– Мне ужасно нравится ваше чувство юмора, – проворчал я.
Из телефонной будки она позвонила родственнику.
– Договорилась, – обрадовала Шерри, усаживаясь в машину. – Он ждёт.
Квартира находилась в первом этаже дома на тихой улочке у реки. Мисс Норт показывала дорогу, а я нёс её сумку.
Дверь открыл невысокий худощавый мужчина лет шестидесяти, в сером вязаном джемпере с заштопанными локтями и комнатных шлёпанцах. Непритязательное одеяние плохо вязалось с аккуратно подстриженной головой, короткими, жёсткими усами и чисто выбритым красноватым лицом. Настораживали безжалостный, хищный блеск глаз и военная выправка – этот человек понимал, что происходит.
– Мой дядя – Дэн Уиллер. – Шерри отступила в сторону, представляя нас друг другу. – Знакомься, дядя Дэн, это Гарри Флетчер.
– Молодой человек, о котором ты рассказывала… – Он коротко кивнул. Рука у него была костистая и сухая, взгляд будто пронизывал насквозь.
– Не буду беспокоить вас, сэр… – Обращение вырвалось само собой, сказались старые навыки армейской службы. – Мне ещё нужно устроиться.
Дядя Дэн и Шерри переглянулись. По-моему, она едва заметно покачала головой – сам я смотрел мимо них, в глубину квартиры. Истинно мужской, по-монастырски суровый интерьер – минимум мебели и отделки – подтверждал первое впечатление о хозяине. Придётся исхитриться, чтобы, избегая встреч с ним, почаще видеться с Шерри.
– Через час заберу вас на ленч.
Она согласилась, и я вернулся к автомобилю. Гостиница, которую порекомендовала Шерри, называлась «Герб Виндзоров», и, когда по её же совету я сослался на мистера Дэна Уиллера, меня поселили в тихом уединённом номере с дивным видом на хмурое небо и телевизионные антенны. Коротая оставшееся время, я не раздеваясь прилёг на кровать, размышляя о семействе Нортов и их родне. Полная уверенность была в одном – вторая мисс Норт не собиралась потихоньку открывать мне дверь по ночам. Многое в ней ставило в тупик. Несомненно, она не так проста, как можно подумать, глядя на безмятежное прелестное личико. Любопытно, какая она на самом деле.
Оставив размышления, я снял трубку и сделал три телефонных звонка. Первый – в регистр судоходства Ллойда на Фенчерч-стрит, второй – в Национальный морской музей в Гринвиче и последний – в архив некогда существовавшего, а ныне упразднённого министерства по делам Индии на Блэкфрайарз-роуд. Оставив «крайслер» на платной стоянке – в Лондоне от машины мало проку, – я вернулся за Шерри. Она сама меня встретила, готовая отправляться на ленч. Её пунктуальность мне определённо импонировала.
– Мне показалось, дядя Дэн вам не понравился, – произнесла она за столом. Голос звучал вызывающе, и я счёл за лучшее сменить тему:
– Удалось кое-куда дозвониться. Нужно съездить в архив на Блэкфрайарз-роуд. Это в Вестминстере.
– На самом деле он очень милый – когда ближе познакомишься.
– Дорогая моя, он ваш дядя, вот вы его и жалуйте.
– Но почему, Гарри? Просто интересно.
– Чем он занимается? Где служит – в армии или во флоте?
Глаза её округлились.
– Откуда вы знаете?
– С первого взгляда видно.
– Военный, в отставке. Какая, собственно, разница?
– Что хотите попробовать? – Я передал ей меню. – Можно заказать ростбиф, но я бы взял утку.
Она отвлеклась и сосредоточилась на еде.
Архив министерства по делам Индии располагался в современном здании из зелёного стекла и синеватых стальных конструкций. Получив разовые пропуска и отметившись в регистрационном журнале, мы с Шерри направились в зал каталогов, а оттуда – в отдел морского флота, где сидела аккуратно одетая, строгого вида седая женщина в очках с металлической оправой.
Взяв заполненный бланк запроса о судне «Утренняя заря» Ост-Индской компании, она исчезла среди высившихся до потолка и заставленных папками стальных стеллажей.
Через двадцать минут передо мной лежало пухлое досье.
– Распишитесь. – Архивариус отметила колонку в негнущемся картонном формуляре и не удержалась: – Надо же! Года не прошло, а материалами снова интересуются.
В последней строке стояла подпись «Д.А. Норт», и, ставя под ней имя «Ричард Смит», я подумал, что иду по следам Джимми.
– Можете располагаться за теми столами. – Она показала в другой конец комнаты. – Пожалуйста, обращайтесь с документами аккуратно.
Сидя рядом с Шерри, плечом к плечу, я развязал ленточки на папке.
Парусный фрегат «Утренняя заря», сконструированный по образцу и подобию знаменитых блэкуоллских торговых фрегатов начала девятнадцатого века, был построен на верфи в Сандерленде по заказу Ост-Индской компании. Вместимость – тысяча триста тридцать регистровых тонн, длина по ватерлинии составляла двести двадцать шесть футов, ширина – двадцать шесть. Малая ширина придавала кораблю высокую быстроходность, но качка при сильном ветре увеличивалась. Судно было спущено на воду в 1832 году, за год до утраты компанией права монопольной торговли с Китаем. С самого начала попав в полосу неудач, корабль так из неё и не выбрался.
Среди документов находились отчёты о работе нескольких следственных комиссий. Первое плавание фрегата закончилось тем, что его капитан – некто по имени Скэндал – посадил судно на мель у Дайамонд-Харбор, на реке Хугли, близ Бенгальского залива. По заключению следственной комиссии, в момент происшествия он был пьян, за что и лишился должности.
– Одним словом, оскандалился, – заметил я.
Шерри тихо вздохнула и закатила глаза от моего остроумия.
На этом несчастья «Утренней зари» только начинались. В 1840 году, во время рейса в южной Атлантике, помощник капитана, неся полувахту, недоглядел – корабль вышел из ветра и лишился всех мачт. Фрегат беспомощно барахтался в волнах, волоча за бортом рангоут и такелаж. Голландские моряки подоспели на выручку и отбуксировали судно в Тейбл-Бей, где решением суда по морским делам им было выплачено вознаграждение в сумме двенадцать тысяч фунтов.
В 1846 году половина команды сошла на дикий берег Новой Гвинеи, где на них напали каннибалы и уничтожили всех до единого – шестьдесят три человека погибли.
Двадцать третьего сентября 1857 года фрегат отплыл из Бомбея, направляясь в Лондон через остров Святой Марии, мыс Доброй Надежды и остров Святой Елены.
– Взгляните на дату. – Я провёл под строкой пальцем. – Этот рейс упоминает Гудчайлд в своём письме.
Шерри кивнула. Она читала быстрее меня и норовила перевернуть страницу, прежде чем я закончил. Глаза её впивались в каждую строчку, бледные щёки порозовели, нижняя губа прикушена.
– Читайте же, – понукала она. – Быстрей!
Приходилось удерживать её за руку.
До Святой Марии «Утренняя заря» так и не дошла – исчезла. Спустя три месяца «Ллойд» счёл её затонувшей со всей командой и потребовал от страховых агентов исполнения обязательств перед судовладельцем и грузоотправителями.
Для небольшого судна грузовой манифест выглядел внушительно. На борту находились товары из Индии и Китая, а именно:
«Триста шестьдесят четыре контейнера с чаем и четыреста девяносто четыре полуконтейнера с чаем – общим весом семьдесят две тонны – для «Данбара и Грина»;
Сто один контейнер с чаем и шестьсот восемнадцать полуконтейнеров с чаем – общим весом восемьдесят две тонны – для «Элдера и компании»;
Пять мест груза в ящичной таре – общим весом четыре тонны – для полковника сэра Роджера Гудчайлда;
Шестнадцать мест груза в ящичной таре – общим весом шесть тонн – для майора Джона Коттона;
Десять мест груза в ящичной таре – общим весом две тонны – для лорда Элтона;
Двадцать шесть коробок различных специй – общим весом две тонны – для "Полсона и компании"».
Ни слова не говоря, я ткнул пальцем в четвёртый пункт декларации, и Шерри, с сияющими сапфирами глаз, снова кивнула. Страховщики требование удовлетворили, и вопрос закрылся, но через четыре месяца, в апреле 1858 года, ещё одно торговое судно Ост-Индской компании – «Уолмерский замок» – прибыло в Англию.
На борту находилось шестеро оставшихся в живых человек с «Утренней зари» – первый помощник капитана Эндрю Барлоу, боцман, три матроса и некая мисс Шарлотта Коттон, пассажирка, направлявшаяся домой вместе с отцом, майором 40-го пехотного полка.
Комиссия по расследованию заслушала свидетельские показания помощника капитана Эндрю Барлоу. За немногословным рассказом, скучными вопросами и односложными ответами скрывалась захватывающая, романтическая морская история, приключенческий роман о кораблекрушении и спасении.
По мере чтения скудные обрывки информации складывались в единое целое.
На четырнадцатый день плавания «Утренняя заря» попала в чудовищный шторм, налетевший с юго-востока. Семь дней буря не утихала, и корабль двигался туда, куда гнал ветер и несли волны. Я хорошо представлял себе, что происходило – такой же циклон сорвал крышу моего бунгало в бухте Черепахи.
«Утренняя заря» лишилась рангоута, остались лишь нижние части фок-мачты и бизани да бушприт. Остальное снесло бурей, а о том, чтобы снарядить аварийную грот-мачту среди вздымающихся горами волн и думать не приходилось.
С подветренной стороны показалась земля, и корабль был обречён. Словно сговорившись, ветер и течение несли его на рифы, где громом небесным взрывался штормовой прибой.
Фрегат выдержал первый удар, и с помощью двенадцати членов команды Эндрю Барлоу спустил на воду одну из шлюпок. Кроме них, гибнущее судно покинули четверо пассажиров, включая мисс Шарлотту Коттон. Удача и опыт помогли Барлоу среди бешеных бурунов отыскать проход между смертоносными рифами и вывести шлюпку в более спокойные воды прибрежного протока.
Несчастные выбрались на покрытый клочьями морской пены берег какого-то острова и, сбившись в кучу, ютились на нём четыре дня, пока циклон не выдохся.
Барлоу вскарабкался на вершину самого южного из трёх холмов. Описание сомнений не оставляло – речь шла о Трёх Старцах и Пушечном рифе. Вот откуда Джимми Норт узнал об острове с характерным абрисом и коралловом рифовом барьере. Барлоу запомнил ориентиры местоположения «Утренней зари», пока она лежала на рифах, и на неё одна за другой накатывали волны.
На второй день корпус фрегата не выдержал и развалился – передняя половина сползла за риф и канула под водой, а корму утащило в море и разнесло в щепки. Кроме Эндрю Барлоу и его шестнадцати спутников, от ста сорока девяти человек команды ни души не осталось – все погибли в бушующем море.
Наконец небо очистилось, и ветер улёгся. На западе, у самого горизонта, проступали низкие очертания бесконечного пространства суши, которая, как Барлоу надеялся, была африканским материком. Товарищи по несчастью сели в шлюпку и пересекли прибрежный проток. Их надежды оправдались, но Африка, на берег которой они ступили, оказалась враждебной и жестокой.
Семнадцать человек начали долгое, полное опасностей путешествие на юг. За три месяца перехода болезни, хищники, дикари и злая судьба сократили их число. До порта на острове Занзибар добрались Барлоу, четыре моряка и мисс Шарлота Коттон. От голода они превратились в живые скелеты, пожелтели от лихорадки и страдали дизентерией, вызванной грязной водой.
Следственная комиссия дала самые высокие отзывы об Эндрю Барлоу, а Ост-Индская компания наградила его пятьюстами фунтов стерлингов за верную службу.
Окончив чтение, я поднял глаза на Шерри, и наши взгляды встретились.
– Подумать только! – сказала она.
Меня тоже потрясли масштабы драмы из далёкого прошлого.
– Всё сходится, Шерри. Один к одному.
– Вижу, – согласилась она.
– Давайте посмотрим, нет ли в архиве рисунков.
Отдел гравюр и рисунков размещался на четвёртом этаже, и после недолгих поисков чопорная сотрудница явила нам «Утреннюю зарю» во всей её красе: грациозный трёхмачтовый корабль с вытянутыми низкими очертаниями и полным парусным вооружением. В длинной ютовой надстройке размещались пассажирские каюты, а наверху – спасательные шлюпки. Имея по тринадцать амбразур с каждого борта для длинноствольных пушек, стрелявших восемнадцатифунтовыми ядрами, фрегат мог защитить себя во враждебных водах восточнее мыса Доброй Надежды на пути в Китай и Индию.
– Не мешало бы выпить, – сказал я, собирая со стола изображения «Утренней зари». – Хочу заказать с них копии.
– Зачем? – пожала плечами Шерри.
Из-за лотков со старинными гравюрами появилась знакомая нам сотрудница и, недовольно втянув щёки, попыталась меня отговорить.
– Придётся заплатить семьдесят пять пенсов.
– Вполне разумная цена, – согласился я.
– Готовы будут не раньше следующей недели.
– Дорогая, поверьте, копии нужны мне завтра, во второй половине дня. – Я одарил её обольстительной улыбкой.
Она встрепенулась и поправила причёску.
– Так и быть, посмотрю, что можно сделать.
– Даже не представляете, как я вам признателен.
Архивариус смутилась, но я не сомневался, что ей было приятно.
Память о запутанных лондонских улицах постепенно возвращалась, и я без труда отыскал хорошо знакомый когда-то винный погребок. Журналисты с Флит-стрит ещё не нахлынули после рабочего дня, мы заняли свободный столик в конце зала и заказали два вермута.
– Понимаете, Гарри… – Мы подняли стаканы, поздравляя друг друга с удачей. – Джимми всю жизнь охотился за сокровищами. Что ни неделя – то новый проект: корабль «Непобедимой армады» с трюмами золота, ушедший под воду ацтекский город, потерпевший крушение пиратский барк… Я привыкла и никогда не принимала его выдумки всерьёз. Но сейчас… – Шерри пригубила вино.
– Подведём итоги, – предложил я. – Гудчайлд был крайне озабочен тем, чтобы его представитель получил и обеспечил сохранность пяти ящиков груза. Известно также, что полковник намеревался отправить их на борту «Утренней зари», о чём заблаговременно уведомил своего агента, вероятно, через личного друга – капитана военно-морского фрегата «Пантера».
– Не спорю.
– Мы выяснили, что пять ящиков внесены в судовую декларацию, а корабль потерпел крушение, когда они предположительно находились на борту. Наконец, мы точно знаем место, где затонула «Утренняя заря», что подтверждает добытый со дна корабельный колокол.
– Пока всё верно.
– Единственный вопрос – содержимое ящиков.
– Грязные носки.
– Четыре тонны грязных носков? – удивился я.
Шерри состроила гримасу – о весе груза она не подумала.
– Внимания не обратили, – усмехнулся я. – Естественно, так быстро читать – половину пропустишь. Четыре тонны, милая девушка, означает, что в ящиках много чего – что бы там ни находилось.
– Действительно, цифры мало что для меня значат. Наверное, вы правы.
– Столько же весит новый «роллс-ройс» – чтобы вы имели представление.
Глаза её расширились и потемнели.
– Ничего себе.
– Очевидно, Джимми знал, что лежит в ящиках, и располагал доказательствами. Во всяком случае, весьма хитрые, расчётливые люди ему поверили и серьёзно взялись за дело.
– Настолько серьёзно, что… – Она запнулась.
На мгновение её глаза затуманила горечь утраты. Смутившись, я отвернулся, с озабоченным видом достал из внутреннего кармана письмо и разложил его на столе. К Шерри вернулось самообладание.
Пометка, сделанная карандашом на полях, не давала мне покоя.
– Б. Муз. Е.6914(8), – прочёл я вслух. – Какие-нибудь соображения есть?
– Бакалавр музыки.
– Недурно. – Я зааплодировал.
– Придумайте лучше, – рассердилась она.
Я неторопливо сложил письмо, сунул в карман, заказал ещё два вермута и расплатился с официантом.
– Что ж, первый след взят неплохо. Остаётся ещё одна зацепка.
Шерри наклонилась вперёд и выжидающе молчала.
– Помните, я рассказывал о блондинке, выдающей себя за вас? В ночь перед отлётом леди отправила телеграмму в Лондон. – Я достал из бумажника копию бланка и вручил Шерри. – Мошенница сообщила своему патрону, что всё в порядке. Этот Мэнсон наверняка и есть главный, стоит за всем, что произошло. Им я и займусь, а вас передам на попечение дядюшке-отставнику. Свяжемся завтра.
Её губы упрямо сжались, а в глазах появился голубоватый блеск воронёной стали.
– Гарри Флетчер, если задумали от меня отделаться, когда всё закрутилось, вы наверняка не в своём уме.
Такси высадило нас на Баркли-сквер, откуда мы дошли до Керзон-стрит.
– Быстро возьмите меня под руку, – пробормотал я, оглядываясь через плечо с видом заговорщика.
Шерри мгновенно послушалась и только через пятьдесят ярдов спросила шёпотом:
– В чём дело?
– Ни в чём, – проговорил я обычным голосом. – Просто мне так нравится.
Она сделала вид, что хочет забрать руку, но я не отпустил, и она сдалась. Прогулочным шагом мы направились в сторону Шепард-маркет, то и дело останавливаясь поглазеть на витрины, как парочка туристов.
Здание под номером девяносто семь на Керзон-стрит оказалось одним из астрономически дорогих многоквартирных жилых домов – шесть этажей, облицованных кирпичом, вычурная входная дверь из бронзы и стекла, мраморный вестибюль и швейцар в ливрее.
– Можно зайти и спросить, живёт ли мистер Мэнсон в пятой квартире, – предложила Шерри.
– А если скажут «да», передать привет от Гарри Флетчера?
– Довольно паясничать! – Она снова попыталась выдернуть руку.
– Наискосок от дома есть ресторан. Сядем у окна, выпьем кофе и понаблюдаем.
В начале четвёртого мы расположились за столиком, откуда отлично просматривалась противоположная сторона улицы, и недурно провели следующий час. С чувством юмора у Шерри был полный порядок, и, чтобы её развлечь, особых усилий не требовалось. Мне нравился её смех.
Где-то на середине долгой и запутанной истории меня перебил «роллс-ройс сильвер-рейт», подъехавший к дому № 97. Шофёр в красивой серо-голубой униформе зашёл в вестибюль и заговорил со швейцаром. Десять минут спустя на другой стороне улицы закипела оживлённая деятельность. Лифт то поднимался, то опускался, доставляя в вестибюль одинакового цвета чемоданы из крокодиловой кожи. Швейцар с шофёром перетаскивали багаж в «роллс-ройс». Казалось, чемоданам не будет конца.