Кто же проживает в этом доме?
Выделив курсором дом, Власенков щелкнул «мышкой». И тотчас на экране высветились списки жильцов. Само по себе это мало что значило, интересующий объект мог просто снимать здесь квартиру, спрятав личину под другой фамилией, но проверить все-таки стоило. Бегло пробежав по списку жильцов, он натолкнулся на фамилию Копылев. Инициалы тоже подходящие: Копылев С.Н. Весьма представительная фигура, имеет серьезную службу безопасности. Досадно думать, что каким-то образом он совершил прокол и люди из его службы сели к нему на «хвост». С ними лучше не ссориться: оторвут голову и зароют где-нибудь на пустыре.
Несколько минут Анатолий сидел неподвижно, соображая, что же следует предпринять, а потом профессиональное любопытство взяло верх: он завел двигатель и выехал из гаража. Еще через четверть часа Власенков подъехал к перекрестку. Нужную машину он нашел быстро: она стояла точно на том же месте, как было показано на мониторе.
Дом был небольшой, рассчитанный на несколько квартир. На каждую квартиру – целый этаж. Дворовая территория небольшая, но ого-роженная высоким каменным забором по всему периметру, по углам которого поблескивали линзы камер наблюдения. Стены толстые, какие могут быть только на крепостях у тамплиеров. Но только на первый взгляд может показаться, что такой дом неприступный, в действительности в него можно проникнуть с помощью хитрой электронной аппаратуры. Достаточно лишь заблокировать видеокамеры. Судя по расположению комнат, восемнадцатая квартира должна размещаться на третьем этаже, в самом углу. Весьма неудачное место с точки зрения безопасности. В окно можно спуститься с верхнего этажа, кроме того, она хорошо просматривается с чердака соседнего здания, можно даже залезть в квартиру по водосточной трубе, чугунным декором торчавшей на самом углу.
Включив направленный микрофон, он повернул штативную головку в сторону окна. Соединенные трубки хищно глянули в сторону третьего этажа, готовые уловить любой звук. Анатолий Власенков щелкнул тумблером, и тотчас на мониторе вспыхнуло несколько зеленых линий, отражая звуковые колебания.
«– Как самочувствие у Шевцова? – спросил низкий голос, в котором Власенков мгновенно узнал Копылева.
– По-прежнему, – отвечал ему голос с высокой тональностью.
Раздавался он откуда-то из глубины комнаты со значительными помехами: очевидно, в комнате работал телевизор. Звуковые волны, накладываясь друг на друга, создавали дополнительные помехи. Речь становилась глуховатой, но Власенков был уверен, что он принадлежал женщине.
– К нему не пускают?
– Нет. Никто ничего не знает.
– Как ты думаешь, он выживет?
– Сказать сложно, но настроение в компании у всех скверное.
Появляется еще одна фигура, надо об этом сообщить Петлякову. Интересно, кто же она такая?
– Я у тебя давно хотел спросить…
– Спрашивай.
– А ты почему ненавидишь Шевцова?
Некоторое время раздавался только уверенный голос диктора, который что-то рассказывал о надвигающемся циклоне.
– Поверь, у меня для этого есть большие основания.
– Охотно верю, – живо отозвался Копылев. – Причем настолько сильные, что ты решила со мной познакомиться.
– Ты забыл, что наша встреча произошла случайно.
– Как же, помню… В ресторане. Но чем больше я о ней думаю, тем больше мне кажется, что все было спланировано».
Неожиданно в окошко мини-вэна постучали. Этого еще не хватало! Выключив прибор, Анатолий глянул через окно. На тротуаре стоял молодой мужчина лет двадцати пяти.
– В чем дело?
– Послушай, братан, – заговорил тот, – ты не толкнешь мою тачку? Она вон там стоит, за углом, – неопределенно махнул он рукой в сторону.
Что-то в этом парне было не так: не то развязный тон, с которым он обратился, не то беспокойно зыркающие глаза. Как бы там ни было, следовало уезжать. Запустив двигатель, Власенков произнес:
– Извини, не могу, времени нет. Ехать нужно. – И под пытливым взглядом мужчины выехал со двора.
Глава 19 Доберусь сам, начальник
Тяжелый большой ключ потыкался в замочной скважине, будто бы слепец, ищущий выхода, и, не отыскав такового, провернул замок языка.
Дверь отворилась, но ровно настолько, чтобы в нее протиснулся человек среднего телосложе-ния. В проем протиснулась рябая физиономия младшего сержанта. Прощупав строгим и долгим взглядом присутствующих, он отыскал Чалого, сидящего на шконке, и, припустив в голос строгости, проговорил:
– Чеканов, на выход!
За те пять дней, пока он находился в камере, состав его обитателей поменялся трижды. Выходило, что они менялись гораздо чаще, чем пассажиры в вагоне дальнего следования. И это раздражало. Среди них не было ни одного весового или путевого, с кем можно было бы переговорить, а потому оставалось единственное развлечение: заложив руки за голову, смотреть на потолок или рассматривать несуразные лепнины на стенах.
В подавляющем большинстве сидельцами хаты были бомжи, уже побывавшие у хозяина. Они безошибочно определяли в Чалом серьезную масть, а потому с расспросами не встревали. Скучковавшись, беспрестанно перетирали собственное житие, вспоминая города, в которых удалось побродить. Делились опытом, как можно задарма прокатиться из одного города до другого. Обменивались впечатлениями, на какой киче лучшая хавка и где в Москве можно отыскать подобающее пристанище. Чалый даже был где-то благодарен им за это звуковое оформление, уж больно тягостно было париться.
Создавалось впечатление, что о нем просто позабыли, и Чалый даже стал ловить себя на том, что начинает завидовать сидельцам, которых выдергивают к оперу.
«Измором хотите взять, суки! – скрежетал зубами Марк. – Посмотрим, у кого это лучше получится. У меня такой срок долготерпения, что вам и не снилось!»
И вот теперь, когда сержант выкрикнул его фамилию, ему даже показалось, что он ослышался. Прищуренные глаза, смотревшие цепко из-под белесых бровей, свидетельствовали о том, что вызывали именно его.
Ни с кем не прощаясь, Чалый протиснулся в проем и оказался лицом к лицу с младшим сержантом. Очутившись в хорошо освещенном коридоре, он увидел, что мент куда более безобразен, чем могло показаться в полумраке: вытянутый череп с широким вогнутым лбом сужался книзу острым подбородком; рот маленький, с тонкими губами, больше напоминавший рану, чем естественное отверстие. Во всей его внешности присутствовала большая несуразность, он вжимал голову в плечи и сутулился, как если бы опасался, что макушкой может сшибать висящие под самым потолком люстры. Взгляд хитроватый, как у побитого хорька, а глаза-бусинки взирали строго и с откровенным интересом. Кожа неровная, бугристая, с гнойниками, невольно хотелось отвести взгляд от подобного безобразия, но Чалый сдержался. А тут еще и душок пошел из открытой пасти, свидетельствующий о том, что сержант был большой ценитель чеснока.
– Ответ тебе пришел, – заговорщицки произнес младший сержант, дохнув в самое лицо.
Чалый чуток подался назад, спасаясь от зловония.
– Что за ответ?
– Людей с погонялом Мельник двое: один сейчас на строгаче под Сыктывкаром парится, а второй в Красноярской пересылке сидит. Другого Мельника никто не знает.
Коридор пустовал. Мент выбрал весьма благоприятный момент для переговоров. Только где-то в самом конце, за решеткой, раздавался приглушенный смех.
– Понятно. Для чего меня опер вызывает?
Сержант пожал плечами:
– Не знаю. Но советую от всего отказываться. Кажется, у него против тебя ничего нет. А теперь потопали! – И строже, явно опасаясь того, что их могли услышать, добавил: – Руки за спину! Пошел!
На сей раз майор Федосеев был в черном костюме; склонившись над столом, он что-то быстро писал на сером листке бумаги. Свет, падавший на большой коричневый стол, вырывал из полумрака широкую кисть с тонкой синей ручкой. У большого пальца Марк заметил вытатуированное слово «Ваня». Причем первая буква, значи-тельно отступавшая от остальных, выглядела весьма неряшливо. Подобные татуировки часто бы-вают плодами подросткового созревания.
Подняв голову на вошедших, майор кивнул на свободный стул:
– Садись. – Сержанту, застывшему в дверях, скомандовал: – А ты можешь идти. Разберусь!
– Слушаюсь.
Звякнув на прощание наручниками, прицепленными к поясу, сержант вышел. Отложив ручку в сторону, Федосеев буднично поинтересовался:
– Ну что, Чалый, колоться будем?
– Не в чем мне колоться, начальник.
– А ты упрямый малый, Чалый, – широко улыбался майор.
– Как же иначе, начальник. А ты что подумал, вот сейчас я к себе Чалого вызову, а он возьмет да откроется. Так, что ли?
– Эх, Чалый, как ты все-таки плохо нас, ментов, знаешь.
Федосеев источал радушие. Губы Чалого, напротив, скривились в неприятную гримасу.
– За пятнадцать лет, что я мотаюсь по кичам, у меня была возможность узнать, кто такие мусора.
– Ну что, Чалый, колоться будем?
– Не в чем мне колоться, начальник.
– А ты упрямый малый, Чалый, – широко улыбался майор.
– Как же иначе, начальник. А ты что подумал, вот сейчас я к себе Чалого вызову, а он возьмет да откроется. Так, что ли?
– Эх, Чалый, как ты все-таки плохо нас, ментов, знаешь.
Федосеев источал радушие. Губы Чалого, напротив, скривились в неприятную гримасу.
– За пятнадцать лет, что я мотаюсь по кичам, у меня была возможность узнать, кто такие мусора.
– А ты еще и колючий, Чалый, а я ведь к тебе со всей душой.
– Начальник, ты бы оставил эти свои ментовские штучки. Если у тебя что-то против меня имеется, так ты выкладывай. А нет, так я пошел! Дела есть.
– И куда же ты пойдешь, в камеру, что ли?
– А хоть бы и в хату!
– Ладно, не буду тебя утомлять долгими разговорами. Мы тут немного прессанули этого Мельника…
– И что? – В ожидании Чалый подался вперед.
– Колонулся он! Сказал, что оклеветал тебя. Ювелирный трое грабили, а ты, стало быть, не при делах.
– Доберусь я до этой гниды! – высказался Чалый. – Ему ведь еще по этапу топать.
– А вот этого не советую, – враз посуровел майор, – если, конечно, не хочешь к нам попасть.
– Так мне можно идти, начальник?
– Нет, – и, натолкнувшись на жесткий взгляд Марка, добавил: – Должен же я вернуть тебе вещи, которые мы отобрали при задержании. А то напишешь в прокуратуру телегу, а нам потом отдуваться.
– Шутить изволишь, начальник? Ну-ну, – скривился Чалый.
Распахнув дверцу стола, Федосеев вытащил связку ключей.
– Держи, твое! Вижу, большое у тебя хозяйство.
Лениво, как если бы намеревался подзадержаться в кабинете, Чеканов взял ключи и сунул их в карман.
Иван аккуратно выложил на полированную поверхность золотые часы:
– Ходят, можешь не сомневаться.
С той же нарочитой неторопливостью Чалый нацепил на запястье ходики.
– А я и не сомневаюсь.
– Что там еще? Ничего не забыл? – Лицо майора приняло озадаченное выражение. – Ах да! У тебя же еще мобильник был. Куда же я его подевал? – Федосеев открыл другую дверцу. Порылся, шаркая внутри стола какими-то тяжелыми предметами. Захлопнул. Выдвинул ящик стола. – Где-то здесь же был… Тоже ничего. – Выдвинул другой.
– Ты бы уж нашел, начальник, без телефона мне никак. – В голосе вора прозвучали прими-рительные нотки.
– Найду… Да вот же он! – радостно воскликнул майор. – На самом видном месте лежал. Держи! – протянул он телефон.
Авторитет молча взял. Взглянув на дисплей, сунул его в карман.
– Покажешь эту бумагу на входе, иначе не выпустят.
– Обучен, начальник.
– Так чего ты сидишь? Иди! Дорогу найдешь? Или ты хочешь, чтобы тебя проводили?
– Доберусь как-нибудь сам, начальник. – Поднявшись, авторитет широко распахнул дверь и, заметив, как ворвавшийся ветер скинул со стола ворох бумаг, довольно улыбнулся: – Это тебе прощальный привет, начальник, – и вышел в коридор.
Хмыкнув, майор Федосеев посмотрел в окно. Чалый вышел из отдела и, остановившись на обочине, поднял руку, пытаясь поймать машину.
Взяв телефон, Иван набрал номер:
– Клиент свободен. Не думаю, что он отважится на новую попытку, но советую быть осторожным.
Глава 20 Что за маскарад?
Вадим вышел из офиса и, протопав в садик напротив, сел на скамью. Скоро должен начаться обед, и сотрудники потянутся перекусить, Анна должна выйти одной из первых, и Вадиму хотелось увидеть именно ее.
Откуда-то из-за спины вышел молодой человек и опустился на противоположный конец скамейки. Петляков невольно нахмурился: мало того что он не заметил его приближения, так теперь должен выносить ненужное соседство.
– Не подскажете, который час?
Глянув на соседа, Вадим невольно оторопел: это был Анатолий Власенков, одетый в пестрый спортивный костюм, голову прикрывала бейсбольная кепка с длинным козырьком.
– Это что за маскарад? – глухо спросил Петляков, продолжая наблюдать за входом в здание.
– Иначе нельзя, за мной следили. Где-то я прокололся… Офис свой мне пришлось пока закрыть. Так что даже не знаю, когда я туда вернусь. Я не мог не прийти к вам.
– А ты уверен, что это связано с нашим делом?
– Вне всякого сомнения, – заверил Власенков. – Мне удалось от них оторваться, а потом я сам сел к ним на «хвост». Они привели меня к дому Копылева. Я подслушал его разговор с какой-то женщиной, которая работает в вашей фирме. Похоже, она его любовница…
Внутри зародилось дурное предчувствие.
– И что же он у нее спрашивал?
– Интересовался, когда шеф объявится. Я не исключаю того, что на него готовится очередное покушение.
– Ладно, разберемся. Ты пока нигде не высовывайся. Появляться действительно там опасно. Связь будем держать по телефону. В наш офис должны сделать звонок.
– Предположительно, откуда?
Вадим внимательно посмотрел на Власенкова, как если бы проверял его, а стоит ли доверять такую тайну. После чего, не решаясь озвучивать, написал на листке из блокнота имя человека.
– Прочитал?
– Вот оно что… Хорошо! – захлопнул тот блокнот.
– Не пропусти его, это важно.
– Постараюсь.
– Да уж постарайся!
– Вот это последняя запись, очень любопытная. – Власенков положил на скамейку небольшой диск в пластиковой коробке. – Звонок был сделан в ваш офис. На звонок отвечала женщина.
– Вот как… – Одобрительно кивнув, Вадим добавил: – Хорошо, познакомлюсь. А сейчас иди, у меня тут дела.
– Понял, – поднялся со скамьи Власенков.
Шагнув за скамью, он раздвинул куст и быстро перемахнул через ограду. Посидев еще несколько минут, Петляков решил вернуться в офис.
Самое время!
* * *Едва Вадим перешагнул свой кабинет, как прозвучал телефонный звонок.
– Слушаю.
– Шевцов говорит, – прозвучал в трубке не-довольный голос. – Как по-твоему, когда мне нужно выходить на работу? Ты там все уладил?
– Придется еще немного подождать, Семен Валентинович…
– Ты думаешь, мне легко здесь торчать? Да у меня все дела развалятся!
– Нужно потерпеть, Семен Валентинович, – спокойно убеждал Шевцова начальник службы безопасности. – Выявлены еще не все. Они активизируются в тот самый момент, когда поймут, что на работу вы больше не вернетесь.
– Я не могу ждать! – гудел в трубку Шевцов. – Ты хочешь меня по миру пустить?! За это время, пока я здесь торчу, я и так потерял с десяток миллионов долларов! Я даже не представляю, что делать дальше. А потом, ты не забывай, имеется еще тендер на полмиллиарда, который я должен выиграть. Если меня не будет, то его просто получат другие. Тот же самый Николаев и получит! Они просто добьются своего, вот и все! Разве не так?
– Лучше лишиться этого тендера, чем быть убитым, – сдержанно напомнил Петляков.
– Меня не интересуют твои нравоучения. Я сам могу научить кого угодно! – рычал в трубку обозленный Семен Валентинович. – Если я тебе говорю, что не могу сидеть здесь больше двух дней, значит, так оно и есть. И ты должен придумать что-нибудь! Именно за это я тебе и плачу!
Напоминание о деньгах было неприятным. Вадим невольно поморщился. На его памяти это был первый случай, когда генеральный попрекнул его большой зарплатой. Разумеется, он не бедствует. Денег вполне хватает на то, чтобы без морщин на лбу думать о завтрашнем дне, а кроме того, имеется возможность что-то оставлять на черный день. Но никто его не мог упрекнуть в том, что хавает он деньги не по чину. Тут такая работа, что ее хватит еще на двух начальников безопасности.
Сделав глубокий вздох, Вадим протолкнул далеко внутрь комок обиды.
– Семен Валентинович, – спокойно заговорил он, – если вас не устраивает качество моей работы, так я могу уйти. Без работы не останусь!
Некоторое время в трубке раздавалось лишь усиленное сопение.
– Вадим, работаешь ты хорошо, – заговорил генеральный директор виноватым голосом. – У меня к тебе претензий нет. Знаешь, просто не выдержал… Как-то все накатило одно за другим.
– Возможно, – буркнул Петляков.
– Но и ты меня тоже пойми правильно, я весь на нервах!
Следовало согласиться:
– Я понимаю.
– Ну, вот видишь! – почти облегченно произнес Шевцов. – Не могу я без дела сидеть. Придумай что-нибудь! Скоро должна решиться судьба всего проекта.
Всякий раз, когда начинался серьезный разговор, Петлякова охватывало тревожное чувство. Начинало мерещиться, что где-нибудь за занавеской прятался третий глаз. Опасения следовало развеять. Поднявшись, Вадим подошел к окну и распахнул занавеску. Из приоткрытой форточки в лицо ударил поток свежего воздуха. Ровным счетом ничего настораживающего.
Под окном стояло три машины. Две из них были служебные и принадлежали заведующим отделов, а вот третий автомобиль – небольшой грузовичок – он видел впервые. Надо отдать распоряжение, чтобы его проверили самым тщательным образом. В таких кузовах можно разместить прослушивающую аппаратуру.