— С кем можно говорить?
— Подойдите к ребятам во дворах, зайдите в красные уголки, обратитесь к дежурным… В шесть часов начнете. До девяти я в кабинете. Запишите номер телефона… буду ждать ваших звонков. Еще одно… Записывайте фамилии, адреса, места работы всех, кто вспомнит того парня. У меня все. Вопросы есть? Нет. По коням.
* * *Демин и Клара сидели за столом напротив друг друга, а между ними стоял телефон. Время от времени Клара поднимала трубку — работает ли, не сломалось ли чего… С угрюмой стеснительностью минут десять сидел Рожнов — проверялась его идея.
— Побуду у себя, — проворчал он. — В случае чего — звоните.
Едва он ушел, зазвонил телефон.
— Говорит дружинник Мельничук… Мы здесь нашли одного парня… Он помнит типа в джинсах, но говорит, что тот искал не Любашу, ее как-то иначе звали.
— Как же он ее называл? — спросил Демин.
— Не помнит. Говорит, что не старался запомнить, поскольку в их общежитии такой нету.
— Хорошо. Запишите координаты этого парня.
— Понял! — И Мельничук повесил трубку.
— Валентин Сергеевич, — заговорила Клара. — У вас часто бывают такие дела?
— Это первое. Обычно все гораздо проще. Во всяком случае, я впервые провожу вечер с девушкой для пользы дела.
Демин взглянул на Клару и вдруг увидел в ее глазах такую обиду, что невольно смолк, прикидывая, что же могло ее так оскорбить. Потом спохватился.
— Не обижайтесь, Клара… Вы мало общаетесь с нашим братом… Я ведь не сказал, для пользы какого дела провожу вечер с вами.
— Да, с вашим братом я общаюсь не часто, но выкручиваются все братья одинаково.
— Значит, мы тоже люди, и ничто человеческое нам не чуждо.
— Это надо доказать.
— Постараюсь, — сказал Демин. — Я постараюсь вам это доказать. Самым старым, традиционным способом.
— Что же это за способ такой?
— Я подарю вам цветы, приглашу прогуляться как-нибудь под дождем, буду звонить и справляться о настроении, посылать вам глупейшие записки…
— И долго это будет продолжаться? — рассмеялась Клара.
— Пока вы не начнете делать то же самое.
— Вы серьезно?
— Клара, на этой работе я разучился шутить.
Телефонный звонок спас их от необходимости продолжать этот разговор.
— Демин слушает!
— Товарищ следователь, — зачастил в трубке молодой взволнованный голос, — здесь одна вахтерша, вот она рядом со мной стоит, я из ее комнатки звоню… Она помнит этого… товарища, ну, в голубых джинсах… Но утверждает, что он был не две недели назад, а… вчера.
— Кого он искал?
— Ее зовут Надежда Аврутина.
— Адрес?
— Общежитие трубного завода…
— Ждите меня. Я буду через десять минут. — Демин положил трубку, выглянул в окно — машина стояла на месте.
— Клара, вы со мной? — спросил он и отчего-то смутился.
— Да, я с вами, — ответила Клара, глядя на него в упор.
— Очень хорошо!
Едва машина остановилась у общежития, как из подъезда метнулся парнишка.
— Это я вам звонил… она здесь!
Вахтерша, маленькая старушка в старых очках с жестяной оправой, была не на шутку встревожена — что бы это все могло значить? И не она ли где промахнулась, не над ее ли головой тучи собираются? Увидев стремительно шедшего прямо к ней Демина и спешащих за ним девушку с сумкой на длинном ремне и парнишку, который уже надоел ей с расспросами и предупреждениями, старушка совсем оробела.
Демин вошел в комнатку, пропустил Клару и дружинника, плотно закрыл дверь.
— Здравствуйте! — сказал он. — Ну что, надоели вам наши ребята?
— Надоели, а то как же!
— Ну ничего, не обижайтесь, такое дело, куда деваться! Как вас зовут? — спросил Демин.
— Прасковья Ивановна… Да вы садитесь, стульев-то полно…
— Спасибо. Скажите, Прасковья Ивановна, был у вас парень…
— Был, был, был! Уж надоели мне с этим парнем.
— Прасковья Ивановна, простите меня, но это очень важно… Я работаю следователем, фамилия моя Демин. Арестую, да не того — то-то сраму будет!
— Срам-то ладно, — горестно согласилась старушка, — а вот горе человеку принесешь — это похуже.
— Ну так вот, — с нетерпением произнес Демин. И вдруг спохватился. — Да, а почему ты один? — обратился он к дружиннику.
— Второй у входа дежурит, чтоб эта самая Аврутина не ушла. А еще один в коридоре за ее дверью присматривает.
— Ого! — одобрительно крякнул Демин. — Прасковья Ивановна, расскажите, что за человек был у вас, чего хотел, какой из себя?
— Значит, так, — вахтерша вытерла губы, поправила на носу очки. — Заходит, значит, вчера вечером… Уж темно было… Свободно так заходит, развязно, будто не я вахтер, а он…
— Во что одет? — уточнила Клара.
— А одет, значит, так… Курточка на нем, кепочка на голове, а на ногах портки в облипочку… Синенькие. Счас все помешались на этих портках… Сказывают, двести рублей за них плотют… Врут, наверно, шуткуют над старухой.
— Не врут, — усмехнулся Демин. — Двести рублей выкладывают за такие портки.
— А и пусть! — неожиданно согласилась старушка. — Выкладывают, значит, они есть, эти рублики. Ну да ладно. Проходит он, а я ему, конечно, поперек дороги стала. А он мне так ласково улыбается и говорит, дескать, к девушке идет, к Аврутиной Надежде… А сама Аврутина пришла незадолго перед тем… Отчего, думаю, не пустить, пусть девушку проведает, может, до свадьбы дело дойдет, мне по должности не положено свадьбам препятствовать, надбавки мне за это никто не дает.
— А раньше, до того, приходил?
— Ни разу! — твердо сказала вахтерша, будто клятву произнесла.
— Долго он был у Аврутиной?
— Около часу был, не больше… А потом оба вышли, без веселья вышли. Смурные.
— Прасковья Ивановна… Большое вам спасибо, а теперь мы к Надежде сходим.
Демин поднимался по лестнице медленно, сосредоточенно. Клара шла, чуть поотстав. Коридор был пуст, только в самом конце, у окна, маячила мужская фигура.
— Ваш? — спросил Демин у дружинника.
— Наш. Вот сюда, здесь ее комната.
Демин подошел, постоял несколько мгновений у двери, глубоко вздохнул, вопросительно посмотрел на Клару.
— Пошли, что ли? — негромко постучал.
— Входите! — прозвучал голос из-за двери.
Демин открыл дверь, переступил порог, огляделся. Молодая женщина застыла у окна, чуть исподлобья глядя на вошедших.
— Вы одна? — спросил Демин.
— Да, девочки в кино пошли.
— Вы никого не ждете?
— Да как вам сказать… Вас вот дождалась, — она улыбнулась.
Демин вернулся к двери, плотно прикрыл ее.
— Позвольте представиться… Моя фамилия Демин. Следователь.
— Я вас слушаю, — женщина заметно побледнела, прижала руки к груди, словно пытаясь успокоить себя, унять удары сердца.
— Может быть, мы ошиблись, поэтому заранее прошу извинить. — Демин в эти минуты волновался не меньше хозяйки. — У вас есть знакомый по имени Николай?
— Да, это… это мой муж.
— Это он был у вас вчера?
— Да.
— Так… — Демин присел к столу, не торопясь задавать следующие вопросы, подыскивая самые необходимые. — Так он — Аврутин?
— Да. После того как мы расписались, я перешла на его фамилию.
— Вы не живете вместе?
— Как сказать… нет.
— Давно?
— Может, вы мне что-нибудь объясните? Как все это понимать?
— Надя, я сейчас все объясню… Только позвольте мне задать еще один вопрос… Скажите… имя Любаша вам ни о чем не говорит?
— Ну, как вам сказать, он иногда называет меня так… Ему нравится это имя больше, чем мое настоящее.
Демин перевел дух. Только теперь он убедился, что девушка, сидящая перед ним, именно та, которую они искали.
— Видите ли, Надя, мы ищем одного человека, он совершил преступление. Приметы… По приметам он несколько напоминает вашего мужа… Я имею в виду одежду…
— Вы думаете, что это Николай? — спросила она.
— Не уверен. Где он живет?
— Во Львове. С матерью.
— Адрес?
— Калинова, двенадцать… Квартира семь.
— Зачем он приходил к вам вчера?
— Мы поссорились, и я уехала, не сказав куда… Он меня искал… А вчера нашел… Предлагал ехать с ним на Дальний Восток или на Камчатку…
— У вас есть его фотографии?
Надя подошла к тумбочке, взяла альбом и положила его на стол перед Деминым. Она сама открыла его, быстро перевернула несколько толстых картонных страниц.
— Вот! — Она протянула Демину фотографию. — Вот еще… И вот тоже он… А это после свадьбы… А это мы втроем с сыном… Ему здесь полгода.
— Красивый парень, — проговорил Демин задумчиво.
— Он сейчас у моих родителей, в деревне…
Демин посмотрел на Клару, на дружинника… И вдруг ему в голову пришла одна мысль… Он выглянул в коридор, подозвал оперативников.
— Послушайте, ребята… Во дворе стоит машина… будьте добры, смотайтесь по этому адресу и доставьте сюда Сухова Евгения Андреевича… Это рядом. Скажите, что следователь Демин очень просит его приехать на несколько минут. Добро?
Демин помолчал, посмотрел на притихшую Надю… «Вот ведь как получается… Преступник совершает свое черное дело и получает по заслугам. Я, который его поймал, тоже получаю по заслугам — мне улыбается начальство, меня поздравляют друзья, посещают красивые девушки из газеты… Вроде бы все в порядке, суд выносит приговор, и снова в мире гармония и покой. И как-то не думаешь о тех десятках людей, которые так или иначе оказываются втянутыми в преступление… Вот Надя, ее сын, родители, мать того же Аврутина, его друзья, знакомые, однокашники… Одни перенесут удар легко, другие, глядишь, и не разогнутся… А близкие пострадавшего… В зале суда не отличишь, кто представляет потерпевшего, а кто преступника. В зале собираются одни пострадавшие…»
— Вы сказали, что сын у ваших родителей? — вдруг спросил Демин.
— Да, ему там хорошо… Во всяком случае, лучше, чем здесь… У меня смены бывают разные.
— А где живут ваши родители?
— В Соленом. Это в Днепропетровской области.
— В Соленом?! — чуть не присвистнул Демин. — Как тесен мир… Выходит, он сам себя выдал… У Николая вчера было неважное настроение?
— Мне показалось, что он почти в панике… Я его таким никогда не видела. Он выглядел несчастным человеком.
— Вы договорились встретиться?
— Он обещал прийти, но я поняла, что не придет… Все уговаривал ехать… Вы думаете, это он? Теперь вы уверены, что именно он совершил преступление?
— Когда вы сказали, что родители живут в Соленом, у меня отпали сомнения. Николай не говорил вам — не заезжал ли он к сыну, к вашим родителям?
— Да, он был у них.
— Как вы думаете, он поедет на Север?
— Вряд ли… Не решится.
В коридоре раздались частые, торопливые шаги. Дверь открылась, вошел оперативник, следом за ним в распахнутом плаще влетел Сухов.
— Вот, — сказал он, протягивая Демину какую-то расползающуюся бумажку. — Вот его адрес!
— Чей адрес?
— Николая. Его фамилия Аврутин. Он из Львова. Он там прописан. Здесь указана улица, номер дома и квартира.
— Откуда это у вас, Сухов?
— Я сам списал с его паспорта. Вот. Пока он спал. Я в его куртке нашел паспорт и списал.
— Он ночевал у вас? — приподнялась Надя. — А где он сейчас?
— Ушел, не попрощавшись, — сказал Сухов, чуть вскинув подбородок, давая понять, что он оскорблен поведением ночного гостя.
— Минуточку, Надя, — Демин остановил ее жестом. — Скажите, Сухов, у вас эти данные были сегодня утром?
— Да! Я списал их с его паспорта!
— Почему же вы не пришли к нам утром?
— Мне нужно было на работу… Я подумал… принести позже…
— Когда Николай уйдет достаточно далеко? Ох, Сухов, ничто вас не меняет.
— Разве это плохо? — Сухов вызывающе сунул руки в карманы.
— Все меняются, ни для кого ничто не проходит бесследно. А вы хотите остаться в неприкосновенности? Подойдите поближе к столу… И вы, ребята, подойдите, — Демин подозвал дружинников. — Будете понятыми… На столе пять фотографий, — Демин показал на портреты мужчин, которые нашел в альбоме. — Посмотрите, нет ли здесь знакомого вам человека?
Сухов приблизился к столу, быстро окинул взглядом все снимки, потом поочередно посмотрел на каждый, поднял голову, встретившись взглядом с Деминым, оглянулся на застывшую в ожидании Надю, на дружинников и, почти не глядя, ткнул пальцем.
— Вот он. Николай Аврутин.
— Он вам знаком? — задавал Демин вопросы уже для протокола.
— Этот человек около трех недель назад угрозами заставил меня помочь утопить труп убитого им человека.
— Коля убил человека?! — Надя схватилась за спинку стула. — Нет, вы скажите, он в самом деле убил человека?
— Следствие не закончено, — холодновато ответил Демин. — Окончательно сказать не могу, но… похоже на то.
— Бедный Коляш! А я его прогнала! — Надя разрыдалась, закрыв лицо руками. — Он пришел ко мне спасаться, а я его прогнала! — сделав шаг к кровати, она упала лицом в подушку.
Уже собравшись уходить, Демин подошел к ней, сел рядом, положил руку ей на плечо.
— Послушайте меня, Надя… Надя!
— Простите…
— Завтра вам необходимо найти меня. На столе я оставил свой телефон. Буду вас ждать.
— Я приду. — Надя подняла голову. — Я и не почувствовала… А он все время думал только об этом!
Глава 16
«По существу заданных мне вопросов поясняю, что Николай Юрьевич Аврутин действительно является моим мужем. Мы поженились три года назад, когда Николай закончил службу в армии. До этого я уже работала и училась в вечерней школе. На нашем заводе организовали встречу с солдатами, и на этом вечере мы познакомились. Проводить он меня не мог, так как должен был вместе со всеми уехать на автобусе, и мы назначили встречу через несколько дней. Николай не позволял никаких вольностей, вел себя даже несмело, и я подумала, что он, наверное, моложе меня. Но оказалось, что он на полгода старше.
Если говорить о его недостатках, то это прежде всего слабость. Он всегда был готов идти за кем угодно. Но, когда назначал свидание, стремился во что бы то ни стало приходить вовремя. Один раз, помню, Николай из-за меня получил несколько суток ареста, потому что оставил дежурство. Конечно, он нарушил дисциплину, но за этим было не корыстное или подлое желание, а стремление сдержать слово.
Еще когда Николай служил в армии, он предложил мне пожениться, и я согласилась. Мы к тому времени встречались уже около полугода. После окончания его службы мы поехали сначала к моим родным в деревню, сыграли свадьбу, а потом к нему на родину. Там у него жила мать, и мы намеревались остаться жить во Львове. Вскоре у нас родился сын, но начались и неприятности. Николая за прогулы уволили с завода, и он несколько месяцев не работал, говорил, что подыскивает работу по специальности. Тогда же я познакомилась с его друзьями. У одного была кличка Брек, у второго — Костомаха. Они жили недалеко от нас, и Николай часто проводил с ними свободное время. Из-за них он возвращался поздно, иногда выпивши. Я ему говорила, чтобы он кончал такую жизнь, что так продолжаться не может. Он извинялся, обещал, что такого больше не повторится, но все продолжалось как прежде. Он мог просидеть до глубокой ночи со случайным знакомым, зная, что я его жду, что ребенок болен, что надо сбегать в аптеку за лекарствами.
Вначале Николай поступил работать на масложиркомбинат. Неприятности у него начались, когда его задержали с ящиком маргарина. Маргарин ему был не нужен, его попросил вынести один друг, но назвать друга Николай отказался. После товарищеского суда он сам подал заявление об уходе по собственному желанию.
А еще у него были неприятности, когда он однажды со своими друзьями ударил на улице прохожего, который сказал им что-то оскорбительное. Тогда его вызывали в милицию, заставили писать объяснение, и он вместе со своими друзьями ходил извиняться к этому прохожему и упрашивать его, чтобы тот взял свое заявление обратно. И они уговорили его, хотя потом Костомаха хвастался, что они не столько уговорили того парня, сколько припугнули.
Однажды выяснилось, что Николай должен кому-то много денег. Мне пришлось писать своим родителям, и они выслали триста рублей. Но потом оказалось, что никакого долга у Николая не было, что он все это разыграл, чтобы, как он сказал, раскошелить прижимистого тестя. Я тогда на него обиделась, хотела уехать, но он упросил меня, и я осталась.
А уехала после одного случая, когда он поздно вечером привел с собой Костомаху и Брека и велел мне бежать в магазин за водкой. Когда я отказалась, он увел меня в коридор, взял больно за горло и сказал, что свои штучки я могу выкидывать потом, а когда в доме гости, то я должна делать то, что мне говорят. Уточняю, что сам Николай водки не взял, потому что у него не было денег, но он знал, что деньги у меня есть, потому что я в тот день получила перевод от своих родителей, которые помогали нам, пока Николай не работал. Кончился наш разговор тем, что я оделась и пошла в дежурный гастроном. Отложив деньги на билет, я на остальные взяла коньяк. Получилось четыре бутылки. Я принесла их домой и поставила на стол. Николай очень удивился, и его приятели удивились. Кроме того, я поставила на стол все, что было в доме, оставив себе на дорогу бутерброд. Они пили до глубокой ночи, а я все это время была с его матерью и сыном в другой комнате. Иногда я выходила к гостям и подавала им все, что требовалось, и даже шутила — мне стало легко оттого, что решение было принято и я уже знала, что завтра уезжаю. Друзья нахваливали Николая за то, что сумел найти такую хорошую жену, и, конечно, они весь коньяк выпили и ушли с трудом. Наутро Николай чувствовал себя плохо и ушел похмеляться — у Брека накопилось много бутылок, их можно было сдать и купить пива.