Я лежал, блаженствуя в его руках, мокрая и холодная тряпка казалась перышком после сотен тысяч лапок топтавших меня насекомых, казавшихся мне тогда, на колодках, тварями величиной с собаку. Вода приносила прохладу и успокоение, и я старался даже не думать о том миллиарде-другом микробов, которые заносились мне в рану.
Ходить - да и то с палкой - я смог только на третий день. Но все же мои занятия с Роном и молодой организм давали о себе знать, раны затягивались со стремительной быстротой. Еще через неделю ко мне явился Шарек.
- С сегодняшнего дня буду готовить тебя к играм, раб, - заявил он, пинком отбрасывая Юса в сторону. - Но если ты еще раз выкинешь нечто подобное - ничто тебя не спасет, ты понял меня?
Я не смотрел в его сторону, поэтому, когда пинок пришелся мне по раненой ноге, я скривился и сказал, посмотрев ему в глаза:
- Да, хозяин.
Удовлетворенный, кочевник вышел наружу.
До Игр оставался месяц, поэтому Шарек взялся за меня не на шутку, то, как со мной занимался Рон, по сравнению с методами кочевников показалось мне просто любовной прелюдией. Больше всего их тренировки напоминали мне издевательства над учениками из старых китайских фильмов, где ученикам не давали есть, пока они не переделают горы работы, использовали для занятий приспособления, несущие прямую угрозу для жизни, и прочее. Самым запоминающимся из них было приспособление для накачивания мышц пресса и спины: мои ноги в коленном сгибе привязывали к перекладине и нужно было раскачиваться взад и вперед над горящими углями, поскольку как только мое движение останавливалось или замедлялась от усталости, сразу начинали шипеть сгораемые волосы и потрескивать от жара кожа. Да и все остальные тренировочные приспособы у меня были такими же. Как позже мне объяснил Шарек, эти устройства использовались только для тренировок рабов, для тренировок воинов существовали более щадящие методы.
Когда дошло время до поединков, мне вернули мое копье, которое, как оказалось, кочевники прихватили с собой. Переучивать меня на саблю не стали, просто решив еще более отточить мое искусство владение собственным оружием. Бои велись как один на один, так и по нескольку человек сразу. Поскольку никаких наказаний за то, что во время боя я избиваю воинов, не было, то я отрывался вовсю. Популярности мне это не добавило, но удовольствие я получил.
Время пролетело незаметно, все мои дни были жестко расписаны и времени даже на мысли о побеге не оставалось, тем более, что я понял бесперспективность такой затеи внутри стана кочевников. Дети и собаки оказались лучшими охранниками, чем я предполагал.
В день, когда большая часть мужского населения отправлялась на игры, отмечался всем селением, как большой праздник. Трудно было представить, что у кочевников есть праздничная одежда, но это оказалось реальностью. Женщины нарядились в наряды, украшенные золотыми и серебряными изделиями, появились меха, которых до этого дня ни на ком не было видно. Мужчин провожали с песнями и музыкой, звучали диковинные для меня инструменты, похожие на тонкие и длинные балалайки, по которым водили смычком, а также какие-то тонкие штуковины, на которых играли, как на губной гармошке.
Меня, в отличие от остальных рабов, усадили на кибитку, чтобы я не устал во время пути, для надежности не только привязав к ней ошейником, но и поставив надо мной двух стражей. Один из них сторожил меня ночью, другой днем. Впрочем, мысли о побеге у меня напрочь отбивала стая собак, которая следовала вместе с нашим отрядом. На что способен десяток этих зверюг, я наглядно убедился, когда затравили собаками одного из рабов, разбившего любимую чашу хозяина. Возможности без шума отделаться от них всех у меня не было, а тратить впустую, возможно, единственный шанс для побега я не мог. Я бы просто не пережил последовавшего после этого наказания, поэтому намеревался попытаться бежать только тогда, когда шансы были бы более значительны.
Ко мне - единственному из рабов - относились нормально. Пока я жил в селении, практически не встречался с другими рабами, кроме Юса, поэтому видеть, как измываются над беззащитными людьми, мне было тяжело. В поход взяли не только мужчин-рабов, но и женщин, которым доставалось больше всего, так как среди местных они считались даже ниже по положению, чем животные. На моих глазах за какую-то провинность одну девушку избили кнутом до полусмерти и оставили умирать в степи. Я ничего не мог поделать, кроме как сжимать кулаки и запоминать все на будущее. Счет к кочевникам у меня рос просто по секундам, а то количество вариантов, с помощью которых я собирался с ними рассчитаться, не поддавалось подсчету.
Место Игр я заметил сразу: огромное множество юрт, раскинувшихся, докуда доставал взгляд, заметить было не трудно. Кочевники оживились, и принялись тыкать пальцами на вымпелы на верхушках юрт, перечисляя, какие племена уже прибыли.
Мы вкатились в этот огромный лагерь, но наше появление никакого ажиотажа не вызвало. Я уже давно понял, что племя, захватившее меня в плен, не пользовалось особым уважением и влиянием в иерархии кочевых племен. Наш отряд встретил один кочевник важного вида, который, особо не рассусоливая, указал место для разбивки лагеря. Отец Шарека попытался было спорить, но тот пренебрежительно сказал, что мы вообще можем остановиться, где хотим, степь большая, но на месте Игр все места уже расписаны.
Ругаясь, но так, чтобы этого не услышал распорядитель, мои кочевники поехали на указанное место, расположившееся, как оказалось, рядом с выгребной ямой, используемой всем лагерем. Шарек, едва увидев ее, побагровел и посмотрел на отца, тот тоже не был в восторге, поэтому всех рабов послали ее засыпать. Когда мы закончили работу, нам приказали выкопать яму в другом месте, подальше от нас.
"Похоже, так поступают все следующие племена, которые специально размещают рядом с ямой, - догадался я. - А что, яма постоянно новая и усилий для этого организаторам никаких предпринимать не нужно".
Злые и раздраженные кочевники срывали свою злость на рабов, то тут, то там слышались щелчки кнутов и крики боли. Пару раз досталось и мне: униженный пренебрежением к племени, Шарек разошелся не на шутку. В конце концов, он, не дожидаясь установки шатра, ушел по знакомым.
Хоть меня и не заставляли ставить шатер, я решил помочь рабам, тем более что особо заняться мне было нечем, а болтаться без дела на виду злых степняков было еще опаснее. Мужчины сначала недоуменно оглядывались на меня, а женщины боязливо отходили, когда я таскал им с кибиток кожу и шесты, для юрт, ведь они видели, кто я и для чего меня натаскивали этот месяц, да и до сего дня у меня не было даже времени встретиться с другими рабами.
- Эй, раб, иди сюда, - раздался сзади грозный голос Шарека. Все, кроме меня, испуганно повернулись на его зов. По тому, как они начали отходить в стороны, я понял, что зовут меня. Повернувшись, я неспешно пошел к степняку.
- Да, хозяин.
- Пошли. Как участник боев, ты будешь жить в другом месте, - Шарек сплюнул на землю. - Похоже, в этот раз у нас нет ни единого шанса на победу.
Он повел меня вдоль рядов юрт и высоких шатров, некоторые из которых были по-настоящему огромны и расписаны золотыми нитками. "Видимо, это жилища местных авторитетов", - с усмешкой подумал я, рассматривая их.
Вскоре я понял, что мы идем к помостам, которые выполняли роль трибун. В просветы между ними я заметил странные деревянные конструкции, установленные посередине арены. Мы направились прямо к ним, и я с содроганием понял, что это большие деревянные клетки, в которых находятся как люди, так и неизвестные мне звери и существа.
Когда мы подошли поближе к клеткам, на меня уставились все их обитатели, от взглядов которых у меня по спине пробежали мурашки. В нескольких клетках сидели люди крепкого телосложения, в одной - маленький, сухонький старичок, который, закрыв глаза, сидел в позе лотоса и медитировал, в соседней - огромный мужчина неизвестной мне расы, цветом кожи немного светлее Рона. Я обводил взглядом клетки, понимая, что здесь находятся те, кому предстоит сражаться. Увидев в конце круга множество пустых клеток, я сообразил, что буду сидеть в одной из них.
К нам подошел кочевник, в отличной одежде, с одетой поверх нее тонкого плетения кольчугой. "Для кочевника такая кольчуга - настоящая роскошь", - пришла мне в голову мысль.
- Добро пожаловать, Шарек-хан, - приветливо улыбнулся он.
- И тебе добра в дом, Усла-хан, - против воли улыбнулся злой Шарек. - Лесть, конечно, приятна, но сам знаешь, до хана мне пока далеко.
- Все в руках Всевышнего, - пожал плечами кочевник, и посмотрев на меня спросил: - Эта пародия на человека - ваш боец? Племя Юрсула настолько обнищало, Шарек?
Шарек оскалился и ответил.
- А ты дай ему копье и попробуй его хотя бы задеть.
Кочевник заинтересовался.
- Настолько хорошо?
- А ты дай ему копье и попробуй его хотя бы задеть.
Кочевник заинтересовался.
- Настолько хорошо?
- Давай поспорим на пять золотых, что ты его даже не поцарапаешь?
При словах о такой сумме, кочевник развеселился.
- Ты же знаешь меня, Шарек, и ставишь такую большую сумму? Готовь деньги друг.
Кочевник повернулся и прокричал вглубь арены, чтобы принесли боевое копье.
Пока его несли, он снял с себя кольчугу и разделся до пояса, затем вытащил саблю и сделал несколько разогревающих мышцы упражнений. По его хвату и той скорости, что он орудовал саблей, я подумал, что, может быть, Шарек погорячился ставить на меня такую сумму. Вздохнув, я тоже начал разминаться. Моего согласия на участие в поединке никто не спрашивал, а что будет со мной, если Шарек проиграет деньги, я уже догадывался.
Когда раб подтащил мне копье, я взял его в руку и легонько крутанул, проверяя баланс и вес. Копье было хорошее, хоть и не мое цельнометаллическое, но очень приличное, с отличным балансом. Несколько раз, прокрутив его и сделав пару выпадов, я приготовился, краем глаза заметив, что за нами внимательно наблюдают из клеток, даже медитировавший до этого старичок открыл глаза и смотрел на меня.
- Ранить можно? - спросил я Шарека, лучше быть точно уверенным, что мне все сойдет с рук.
- Если сможешь, - ответил за него Усла, легким, бесшумным шагом он скользнул ко мне.
Внешне медленно и лениво он сделал пару выпадов, проверяя мою реакцию, я вообще не сдвинулся с места, присматриваясь к его действиям. За этот месяц я научился противостоять легким, но таким смертоносным саблям кочевников, тренируясь со многими бойцами, я понял основные приемы и методы боя на них. Главное правило Рона оставалось неизменным и для этого вида оружия: "постоянно двигайся и не давай копью оставаться на месте, тогда все твои выпады будут нести реальную угрозу, а не так, как сейчас, только один из пяти. Тогда тебе будет безразлично, кто находится перед тобой".
Видя, что его поддевки не заставляют меня двигаться, кочевник двинулся вперед, и напал уже серьезно. Сделав шаг назад, я легонько отклонил кончик его сабли острием, и сделав быстрое движение вправо, закрутил копьем спираль вокруг сабли. Рука кочевника, попав в этот довольно сложный капкан, осталась на несколько секунд неподвижной, чем я сразу и воспользовался. Мгновенно переведя копье из горизонтального в вертикальное положение, я подбил пяткой копья его ногу под коленной чашечкой, и когда он потерял равновесие, толкнул его древком в грудь. Кочевник понял, что произошло, только лежа на земле и чувствуя возле своего горла холодный металл.
Подержав секунду копье, я отступил на шаг и со всей силы метнул его в нижнюю балку расположенного рядом деревянного помоста.
- Ну как, Усла? - Шарек явно повеселел, - обнищал наш клан?
Усла оскалился, но, поднявшись, потер саднящую ногу и грудь.
- Хорош, нечего сказать, хотя на вид заморыш заморышем. Где нашел такого?
- Случайно в плен взял, - самодовольно ухмыльнулся тот, не став разглашать, что "при случайном пленении" был убит его брат и еще четверо соплеменников.
- Помещу его рядом с орком, - кивнув головой, решил Усла, - пусть посмотрит, на что способен боец нашего клана.
Меня повели к клетке, стоявшей между стариком и большим, страшным с вида чудищем с горящими желтым глазами. Выгнав из клетки мужчину, он запер меня в клетке, а его повел в конец ряда.
Я критически осмотрел свое новое жилище. Прежний постоялец не отличался чистоплотность, поэтому для начала я решил убраться и выкинуть из нее всю накопившуюся дрянь. Через час клетка была приведена в относительный порядок, я уселся на кожаную подстилку, оставшуюся после прошлого владельца, и столкнулся взглядом с чудищем из соседней клетки.
Заинтересовавшись, я принялся его разглядывать: высокий настолько, что большая клетка была ему мала, с огромными узловатыми руками и ногами, на которых бугрились мышцы таких размеров, что у меня по спине прошел холодок при одной только мысли о том, что с ним придется сражаться. Мое любопытство начало его злить, он, оскалившись и продемонстрировав мне большие нижние клыки, что-то прорычал. Я остолбенело замер, я понял, что он мне сказал.
- Что вылупилась, лягушка? - вот как он ко мне обратился. Я так же неподвижно сидел, вылупившись на него, впервые знание стольких языков удивили меня самого.
- Думаешь, твоя палка меня остановит? - снова гортанно проревел орк.
От такой наглости во мне снова проснулся дух противоречия, и я, недолго думая, брякнул, так напрягая для трудного горлового выговора слов свои голосовые связки, что заболела гортань.
- Заткнулся бы, сын червяка и собаки!
Настала очередь замереть орку. Он несколько раз пораженно моргнул и даже убрал клыки.
- Ты знаешь язык Первородителей?
- Нет, не знаю, - рыкнул я в ответ.
Орк замолчал, видимо, переваривая информацию.
- Слышь, старик, он может говорить на Первородном, - прорычал орк, игнорируя меня.
Настала моя очередь удивляться, когда маленький старик из соседней клетки спокойно произнес на том же языке.
- Ты, Ур'такал, не знаешь даже половины того, на что он способен.
Я опять застыл с открытым ртом в позе истукана на своем месте. Общающиеся между собой на неизвестном языке старик и орк явно были давно знакомы.
- Так, стоп, - я остановил орка движением руки. - Если я правильно понял, мы сейчас гладиаторы, которые сражаются между собой. Как вы можете нормально разговаривать, если завтра будете убивать друг друга?
- Наивный лягушонок, - забулькал орк. Видимо это бульканье обозначало у него смех.
- Юноша, - усмехнулся старик, и показал на стоящие рядом с нами десяток клеток, - вот они - мясо, а мы с Ур'такалом знакомы уже шесть лет и договорились в совместных битвах проигрывать друг другу по очереди, не нанося существенных ран. Наши "хозяева" делают ставки на то, кто из нас победит, только не догадываются о нашей договоренности.
- А вы не боитесь, что я вас сдам? - усмехнулся я, ошеломленно выслушивая старика. Новости были, мягко говоря, охренительные.
Тут уже забулькали они оба.
- Лягушонок, ты забываешь, что тебе никто не поверит, а драться с нами на арене тебе все равно придется, если, конечно, доживешь до этого, - между бульканьем прорыкал орк.
- А почему только вы между собой общаетесь? - спросил я. - Все остальные почему не договорятся между собой не убивать?
- Вот такая ирония, - сказал старик, - от всех остальных можешь не ждать такого, они дерутся за еду и самок, а животные здесь просто на убой.
- По тому, что я слышал, вы здесь вроде чемпионов, - продолжил я. - Почему тогда вы не убежите отсюда?
- А куда? - рявкнул орк. - Я, например, изгнанник племени, а вот старикашка убил какого-то гуру, и теперь тоже вне закона. Или ты думаешь, нас с ним где-то встретят с распростертыми объятиями? А тут хорошо, кормят в срок и не лезут все время.
В моей голове по нужному руслу сразу же заструились мысли, и я решил осторожно проверить свое предположение.
- Вы хотите сказать, что в любой момент можете убежать, но не делаете этого потому, что вам некуда идти?
- Догадливый лягушонок, - орк смачно рыгнул. - Лучше ответь, откуда Первородный язык знаешь?
- Тут все просто, я не знаю, - честно ответил я. Орк попытался прорычать, но его остановила легонькая ладошка старика.
- Не шуми Ур'такал, парень честно ответил.
Я прикусил язык, старикашка, скорее всего был тем загадочным шаманом, на которого ставила половина кочевников, хотя, глядя на него, трудно было поверить в то, что он может отбиться от меня, не говоря уже об орке. Но если он читает мои мысли, нужно быть с ним осторожнее.
- И мысли ничьи я не читаю, - старикашка противно захихикал, а я застонал от отчаянья. Угораздило же меня угодить в клетку между чудищем и телепатом!
- Слушайте, а если я предложу вам хорошее место с нормальным питанием, и драться ни с кем не надо? - осторожно поинтересовался я у них.
- Какой быстрый, - криво усмехнулся старик. - Чего ради нам менять теплое местечко на нечто неизвестное?. Конечно, твое желание сбежать нам понятно, но неинтересно.
- Но… - я попытался было продолжить, однако орк повернулся ко мне спиной, а старик снова уселся в позе лотоса и закрыл глаза.
"Мда, - грустно подумал я, - все несколько сложнее, чем мне казалось". Как уговаривать пленников, которых все устраивает, я даже не знал. Нужно сообразить, как можно их уговорить.
Обдумывая варианты привлечения этих двух странных существ на свою сторону, я скосил глаз на старикашку и замер от увиденного: тело старика, опровергая все законы гравитации, в той позе, в которой он сидел до того, легко парило в метре от пола клетки. Я протер глаза, но зрение меня не обмануло, все то, что нам так долго вдалбливали на уроках физики, рушилось у меня прямо на глазах.
Я окликнул орка, все так же сидевшего ко мне спиной.