они увидели, как оно мягко спланировало на крышу противоположного дома и исчезло из поля зрения.
– Вот теперь все понятно, – своим обычным твердым голосом сказал Медведь.
– Что понятно? – переспросила Лайма, в принципе догадываясь, к какому умозаключению пришел Иван.
– Понятно, как они на территорию института попали. И на крышу дома. Мы ведь сейчас третьего видели. Как думаете, я прав?