Зато Дмитрий, как большинство толстячков, был мил, болтлив и абсолютно безопасен.
— Вы ко мне? — приветливо улыбнулся он, с пыхтением вылезая из кресла. — Проходите, присаживайтесь! — Господин Солодкий галантно придвинул мне стул, подождал, пока я усядусь, и лишь затем вернулся на свое место. — Итак, вы ищете домашний персонал, — начал директор. — Вы обратились по адресу! Знаете, мы ведь подбираем прислугу для всей Рублевки.
— Я в курсе, только что от господина Лисовика, именно он порекомендовал к вам обратиться.
Да будет земля ему пухом!
Щеки Дмитрия покрылись нежно-розовым румянцем.
— Приятно слышать. И это притом, что заказы Леонида Назарьевича заставляют нас немало потрудиться. Видите ли, у него специфические требования к персоналу, он, как бы точнее выразиться, немного…
— Скуповат, — подсказала я.
Солодкий деликатно поправил:
— Скорее, экономен. И он прав: зачем переплачивать работнику, если он согласен трудиться за меньшие деньги? А для нас желание клиента — закон. Вы кого ищете — домработницу? — Я неопределенно кивнула. — Мы подберем вам кандидатку с любыми параметрами: с грудью пятого размера, глухонемую, с двумя высшими образованиями. Если желаете, можем предложить филиппинку. На них сейчас огромный спрос, это отличные работники — трудолюбивые, услужливые, знают свое место и, кстати, дешевле наших соотечественников выходят.
— А глухонемую филиппинку? — пошутила я.
— Без проблем, — серьезно ответил Дмитрий.
Словно олицетворение глухонемой филиппинки, в кабинет вошла секретарша. На подносе она несла две чашки кофе. С каменным лицом, не произнося ни слова, блондинка поставила перед нами чашки, бросила на шефа испепеляющий взгляд и удалилась.
Господин Солодкий принялся щелкать компьютерной «мышью»:
— Значит, глухонемая филиппинка… К сожалению, в России пока нет такой в наличии, но можно выписать из Филиппин. Оформление документов и перелет займет неделю, подождете?
Его круглые глаза мигали, как у совы.
Я поняла, что пришло время раскрыть карты:
— Извините, Дмитрий Михайлович, что невольно ввела вас в заблуждение. Мне не нужна домработница, я здесь совсем по другому делу.
— По какому же?
Мне понадобилась секунда, чтобы придумать правдоподобную версию.
— Видите ли, обитатели «Высшей пробы» решили выпускать собственную газету. В ней будут новости поселка, всякие интересные факты, интервью с жителями. Разрешите представиться — Людмила Лютикова, журналист и главный редактор газеты.
Я вытащила свою визитку журналиста и положила перед ним. Поскольку господин Солодкий никак не реагировал, я торжественно добавила:
— Моя кандидатура одобрена самим Пучеглазовым! Василь Василичем!
Я ожидала любого вопроса, но только не такого:
— Как будет называться газета?
— Мы пока не пришли к единому мнению, — осторожно сказала я.
— «Вышка»! — радостно вскричал Дмитрий.
— Что, простите?
— Газету надо назвать «Вышка». Коротко и ясно.
Я улыбнулась:
— Это намек на то, что по обитателям поселка плачет тюрьма и высшая мера наказания?
Мужчина смутился:
— Извините, глупость сморозил, не подумал. Так чем я могу вам помочь?
— Первый номер газеты будет посвящен обслуживающему персоналу: домработницам, поварам, водителям и прочей прислуге. Мы дадим краткую биографию человека, фото, небольшое интервью, соберем мнения о нем хозяев и соседей…
Он недоверчиво смотрел на меня:
— Вы серьезно?
Я перешла на шепот:
— Вообще-то это идея господина Лисовика. Понимаете, персонал постоянно просит у него прибавку к жалованью, вот он и решил таким образом сэкономить. Помните, в советское время ударникам производства вместо денежной премии давали кусок тряпки — переходящее Красное знамя? И они ведь были счастливы! Примерно то же самое хочет сделать Леонид Назарьевич — чтобы прислуга получила если не материальное, так хотя бы моральное удовлетворение. Если водитель увидит в газете свой портрет, возможно, он передумает увольняться.
— Не передумает, — неожиданно сказал Дмитрий. — Сергей уже приходил к нам, просил найти ему другое место. Говорит, зарплата безбожно мала.
— И вы нашли?
— Нет, требуется рекомендация от Лисовика, а Сергей ее не взял. Пока.
«И уже не возьмет», — едва не вырвалось у меня.
— В общем, мне нужен адрес этого Сергея. Как, кстати, его фамилия? У меня почему-то не записано…
Я ступила на скользкий путь. Солодкий наверняка почует неладное: почему я не взяла адрес водителя у Лисовика? Если хозяину отчего-то недосуг, то уж Изольда-то должна знать такие вещи! Не дав Дмитрию опомниться, я зачастила:
— И еще мне очень хочется написать в газете про ваше агентство. Надеюсь, вы согласитесь дать интервью? Обязательно расскажите про глухонемых филиппинок! А как насчет тайской прислуги, она тоже пользуется популярностью? Китайцы тоже должны быть в ходу. О, идея! У нас будет постоянная рубрика, назовем ее «„Прайм“ рекомендует», о последних новинках на рынке домашнего персонала!
Пока я трещала, директор вывел на принтер адрес Сергея и протянул мне листок.
— Спасибо, и до скорой встречи! — я подхватила свою сумку и направилась к выходу.
На пороге я задержалась:
— Простите, можно личный вопрос? У вас дома какая прислуга — филиппинка или с пятым бюстом?
— У меня никакой нет, — отозвался Солодкий, — и не будет. Терпеть не могу, когда в квартире околачиваются посторонние. Я, например, дома люблю голым ходить, воздушные ванны принимаю. А тут вдруг какая-то тетка с пылесосом выскочит…
Я живо представила себе эту картину и поспешила откланяться.
Глава 11
Выйдя на Садовое кольцо, я развернула листок: «Сергей Кисляк, ул. Бобруйская, д. 13, кв. 47. Тел: 8-915-…»
Я набрала номер водителя, но абонент оказался временно недоступен. Кто бы сомневался! Наверняка сразу после убийства Кисляк выкинул не только SIM-карту, но и телефонный аппарат, чтобы не засекли его месторасположение.
Я посмотрела на часы: почти девять. Бобруйская улица находится на самом западе Москвы, у метро «Молодежная», я доберусь туда не раньше, чем через час. К незнакомым людям в такое позднее время без приглашения заявляться неприлично. С другой стороны, у меня в распоряжении осталось только трое суток, и одни из них уже подошли к концу. Сейчас не до правил этикета, быть бы живу!
Дом номер тринадцать оказался добротной многоэтажкой из красного кирпича. В советское время в таких домах давали квартиры профессорам и партийным функционерам. Сегодня подобное жилье уже не считается элитным, однако назвать его «халупой» ни у кого язык не повернется. А ведь повариха Дина именно так отзывалась о квартире, которую снимает Сергей! Возможно, я пришла не по тому адресу.
Когда я подошла к подъеду, из него как раз выходила старушка благообразного вида. Я придержала ей дверь, а затем проскользнула внутрь.
С этажом я промахнулась. По моим подсчетам, Сергей должен был жить на двенадцатом этаже, а оказалось — на четырнадцатом, последнем. Два этажа пришлось преодолеть пешком, я немного запыхалась и, прежде чем нажать на звонок, остановилась перед дверью отдышаться.
Звукоизоляция в российских строениях отсутствует начисто. Несмотря на то что дверь была не деревянная, а стальная, я услышала разговор в квартире.
— Не хочу спать! Не хочу! Не хочу-у-у! — на одной ноте тянул детский голосок.
— Уже поздно, сынок, — увещевала его женщина, — завтра в сад рано вставать, опять опоздаем.
— Не хочу в сад! Не хочу-у-у!
— Вот приедет папа, я расскажу, что ты меня не слушаешься! — прибегла к последнему аргументу мать.
— А папа надолго уехал?
— Ох, не знаю! Надеюсь, что скоро вернется. Мы будем ему звонить! Давай завтра с утра позвоним, а? И расскажем, какой Павлик молодец, как он хорошо почистил зубки, как быстро заснул…
Голоса удалились, я подождала пять минут, чтобы мальчик Паша успел улечься в кровать, и один раз нажала на кнопку звонка.
Открыли не сразу. Я слышала какую-то возню, шуршание, кажется, где-то в глубине квартиры даже двигали мебель. Наконец встревоженный женский голос спросил:
— Кто там?
— Мне нужен Сергей Кисляк.
Загремев ключами, дама чуть приоткрыла дверь и сказала:
— Его нет.
На лестничной площадке было хорошее освещение, в образовавшуюся щель я увидела голубые глаза и курносый нос.
— А с вами я могу поговорить?
— О чем?
— Поверьте, это очень важно. Иначе я не приехала бы сюда в такое позднее время.
Уж не знаю, то ли я была убедительна, то ли по какой-то другой причине, но женщина распахнула дверь:
— Проходите. Только тише, пожалуйста, у меня ребенок спит. Вернее, пытается заснуть.
В квартире был сделан добротный ремонт. Я быстро посчитала двери: здесь две комнаты. В душе зародились сомнения. Если начальник платит копейки, которых едва хватает на хлеб, «двушку» в приличном районе уже не снимешь. Что-то тут не сходится.
— Кем вы приходитесь Сергею Кисляку? — спросила я женщину.
— Я его жена.
Я уставилась на хозяйку. Около тридцати лет, симпатичная блондинка с большими голубыми глазами, с замечательными фигурой и цветом лица. Вид у нее был цветущий. А супруга Кисляка должна быть смертельно больна, опять несостыковка получается.
— Простите, вы единственная супруга Сергея?
Собеседница изумленно вскинула брови:
— Что вы имеете в виду?
— Может, у него есть бывшая жена? Или вы сами — бывшая?
— Никакая я не бывшая! — вскинулась дама. — Я первая и последняя! Мы поженились, когда нам было по восемнадцать лет, и с тех пор живем душа в душу!
Создавалось впечатление, что она хочет в этом убедить прежде всего саму себя.
— А со здоровьем у вас как? — осторожно спросила я. — Не болеете?
— Бог миловал. Что за странные вопросы?
— Просто у меня была другая информация, — миролюбиво ответила я, — но, очевидно, меня ввели в заблуждение. Вас как зовут?
— Екатерина, — резко ответила она. — Так о чем вы хотите поговорить?
— О вашем муже. Где он?
— Я же сказала, что его нет. Он уехал.
— Куда?
Катя дернула плечом:
— Кажется, в Мурманск. Или во Владивосток, я точно не запомнила.
— Зачем это? Ведь он работает у Леонида Лисовика личным водителем.
— Уже нет. Сегодня утром муж уволился от Лисовика. Его давно там многое не устраивало: маленькая зарплата, постоянные переработки. И сегодня же Сережа устроился на фирму дальнобойщиком, его сразу отправили в рейс.
— Что за фирма? Название, адрес, телефон?
— Понятия не имею. Все так быстро случилось, муж даже не оставил мне координат. Я только успела собрать ему в дорогу сумку с едой и сменой белья…
— Надолго Сергей уехал?
— Не знаю, как получится. Неделя, месяц…
— Вы сегодня звонили мужу?
— Звонила.
— И как он там?
— Да мы толком не поговорили, он был в дороге.
— Вы знаете, что телефон вашего мужа постоянно недоступен?
— Правда? Странно, когда я звонила, все было нормально.
Екатерина отвечала бойко, удивлялась очень искренне, но глаза были тревожные. Ее руки нервно теребили край розовой шелковой кофточки, расшитой бусинами. Эта кофточка, а также черные шелковые брюки окончательно убедили меня в том, что дама врет.
Не знаю, как вы, а я лично по своей квартире хожу в затрапезном виде. Ничего лучше халата в качестве домашней одежды человечество не придумало. Принаряжаюсь я только в том случае, если жду кого-то в гости. И Екатерина тоже ждала. Сергей предупредил супругу, что по его душу обязательно нагрянут компетентные органы, вот она и оделась поприличней. Не представляю, как можно в шелковом костюме готовить ужин, мыть посуду и купать ребенка. Если только…
— У вас есть домработница?
Собеседница усмехнулась:
— С каких доходов?
— А няня?
— Кажется, вы путаете меня с Изольдой Лисовик, — язвительно заметила Катя. — Домом и ребенком я занимаюсь сама.
Ну вот, что и требовалось доказать!
Однако давить на Екатерину не имело смысла. Правду о том, куда делся Сергей, женщина все равно не скажет, будет стоять за мужа горой. Да и нет у меня никакого права выбивать из нее признание.
— Извините за поздний визит, — сказала я, поворачиваясь к двери.
Благо, что далеко до выхода идти не придется, все это время хозяйка продержала меня в коридоре.
— Мне надо будет прийти на официальный допрос? — спросила Катя на прощание.
— Куда?
— Ну, не знаю, куда вы обычно вызываете, — в прокуратуру, в милицию. Вы же из милиции?
Нажав кнопку лифта, я честно ответила:
— К милиции я не имею никакого отношения.
Екатерина спала с лица:
— А кто вы?!
Подумав секунду, я выдала:
— Да так… Монгольская ясновидящая.
— Зачем же приходили?
Действительно: зачем?
— Меня позвала жажда… — задумчиво ответила я.
— Сумасшедшая! — бросила Екатерина, захлопывая дверь.
Ну, отчего же сразу сумасшедшая? А если это была жажда жизни?
Я вышла из подъезда и села на лавочку около песочницы. Погода была замечательная — теплая и чуть ветреная. Порыв ветра был достаточно сильный, чтобы почувствовать ночную свежесть, и в то же время его не хватало, чтобы замерзнуть. Вечер можно было бы назвать чудесным, если бы в горле у меня не стоял ком горечи, обиды или злости — называйте как угодно. Только что я распрощалась с последней надеждой на спасение. Лучше бы на улице шел ливень, по крайней мере, он идеально соответствовал бы моему настроению.
Сергей Кисляк, у которого, возможно, есть противоядие, пропал. Куда он мог уехать? Да куда угодно! Может, и правда подался в Мурманск, а может, и в Караганду. Ясно одно: возвращаться он не собирается.
Своими силами мне его не отыскать. Возможно, милиции, с ее огромными возможностями, удастся найти преступника. Кисляка объявят во всероссийский розыск, перекроют границы, поставят на прослушку телефон жены… Быть может, через месяц или два его обнаружат где-нибудь в чукотской юрте. Быть может. Но для меня это ровным счетом ничего не изменит, к тому времени все будет кончено.
Я почувствовала, как на руку упала капля. Подняла лицо вверх, но дождя не было. И только тут я поняла, что плачу. Слезы потоком полились из глаз, а я этого даже не замечала!
— Ревешь? — вдруг раздалось у меня над ухом.
Я вздрогнула и обернулась.
Позади меня стояла старушка. Свет от фонаря позволил мне ее рассмотреть: интеллигентного вида, с пучком седых волос и любопытным взглядом.
— Ревешь? — ласково повторила она.
— Угу, — всхлипнула я.
— Из-за мужика убиваешься?
Я кивнула:
— Можно и так сказать.
— Из-за Сереги с четырнадцатого этажа?
Я в изумлении уставилась на бабульку:
— А вы откуда знаете?!
Глава 12
Пожилая дама неторопливо обошла лавочку и села рядом со мной.
— Жизненный опыт, немного наблюдательности и хороший слух, — с улыбкой ответила она. — Я слышала, как ты ругалась с его женой.
Я вздохнула. Ну, понятно, старушка уловила обрывок разговора и истолковала на свой лад. Она не поленилась одеться и спуститься во двор в надежде выведать у меня подробности. Поистине, любопытство толкает людей на подвиги! Кстати, пожилая дама была одета в строгий костюм из джерси синего цвета, не новый, но еще в хорошем состоянии.
— Не ты первая сюда приходишь, — продолжила старушка.
— А кто еще? — удивилась я.
Неужели Сильвия меня опередила?!
— Да была тут одна, тоже скандалила с Катькой, а потом плакала на лавочке. Хотела раскрыть законной супруге глаза на ее мужа. Так прямо и заявила: «Сережа любит меня, а с вами он только ради ребенка. Отпустите его!»
— А Екатерина что же?
— Да спустила ее с лестницы, вот что! Эка невидаль, мужик сходил налево! Что же теперь, семью из-за этого разрушать? Тебя как зовут-то? — безо всякого перехода спросила дама.
— Люся.
— А меня Галина Кирилловна. Вот что я тебе скажу, Люся: забудь ты его! Я вообще не понимаю, что в этом Сережке девки находят. Маленький, щуплый, «метр с кепкой», лысина уже намечается, работает простым водителем, а вот поди ж ты! Может, в постели он гигант, а? Так ведь в жизни-то не это главное! В жизни главное — чтобы был надежный тыл. А Сережка жену никогда не бросит. Они в нашем доме третий год квартиру снимают, я его знаю как облупленного. Он хозяйственный, все деньги в дом несет, Катьке ни в чем не отказывает. Она не работает, целыми днями по магазинам шастает, то юбку новую прикупит, то туфли. За мужем как за каменной стеной!
Услышав такое, я опять принялась реветь. Истории про заботливых мужей я в последние дни воспринимаю слишком болезненно. Сразу вспоминается Руслан Супроткин, который в тяжелую минуту оставил меня в одиночестве бороться за жизнь.
Галина Кирилловна опять истолковала мои слезы по-своему. Добрая женщина принялась гладить меня по спине:
— Эх, девка, видать, совсем он тебе мозги запудрил! Надо тебя с Нинкой свести. Вы друг друга поймете, и, чем черт не шутит, может, вместе вылечитесь от этой болезни, а?
Я осторожно отодвинулась от дамы. Не люблю, когда меня трогают посторонние люди!
— Кто это — Нинка? — спросила я, лишь бы отвлечь ее от спины.
— Моя бывшая ученица. Я ведь когда-то в школе работала, преподавала домоводство. А Нинка такая фифа была! Бывало, я объясняю, как салат готовить, как наволочку сшить, как мужские брюки гладить, чтобы ровные «стрелки» были, а она не слушает, в облаках витает. Я у нее спросила: «Шмелева, ты замуж-то выходить собираешься?» Она фыркнула: «Собираюсь, Галина Кирилловна, только ваши советы мне не понадобятся. У меня прислуга будет, и обед приготовит, и белье погладит по высшему разряду». Представляете? Это у советского-то ребенка такие мысли! Отец у Нинки, между прочим, обычный работяга на заводе был, а мать счетоводом на стройке работала. Ну, и откуда у нее барские замашки? Все девчонки в классе рты, конечно, пораскрывали. Но я не растерялась, спросила: «А ты знаешь, что домработницы только у академиков бывают?» А она рассмеялась: «Значит, я выйду замуж за академика!» Господи, ну какой там академик, Нинка на одни «тройки» училась, прямая дорога ей в ПТУ была!