— Точно. Итак, почему бы вам обоим не упростить все в этом отделе и не закончить это нахрен?
— У тебя есть свои проблемы. Концентрируйся на них, а не на моих, — Я встала.
— Я видел, что с ним было… когда Камилла ушла в последний раз. Еще хуже было, когда он вернулся после аварии с Трентом и Ками. Ками выбрала Трента, но Томми никогда не переставал любить ее. Я не пытаюсь быть здесь говнюком, Лиис, но он мой друг. Я мог бы заниматься вашим делом, но Томми изменился, когда потерял Ками — и не в лучшую сторону. Он только сейчас стал показывать признаки того парня, которым он был, прежде чем она разбила его сердце.
— Томми? — сказала я, не впечатлившись.
Маркс вытянул шею в мою сторону.
— Это все, что ты запомнила из того, что я рассказал тебе? Это не какая — нибудь долбанная игра, Лиис. Я не пытаюсь держать его подальше от тебя. Я пытаюсь спасти его от тебя.
Как ни горько это было, я пыталась проглотить стыд. Мое напряжение было очевидным, потому что гнев в глазах Маркса угас.
— Я ценю то, что ты привязана к работе и сосредоточена, — сказал он. — Но если ты не можешь найти способ любить и работу и его, — не мучай его, пытаясь выяснить, есть ли у тебя сердце.
Стыд мгновенно сменился гневом.
— Подавись своим дерьмом, Маркс, — сказала я, прежде чем покинуть его офис.
Я пробежала через защитные ворота и прошла в свой офис.
— Линди, — начал агент Сойер.
— Не сейчас, — сказала я, захлопывая дверь в свой кабинет, чтобы поставить точку на этом.
И снова я была в своем кресле, спиной к стеклянной стене. Жалюзи были закрыты, с тех пор как Томас был здесь, но мне все еще нужно было чувствовать высокую спину между мной и кабинетом отдела.
После легкого стука дверь открылась. Из — за отсутствия приветствия и звука того, что кто — то садится на стул, я поняла, что это могла быть только Вэл.
— «Фаззи» сегодня?
— Не сегодня. Мне действительно нужно провести обеденный перерыв в спортзале.
— Окей.
Я повернулась.
— И все? Без пререканий?
— Мне и не нужно. Я наблюдала за тобой все утро. Сначала ты прячешься здесь, а Мэддокс вбегает за тобой. Потом показывается твой бывший, и Мэддокс здесь орет на всех, как обычно, — Она подняла брови, — Он плохо с этим справляется.
Я посмотрела в сторону.
— Я только что разбила Джексону сердце — опять. О чем, черт возьми, я думала? Я знала, что с Томасом что — то случилось. Черт, ты сказала мне в первый день, что он обжегся. Маркс прав.
Вэл застыла.
— Что сказал Маркс?
— Что мне надо держаться подальше от Томаса. Что я не смогла быть с Джексоном, и, вероятно, не смогу быть ни с кем другим.
Вэл состроила гримасу.
— Ты лжешь. Он не может быть таким долбаным козлом.
— Он такой, когда дело касается меня. И чтобы прояснить, да, я перефразировала это.
— Тогда, это говорят твои страхи. Но если тебе нравится Мэддокс, Лиис, не позволяй своим неудавшимся отношениям управлять следующими. Только то, что ты не любила Джексона, не означает, что ты не можешь любить Мэддокса.
— Он все еще любит ее, — сказала я, не пытаясь скрыть оттенок боли в моем голосе.
— Камиллу? Это она ушла он него, Лиис. Может, он всегда будет любить ее.
Меня охватило неприятное чувство, и я сжала плечи, на самом деле ощущая физическую боль, просачивающуюся через мои кости.
Мы не так долго знаем друг друга. Почему у меня такие сильные чувства к нему?
Но я не могла спросить об этом. Это делало меня слишком уязвимой, заставляло меня чувствовать себя слишком слабой.
Я произнесла единственный вопрос, который могла:
— Ты думаешь, он может любить двоих?
— Ты можешь любить одного? — огрызнулась она.
Я покачала головой, притронувшись пальцами к губам.
В глазах Вэл не было сочувствия.
— Ты действительно как — то провоцируешь это. Будь с ним или нет. Но Маркс прав. Не издевайся над чувствами Мэддокса. Я понимаю, однажды ты сказала ему, что эмоционально недоступна, но ты ведешь себя иначе.
— Потому что он мне нравится. Я думаю, больше, чем нравится. Но я не хочу этого.
— Тогда будь с ним честной и не подавай непонятных сигналов.
— Это трудно, когда все, что у меня есть, происходит здесь, — сказала я, указывая на место между моей головой и сердцем.
Она покачала головой.
— Я понимаю это, но тебе придется принять решение и придерживаться его, или ты просто будешь выглядеть стервой.
Я вздохнула.
— У меня нет на это времени. Мне надо делать мою работу.
— Тогда разберись со своим дерьмом и делай ее, — Вэл встала и покинула мой офис, не сказав больше ни слова.
Она была права. Маркс был прав. Джексон был прав. Не только я была не в состоянии экспериментировать с моей боязнью отношений, но и Томас не был тем парнем, с которым это стоило бы пробовать.
Я встала и прошла к столу Констанс. Не понимая, перехватило ли у меня дыхание, или я просто нервничала, я попросила о встрече со специальным агентом Мэддоксом.
— Он в своем офисе, — сказала Констанс, не проверив динамик, — Идите прямо туда.
— Спасибо, — сказала я, проходя мимо нее.
— Привет, — сказал Томас, вставая и улыбаясь, поняв, кто к нему ворвался.
— Я не могу…. сделать это. Я о свидании. Мне жаль.
Бдительность Томаса мгновенно усилилась, и я возненавидела себя за это.
— Ты передумала насчет Джексона? — спросил он.
— Нет! Нет… я не уверена, что могу относиться иначе к отношениям, чем это было, когда я уехала из Чикаго, и я не думаю, что будет честно пытаться сделать это с тобой.
Плечи Томаса расслабились.
— И все? И это твоя трагическая история?
— Что?
— Пока ты не посмотришь мне в глаза прямо сейчас и не скажешь, что тебе не понравилось, когда я поцеловал тебя сегодня утром, я не куплюсь на это.
— Я… ты… — Это был не тот ответ, которого я ожидала, — У тебя разбито сердце. Я только что разбила чье — то сердце.
Томас пожал плечами.
— Он тебе не подходил.
Он обошел свой стол и подошел ко мне. Я сделала несколько маленьких шагов назад, пока не коснулась массивного стола для конференций.
Томас наклонился всего в нескольких дюймах от моего лица.
Я отпрянула.
— У нас есть задание на следующей неделе, сэр. Мы, вероятно, должны сосредоточиться на плане.
Он закрыл глаза и вдохнул через нос.
— Пожалуйста, перестань называть меня сэр.
— Почему тебя это так беспокоит?
— Меня это не беспокоит, — Он покачал головой, смотря на мое лицо с такой тоской, что я не могла пошевелиться, — Наша задача — изображать пару.
Его мятное дыхание согревало мне щеку. Потребность в том, чтобы повернуться и почувствовать его рот на моем, была такой невыносимой, что у меня заболела грудь.
— С каких пор ты снова стала называть меня сэр?
Я посмотрела на него.
— С сегодняшнего дня. Притяжение очевидно, но….
— Это недопонимание. Ты хотя бы понимаешь, насколько мне тяжело видеть, как ты ходишь по офису в юбке, зная, что ты не носишь трусиков?
Я выдохнула.
— Между нами что — то есть. Я уверена. Мы переспали друг с другом меньше, чем через двадцать минут после нашей встречи, Господи. Но я пытаюсь оказать тебе услугу. Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы все было предельно ясно. Ты мне нравишься… очень. Я признаю это. Но я устала от отношений. Более того, я не хочу снова причинить тебе боль. И… твои друзья тоже.
Томас усмехнулся.
— Ты говорила с Марксом, да?
— Я пытаюсь избавить нас от представления в кабинете нашей команды, которое произойдет, как мы оба знаем, если это не сработает.
— Ты говоришь, что я драматичный?
— Темпераментный, — разъяснила я, — А я не могу довести это до конца. Мы были обречены с самого начала.
— Сколько лет ты оставалась с Джексоном, после того, как поняла, что не хочешь за него замуж?
— Слишком много, — сказала я, устыдившись.
Томас на мгновение посмотрел на меня, анализируя. Мне было ненавистно это чувство. Сила и контроль, которые приходили, когда я была на другой стороне, были гораздо предпочтительнее для меня.
— Ты боишься, — сказал он. Его слова были нежными и понимающими.
— А ты нет? — спросила я, посмотрев вверх, прямо в его красивые ореховые глаза.
Он наклонился и поцеловал уголок моего рта, задержавшись на мгновение, наслаждаясь этим.
— Чего ты боишься? — прошептал он, взяв меня за локти.
— Честно?
Он кивнул, его глаза закрылись, и он провел носом по моему подбородку.
— Через несколько дней ты увидишь Камиллу, и твое сердце снова будет разбито. Мне это не понравится, и офису тоже.
— Ты думаешь, что мне будет больно, и я начну снова вести себя, как злобная задница?
— Да.
— Ты ошибаешься. Я не буду лгать. Это будет невесело. Я не буду наслаждаться этим. Но… я не знаю. Все кажется не таким безнадежным, как раньше, — Он переплел свои пальцы с моими и сжал их. Он выглядел таким расслабленным, таким счастливым, когда говорил вслух эти вещи.
— Ты думаешь, что мне будет больно, и я начну снова вести себя, как злобная задница?
— Да.
— Ты ошибаешься. Я не буду лгать. Это будет невесело. Я не буду наслаждаться этим. Но… я не знаю. Все кажется не таким безнадежным, как раньше, — Он переплел свои пальцы с моими и сжал их. Он выглядел таким расслабленным, таким счастливым, когда говорил вслух эти вещи.
Казалось, что он вообще не нервничает и не боится.
— И ты права. Мы должны сосредоточиться и закончить это задание, чтобы убедиться, что Трэв избавится от проблем. К этому времени ты, возможно, избавишься от своего смешного убеждения, что не можешь иметь успех и в работе, и в отношениях, и когда мы оба придем в себя, ты сможешь решить, пойдем мы на это свидание, или нет.
Я нахмурилась.
Он усмехнулся, дотронувшись большим пальцем до моего подбородка.
— Что теперь?
— Я не уверена. Что — то не так. Ты слишком спокоен по отношению к этому.
— Поговори с Вэл. Спроси ее, если я лгу.
— Она не будет так делать.
— Нет, будет. Спроси ее, — Я открыла рот, чтобы заговорить, но он прижал большой палец к моим губам, — Спроси ее.
Я отклонилась.
— Ладно. Хорошего дня, сэр.
— Не называй меня сэр. Я хочу, чтобы ты избавилась от этой привычки, прежде чем мы поедем на церемонию.
— Агент Мэддокс, — сказала я, быстро уходя из его офиса.
— Так мне тоже не нравится, — крикнул он мне вслед.
Широкая улыбка расползлась по моему лицу. Я взглянула на Констанс, проходя мимо, и она тоже улыбалась.
Глава 13
Вэл поднесла бокал вина к губам. Ее ноги в темно — серых домашних штанах были вытянуты на моем диване. На ней была светло — голубая футболка с надписью «ПАТРИАРХАТ САМ СЕБЯ НЕ ТРАХНЕТ»
— Прошло уже больше трех недель, — сказала она задумчиво, словно ее мысли плавали в вине. Она зажала штопор между пальцами как оружие, а ноги скрестила как леди.
— К чему ты ведешь? — спросила я.
— Просто он такой…не хочу сказать, что влюбленный. Это немного поспешный вывод. Но он такой…влюбленный.
— Чушь какая — то.
— У тебя как дела на личном? — спросила она.
— Он мне нравится, — сказала я после небольших раздумий, — Очень, — Врать Вэл смысла не было.
— И каково это? На самом деле симпатизировать Томасу Мэддоксу? Я его так долго ненавидела, что мне это чуждо. Для меня он не совсем человек.
— Может, это мне и нравится.
— Врешь.
— Я имела в виду, что у него на самом деле есть человеческие черты, и мне нравится, что я единственная, кому он позволяет их разглядеть. Это что — то вроде нашего секрета — что — то, что он хранит только для меня.
Она взболтала вино в бокале и затем снова поднесла его к губам, выпив последнюю каплю.
— Ох, будь осторожна. Ты будто угрожаешь, что собираешься победить, солнышко.
— Ты права. Возьму свои слова обратно.
— Что ж, на этой депрессивной ноте вино закончилось, так что мое время тоже.
— Такое чувство, что ты меня используешь.
— Но тебе это нравится, — Она подмигнула, — Увидимся утром.
— Тебя проводить?
— Я живу в соседнем блоке, — сказала она, а ее пьяный неодобрительный взгляд совсем не пугал.
— И каково это? — спросила я, — Жить в одном здании с Сойером?
— Когда — то мне нравилось, — Она подняла пустую бутылку и отнесла на кухню к барной стойке, — Долго это не продлилось. Сейчас я его просто игнорирую.
— Почему его все так презирают?
— Ты поймешь, — сказала она.
Я нахмурилась.
— Что за секрет? Почему ты просто не можешь мне все рассказать?
— Поверь мне, что недостаточно услышать, какой он мудак. Тебе нужно пройти через это самой.
Я пожала плечами.
— А Маркс? Он ведь тоже там живет?
— Он живет в центре.
— Не знаю, что и думать о нем, — сказала я, вставая, — Думаю, он меня ненавидит.
— У Маркса с Мэддоксом братская любовь. Гадость. — Она двигалась удивительно прямо, при том что осушила полторы бутылки.
Я засмеялась.
— Пойду спать.
— Ладно. Спокойной ночи, гусь через Л, — Она удалилась, и я услышала звонок лифта.
Будучи уже в своей «одежде для распития вина дома», я плюхнулась лицом вниз на матрас поверх своего желто — серого пледа.
Я начала прислушиваться, когда стук нарушил тишину. Сначала я подумала, что это просто кто — то ходит в коридоре, но затем шум стал еще громче.
— Вэл, — позвала я, раздражаясь, потому что мне снова пришлось бы встать. Я прошла через кухню и гостиную, чтобы открыть дверь, — Ты просто должна была остаться… — слова оборвались, когда я узнала Джексона, который стоял в дверях, он был пьян, и смотрел на меня в отчаянии.
— Лиис.
— Иисусе, Джексон. Что ты здесь делаешь?
— Я был в баре Топ Ган, как ты мне и сказала. Напился. Там было несколько горячих, горячих… — он прищурился, — женщин из этого города, — Он опустил голову. — Это заставило меня скучать по тебе ещё сильнее, — Он заскулил и прошёл мимо меня в гостиную.
Всё моё тело напряглось. Он не был частью моей новой жизни и то, что Джексон находится в моей новой свободной квартире, заставляло меня нервничать.
— Ты не можешь здесь находиться, — начала я.
— Я не хочу заниматься чем — либо без тебя, — невнятно сказал он, — Я хочу вкусить Сан — Диего вместе с тобой. Может быть, если…если бы я тоже перевелся сюда…
— Джексон, ты пьян. Ты не слушаешь меня даже когда трезв. Давай вызовем тебе такси.
Я подошла к телефону, но Джексон выхватил его и бросил через всю комнату. Он заскользил на полу и ударился о плинтус.
— Что, чёрт возьми, с тобой происходит? — крикнула я, прежде чем быстро прикрыть рот.
Я поспешила поднять свой телефон с пола. Он лежал экраном вниз рядом с плинтусом. Я осмотрела его, чтобы убедиться, что он не поврежден. Чудесным образом он не сломался.
— Мне жаль! — крикнул Джексон, наклонившись вперёд и подняв руки, — Не вызывай такси, Лиис.
— Он периодически качался из стороны в сторону, чтобы сохранить равновесие. Я не помнила, чтобы когда — нибудь видела его настолько пьяным.
— Я просто посплю здесь с тобой.
— Нет, — жестко сказала я, — Ты не останешься здесь.
— Лииз. — сказал он, подходя ко мне. Он прикрыл глаза и промолчал. Он даже не смотрел на меня. Он смотрел в сторону, раскачиваясь взад и вперёд. Взяв меня за плечи, Джексон наклонился, затем сложил губы в трубочку и закрыл глаза.
Я увернулась, и мы оба упали на пол.
— Чёрт побери, Джексон! — Я вскочила на ноги и наблюдала за его попытками сориентироваться в пространстве.
Поднявшись и покачиваясь, он сел, выглядя как черепаха в своём панцире. Я простонала.
Он поднялся на колени и начал всхлипывать.
— О, нет. О, пожалуйста. Пожалуйста, прекрати, — сказала я, протягивая руки. Я помогла ему встать, а затем начала набирать номер такси. Джексон выхватил из моих рук телефон и снова бросил его на пол. Я отпустила его руки, и он с грохотом упал на пол.
— На этом всё! Я пыталась быть милой. Убирайся!
— Ты не можешь просто выкинуть меня из своей жизни, Лиис! Я люблю тебя! — он медленно поднялся.
Я закрыла глаза.
— Тебе завтра будет так стыдно.
— Нет, не будет! — он схватил меня за плечи и потряс, — Что я должен сделать, чтобы ты услышала меня? Я не могу просто оставить тебя! Ты любовь всей моей жизни!
— Ты не дал мне выбора, — сказала я, хватая его пальцы и загибая их назад. Он вскрикнул, скорее от шока, чем от боли. Это могло бы сработать на любом другом пьяном идиоте, но не на агенте ФБР из отряда особого назначения.
Джексон быстро сманеврировал из моих рук и снова меня схватил. Дверь выломили, ручка ударилась о стенку. В одну секунду я была в захвате Джексона, а в следующую секунду Джексона схватил кто — то другой.
— Что за хрень ты творишь? — сказал Томас с убийственным взглядом, прижимая Джексона спиной к стене, схватив за рубашку.
Джексон оттолкнул Томаса и начал покачиваться, но Томас увернулся и снова прижал Джексона к стене, удерживая его предплечьем, словно штангой поперек горла.
— Не смей. Мать твою. Шевелиться, — сказал Томас низким угрожающим тоном.
— Джексон, делай, как он говорит, — предупредила я.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Джексон. Он взглянул на меня, — Он тут живет? Вы живете вместе?
Я закатила глаза.
— Иисусе.
Томас посмотрел на меня через плечо.
— Я отведу его вниз и посажу в такси. В каком отеле он остановился?
— Понятия не имею. Джексон?
Глаза Джексона были закрыты, и он глубоко дышал, а его колени подкосились.
— Джексон? — сказала я громче, толкая его в плечо. — Ты где живешь?
Когда он не ответил, мои плечи опустились.
— Мы не можем посадить его в такси, пока он в обмороке.