Осенью родители Ренаты уехали отдыхать во Францию, а пианистка заболела. Услыхав о ее недуге, Ксюха мигом прилетела и принялась ухаживать за ней. Другие подруги Ренаты, узнав, что та загрипповала, мигом говорили:
– Ну ты же как-нибудь справишься? Я к тебе боюсь ехать, еще заражусь, концерты не сыграю.
Ксюша же, совершенно не думая об инфекции, просидела около Ренаты две недели, варила ей морс, меняла белье и приговаривала:
– Ну и скрутило тебя, смотри копыта не отбрось.
Грубость Ксюши уже не коробила Ренату, она знала, что у ее подруги благородное сердце.
Потом Ксюша куда-то пропала, а Рената уехала с гастролями на Украину. Вернулась она в самом конце ноября и не успела войти в квартиру, как прозвенел дверной звонок. Рената распахнула дверь и обрадовалась.
– Ксюня!
Подруга вошла, шлепнулась на табуретку и внезапно зарыдала.
– Что случилось? – испугалась Рената.
Ксюша вытащила из кармана деньги и швырнула их на пол.
– Вот! Теперь все! Меня Вадим выгнал! Одно не пойму, когда я зарабатывала – хороша была, а так… – И она снова зашлась в плаче.
Рената отвела девушку в свою комнату, потом вернулась в прихожую, собрала купюры, отнесла их Ксюше и попросила:
– Объясни подробно, что случилось.
– Дура я! – вздохнула Ксюша. – Стоеросовая дубина. Ладно, слушай.
ГЛАВА 11
Сведения, которые сообщала Ксюша, сначала показались Ренате невероятными, но чем дольше длился рассказ девушки, тем больше Рената понимала: подруга говорит правду. У Вадима никогда не было денег.
– Не может быть, – перебила я Ренату, – это ложь. У парня обеспеченные родители, он живет в шикарной комнате…
– Правильно, – кивнула Рената, – одевается в дорогих магазинах, но наличных рублей не имеет. У Вадика в кошельке всегда три копейки.
Леокадия Львовна считала, что юноше наличные деньги ни к чему. Он одет, обут, сыт, чего еще? Мама контролировала все расходы Вадима, она же работала у него в качестве импресарио. Если Вадика приглашали сыграть концерт, деньги за него получала Леокадия Львовна.
– Запомни, сынок, – говорила она, – человек искусства не должен думать о звонкой монете, его не тревожат бытовые проблемы, для их решения имеются специально обученные люди. Вот закончишь консерваторию, подпишешь контракт с крупным западным импресарио и наймешь себе секретаря, а пока уж я тебя выручу.
Вначале Вадику нравилось, что мать решает за него все проблемы, но потом тотальный контроль начал его тяготить. А главное, что напрягало, – отсутствие денег.
Один раз Вадим попытался взбунтоваться, но Леокадия Львовна подавила бунт в зародыше. Когда сын начал возмущаться, мама просто свалилась на диван и изобразила очередной приступ. Вадик очень любит Леокадию Львовну, поэтому испугался, и все осталось по-прежнему.
Доходило до смешного. Поступив в консерваторию, Вадик начал курить, но, естественно, он не мог рассказать о дурной привычке маме. Ту хватил бы настоящий инфаркт. Поэтому Вадик баловался сигаретами только на улице и испытывал большие трудности при их покупке. Денег у него не было никаких.
– Вообще говоря, все те, кто тотально зависит от родителей, – вздохнула я, – экономят на питании. Ну дает мама какую-то сумму на обед…
– Леокадия Львовна никогда не давала Вадику ничего, – прервала меня Рената.
– Она морила его голодом? – удивилась я.
– Нет, конечно, – усмехнулась девушка, – просто в консерватории не слишком хорошая столовая, находится она в самом центре, вокруг полно кафе. Вадик один раз, на первом курсе, пошел перекусить в какую-то харчевню. В то время Леокадия Львовна еще давала ему на обед. Съел что-то несвежее и отравился, причем очень сильно, в больницу отвезли. Вот с того дня Леокадия Львовна стала ему паковать еду с собой, бутерброды и термос. А чтобы любимый сыночек не польстился на какую-нибудь дрянь, сделала так, что у парня в кошельке не звенело ни копейки.
Вадиму покупался проездной на месяц, приобреталось все необходимое, но!.. Но в магазины он ходил только с мамой, Леокадия Львовна никогда ни в чем не отказывала сыну, покупала все, на что падал его взгляд, только «живых» денег не давала.
Рената знала о «финансовых наручниках» приятеля и один раз попыталась было поговорить на эту тему с Леокадией Львовной. Но тетя Лека, так звала мать Вадима «будущая невестка», только махнула рукой.
– Вадик еще маленький, он не умеет распоряжаться деньгами.
– Ему двадцать лет, – напомнила Рената.
– Милая моя, – улыбнулась тетя Лека, – и что? Да, Вадюше, судя по паспорту, пошел третий десяток, но на самом деле в душе он семилетний мальчик, абсолютно не приспособленный к жизни и неразумный. Вот поженитесь, и я с огромным удовольствием передам финансовые вожжи в твои руки, ты девочка с головой.
На этом беседа и закончилась. Если Рената и Вадим ходили в театр, девушка никогда не шла в буфет, зачем конфузить кавалера? Впрочем, Вадик не слишком стеснялся своего безденежья, раздражать его оно стало лишь недавно.
Ксюша, поняв, что у любовника в карманах свищет ветер, поступила иначе, чем Рената. Если та не решалась пойти с Вадиком в кафе, чтобы не ставить парня в неловкое положение, то Ксения, наоборот, ходила с ним в рестораны, а потом расплачивалась сама. Вадик же, приученный, что за него везде и всегда раздает купюры мама, не сопротивлялся, скорей всего он просто не задумывался, где Ксюша добывает деньги.
– И где она их брала? – грустно спросила я.
Рената вздохнула:
– Старалась, как могла, хваталась за любую возможность заработать.
Вадик же, пользуясь Ксюшиным кошельком, вел себя крайне непорядочно. Деньги любовницы он тратил и частенько приговаривал:
– Эх, вряд ли мы сможем пожениться. Мама никогда не даст нам средств на жизнь.
– Подождем, пока ты получишь диплом, – бодро отвечала Ксюша.
Однажды она поинтересовалась у кавалера:
– Значит, ты не женишься на мне только из-за того, что нет денег на жизнь?
Он кивнул:
– И потом, где мы с тобой начнем семейную жизнь? Квартиры нет. Или предлагаешь у тебя обосноваться?
– Ни за что, – испуганно замахала руками Ксюша, – нас там мачеха сожрет!
– Вот видишь, – воскликнул Вадик, – а у меня мама начнет во все вмешиваться, сами с ума сойдем!
Хитрый парень просто не испытывал никакого желания оформлять брак с Ксюшей, Ренате это стало понятно сразу. Но Ксюня, несмотря на полную самостоятельность, иногда демонстрировала такую же полную наивность.
– Мы можем снимать квартиру, – предложила она, – ты бы начал зарабатывать, я – вести хозяйство.
Вадик поморщился:
– У нас нет стартового капитала.
И тогда Ксюше пришла в голову идея утащить деньги, которые мачеха откладывала на приданое своей доченьке. Она сложила свои немудреные вещички в сумку, прихватила три тысячи баксов и явилась к Вадиму в надежде на то, что любимый, увидев деньги, придет в восторг и мигом кинется искать жилплощадь.
Вышло по-другому. Вадик сначала устроил любовнице допрос с пристрастием и узнал, что доллары краденые. Потом закатил дикий скандал, требуя, чтобы Ксюша отнесла их назад. Но девушка очень хорошо знала: мачеха мигом сдаст ее в милицию.
– Нет, – ответила Ксюта, – это невозможно.
И тогда Вадим… выгнал любовницу со словами:
– Я с воровкой жить не могу.
Ксюша прибежала к Ренате, больше ей идти было некуда.
– Я не понимаю, – плакала она, – ведь он брал у меня деньги и никогда не интересовался, откуда они, а тут такой бенц устроил! Почему?
Рената собралась было сказать: «Вадим просто не хотел на тебе жениться», но прикусила язык.
Наконец Ксюша успокоилась.
– Ладно, – сказала она, – я пойду.
– Куда? – спросила Рената.
– Да я квартиру нашла, – грустно ответила девушка, – думала, Вадик обрадуется. Теперь буду там одна жить, домой мне нельзя.
– Ты мне хоть телефон оставь, – попросила Рената.
– Пиши, – кивнула Ксюша.
Но поговорить им удалось только один раз. На следующий день Ксюша в волнении позвонила Ренате.
– Ты знаешь Алину Ламэ?
– Певицу?
– Да.
– Конечно.
– Можешь ей позвонить?
– Зачем? – удивилась Рената.
– Так можешь?
– Ну, в общем, да.
– Она тебя послушает?
– В каком смысле? – продолжала недоумевать Рената.
– В прямом, – занервничала Ксюта, – сделает она то, о чем ты ее попросишь?
– Ну… смотря что, – удивилась Рената, – мы хорошо знакомы, но никогда не были близкими подругами. А что ей надо делать?
– Да у нее мой паспорт, пусть отдаст, а то мне плохо придется.
– Что случилось? – подскочила Рената.
– Позвонишь?
– Сначала расскажи, в чем дело!
– Давай наоборот, – вздохнула Ксюня, – ты заберешь паспорт и попросишь, чтобы она не ходила в милицию и не поднимала скандала, а я к тебе завтра приду и все расскажу. Ну неужели тебе трудно? Пойми, дело очень серьезное. Если меня не убьют, то в тюрьму точно попаду.
– Сначала расскажи, в чем дело!
– Давай наоборот, – вздохнула Ксюня, – ты заберешь паспорт и попросишь, чтобы она не ходила в милицию и не поднимала скандала, а я к тебе завтра приду и все расскажу. Ну неужели тебе трудно? Пойми, дело очень серьезное. Если меня не убьют, то в тюрьму точно попаду.
И она бросила трубку. Испуганная Рената попыталась соединиться с Ксюшей, но услышала только длинные гудки, очевидно, та звонила не из квартиры. Чувствуя все возрастающую тревогу, Рената обратилась к Алине Ламэ и спросила:
– Ты знаешь Ксению Савченко?
– Столкнулись на узкой дорожке, – сердито ответила Алина.
– У тебя каким-то образом оказался ее паспорт.
– И что?
– Пожалуйста, отдай его мне!
– Еще чего! Зачем?
– Ксения моя подруга…
– Однако странные у тебя друзья, – перебила ее Алина, – вот уж не ожидала подобного пердимонокля.
– Очень прошу, отдай мне документ и не ходи в милицию.
– Так ты с ними заодно?!
– С кем?
– С Элизой!
– Я даже не знаю, кто она такая, – призналась Рената.
– Зачем тогда ты лезешь не в свое дело? – окончательно обозлилась певица и бросила трубку.
Ничего не понимающая Рената вновь попыталась соединиться с Ксюшей и вновь потерпела неудачу. На следующий день Рената улетела в Мексику, на полгода. Вернувшись, она первым делом позвонила Ксюше, но трубку никто не снимал. Пианистка стала заниматься своими делами и была очень удивлена, когда ее вдруг вызвали в отделение милиции. Молодой следователь спросил:
– Вы знакомы с Ксенией Савченко?
– Да, – ответила Рената.
– Знаете, где ее искать?
– Наверное, дома.
– Она там больше не живет.
– А что случилось? – поинтересовалась Рената.
– Ксения Савченко разыскивается по подозрению в мошенничестве.
– Но что она сделала?
– У нас заявление от гражданки Ламэ, кстати, она утверждает, что вы в курсе дела.
Пришлось Ренате объяснить ситуацию, но телефон квартиры, которую сняла Ксения, она не дала.
Просто сказала:
– Ксюта сама мне звонила, а потом перестала.
Через месяц после визита в милицию Рената уехала на гастроли, на этот раз не за границу, а по России. Тур занял несколько месяцев. Никаких отношений с Ксюшей она не поддерживала и ничего о судьбе девушки не знала.
– Но вы же написали Вадиму записку, в которой обвинили его в убийстве Ксюши! – воскликнула я. – Почему?
– Морально он ее убил, – вздохнула Рената, – подтолкнул к воровству. Я очень обозлилась и нацарапала письмо. На мой взгляд, Вадим – подлец. Нужна была – пользовался, а потом отшвырнул.
Я вышла от Ренаты, записав координаты Алины Ламэ. У метро нашлось кафе «Ростикс». Я очень люблю эту забегаловку, тут делают замечательно вкусный куриный шашлык, кусочки нежного филе на шпажке вперемежку с печеным луком, помидорами и болгарским перцем.
Я проглотила курятину и взяла телефон.
У Ламэ трубку схватили сразу.
– Можно Алину, – попросила я.
– Слушаю, – ответил грудной голос.
– Меня зовут Виола Тараканова.
– Очень приятно.
– Я занимаюсь делом Ксении Савченко.
– О боже! – воскликнула певица. – Ну сколько можно! Ей-богу, я сто раз пожалела, что к вам обратилась. Год прошел, я все забыла!
– Нам надо встретиться.
– Кому это «нам»? – разозлилась Ламэ. – Мне совсем ни к чему с вами беседовать!
– Прошу вас.
– Ладно, – сдалась Алина, – хорошо, завтра приезжайте в кафе «Чуланчик», там и поговорим.
– А сегодня нельзя?
– У меня дела, – рявкнула Ламэ, – очень важные, не пустая болтовня, как с вами. Завтра, на Ленинском проспекте, кафе «Чуланчик», в три часа дня.
И она швырнула трубку. Я проверила, сколько у меня осталось денег на мобильном: пять долларов. Надо покупать новую карточку. Не успела я подумать об оплате, как трубка зазвенела.
– Алло, Арина Виолова? Вас беспокоит бр-бр-ням-ням из газеты «Будильник».
– Кто? – не поняла я.
– «Будильник».
– Нет, как вас зовут?
– Бр-р Никодимова, – ответила женщина и повторила: – Коза Никодимова.
Удивленная столь странным именем, я спросила:
– И что?
– Надо сделать с вами материал.
– Какой?
– Интервью и фото.
– Зачем?
Коза Никодимова рассмеялась.
– Ну… чтобы читатели вас знали. Так мы приедем?
– Куда?
– К вам.
– Когда?
– Сейчас.
– Понимаете, я в городе.
– Через час успеете вернуться домой?
– Ну… лучше через два, – ответила я, вспоминая бардак, который царил у нас утром в квартире.
– Ладно, – сдалась Коза, – давайте адрес.
После детального объяснения дороги на счету остался всего доллар. Я позвонила домой. Подошла Марина Степановна. Памятуя о деньгах, исчезающих из моего кармана в направлении телефонной станции, я быстро сказала:
– Немедленно уберите в квартире, к нам едут журналисты.
– Зачем? – ответила Марина Степановна. – Лорочка на гастролях.
– Это ко мне.
– К вам? Что за чушь! Что им с вами делать! – возмутилась мать Вована.
Я обозлилась, по мнению Марины Степановны, есть только одно лицо в стране, у которого можно брать интервью, – это Лора.
И тут мобильный умер, деньги кончились. Домой я принеслась через сорок минут с высунутым языком и оглядела пейзаж. Естественно, в мойке гора посуды, на столе не убранные с утра чашки. В гостиной тоже открывалась не лучшая картина. Я стала хватать разбросанные повсюду вещи и запихивать их в шкаф. Главное, сейчас соблюсти внешний порядок, уйдет журналистка, разложу все по местам. Черт! Чем же ее угощать?
Пришлось нестись в булочную за тортом. Томочка тем временем мыла пол в коридоре. Марина Степановна, обиженная тем, что журналисты проявили интерес к моей персоне, не высовывалась из своей комнаты.
Наконец квартира приняла приличный вид. Я перевела дух, и тут раздался звонок.
– Открывай, – велела Томочка и убежала.
Я распахнула дверь, на пороге стояла Кристя.
– Вилка, привет, – заорала она, – ребята, заходите, только ботинки скидывайте! Мы будем уроки вместе делать.
Толпа детей, пошвыряв уличную обувь, понеслась в глубь квартиры. Я стала собирать сапоги и кроссовки в одну кучу, снова раздался звонок. На этот раз появился Ленинид.
– Доча…
– Иди в кухню и сиди молча, – рявкнула я.
– Почему? – растерялся папенька.
Но тут в дверь опять позвонили.
– Ступай с глаз долой, – прошипела я и открыла.
Перед глазами возникла толпа людей.
– Вы к кому? – обалдело закрутила я головой.
– Арина Виолова тут живет? – писклявым голосом спросил дядечка, сжимавший в руках нечто, больше всего похожее на гранатомет.
ГЛАВА 12
На всякий случай я отступила к вешалке и бормотнула:
– Да.
– Мы из «Будильника».
– Входите, пожалуйста.
Через секунду в прихожей стало тесно. Я с удивлением разглядывала парней. А где Коза Никодимова? Женщин среди присутствующих не было, только мужчины и куча каких-то непонятных железок. Но тут один из молодых людей стащил шапку, и я поняла, что это дама.
– Сначала будем делать фото, – бесцеремонно заявила Коза. – Вы Виолова?
– Да.
– Замечательно. Ребята, заноси! Это наш фотограф Костя, его помощники Женя, Витя и стилист Федя.
– Э… здрасте.
– Где у вас гостиная?
– Сюда, пожалуйста.
Не снимая грязных ботинок, фотографы пошли по коридору.
– Да, – сказал Костя, – свет плохой. Ставьте прожектор и зонтик.
Женя принялся вытаскивать из чехлов какие-то трубки, которые быстро превратились в лампу на длинной ноге. Витя раскрыл белый блестящий зонтик.
– Нет, – бормотнул Костя, – не пойдет. Попробуй фильтр.
Женя начал натягивать на лампу оранжевую бумагу.
– Сядьте в кресло, – велел мне Костя.
Я покорно выполнила приказ.
– А макияж! – обмерла Коза. – Федя!
Стоявший до сих пор тихо щуплый длинноволосый парень раскрыл чемодан и тоненьким голосочком спросил:
– Подо что красим?
– Поглупей чего спроси, – обозлился Костя, – под свет.
– Ясно, – кивнул стилист и приступил к делу.
– Щеки ярче, – велела Коза, когда Федор завершил работу.
– Роза, – оборвал ее Костя, – не лезь не в свое дело, щеки нормалек! Брови погуще надо, губы потолще, ресницы почерней. Добавь цвета, Федька.
Стилист принялся «добавлять», а я тихо обрадовалась, значит, журналистку зовут не Коза, а Роза.
– Не нравится мне ее кофта, – заявил Женя.
– Точно, – согласилась Роза, – голубое есть?
Я кивнула.
– Наденьте, – приказал Костя.
Пришлось натягивать другой свитер.
– Еще гаже стало, – резюмировал Женя.
– Да уж, – вздохнул Костя, – натягивайте черный.
Но и этот пуловер тоже не вызвал ни у кого восторга.
– Розовое, – велел Костя, – вот что! Только розовое.
– У меня нет.
– Тогда оранжевое.
– Но я была же в такой водолазке с самого начала, – возмутилась я.