Было очень тихо. Только звучала в тишине нежная мелодия дудочки. Да дружно шлепали по полу крысиные лапки.
Процессия прошла меж рядами. Нильс скрылся за дверью. Немного погодя и все крысята исчезли за ней. Звуки дудочки стихли. Зато раздались бурные, несмолкаемые аплодисменты, переходящие в смех. Потому что весь зал вскочил на ноги, даже члены жюри. При этом Снегурочка лишилась своей косы вместе с кокошником и оказалась тетей Фросей. Она тут же схватила Санька за ухо. Он завизжал, стал выворачиваться, размахивая руками, и сбил с головы Снеговика ведро. Оно с грохотом упало на пол…
В этой суматохе я передал на минуту свои полномочия Костику и выскочил из зала. Нильс сидел на полу. Я даже не сразу его заметил, потому что его расчетливо скрывала распахнутая половинка двери. Он сидел за ней, прислонившись к стене, раскинув руки и ноги, растеряв башмаки и свесив голову на грудь. Рядом валялась его дудочка. Вот почему она смолкла за дверью. А мы еще ломали голову - как бандиты заменят нашего Нильса на своего. Оказалось, очень просто. С помощью баллончика. Только не такого, как у нас дома, а покруче.
Я присел перед Нильсом и поднял его голову за подбородок. Он мутно взглянул на меня и с трудом спросил:
– Глобус цел? - и потрогал свою макушку.
На ней уже набухала шишка.
– И обо что это я ахнулся? - снова спросил он.
– Об стенку, наверное. Сбегать за медсестрой?
– Нет, мне уже лучше. Даже как-то хорошо. - Он с усилием встал на ноги. - А где мои крысята?
– В мышеловке, - ответил я. И подбежал к окну.
На улице уже стемнело. Шел снег. Но в свете школьных окон было хорошо видно, как из дверей, пятясь, вышел фальшивый Нильс. На дудочке он не играл, а манил крысят за собой руками, задом влез в стоящий рядом с крыльцом фургончик типа «Газель». Крысята послушно шмыгнули за ним в темный дверной проем, как в норку.
Только мне показалось, что их было не трое, а четверо… Стоп! Не четверо, а пятеро. Последним влез в машину и захлопнул дверцу… наш бравый охранник Фига!
– Что это? - раздалось у меня за спиной. Я вздрогнул и обернулся. Это был трудовик. В одной руке он держал свою дудочку, а другой рукой нежно щупал шишку на голове. - Что это? Куда это? - И он чихнул.
– За подарками поехали, - брякнул я первое, что мне пришло в голову.
Подарки не подарки, а хорошенький сюрприз этим жуликам будет, когда они приедут на место. Не знал я только, что меня ждет сюрприз куда как круче!
Вернувшись в зал, я попробовал разыскать Алешку. Его нигде не было. Никто его не видел. А Костик, который торопился сбросить мои обязанности и взяться за свои, выбегая на сцену, обернулся и шепнул:
– Он шкурку накинул. - И начал объявлять следующее выступление.
Когда он вернулся за кулисы, я схватил его за руку:
– Какую шкурку?
– Что? - не сразу врубился Костик. - Не понял…
– Какую шкурку накинул мой брат? - четко и раздельно повторил я свой вопрос.
– А… Лешка-то? Крысиную. У них запасная была. На всякий случай. Вдруг кто-нибудь еще захочет под дудочку поплясать.
– Ну и?…
– Ну и пристроился за Нильсом.
Ноги у меня подкосились. Я громко сел на пол. Будто и меня, как трудовика, вырубили баллончиком. Только он после этого ударился в дверь головой, а в пол… другим местом.
– Не ушибся? - услышал я через некоторое время участливый голос настоящего Нильса. Теперь он склонился ко мне и держал мою ослабевшую голову за подбородок. - Сбегать за медсестрой?
– Нет, мне уже лучше.
– Иди-ка ты домой, - посоветовал трудовик. - Это у тебя перенапряжение от праздничных волнений.
Это точно - от волнений. Только далеко не праздничных.
И тут я встрепенулся. Какой уж теперь праздник! Когда младший брат в опасности!
Вот тут-то я и оценил его слова о том, что он сам узнает, куда отвезут похищенных детей. И понял, зачем ему это нужно. Чтобы разведать, где находится главное осиное гнездо наглых, жадных и жестоких похитителей.
Да, тут уж не до праздника. Но домой я не пошел. Ключи от квартиры были у Алешки, а родители придут поздно - они пошли на новогодний вечер к папе на работу. Так что и идти мне некуда, и помощи просить не у кого.
Да, такого праздничного школьного вечера у меня еще не было. Надолго я его запомню.
Не находя себе места, я слонялся то по залу, то по пустым и гулким коридорам, забредал за кулисы. И один раз даже в задумчивости выбрел на сцену. Во время представления. Но все сошло благополучно. Десятый класс ставил «Кентервильское привидение», и мое мрачное незапланированное появление на сцене было воспринято публикой и жюри нормально - как оригинальная сценическая находка. Бледностью лица я был настоящий призрак.
Когда, по моим расчетам, родители уже должны были вернуться, я поплелся домой, подыскивая по дороге слова, которыми я сообщу «радостную» весть…
В наших окнах горел свет - значит, родители уже дома. Поднимаясь в лифте на наш этаж, я внутренне репетировал. Если дверь откроет папа, я скажу так… Если дверь откроет мама, я… ничего не скажу.
Дверь мне открыли не папа и не мама. Дверь мне открыл… Алешка.
И я опять больно сел на пол. На этот раз от радости и облегчения.
– Ты голодный? - как ни в чем не бывало спросил Алешка, когда я встал, почесываясь сзади. - Чай будешь? Я только что согрел.
Он, наверное, решил по своей наивности, что я упал у родного порога от голода.
– Ты где был? - спросил я, обретя дар речи.
– А… - он махнул рукой с бутербродом. - Там… Недалеко. К бандитам съездил. Прокатился на «газельке». Ничего она бегает. Апельсин будешь? Я его у них спер. - Алешка, наливая мне чай, болтал так, будто не в бандитское логово попал, а на детский спектакль. - Я вообще-то два апельсина у них спер. Но один… Понимаешь, один апельсин пришлось бросить.
– Тухлый, что ли? - я постепенно приходил в себя. Но чашка с чаем все еще дрожала у меня в руках.
– Почему тухлый? - обиделся Алешка. - Нормальный. Но так получилось… Не было другого выхода.
Вот и пойми его. А оказалось все очень просто.
Глава XVII
КРЫСЯТКИ-ПОРОСЯТКИ
Машина мчалась по темным улицам. Все время сворачивала то в один переулок, то в другой. А то и вовсе разворачивалась и мчалась обратно. Бандиты запутывали следы.
В салоне было тихо. Все молчали. Особенно крысята. Только четвертый крысенок Алешка что-то чуть слышно бормотал себе под нос. Это он заучивал повороты, чтобы потом найти бандитское логово. В том, что он сумеет из него удрать, Алешка не сомневался.
Наконец машина въехала в какие-то ворота и остановилась.
– За мной! - весело гаркнул, распахивая дверцу, фальшивый Нильс. - Сейчас вам будет хороший сюрприз. Новогодние подарки! За лучшее выступление.
Крысята один за другим попрыгали из машины.
– Стоп! - вдруг воскликнул «Нильс». - Почему вас четыре штуки? Должно быть три. Один лишний.
– Бери всех, - сказал, вылезая, наш фиговый охранник. - Чем больше деток, тем больше бабок. - И заржал, очень довольный своей шуткой.
– Ты лучше ворота запри, - посоветовал ему «Нильс». - Пошли, крысенки.
Вся компания вошла в какую-то боковую дверь и спустилась в какой-то подвал. Здесь было светло, горели под сводчатым потолком яркие лампы, но окон не было. Были только три раскладушки, столик и кресло. На столике лежал мобильник и стояла тарелка с апельси-нами.
– Присаживайтесь, господа крысы, - «Нильс» указал на одну из раскладушек, застеленную клетчатым пледом в дырках. - Угощайтесь.
Все это время он не снимал своей маски.
Крысята все так же молча сели на заскрипевшую раскладушку. Апельсины никто из них не взял. Кроме Алешки - он схватил сразу два. И Фига, усевшийся в углу, тоже.
– Так, - сказал «Нильс», закуривая и раскрывая записную книжку. - Посмотрим, кто у нас тут значится. Ага, вот с него мы и начнем.
Он взял мобильник и стал набирать номер, поглядывая в книжку. Ему ответили, и состоялся вот такой примерно разговор.
– Павел Иванович? - любезно уточнил «Нильс». - Очень приятно. Привет вам от вашего дорогого и любимого сыночка Витеньки.
– Спасибо, - с недоумением ответил Павел Иванович. - А кто это говорит?
– Это говорит его старший друг. У которого Витенька сейчас находится. И будет находиться до тех пор, пока вы не расщедритесь на некоторую сумму за его содержание.
– Ничего не понимаю, - с еще большим недоумением отозвался Павел Иванович. - Вы, наверное, номером ошиблись. Будьте внимательнее. Всего доброго.
– Постойте, - поторопился «Нильс». - Не ложьте трубку. Сейчас сам Витенька скажет вам пару слов. Я передаю ему телефон.
– Не трудитесь, - сухо ответил Павел Иванович. - Витя давно спит. - И положил трубку.
«Нильс» долго слушал частые гудки и даже разглядывал телефон, будто это он так странно и глупо подшутил над ним. До «Нильса» все еще не доходило истинное положение вещей. А Фига смотрел на него с подозрением.
«Нильс» снова заглянул в записную книжку и снова набрал номер. Но уже другой. Ему и там ответили.
«Нильс» снова заглянул в записную книжку и снова набрал номер. Но уже другой. Ему и там ответили.
– Анна Степановна? - уже не так уверенно, но все-таки вежливо спросил «Нильс».
– Да, слушаю вас. - Это была та самая Анна Степановна, которая в виде Снеговика сидела в первом ряду с ведром на голове и с морковкой вместо носа.
– Анна Степановна, ваш дорогой сыночек Гришенька… он был сегодня крысенком…
– Что? - изумилась Анна Степановна. - Каким крысенком? Вы в своем уме, хулиган?
– Да я не хулиган! - взмолился «Нильс». - Я учитель. Игорь Зиновьевич.
Анна Степановна помолчала, а потом ска-зала:
– Здравствуйте, Игорь Зиновьевич. Что-то я вас не пойму. И не узнаю. Вы не пьяны случайно?
– Что вы! Как можно? Я просто очень устал. А у нас все дети разбежались после новогоднего бала. И ваш Гриша сейчас у меня. Вот, я даю ему трубку.
Крысята молча, чуть слышно хихикая и ничего не понимая, смотрели и слушали это представление.
– Игорь Зиновьевич, - ледяным голосом сказала Анна Степановна, - от вас я такого не ожидала. Завтра же я все расскажу вашему директору и префекту нашего округа. Можете считать себя уволенным! Гриша! - крикнула она в глубину квартиры. - Ваш любимый Бонифаций пьян как сапожник! - и бросила трубку.
«Нильс» выронил мобильник и уставился в стол застывшими глазами.
В это время в подвал вошли еще двое. Тоже в масках. Но не карнавальных, а бандитских. В лыжных шапках, натянутых до подбородка, и с дырками для глаз.
Один из них запер дверь и сунул ключ в карман, а другой взглянул на «Нильса» и спросил его с тревогой и злостью:
– Ты что, дурак, напился?
«Нильс» ничего не ответил. Он подошел к крысятам и по одному снял с них маски.
Под масками обнаружились смеющиеся, а вовсе не испуганные рожицы. «Нильс», точно как я, грохнулся задом на пол.
– Ты кого привез?! - взревели двое одновременно. - На хрена они здесь нужны?
– Папочка! - взвизгнул один из крысят. - Снимай маску, я тебя сразу узнал!
В общем, с нашей помощью бандиты похитили вместо чужих своих собственных детей!
Здесь был Витька Орликов, родной сын вредного гипнотизера Орлянского. Здесь был и сыночек нашего Фиги. Этого Фигу мы давно по-дозревали в сообщничестве. Он был, конечно, далеко не главный в банде, но оказывал ей посильные услуги - пропускал в школу, несмотря на запрет директора, Жучкова-старшего, помогал Жучкову-младшему собирать информацию и, когда надо было, - уходить из школы и являться в нее в удобное время. Он как бы выполнял роль связного.
Ну и заодно мы заманили в эту славную компанию крысят дочку физкультурника, в отместку папочке - так уж он нас достал бесконечным бегом на длинные дистанции и страшным обещанием сделать из нас Пеле. Которое в его устах звучало порой как-то двусмысленно: «Я из вас филе сделаю!»
После замешательства, ругани и взаимных упреков бандиты вдруг обратили внимание на Алешку. Тот уже стоял на верхней ступеньке. С апельсином в руке.
– А это кто? - все трое уставились на него. - Ты кто?
– Не ваше дело, - дерзко ответил Алешка.
– Ну-ка, иди сюда!
– Щас-с! Разбежался!
– Ах ты, сопляк! - один из бандитов шагнул к Лешке с явным намерением схватить его за крысиные ушки.
– Ложись, гады! - взвизгнул Алешка и поднял над головой руку. В которой был уже не апельсин, а все та же неизменно верная гра-ната.
– Ты что? Ты что, пацан? - бандиты попятились в дальний угол. - Брось сейчас же…
– Брошу, - пообещал Алешка.
– То есть не бросай. Чего тебе надо?
– Ключ!
Бандит порылся в кармане и бросил Алешке ключ. Тот ловко поймал его, вставил в скважину и отпер дверь. И посоветовал на пороге:
– Вы друг у друга выкуп возьмите. Каждый за своего ребеночка. - Швырнул в комнату гранату (апельсин на самом деле) и захлопнул за собой дверь.
– Как же ты домой добрался? - спросил я, выслушав его рассказ и переведя дыхание.
– А на машине.
– На попутке? У тебя ведь денег не было.
– Зачем на попутке? - пожал плечами мой брат. - На той же машине. Сел в нее и сказал Чебурашке: «Меня отпустили, спутали с кем-то. Вам велели меня домой отвезти. А то неприятности будут».
Алешка остановил машину в сторонке от нашего дома. На всякий случай. Чтобы не оставлять следов.
– Ну ты даешь! - только и сказал я.
Правда, когда эта история закончилась и началась очередная, Алешка, вспоминая эту поездку, рассказывал уже совсем по-другому. Он говорил, что заставил Чебурашку отвезти его домой с помощью гипноза.
– Чем же ты его загипнотизировал? - спросил я. - Взглядом?
– Гранатой, - ответил он и снова пожал плечами.
Глава XVIII
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
– Что с Бонифацием будем делать? - спросил утром Алешка, едва успев продрать глаза. - Надо его выручать.
Да, Анна Степановна - крутая тетя. Да еще со всякими полезными связями. Такая запросто может человеку жизнь испортить. Особенно невиновному.
– Надо ее перехватить, - предложил Алешка, спуская ноги на пол. - И все ей объяснить.
– Так она нам и поверит. Еще хуже может получиться. Скажет: это их Бонифаций подослал, испугался.
– А тогда чего?
Я сказал ему, что беспокоиться надо не столько о Бонифации, сколько о нас самих.
– Как ты думаешь, они тебя узнали?
– Вот еще! Я же в крысиной шкуре был. И потом, Дим, они так перепугались…
– Они же перепугались не сразу. Вдруг тебя разглядели?
– Ну и пусть. Пусть знают, что мы их не боимся. Пусть они сами нас боятся.
– Вот от страха-то они такого могут натворить…
– Ты думаешь? - Алешка помолчал. - Знаешь, Дим, давай их арестуем, - простенько так сказал, небрежно. Будто в бассейн предлагал сходить. - Ну что ты глазами захлопал? Мы это запросто сделаем!
– Загипнотизируем? - усмехнулся я.
– Как ты догадался? - ахнул мой брат. - Загипнотизируем!
– Чем? Гранатой твоей? Одной на всех не хватит.
– Дим, - сказал Алешка, - ты когда научишься немного вперед думать?
– Не понял! - пригрозил я. - Ты мне еще за козленочка ответишь.
– Это случайно получилось, Дим, - покаялся Алешка. - Само собой. Как под гипнозом. - И польстил изо всех сил: - А Милка, между прочим, после того как мы ее квартиру спасли, так на тебя смотрит! Такими глазами! - Лешка сделал паузу и выдал: - Вот мы ее глазами и воспользуемся. Помнишь, как она гипнотизера одним взглядом на пол уложила?
Да, с ним не то что не соскучишься - с ним со смеху помрешь!
Но идея мне понравилась. Не понравилось в ней только, что Милка должна будет смотреть на рыжего бандита «вот такими глазами». И что идея эта ведь моей была, я до нее еще раньше почти додумался, когда выслеживал Жучка у гипнотизера.
А дома у нас положение между тем осложнилось. Во-первых, папа поинтересовался, как идут дела в школе. И есть ли у него надежда, что мы дадим ему в новогоднюю ночь пострелять из пневматической винтовки.
– А у нас ее нет, - наивно пожаловался Алешка. С надеждой в голосе.
– А будет, как ты считаешь? - спросил папа. - До Нового года три дня осталось.
– Еще не вечер, - постарался увильнуть Алешка от прямого разговора. Я-то вообще помалкивал.
– Ну-ну, - папа вздохнул. - Пожалуйте ваши дневники. Хотелось бы в общих чертах ознакомиться с их содержанием.
Мое сердце вздрогнуло и бухнулось на самое дно желудка. А Лешкино - не дрогнуло. Он и глазом не моргнул:
– Они в школе, пап. Их собрали, чтобы отметки выставить.
– Надеюсь, хорошие? - улыбнулся папа.
– Вот такие вот! - Алешка поднял большой палец.
«Колы, что ли?» - подумалось мне.
– Ладно, - папа посмотрел на часы. - Не забудьте завтра показать ваши «вот такие вот» успехи.
– Обязательно, - горячо пообещал Алешка.
– Непременно, - скупо выдавил я.
Но папа на часы посмотрел не случайно. Он ждал нашего участкового, который опять напросился на консультацию.
Это было во-вторых.
И мы, конечно, постарались не остаться в стороне от их разговора. Путем элементарного подслушивания. С помощью современной техники.
Дело в том, что с отправкой сервировочного столика на помойку мы утратили возможность прослушивать папины разговоры. Не подумайте только, что мы позволяли себе многое. Нет, мы прибегали к этому способу получения информации лишь в самых крайних случаях. Например, когда папины профессиональные интересы пересекались с нашими и начинали представлять собой угрозу «домашнего ареста». Или когда родители обсуждали меры воздействия на своих детей в целях их дальнейшего воспитания. И мы тогда своевременно принимали свои меры.
– Вот! - возмущался иногда папа. - Алешка все время делает уроки в наушниках. Сколько раз я ему говорил, что плеер - плохой помощник в работе. То есть в учебе. А он как будто и не слышит.
– Конечно, - вторила ему мама. - Не слышит! Он же в наушниках. Посуду помыть - не дозовешься. В магазин послать - оборешься. Конфискуй плеер до конца четверти! Ты отец или не отец?