Картина, представшая взору Сидельникова в тот момент, когда он выглянул, ошеломила его сознание и убедила в полном отсутствии у него фантазии при общении с женщинами.
Посреди огромной кровати, занимающей из восьми имеющихся квадратов комнаты метров шесть, стоял на четвереньках мужик. На нем было кожаное седло, в зубах — настоящая конская уздечка, перешитая рукой оригинального кутюрье под конфигурацию человеческой антропометрии. При этом мужчина был гол, как арабский скакун, и задняя часть его и круп были красны и оцарапаны. Причину таких телесных повреждений легкой степени понять было нетрудно, стоило лишь бросить взгляд на снаряжение амазонки, сидящей в седле. Абсолютно голая баба в сапогах со шпорами и арапником в руке прыгала на спине скакуна. Тот подбрасывал зад, и это родео изредка прерывалось ржанием.
Воля бы Сидельникова — он задержался бы до конца феерии. Но ни скакун, ни всадник не подходили под описание капитана ГУВД Гринева, а дело не могло ждать. Выйдя так же, как и вошел, Сидельников тряхнул головой и направился к четвертой по счету двери. Она была открыта — нормальное явление для этого заведения.
Опер вошел, выглянул и поразился примитивизму происходящего. Голый мужик решительно любил голую бабу, лежа на ней. Баба невпопад движениям партнера старательно охала, смотрела из-за его плеча на свои ногти и пыталась аккуратно сковырнуть один отслоившийся. В прихожей на крючке висели пиджак и брюки истосковавшегося по женскому телу фигуранта. Сидельников проник рукой в карман и вытащил бумажник. Долларов в нем было, наверное, под тысячу, рублей — под двадцать тысяч. Документов в бумажнике не обнаружилось, и капитан уложил его на место. В другом кармане нашелся паспорт, и это было кстати. «Евдокименко Петр Павлович, — прочел Сидельников, — так… Сорок пять лет… женат… Дети — Роман, Леонид, Владимир… Краснодарская регистрация…»
И он вышел, снова оставшись незамеченным.
Когда были осмотрены оставшиеся комнаты, к нему присоединился Полянский.
— Гринева там нет, — сказал сыщик ГУВД, подразумевая под «там» офисное и остальные административные помещения. Если верить раскопировке помещения казино, висящей на стене офиса, из непроверенных нами остается лишь бильярдная. Послушай, я тебе должен кое-что сказать…
Сидельников остановился и потянул из кармана сигарету. Чем дольше он смотрел на сумятицу на лице напарника, тем сильнее складывалось подозрение, что знает меньше, чем Полянский.
— В казино Шульгин.
— Шульгин? Они сюда что, на работу ходят, что ли?!
Полянский посмотрел по сторонам:
— Это Шульгин втиснул меня в бригаду Кряжина. Я должен сообщать ему обо всем, что происходит в ходе расследования.
— Я знаю. Все знают.
— Даю слово офицера, что после нашего разговора с Кряжиным я ни разу не доложил Шульгину истинного положения вещей, — признался, надеясь на понимание, сыщик. — Генерал здесь по собственной инициативе. Ты не думаешь сейчас о том, что у «важняка» Кряжина и заместителя Чубасова на подсосе может быть один человек?
Сидельников вдруг потемнел лицом.
— Где он сейчас?
— Я его не видел с того момента, как он вошел перед нами в казино, — признался Полянский.
— Так это был он?! — возмутился Сидельников. — И ты мне ничего не сказал?
— Я испугался, — не замедлив с ответом, сказал Полянский. — Но я ему не звонил, клянусь. Ты сейчас возмущаешься, потому что не Шульгин будет решать твое будущее. А я, например, ничего, кроме как искать и задерживать, в жизни не умею, Сидельников. Наверное, так же как и ты. Толкни я тебя в бок на входе, ты мог повести себя неадекватно, генерал бы нас увидел, и тогда моя участь решилась бы сразу.
Покусав губу, Сидельников бросил взгляд на часы.
— Вот что, мил человек. Звони сейчас Шульгину, сообщи, что Гринев замечен в казино «Эсмеральда», и отключай телефон. Совсем отключай, чтобы он не перезвонил и не озадачил тебя заданием ехать не в казино, а куда-нибудь в гостиницу. Потом объяснишь, что села батарея. Видишь этот номер? Он пуст. Запрись снаружи и не светись в коридорах. Через десять минут я тебя выпущу.
Через две минуты после того, как Полянский зашел в номер, там появились двое.
Опер едва успел заскочить в узкий шкаф.
Сидеть там долго ему не пришлось. В щель было хорошо видно, как крупье из зала карточных игр навалился на официантку, за тридцать секунд сделал то, на что та рассчитывала как минут на пять. Потом оба вышли, захлопнув за собой дверь.
Сидельникову до входа в бильярдную оставалось несколько шагов.
Именно в этот момент там, где-то в дальнем углу, раздался оглушительный выстрел. На какое-то мгновение остановившись, Сидельников рванул из-за пояса «макаров» и с разбегу врезал по двойным створкам ногой.
— Полиция, не двигаться!.. Не двигаться, мать твою!! — среагировал опер на движение мужчины в возрасте, который держал в руке пистолет. — Разожми пальцы! Разожми, сука, иначе башку пробью!!
В бильярдной на полу лежало человек двенадцать и еще шестеро стояло. Все они Сидельникову были знакомы — это они вошли в казино вслед за решительным мужиком. Фамилию его и место работы капитан теперь знал, но сходиться близко с генералом Шульгиным ему ранее не приходилось. Последнее было кстати.
— Я сказал — пистолет урони, — уже тихо, но с угрожающей ноткой в голосе повторил опер. — А остальные продолжают стоять и не сводить с меня глаз. Одно движение или кто-то отведет взгляд — запахнет дымом.
— Назовите себя, — то ли попросил, то ли приказал мужчина, осторожно укладывая на бильярдный стол пистолет.
— Капитан полиции ГУВД Екатеринбурга Сидельников. Уголовный розыск.
— Сидельников?? — Удивление мужчины было велико, опер чувствовал это, однако вынужден был признать, что на лице человека напротив не сыграл ни один мускул. — Значит, ты упираешь ствол в своего начальника. Я — заместитель начальника ГУВД генерал-майор Шульгин. А это — мои подчиненные.
Сидельников это знал. Но капитан играл в пользу Полянского, а тому для «появления» в казино нужно было еще как минимум минут десять. Почему человек из бригады «следователя Генпрокуратуры Кряжина» в «Азов-сити», в то время как должен быть в Екатеринбурге, объяснить можно. Но потом. Сейчас нужно продолжать выглядеть идиотом.
— Тогда у вас должно быть удостоверение. Если это так, я извинюсь, хотя и не за что.
Мужчина медленно, дабы не вводить в искушение беспокойного копа, отвернул полу куртки, так же медленно вытянул из кармана красные корочки и бросил их только после того, как показал, что собирается делать это, а не хватать со стола оружие.
Удостоверение плюхнулось на зеленое сукно и ударилось о бортик рядом с Сидельниковым. Тот, не глядя, прихватил его и поднес к пистолету, направленному на группу стоящих. Так перед ним сразу были и документ, и люди под прицелом. Все шло хорошо и обещало так же закончиться, пока капитан не услышал за спиной:
— Оружие на пол!
Голос был незнаком.
— Это еще один мой подчиненный, — сообщил Шульгин.
— Не слишком ли много продажных мусоров на одну бильярдную? — Рассмотреть удостоверение капитан еще не успел, и это давало ему возможность отыгрывать еще несколько секунд.
И вдруг:
— Убери оружие, Витя!
Вот этот голос был уже почти родным. Это радовало, хотя в душе оставалась досада на то, что кого-то просмотрел и оставил за спиной. В другой ситуации эта ошибка могла оказаться последней.
— Полянский, ты, что ли? — спросил Сидельников. — За тобой никого нет? А то мы так скоро за ворота казино выстроимся.
Через минуту напряжение спало, посыпалась череда объяснений, Сидельников нес околесицу, Полянский ему подыгрывал, а Шульгин, наблюдая за этим, ничего не мог понять.
— Выведите отсюда всех к чертовой матери! — взревел генерал, которого «взяли за дурака» при всеобщем обозрении.
— Я в это казино больше ни ногой, — говорил кто-то, выходя из бильярдной, стараясь не зацепить кого-нибудь из ментов, заполонивших всю комнату.
— Дурдом натуральный, — вторил ему кто-то.
Когда в помещении остались только «свои», Сидельников еще раз делано извинился перед Шульгиным и спросил, что послужило причиной стрельбы.
— Зайди за столы, капитан. Коль скоро ты член следственной бригады следователя Кряжина…
Почувствовав неприятное чувство под ложечкой, опер обогнул ряд столов и вышел в проход у стены.
Сначала он увидел ботинки. Подошва на них была совсем новая, что говорило о недавнем приобретении. Потом Сидельников рассмотрел брючины дорогого костюма.
Он рассматривал тело крепкого молодого человека лет тридцати пяти на вид, одетого в серый костюм.
— Это Гринев.
Сидельников посмотрел на Полянского, словно пытался найти на его лице ответ на какой-то вопрос, потом на Шульгина.
Он рассматривал тело крепкого молодого человека лет тридцати пяти на вид, одетого в серый костюм.
— Это Гринев.
Сидельников посмотрел на Полянского, словно пытался найти на его лице ответ на какой-то вопрос, потом на Шульгина.
— У него в руке должен быть малокалиберный пистолет, капитан, — правильно понял молчание опера генерал. — Просто я оказался быстрее.
— Да, вы здесь успели.
Не теряя более времени, Сидельников вынул из кармана телефон:
— Прошу прощения, товарищ генерал, но я вынужден доложить о случившемся руководителю следственной бригады.
— Ты на кого работаешь, опер? — зло выдохнул один из людей Шульгина.
Глава 13
Сидельников сделал все, о чем просил Антон. Зло глядя в глаза коллегам, запретил им подходить к телу, обозначил рубеж, за который те не имели право заходить, и когда через четыре с половиной часа в просвете двери появился Копаев с Молибогой, капитан облегченно вздохнул. Теперь дело «важняка»: кого гнать взашей, а кого, наоборот, вводить в «ближний круг» для интимных бесед.
Копаев был открыт, как развернутая газета. Смерть Гринева делала бессмысленным дальнейший камуфляж. Теперь, когда ГУВД по непонятным причинам успевало вперед его, Антон не видел смысла в тратах времени на хитрости.
Шульгин отвалился от стола и отошел к двери, за которой находились его выдворенные из комнаты подчиненные.
— Странно, — сказал Молибога, поднимаясь с колен и с треском стягивая с рук перчатки. Бросив на советника взгляд, который должен был означать, что болтать в присутствии посторонних, коими для него являлись все, кроме Кряжина, он не намерен, криминалист попросил у Сидельникова сигарету.
— Объясните, генерал, — решив дождаться лучших времен для беседы с многословным Молибогой, заговорил Копаев. — Как могло оказаться так, что вы применили оружие на поражение по безоружному? Более того — по безоружному подчиненному. Только не говорите, что следуете новым веяниям своего руководства беспощадно бороться с оборотнями.
— Вот вы говорите — безоружному подчиненному, — Шульгин прошелся от двери до трупа и кивнул на лежащего под столом Гринева. — А ведь в руке его был пистолет. Это готовы подтвердить все, кто стоял рядом со мной.
— Кто бы сомневался, — ехидно заметил Копаев. — Тогда вам придется объяснить, где его оружие.
Шульгин покусал губу. Видимо, ответ на этот вопрос он искал с той самой секунды, когда нажал на спуск. Между тем окна были закрыты (версия о том, как Гринев взмахнул рукой и оружие улетело в форточку, где его подобрали мальчишки и унесли), щелей в полу не было (версия о том, как оружие провалилось в межстенное пространство, а оттуда — в канализацию), и каждый, кто выходил из комнаты, был осмотрен от носков до воротников рубашек (версия о том, как оружие похитили посетители).
— Кстати, мне не дает покоя еще один вопрос, — Копаев приложил палец к губам и подошел вплотную к генералу. Теперь оба легко могли по запаху определить марку жвачек, которые жевали. — Зачем оперуполномоченному ГУВД Гриневу, едва завидев своего непосредственного начальника, стрелять?
— Если бы ваша совесть была нечиста, вы поступили бы так же, — глядя в глаза следователю, пояснил Шульгин.
— То есть, — оторвав от губ палец, советник чуть наклонил его в сторону генерала, — вы наверняка знаете, что это Гринев убил сотрудника ФСБ, работавшего под прикрытием таксистом?
Шульгин чуть дернул бровью.
— Тогда еще один вопрос, — сказал Антон. — Как руководитель следственной бригады, я прошу вас сказать мне, когда вы поняли, что совесть Гринева нечиста, если ровно два дня назад вы отправили оперуполномоченного Гринева в отпуск?
— Я не обязан отчитываться перед вами, как мальчишка. Все, что было нужно, я объяснил. Все остальное — в установленном порядке.
— Будет вам, — миролюбиво заметил Копаев. — Вы меня в чем-то подозреваете?
— Я вас?! — возмутился Шульгин. — Или вы меня?
Антон по-свойски махнул рукой, как машут люди, не желающие даже разговаривать на глупые темы.
— Лучше скажите, как Гринев здесь располагался на момент выстрела. Мне, как вы понимаете, придется сейчас писать протокол осмотра места происшествия и трупа.
Другое дело. Шульгин всегда готов оказать помощь следствию.
— Он стоял левым боком к окну, — генерал-майор подошел к столу и через него стал показывать на стену, создавая виртуального оперуполномоченного. — Правым боком ко мне. Между нами был стол. Едва он увидел меня, лицо его… как бы это сказать…
— Исказилось от ужаса, — кивнув, подсказал Копаев.
— Да, — вспоминая, согласился с определением генерал. — Гринев побледнел, выбросил вперед руку, и я увидел маленький пистолет. Не нужно объяснять, что сразу после этого я выстрелил. Мне жаль Гринева. Я не понимаю, что с ним могло произойти. Я что-то упустил в его мотивации службы.
— Правильно ли я должен вас понять, — почесав все тем же пальцем нос, смущенно заметил Антон. — Вы только не сочтите опять за излишнюю пристрастность… Знаете что, давайте-ка я на место Гринева встану.
Он зашел в угол и расположился так, как минуту назад описывал мизансцену Шульгин.
— Я — Гринев. Я стою, левым боком обращен в угол помещения. Слева от меня, чуть впереди, окно. Передо мной бильярдный стол. Судя по тому что вдоль стены лежит кий, следует предположить, что Гринев его держал в левой руке.
— Да! — воскликнул Шульгин. — Вы правы. В его левой руке был кий.
— Я его возьму, — наклонившись, Копаев поднял игральную принадлежность. — Я правильно стою? Как Гринев?
— Отстраните кий на вытянутую руку, — руководил генерал, напрягая память. — Уберите правую руку со стола и повесьте вдоль туловища. Да, все правильно… Он стоял так, советник.
В этой позе Антон был похож на короля Пруссии Фридриха, величаво опирающегося на свою трость.
— Теперь ответьте мне, товарищ генерал-майор. Какого дьявола я стою здесь и катаю шары, зная, что меня разыскивают за убийство «конторского»? Вы сами пошли бы играть в бильярд на месте Гринева, Шульгин?
— Все вопросы в прокуратуре, — отрезал тот, поняв, что «важняк» его провел.
«Да не нужно мне в прокуратуре, — подумал Антон. — Мне Быков потом голову откусит за провал!»
Развернувшись, Шульгин направился к двери, и в этот момент его остановили слова Антона:
— Генерал, оружие у Гринева действительно есть. Оно закреплено внутри рукава на резинке.
— Вот как? — удивился Шульгин. — Значит… — он внимательно посмотрел под стол, где лежало тело. — Тряхнул рукой — оружие вылетело из рукава в руку. Разжал пальцы — оружие снова в рукаве. А я едва не забеспокоился. Оружие в чужой руке ранее мне никогда не чудилось.
Он вдруг посмотрел на Молибогу, стрательно приканчивающего свою сигарету, и заиграл желваками.
— Вы о пистолете в рукаве знали все это время, верно? Зачем разыгрывали сценку?
— Пытаюсь кое-что для себя объяснить, — развел руками Антон.
— Что ж… — равнодушно развел руками Шульгин. — Теперь я могу со спокойной душой писать рапорт о применении табельного оружия. Оружие фигуранта обнаружено. Раз так, то это многое объясняет для вас, Кряжин, не так ли?
— Не так, — вдруг процедил Антон. Сделав несколько последних движений челюстью, он вынул жвачку и бросил в урну. — Вы говорите, что вошли, Гринев вас заметил, и вы тут же увидели пистолет в его руке. Тогда как вы могли выстрелить первым? Вы что, вошли в бильярдную с «макаровым» навскидку и уже передернутым затвором?
— Не унимаетесь? Тогда до встречи в прокуратуре, — и он снова пошел к двери, благо до нее оставалось всего несколько шагов.
— Последний вопрос, Шульгин, — не меняя своего положения, тихо сказал Копаев. — Пистолет «браунинг» в рукаве Гринева действительно присутствует. Но оперуполномоченный Гринев был, по-видимому, левшой, раз наш криминалист нашел пистолет в его левом рукаве. Еще раз посмотрите на меня и скажите, как я на месте Гринева мог целиться в вас из оружия.
Взявшись за дверную ручку, стоимостью никак не менее ста долларов, Шульгин все-таки счел нужным обернуться.
— Это свидетельствует лишь о том, что я перепутал руки Гринева. Значит, кий он держал в правой руке, — шагнув в открытую им дверь, он громко произнес: — Допросите моих людей, они вам все пояснят.
— Шульгин!
Он обернулся: Антон переложил кий из левой руки в правую и выбросил руку вперед. Выше пояса у него не получилось — мешал подоконник.
Самая лучшая вещь в мире это сам мир.
Что и доказала семья Гаенко, исчезнув из Екатеринбурга и не захватив из квартиры ни фамильное золото (нашлось при досмотре и такое), ни многочисленные меха второй половины Игоря Викторовича, ни остальное, что при благородном съезде следовало бы забрать непременно.