Читаем все вместе: «Изисторииблужданиймоейдуши».
Из истории блужданий моей души …
Души, а не тела!
Тела без души не бывает!
При чем тут немецкое leib?! Совершенно ни при чем! Оно просто-напросто сбило ее с толку, и сбило надолго!
– Я, гений Игорь Северянин! – ошеломленно прошептала Алёна:
Ты этого заслуживаешь, вот уж правда что!
Боже мой, как всё просто!
Просто? Да ты минут десять только одну строчку расшифровывала, а тебе их сколько накидали в компьютер. Первое послание, самое короткое, всего тысяча пятьдесят знаков, как свидетельствует «Статистика», но ведь их еще надо разобрать, эти знаки!
Итак, начнем:
«Xtkjdtxtcrbq hfpev – nb[jt? ntgkjt? venyjt ,jkjnwt? d rjnjhjv vtkmntifn ujkjdfcnbrb – vsckb/ Jndhfnbntkmysq ,tcgjhzljr!..
– Ой, нет… – простонала Алёна через пять минут.
Это почему же – нет? Задачка как раз для «Достоевского», который, как известно, любит решать неразрешимые задачи, и чем они труднее, тем ему больше кайфа.
Бедный, бедный Достоевский…
Спокойно, господа. Во-первых, тысяча пятьдесят знаков – это считая с пробелами. А без пробелов их всего восемьсот восемьдесят четыре. Ну, это семечки… правда, здесь их очень много, этих семечек.
Алёна выбралась из-за стола и немножко походила по комнате. Еще кофе выпить, что ли? Для храбрости. А то как-то страшно приступать к этому… щелканью такого количества семечек!
Или сначала посуду помыть? Ведь уже два дня не мыла, а еще Дева, называется!
Вот именно.
Но не зря ведь писал это Олег, не зря шифровал, не зря посылал ей. Это что-то значит…
Это значит, что бедный мальчик и впрямь сошел с ума. Ты могла сама убедиться не далее как вчера.
Ну и что, ты ничего не сделаешь, чтобы ему помочь? Уж кто-то, а ты просто обязана что-нибудь сделать!
Вдобавок тебя ведь любопытство загрызет, если ты не расшифруешь этот текст. Ты себя презирать станешь!
Алёна вернулась к компьютеру. Нет, на самом деле – ничего страшного. Тупо смотришь на клавиши, тупо выискиваешь нужные знаки, тупо нажимаешь на Xtkjdtxtcrbq и так далее…
Да ладно! Посуду двухдневной давности мыть куда противней.
Ну, с богом…
Что получилось?
«Человеческий разум – тихое, теплое, мутное болотце, в котором мельтешат головастики – мысли. Отвратительный беспорядок!»
Совершенно верно! Алёна думает абсолютно так же. О, да ей повезло! Олег, значит, склонен к философствованию. Интересно, что он там нафилософствовал дальше?
Nfrjq ;t ,tcgjhzljr wfhbn d vbht j,sltyyjcnb/
Ничего, ничего, не боги обжигают эти самые горшки… Горшки, горшки, гор-шки-и…
Ну вот и последние строчки: Vyt ,eltn jxtym ;fkm? tckb/// Vyt E:E jxtym ;fkm/
Итак, что у нас получилось?
«Человеческий разум – тихое, теплое, мутное болотце, в котором мельтешат головастики – мысли. Отвратительный беспорядок!
Такой же беспорядок царит в мире обыденности. Дремучий, темный лес. По-хорошему, мои письма к тебе следовало бы назвать «Из истории блужданий моей души в мире обыденности». Однако я остановлюсь на слове «души», потому что оно способно и сбить тебя с толку – и в то же время наставить на путь истинный. Это слово – первый шаг к разгадке тех загадок, которые я намерен перед тобой поставить. Рано или поздно ты поймешь, ты всё поймешь…
Поймешь ли?..
Думаю, да. Все-таки положение обязывает!
В крайнем случае – в самом крайнем! – я сам открою тебе глаза. Но – лишь за миг до того, как закрыть их навеки…
Да, всё просто, мое условие сурово, но непререкаемо: или ты разгадаешь мои загадки сама и тогда останешься жива, или узнаешь правду перед тем, как в последний раз вознегодовать, что мгла, закрывавшая твой разум, так и не рассеялась и не дала тебе возможности узнать счастья.
Мне будет жаль, если…
Мне УЖЕ очень жаль».
Ага. Можно давать отбой Николаю Носачеву. Алёну больше не интересуют отношения Олега и Влада Сурикова. Влад тут вообще сбоку припека, случайно затесавшееся тело.
Тело, вот именно! Leib!
Leib Влада Сурикова абсолютно ни при чем. Олег ведь хотел убить не Влада.
Он хотел убить ее, Алёну… Теперь это ясно. Признание обвиняемого – царица доказательств. Прав был товарищ Вышинский!
Стрелял Олег в тот вечер в Алёну Дмитриеву. Промахнулся. Вот смех!
Она бы, наверное, даже могла заставить себя засмеяться, если бы в дверь не позвонили.
Алёна отшвырнула стул и ринулась вперед, в прихожую. Отодвинула щеколду и повернула рукоять замка. Она была уверена, что это Олег, явившийся завершить то, что у него не получилось несколько дней назад, на что не хватило решимости сегодня. И все же у нее и в мыслях не появилось остеречься, не открывать. Письмо – это безумное письмо! – и сам процесс его чтения, отнявший столько времени и сил, привели ее в такую ярость, что Алёна забыла о страхе. Она только и мечтала оказаться сейчас с Олегом лицом к лицу и высказать ему все, что о нем думает.
Сумасшедший, дурак! Да разве можно губить свою жизнь из-за какого-то кратковременного эпизода в юности – прелестного, упоительного, счастливого, между прочим, эпизода! И вообще – да разве можно губить свою жизнь из-за бабы ?!
Она была совершенно уверена, что это Олег, уверена до такой степени, что даже не посмотрела в глазок. Распахнула дверь и не сразу сообразила, кого видит перед собой.
Да ведь это Капа, снова Капа!
Стоит в длинном, до полу, халате и в тапочках, лицо бледное. Волосы причесаны кое-как, губы от волнения в ниточку. На сей раз в руках нет очередного экземпляра «Женской логики» (спасибо и на том!), а сжимает она руку какого-то высокого сутулого человека… в обвисших джинсах, в обвисшем пуловере, то ли с чужого плеча вещи, то ли хозяин их внезапно и резко похудел. Да, вид у него больной… Волосы седые, лицо морщинистое, взгляд затравленный. Где-то его Алёна видела, это точно.
Кто ж это такой? Капа вроде не замужем – то есть насколько помнит Алёна, живущая в этом доме с 1996 года. Нет, вроде бы в те времена мелькала с нею рядом какая-то мужская фигура… не эта ли самая? Ну что ж, очень может быть, только так давно это было, теперь и не вспомнить. Потом тот мужчина куда-то подевался… Куда?
Да какая разница, куда подевался тот мужчина? Не важнее ли, кто – этот ?
– Леночка, Алёна, – прошептала Капа, – извините, Христа ради, вы нас впустите, а? Пожалуйста! Дело очень важное, вопрос жизни и смерти!
– Жизни и смерти? – ошалело переспросила Алёна, до которой только теперь начало доходить, что времени – часа четыре утра, а перед нею – практически незнакомые люди.
– Да, – шепнула Капа, которой явно не хотелось, чтобы кто-нибудь из досужих соседей услышал ее. – Клянусь вам! Мы с Костей…
В это мгновение мужчина, которого, видимо, и звали Костей, осторожно высвободил ладонь из Капиных пальцев, потом обеими руками взял Алёну за плечи и, чуть склонившись вперед, всмотрелся в ее лицо своими запавшими и в морщинистых веках, блекло-голубыми глазами. Тонкие, бледные губы его чуть вздрогнули, будто попытались улыбнуться. Костя несколько раз медленно кивнул, словно довольный тем, что видит, а потом отпустил Алёну и ловко ввинтился мимо нее в коридор. Он заглянул в спальню (Алёна испытала мгновенную неловкость при воспоминании о неубранной постели, да и только теперь осознала, как она выглядит, в халате поверх пижамы… ну и что, она их в гости не звала, это им должно быть стыдно, а не ей!), на кухню (а посуду-то она так и не вымыла!) и прошел в гостиную, служившую Алёне также и кабинетом.
Алёна оглянулась на Капу. Та комкала воротник своего халата дрожащими руками.
– Извините, – пискнула она совсем уж чуть слышно. – Пожалуйста, извините. Дело…
– Ну да, жизни и смерти, я уже поняла, – обреченно кивнула Алёна. – Проходите, раз пришли, только я, честное слово, не пони…
Она осеклась. Костя выскочил из кабинета с очень странным выражением своего и без того странного лица. Подбежал к Капе, схватил ее и потащил за собой, приговаривая:
– Ты только посмотри! Нет, ты только посмотри!
Маленькая Капа влачилась за ним, словно банка, привязанная к хвосту ошалелого пса. Алёна ринулась следом с видом хозяйки, которая хочет эту банку от хвоста отцепить.
Да что он там такое увидел, в ее кабинете?!
А увидел Костя компьютер. Таращился на него с тем же ужасом и восторгом, с которым первые кинозрители таращились на паровоз братьев Люмьеров, аплодировали при его появлении на экране, а потом, при его приближении, бросались вон из зала, спасаясь бегством.
«Боже ты мой, – снисходительно подумала Алёна, – да ведь он же совсем дикий, этот Костя! Откуда он взялся такой, что компьютера не видел?!»
Капа, судя по всему, тоже никак не могла понять, почему ее друг впал в такой экстаз. Она тихонько подергала его за руку, пытаясь привести в чувство, и наконец-то ей это удалось. Костя обернулся к ней, потом к Алёне и спросил тонким, напряженным голосом:
– Значит, вы прочитали мой шифр? Вы его все-таки прочитали?!
Алёна глянула на экран. Компьютер у нее был небольшой, поэтому на экране умещалось не бог весть какое количество текста. Сейчас половину его занимало окончание глюкнутого текста жуткой шифровки, а половину – начало перевода.
– Что?! Ваш ши… – начала было Алёна, но у нее онемели губы. Кое-как справилась с ними и спросила: – Ваш шифр? То есть это вы писали? Вы – МОН?! И это вы хотели меня убить? Вы стреляли во Влада? Значит, Олег тут ни при чем?
Он не ответил, лишь со страдальческим выражением прижал ладони к ушам. Только тут до Алёны дошло, что она кричит с избыточным количеством децибел. И, пожалуй, даже не кричит, а визжит!
– Алёна, – тихо сказала Капа, – нет, вы что? Он не стрелял и вам ничего не писал. Просто этот шифр он придумал, когда у него еще был компьютер и вообще все еще было. А потом… у него всё отобрали. Всё, понимаете? И компьютер, и здоровье, и деньги. И даже шифр.
– Не всё! – сказал Костя, грозно качая перед носом длинным указательным пальцем с обломанным ногтем. – Не всё. Еще есть ты. И три доллара без пятидесяти центов. Мы с тобой и с этой девочкой еще богаты. Мы все, трое.
Господи Боже… Три доллара минус пятьдесят центов – это два пятьдесят на троих. Чуть больше восьмидесяти центов на брата. Ну, это очень серьезный капитал! Надо тщательно продумать, как и куда его вложить, чтоб с хорошими процентами!
А почему он называет Алёну девочкой? Спасибо, конечно, значит, еще не всё в жизни потеряно, раз ее можно девочкой назвать!
И все-таки – что такое творится на белом свете, люди добрые? Поистине – с кем поведешься, с тем и наберешься! Стоило писательнице Дмитриевой повестись с психологом Литвиненко, как вокруг немедленно заклубились сущие психопаты и откровенные сумасшедшие.
А почему, кстати, они не клубились, когда оная писательница целых два года водилась с психологом Алексом?
Ну вот так как-то, не клубились – и всё! Охоты не было.
А между прочим, насчет шифра – очень интересно. Если это изобретение Кости, то каким образом оно попало к Олегу?
А, чушь, чепуха! С этим «изобретением» Алёна и сама сталкивалась сто раз, когда забывала вовремя переключиться с английского алфавита на русский. И на этом же спотыкалось множество других компьютерных пользователей. Но вся штука в том, что никому из них и в голову не приходило воспользоваться плодами своей небрежности. А Косте пришло. И Олегу тоже. Закон Бойля – Мариотта, Гей – Люссака и еще разных всяких прочих тандемов открывался не в паре, а одновременно разными людьми. Так что шифр Малышева и…
– Простите, Костя, как ваша фамилия? – спросила Алёна.
Костя и Капа переглянулись, потом с одинаково недоверчивым выражением уставились на Алёну. И снова схватились за руки. А до нее вдруг дошло, что эти двое, по-видимому, очень близки… а ведь, пожалуй, Костя и был тем самым мужчиной, который когда-то жил-жил с Капой, а потом ее бросил. Какие-то такие обрывки соседских рассказов все-таки долетали до Алёны, несмотря на ее врожденное отвращение ко всем и всяческим сплетням. То есть этим неудачным и даже где-то трагическим романом и объясняли соседки Капину угрюмость. А Алёна, помнится, тогда самоуверенно думала, что невразрачненькая, скучная Капа, наверное, сама виновата, что ее бросил мужчина, а вот Елену-Алёну Ярушкину-Дмитриеву ее любимый мужчина никогда не бросит…
Никогда не говори никогда! Бросил, еще как бросил! Только его и видели, этого любимого мужчину Михаила Ярушкина! Однако Алёна реабилитировалась после этого поразительно быстро, поменяла, как перчатки, нескольких любовников, написала на основе своей печальной (и очень разнообразной) личной жизни несколько романчиков – и вновь уверилась в незыблемости любимого постулата: «Все, что ни делается, делается к лучшему!» То есть она на своем прошлом не зациклилась – в отличие от Капы, которая, такое впечатление, жила все эти годы ожиданием Костиного возвращения. Ну вот и дождалась… но принесло ли это ей счастье? Пожалуй, только невероятное количество хлопот и беспокойства.
Хотя что ты, Алёна Дмитриева, знаешь о чужом счастье и несчастье? Что ты в них понимаешь? Сначала разберись со своим очередным счастьем… черноглазом таким…
– А зачем вам Костина фамилия? – подозрительно спросила Капа. – Зачем?
– Да, собственно, ни за чем, – пожала плечами Алёна. – Просто…
Она не договорила, потому что раздался новый звонок в дверь.
* * *– Алло, это я.
– Ты что, одурел – глухая ночь?!
– Ладно, гений! Ты лучше скажи, когда в отставку подашь?
– Что? Поди проспись!
– Лучше ты давай проснись и послушай меня. Я знаю название банка.
– Како… Что?! Название банка? Того? Откуда? Как?
– Молча. Поднапрягся – и… Помнишь ту записку, которую он ментам продиктовал?
– Ну еще бы не помнить!
– У тебя копия сохранилась?
– Разумеется. А как же? Я ее измусолил всю, пытаясь понять эту чухню. Не зря, не зря же он привлек к этому других людей! Я как чувствовал, что не зря!
– Чувствительный ты наш! Ты чувствовал, а я дело делал.
– Хватит рекламы, говори, чего ты там наделал. А то, может, одни брызги шампанского!
– Спокойно, спокойно, дяденька. Возьми ту записку. Взял.
– Ну.
– Прочитал?
– Да я ее наизусть знаю!
– Точно? Тогда прочти мне все цифры?
– Это что? Тренировка памяти?
– Читай-читай!
– 98-02
45-83
98-44
85-54
98-12
21-37
16-60
10-19
62-40
42-74
02-44
26-84/д.123
40-50
24-10
35-35
– Отлично. Ну, теперь слушай, как дело было. Честно признаюсь: мне помог случай. Тупой и конкретный случай! Я смотрел в Интернете погоду, на КМ.ru, ну и ткнул посмотреть на курсы валют. Просматриваю список банков и как всегда над названиями прикалываюсь: чего там только нет, чего только люди ни придумают! Далена, Зелак, Лефко, Фора… Работает у людей фантазия. А на банке Новая ЭкономПозиция у владельцев фантазию заклинило: аж пять раз название повторяется, только номера банков разные: 10, 14, 26, 30, 47. Ну и телефоны разные, конечно. У какого-то просто 143-33-48, там 949-48-03, а у Новой ЭкономПозиции (опь26) – 567-26-84/д.123.
– Д. 123? Но ведь…
– Молодец, сразу просек. В нашей записке – 26-84/ д.123. Это последние цифры номера телефона банка. Меня как ожгло! Я сразу стал весь список просматривать. И понял: попал! Попал! Все эти цифры – именно последние четыре из семизначных номеров – московских телефонных номеров! Вот смотри: 98-02 – это 437-98-02, банк Гагаринский. 45-83 – это 203-45-83, Российский капитал. 98-44 – 229-98-44, Авангард. Что-нибудь понял?
– Пока нет.
– Я ж говорю, пора в отставку… Бери бумагу, пиши в столбик:
Гагаринский
Российский капитал
Авангард
Фундамент-банк… Записал? Теперь читай первые буквы, идиот!
– ГРАФ. ГРАФ… Ну и что? Граф! Граф!
– Конечно! Письмо этого идиота начинается с обычной его словесной игры, которая нам уже до такой степени мозги зас……, что мы на нее внимание обращать перестали. Срочная шифрограмма = граф и сор моя ниша . Граф и сор, сволочь! Он нарочно эту туфту во всех своих письмах гнал, чтобы нас с толку сбить! И сбил бы, гад, если бы не я. Если бы не я!
– Погоди, погоди… то есть все эти цифры – названия московских банков?
– Ну да!
– И ты их определил?
– Ну да!!! Значит, слово «граф» у нас уже есть. Дальше 98-12 – это Интерпрогресс, буква И. Я тебе полностью номера телефонов говорить не буду, это очень долго. 21-37 – Солидарность, 16-60 – Оргбанк, 10-19 – Русский Депозитный Банк. Что вы-шло?
– Сор!
– Правильно. Поехали дальше: 62-40 – Меритбанк, 42-74 – О.К.Вавилова, 02-44 – Янус-банк…
– Моя!
– 26-84/д.123 – Новая ЭкономПозиция, 40-50/55-29 – Инвестсбербанк, 24-10 – Шанс-банк, 35-35 – Альфа-банк!
– Ниша! Ниша!
– Да. Да. Да.
– Не слабо. Ох как не слабо! Ладно, уговорил, подаю в отставку, гением будешь зваться ты. Но все-таки – какой банк? Он тут нагородил… сколько? – пятнадцать названий! Это, конечно, сужает круг поисков, но все-таки их до хренища. А ты говоришь, что знаешь название. Как ты его вычислил?
– Неужели не понимаешь? Это чертов притворщик – ну что он мог выбрать, что? Конечно, «Янус»! Двуликий Янус!
– Янус… Янус, Янус… А ты знаешь, очень может быть.
– Может быть? Точно! Клянусь тебе! Спорим?
– Всё б ты спорил, всё б ты спорил… Насчет Януса – идея хорошая, но что-то меня в этом списке цепляет, еще что-то… Гагаринский, Российский капитал, Авангард, Фундамент-банк, Интерпрогресс, Солидарность, Оргбанк, Русский Депозитный Банк, Меритбанк, О.К.Вавилова, Янус-банк, Новая ЭкономПозиция, Инвестсбербанк, Шанс-банк, Альфа-банк… Янус-банк… Подожди! Посмотри на текст письма. Не на цифры – только на текст:
«В правительство
от пациента Простилкина,
которого все считают сумасшедшим
СРОЧНАЯ ШИФРОГРАММА
(= граф и сор моя ниша)
Срочно должен сообщить, что врачи держат меня здесь насильно, а я знаю средство спасения маленького мира и возвращения прошлого. Это не машина времени для всех, но я точно знаю, как вернуть в прошлое одну женщину.