А как раз возле потока был у одного человека огород, на котором богато уродил горох. Вот водяным тот молоденький горошек так полюбился, что несколько ночей подряд они им лакомились, а при том ещё и много потолкли.
Человеку наконец это порядком надоело, хотя он и не знал, кто ворует горох, и однажды ночью решил посторожить своё поле. Разжёг огонь и стал варить гороховый суп. Когда тот доварился, человек попробовал его на вкус и почувствовал, что не хватает соли. Он пошёл в дом за солью, а вернувшись, застал у огня нескольких маленьких водяных, которые варили жаб, нанизанных на ветки. Они их опускали в кипяток, вынимали, внимательно рассматривали и удовлетворённо причмокивали.
– А вы что здесь делаете? – воскликнул хозяин.
– Супчик себе вкусный готовим, – засмеялись незваные гости.
– Мало того, что горох мой воруете, так ещё и суп испортили!
Подскочил он к одному и попробовал было его поднять да в воду бросить, но не смог от земли оторвать – такой тот был тяжёлый. А водяные тем временем съели своих лягушек и принялись за суп.
– Ай-яй-яй, какой вкусный! – хвалили они суп. – Наваристый! Хочешь попробовать? Без лягушек твой суп никуда не годится, а с лягушками – вкуснятина!
Хозяин плюнул от злости и вернулся в дом, а на следующий день подался к старой знахарке и пожаловался на свою беду. А та ему посоветовала связать из вербовых лоз веник, намочить его в девяти разных водах и метелить всех, кто под руку попадет, приговаривая: «Раз! И раз! И раз!»
– И ни в коем случае не говори – ни «два», ни «три», – предупредила знахарка, – потому что тогда они тебя так отдубасят, что навсегда запомнишь.
Ночью человек засел в кустах со своим веником, и только лишь водяные повадились к гороху, как он выскочил и начал их бить, приговаривая: «Раз! И раз! И раз!»
– Почему не говоришь «два»? – кричат ему водяные. А тот не слушает, только бьёт и бьёт. Водяные кричат: – Два!!!
А мужчина:
– Раз! И раз! И раз!
Бил так, что веник у него рассыпался на прутики, но когда перестал, то водяные разбежались, сели в свои брички и дали такого дёру, что больше их здесь никто не видел. А водяной, который жил в Сороке, уже по чужим огородам не таскался.
Палец водяного
Однажды скотобойца, который торговал мясом на площади Теодора, лежавшей между Полтвяной, Медовой, Старотанденной и Угольной улицами, посетил водяной, который жил в Полтве. Был он вполне прилично одет, да вот только весь мокрый. Скотобоец как раз в тот день был не в настроении, потому что торговля у него не шла, все покупатели только то и делали, что цену сбивали.
– И что я, спрашивается, заработаю, если цену снижу, а? – кричал он сначала самому себе, а потом и водяному.
Но тот не обращал на его вопли внимания и только тыкал пальцем, какой ему ломоть мяса взвесить.
– И что это вы мне пальцами тычете! – нервничал скотобоец. – Что вы мне тычете?
Но водяной продолжал молча указывать пальцем на мясо, которое выбрал. Это скотобойца так разозлило, что он пригрозил:
– Если не перестанете мне своим пальцем тыкать, то отрежу! Вот честное слово, отрежу! Чтоб я так жил!
Но на водяного эти вопли не действовали, он спокойно держал палец на толстом ломте свинины.
Скотобойца это ещё сильнее взбесило, и он, схватив нож, одним махом отрезал водяному палец. Водяной зашипел от боли и воскликнул:
– За это ты мне жизнью заплатишь! Вода тебя убьет, даже на суше! Всюду тебя достанет!
После этого водяной исчез, а отрубленный палец попрыгал за ним. Только теперь скотобоец пришёл в себя и схватился за голову. Что же он натворил?!
С того дня скотобоец и близко к воде не подходил. Но однажды вечером, напившись в корчме, он пришёл домой в таком состоянии, что упал на пороге и заснул. А ночью пошёл дождь, и вода из водосточной трубы потекла прямо в открытый рот скотобойца. Так он и утонул на суше.
Трубка водяного
Однажды на берегу Полтвы сидел себе парень и удил рыбу. Была хорошая солнечная погода, высоко в небе пели жаворонки, парень вынул из кармана трубку, которую вырезал из вишнёвого дерева, набил её добрым коломыйским табаком и закурил. Вдруг откуда ни возьмись появился какой-то маленький человечек в короткой зелёной курточке, подошел к парню и сел рядом.
– А что, – спрашивает, – ловится рыбка?
– Где там… Час уже вожусь, а хоть бы какой пескарь прицепился.
Человечек вынул из кармана трубку с медным наконечником, таким блестящим, что на нём играло солнце, и тоже закурил. Парень, как увидел ту замечательную резную трубку, уже не мог отвести от неё глаз.
– Хорошая трубка, правда? – спросил человечек.
– Очень хорошая. Особенно наконечник. Такие только на купленных трубках бывают, а моя что – я сам её из вишни вырезал.
– Но ваша трубка тоже неплохая. Небось, у неё особый вишневый привкус?
– Что есть, то есть. Но ваша – аж глаза слепит. Настоящая – панская.
– Так, может, поменяемся?
– Шутите? Ваша немалых денег стоит…
– Но я бы хотел почувствовать этот вишнёвый привкус. А чтобы вы не думали, что мне что-то должны, то к своей трубке добавьте ещё табаку. Очень уж хорошо пахнет.
Парень согласился. Поменялись они трубками, и человечек сразу стал с наслаждением пыхтеть, а потом подскочил, покрутился в воздухе и – плюх! – в реку. Парень оторопел от неожиданности. Через миг из воды показалась мокрая голова водяного, и прозвучал радостный смех:
– Хи-хи-хи! Хо-хо-хо! Хе-хе-хе! Ой, умру! Ой, лопну от смеха! Ну ты и поменялся! Посмотри, что в руках держишь!
Парень глядь – а в руке у него засушенная жаба вместо трубки. Швырнул он её с отвращением в воду и вздохнул:
– Ну, что ж, видно, так надо. Ничего, другую вырежу.
– Значит, ты на меня не сердишься?
– А чего мне сердиться? Я сам виноват.
– Ты мне нравишься. Подожди минутку. – И с этими словами водяной булькнул под воду, а когда вынырнул снова, то выбросил на берег большого сома. – А завтра приходи с ведром, я тебе щук набросаю. А если будешь меня табаком снабжать, то никогда без рыбы не останешься.
С тех пор они и начали дружить.
Водяной Шпек
На Замарстынове, где Полтва разливалась широким руслом и разбегалась рукавами, создавая широкие поймы, жил водяной Шпек. Как его звали на самом деле, никто не знал, а Шпеком его прозвали местные жители, потому что он им напоминал немца Ганса Шпека, который держал здесь пекарню. И потому, когда кто-то упоминал в разговоре Шпека, то собеседник сразу уточнял: «Простите, какой Шпек? Тот, что пекарь, или тот, которого лучше не вспоминать?»
Шла как-то девушка вдоль Полтвы и увидела в пойме цветные ленты. Воды там было жабе по колено, даже трава кое-где из воды торчала. Вот девушка, не долго думая, подкатила юбку и полезла за теми лентами в воду. И только дотронулась до них, как что-то её за ногу схватило и стало тянуть на глубину.
Девушка начала изо всех сил кричать, а так как голос у неё был сильный, то услышали её и пастухи, и косари, и со всех ног помчались спасать. А девушка уже под водой оказалась. Когда её всё-таки вытащили, она уже не дышала.
В тот момент подоспел какой-то человек в чёрном плаще и чёрной шляпе и сказал, чтобы девушку отнесли к ручью, который вытекал из-под холма. Человек вынул из кармана большой ключ и стал через отверстие в нём наливать родниковую воду, а потом вливать её в уста утопленницы. После того, как вылилась девятая капля, девушка открыла глаза и жадно вдохнула воздух. Она ожила, и душа её вылетела из кувшина водяного.
Разозлившийся водяной высунул голову из воды и стал проклинать человека на чём свет стоит. Он догадался, что это чернокнижник.
– За то, что ты у меня украл душу, я твою заберу, и тогда уже тебе никто не поможет!
Чернокнижник выхватил из-за пояса кнут, сплетённый из вербовой лозы и вымоченный в девяти ручьях, и как начал бить водяного, тот заверещал, заскулил и исчез.
Подземные жители
Таинственные подземные жители
О подземном ходе, который вёл на Подзамче, рассказывали много легенд. Когда-то у него было три ветви, но где точно они начинались, никто не знает. В 1900 году нашли одну ветвь, которая была в полтора метра шириной и длиной, а бежала от Княжеской горы поперёк Татарской и Жовковской к улице Балёновой (теперь Гайдамацкой).
Стадо красных коров
Пасла девушка корову. Но вот корова зашла в тернии и будто сквозь землю провалилась. Девушка побежала к кустам и увидела широкую нору, из которой пробивался бледный свет. Делать было нечего, и она начала спускаться.
Свет вывел её на замечательный зелёный луг. А на лугу паслось большое стадо коров, таких же, как и её Красуля. Пастух выглядел очень необычно: на нём был расшитый золотыми нитями кунтуш, высокие сафьяновые сапоги и меч за спиной.
– Что ты здесь ищешь, девушка? – спросил пастух.
– Что ты здесь ищешь, девушка? – спросил пастух.
– Корову ищу, пан воин.
– Раз ищешь, значит, найдёшь, – ответил он и махнул рукой на стадо.
Но как здесь было что-то отыскать, когда все коровы были красные, у всех на голове было белое пятно, да и морды одинаковые. Походила она среди коров, и наконец вспомнила, что у её Красули один рог был выщерблен. Благодаря этому и узнала её.
– Твоё счастье, – сказал пастух, – иначе бы тебе навеки здесь остаться пришлось.
Ударил мечом о землю, всё кругом потемнело, и только маленький огонёк указывал девушке дорогу назад.
Золотые ворота
Один клепаровский помещик услышал, что под землёй хранятся королевские сокровища, и твёрдо решил достать их. Он согнал своих слуг, чтобы они копали землю в том месте, где, как говорили, должен был быть подземный проход.
Несколько дней слуги тяжело работали и наконец докопались до золотых ворот. Как вдруг примчал на взмыленном коне управляющий помещика с криками, что имение под землю проваливается.
Помещик остановил работу и возвратился домой. А там и в самом деле увидел, что его большой дом уже по самые окна увяз в землю.
– Что же это такое? – удивился он.
– Это все потому, что ты откапываешь старый замок, – сказал ему отец. – Насколько прокопаешь вглубь, настолько и дом наш погрязнет. Лучше брось эту глупую работу.
Помещик велел яму засыпать. И – чудо! – с каждой лопатой земли его имение из-под земли выныривало, будто из моря.
Больше никто не решался раскапывать подземный город.
Пастух в зачарованном городе
Между Клепаровом и Голоском стояли Белзкие горы. Один пастух ночевал там с конями в поле. Как-то среди ночи явился ему человек в чёрном плаще и поманил рукой, чтобы тот шёл за ним.
Пастух пошёл за человеком и увидел, как гора расступилась, и блеснул свет. Они вошли внутрь и оказались в людном городе с крепкими каменными зданиями.
Пастух удивлённо смотрел на одежду мещан – это была какая-то странная одежда, богато украшенная золотом и драгоценным камнями. Они шли вдоль лотков, которые аж трещали от разного товара.
– Купи три вещи, – сказал человек.
Пастух стал спрашивать цены – а всё такое дешёвое, что прямо руки трясутся купить. И купил бы не три, а тридцать три – были бы деньги. Но, к сожалению, у пастуха было только несколько грошиков. Купил он себе сапоги, купил шляпу, хотел ещё пояс купить, но деньги закончились.
– Поищи, поищи! – кричали ему купцы, наперебой спуская цену.
Пастух выпотрошил все карманы, даже в постолы заглянул – нет больше.
И тут же громкий плач зазвучал, весь город горько заплакал, а чёрный человек, улыбнувшись, повёл пастуха обратно. Только вывел его из горы, как вход в неё закрылся, и уже ничто не напоминало о существовании таинственного города.
Пастух позже расспросил людей и узнал, что там, под горой, уже много лет находится зачарованный город. И только раз в сто лет появляется он из-под земли. Если в такую ночь найдётся человек, который купит любые три вещи, то город освободится от чар.
Подземные духи
О таинственных подземельях, которые находятся под старой частью нашего города, повествуют по-настоящему жуткие истории. Одни говорят, что там живут духи умерших львовян, другие убеждают, что это не духи, а такие же люди, как мы, только лишённые всякой информации о нашем мире. Другие рассказывают, что, попав в подземную часть города, будто перемещаешься во времени, и тогда появляются старинные здания, улицы, люди. Единственное, в чём сходятся все, – это то, что попадание туда всегда связано с опасностью.
Ещё до войны из подвалов многих домов можно было спуститься в подземелье – то ли подняв тяжёлую металлическую крышку в полу, то ли пробив тонкую кирпичную стену. В советское время все те входы замуровали, чтобы не возникло никакой провокации наподобие той, которая случилась однажды во время октябрьского парада, когда центральные улицы города затопила канализация и помешала праздничному маршу трудящихся. Подозрение упало на злых бандеровцев, которые могли ещё скрываться в подземельях.
Одну из таких историй, которая случилась в 1932 году, рассказал мне пан Роман Бар. Он был тогда молодым парнем. Его внимание давно уже приковывала стена в подвале. Где-то он слышал, что через неё можно попасть в подземелье. Однажды вечером вооружился он фонарём и ломиком и спустился в подвал. Как он и надеялся, стена развалилась от первых нескольких ударов, и перед ним открылся чёрный туннель. Запах плесени и влаги повеял в лицо.
Роман, подсвечивая фонарём, вошёл в темноту. Его путешествие продолжалось довольно долго, пока вдали не заблестел свет. С каждым шагом подземный проход всё расширялся и расширялся, и вот Роман и в самом деле оказался перед освещённым каменным домом. В окнах было видно людей, и звучала музыка. Возле дома стояло несколько карет и фиакров. На козлах дремали извозчики в чёрных фраках и цилиндрах.
Роман пошёл дальше и вскоре снова увидел вдалеке освещённые окна. Правда, на этот раз их свет был тусклым. Вокруг дома царила неприятная тишина.
Роман не стал стучать. Осторожно отворил двери и зашёл в просторную прихожую, скупо освещаемую свечами.
Из комнаты справа доносилось приглушённое шуршание. Затаив дыхание от испуга, он попытался прокрасться на цыпочках в комнату, как вдруг кто-то схватил его за руку. Роман резко обернулся и увидел панночку в чёрном платье.
– Почему вы так поздно? – спросила она. – Мы вас ждали утром.
Роман не знал, что ответить, из его рта доносилось только невыразительное бормотание.
– Она ещё надеялась вас увидеть…
Хотел спросить – кто? – но удержался.
– Идёмте, – сказала девушка и повела его в комнату.
То, что он увидел там, врезалось ему в память навеки. Посреди комнаты на столе стоял гроб, в котором лежала старая женщина в чёрном платье. По обеим сторонам гроба сидели в креслах какие-то люди, тоже в чёрном. Пылали свечки, лилась молитва. Какая-то подсознательная сила руководила парнем, и он, замерев, начал молиться. Видел, что глаза присутствующих направлены на него. Кто они? И кто эта женщина, которая будто бы ждала его? Все в комнате было непривычным – какая-то старосветская резная мебель, серебряные фигуры подсвечников, одежда людей.
Как только он закончил молиться и встал, девушка шепнула:
– Идёмте за мной.
Роман послушно пошёл за ней по ступенькам наверх. Платье девушки шелестело, ступеньки поскрипывали, пахло ладаном и свечами – и всё возвращало Романа во времена детства, которое он провёл в приходе у деда-священника. Даже запах, который разлился по дому, был такой же.
– Вы с дороги, нужно переодеться, – сказала девушка, проводив Романа в небольшую комнату с кроватью. – Хотя… вы, наверное, устали… Может, немного поспите?
– А когда хоронят?
– Завтра в полдень. Хотите, может, помыться? Я прикажу приготовить ванную.
– Нет, не надо.
Здесь он впервые сумел рассмотреть девушку. Красивое овальное лицо с полными губами кого-то ему напоминало. Будет ли удобно поинтересоваться, как её зовут? Нет, это нелепо. По всему видно, что они уже знакомы, а может, и вовсе семья.
– Когда переоденетесь, спуститесь вниз на ужин. Вам жаркое подогреть или предпочитаете холодное?
– Пусть будет холодное.
Девушка оставила его в одиночестве, и Роман быстренько обследовал комнату. Первое, что его заинтересовало, это книги и газеты. Ежегодники «Мира» обрывались на 1882 годе, так же как и ежегодники «Дела» и «Kurjera Lwowskiego». Среди книг не было ни одной, изданной позже.
Что это за мир, в который он попал? И каким образом это отразится на нём самом?
Роман переоделся в чёрный костюм старого кроя, и с удивлением констатировал, что тот был ему по фигуре. Спустился по ступенькам в прихожую и растерялся, куда идти. Из комнаты, где лежалая покойница, продолжал доноситься приглушённый шёпот, ухо улавливало отдельные слова, по которым ничего нельзя было понять. Он подошел к двери напротив, приоткрыл её и увидел на столе, освещённом подсвечником-троицей, тарелки с едой, графин с красной жидкостью и бокальчики.
– Я уже вас заждалась, – улыбнулась панночка, наливая себе в чашечку кофе. – Я тоже проголодалась.
По всему всего было видно, что здесь уже приготовились к завтрашним поминкам: жаркое, паштет, ветчина, колбаса, зельц, сыр, жареная рыба, салат из квашеной капусты, пирог с яблоками, пирог с маком…
Панночка налила ему вишнёвки. Когда он её попробовал, впечатление было такое, будто он выпил компот – алкоголь совершенно не ощущался. Может, он просто озяб и выпил слишком мало? Когда взял в рот кусок паштета, его снова подстерегала неожиданность – казалось, что он ест какое-то старое перемолотое мясо. Паштет не имел вкуса, а печёнкой здесь и не пахло. Казалось, что он просто выветрился на воздухе.