– Нет, на могиле этого камня нет, – усмехнулся Коля. – Там насыпана обычная пляжная галька. Люди поднимаются на холм к могиле и несут с собой по камешку. И оставляют там.
– А откуда вы знаете, что Шляпин в Коктебеле похоронен? – спросил Даня. – Он же умер после Волошина. Значит, в архивах Волошина не может быть никаких сведений о смерти Шляпина.
– Молодец, – улыбнулся Коля. – Хороший вопрос. Я как раз и хотел рассказать о том, что архивы не все, далеко не все могут сообщить. Меня настолько заинтересовала судьба волошинского камня, что я решил проследить и дальнейшую судьбу Фрола Шляпина. И как же я удивился легкости этой задачи! Достаточно было запроса в адресный стол. Мне сообщили, что Шляпин умер, похоронен в Коктебеле, и в этом же поселке живет его сын.
– И этот камень, который сейчас находится в музее, дал вам сын Шляпина! – воскликнул Филя.
– Догадливые молодые люди, – развел руками Коля. – Именно так. Мы часто встречались и подолгу разговаривали с Иваном Фроловичем, он много рассказывал про своего отца и про Волошина. Иван Фролович как раз и поведал мне основную, не архивную часть этой истории, которую он не однажды слышал от отца. Откуда бы еще я узнал так подробно и про афиши, и про стремление Фрола Шляпина к славе, и про его встречи с Волошиным? Архивы скупы на такую информацию.
– Камень, камень… – тихонько повторял, напоминая, Филя.
– Конечно, про волошинский камень я спрашивал, – кивнул Коля. – В первую же встречу. Иван Фролович странный, очень странный старик. Представьте себе, за всю жизнь он ни разу не был в музее! Обходил его стороной. Ходил на могилу к Волошину, к отцу, а в музей – нет. «Лучше, – говорил он, – буду вспоминать этот дом живым, чем увижу его музеем. Да и не увижу я ничего – ослеп совсем». Действительно, зрение у Ивана Фроловича – ну просто нулевое, стекла в очках толщиной, наверное, сантиметра два.
Филя вздохнул. До чего же Коля любит уходить в сторону от вопроса! Его спрашивают про камень, а он – про очки. Коля услышал этот вздох, взглянул на Филю с пониманием и улыбнулся:
– Все! Теперь о главном. А то молодые люди не простят мне болтовни. Волошинского камня – нет. Ничего Иван Фролович о нем не знает. А вот тот кошачий глаз, который его отец заказывал у ювелира, он великодушно подарил музею. Вместе со статуэткой. Кошечку еще тогда, вместе с настоящим камнем, Волошин Шляпину передал. Не оставлять же статуэтку безголовой! Вот я и вернулся в один прекрасный день от Ивана Фроловича счастливым, как никогда в жизни – еще бы, настоящую волошинскую вещь возвращаю в его дом! И даже камень, думаю, хоть он и не волшебный, вполне можно считать тоже волошинским. Видел же его Максимилиан Александрович!
– Странно, очень странно, – проговорил Филя. – Неужели этот Иван Фролович ничего не знает про настоящий камень? Неужели отец ему ничего не рассказал? Никогда этому не поверю.
Это «не поверю» Коля принял на свой счет. Он покраснел и выдавил из себя сквозь покашливание:
– Ну… я никого не заставляю… верить. Что знал, то и рассказал.
– Да что вы! – подпрыгнула Аська. – Это же Филя не про вас, а про Ивана этого Фроловича! Он считает, что старик вам не все рассказал!
– Да, конечно, – засмущавшись, подтвердил Филя. – Странно, что поддельный камень у него был, а о настоящем он даже не знает ничего.
– Какие недоверчивые молодые люди! – вздохнул Коля. – Понимаете, не мог я старика вопросами мучить. Я привык к такому способу общения: если мне отвечают «не знаю», я больше спрашивать не могу. Я считаю, что получил ответ на свой вопрос. Отрицательный, но ответ. Переспрашивать, а тем более выпытывать что-либо у человека – не в моих правилах.
– Конечно, – вздохнул Филя, – вы правы. Но согласитесь, обидно оставлять эту историю незавершенной и не знать, где находится настоящий камень.
Коля пожал плечами:
– Что делать? Иногда – нет, не иногда, а чаще всего – так и бывает… Мы знаем начало множества историй, и почти всегда – их продолжение. Но реже – окончание. Значительно реже…
– А конкурс? – воскликнула Соня. – Вот сейчас мы и додумаем эту историю до конца! Каждый из нас придумает, что случилось с настоящим камнем.
– Соня! – недовольно поморщился Лев Николаевич. – По-моему, рядом с историей, которую рассказал Коля, любая выдумка неуместна. Неужели ты не чувствуешь этого?
– Не знаю, – задумчиво пожала плечами Соня. – Наверное, не чувствую. Жалко. Мне кажется, мы услышали бы столько интересного! А вообще-то… – Она обвела всех взглядом. – У нас впереди еще много вечеров. Давайте все-таки будем рассказывать друг другу, что мы напридумывали!
– Я – пас, – отмахнулся Лев Николаевич.
– Пас, – машинально повторил Иван Сергеевич.
Филя прыснул:
– Увлечение картами дает о себе знать!
На этот раз никто, кроме Фили, не засмеялся. Грусть и печаль были на лицах.
– Ну, ясно окончательно, – вздохнула Соня. – Конкурс провалился. Выручайте, Коля, нас до конца. Все-таки расскажите, что могло произойти с настоящим камнем? Есть же у вас какие-то предположения. Может, Фрол Шляпин все-таки захоронил камень рядом с надгробием Волошина? Вернул таким образом… Или отнес на Карадаг и положил как раз над профилем Волошина, который так ясно виден на скале? Я, конечно, предлагаю самые невероятные и романтические версии, но вы – вы что думаете?
Коля улыбнулся. И тут почему-то его улыбка вывела из себя… Даню! Взглянув на Колю и от досады поведя головой, он сказал серьезным, даже каким-то металлическим голосом:
– Можно понять, что вы не хотели выпытывать сведения у пожилого человека. Но какие у вас версии событий, свидетелями которых мы были? – спросил Даня. – Я имею в виду пропажу и возвращение дубликата камня.
– Какие странные слова, – удивился Коля. – Как будто озвучили какой-нибудь детектив.
Иван Сергеевич засмеялся:
– Я же говорил тебе! Ребята у нас опытные сыщики.
– Ну, а из меня какой сыщик? – хмыкнул Коля. – Потому мне и безразличны всякие версии. Мне интересней по архивам искать сведения о камне Волошина, чем сам камень. Да и… достаточно дубликата. Он на месте, ну и хорошо.
Два вздоха разочарования слились воедино. Конечно, это выражали свое недовольство Даня с Филей. Их просто выводило из себя Колино спокойствие!
– Неужели непонятно, – воскликнул Филя, – что эти истории связаны между собой! Может, кто-то искал настоящий камень, думал, что выкрал именно его, а потом понял свою ошибку и вернул на место? А вдруг этот таинственный вор обратится к старику? Уж он-то не постесняется его расспрашивать!
– Вот, уже интересная версия, – хмыкнул Коля. – Что ж, можете сами ее проверить. Адрес Ивана Фроловича – улица Десантников, дом три. Можете навестить старика. Пожалуй, ему будет даже приятно, что такие молодые люди знают про его отца. Только прошу вас, не задавайте… назойливых вопросов. Что захочет, он сам расскажет. Если вы мне не очень верите.
Видно было, что Коля обиделся.
– Ну что вы! – воскликнул Филя. – О чем вы говорите? Спасибо, вы так интересно все рассказали… А что Волошин про этот камень написал?
Филя незаметно дернул за руку Даню, кивнул Ане с Аськой – мол, отползем в сторонку. Он воспользовался тем, что Коля стал читать стихотворение Волошина о камне. Может быть, о том самом…
– Ничего не понимает этот Коля, – вздохнул Филя, когда ребята уселись подальше от родительского кружка. – Не понимает, что старику, может быть, сейчас даже опасность угрожает! Стихи читает… Странный народ эти ученые люди. Только бы свои открытия научные делать!
– Ты и правда хочешь навестить Ивана Фроловича? – спросил Даня.
– А как же! – убежденно сказал Филя. – Адрес у нас есть. Кажется, родители не очень-то обратили внимание на то, что Коля его сообщил. А я еще и разговор специально на другую тему перевел. Обязательно, обязательно сходим в гости. У нас же еще целых три – уже, правда, два – дня осталось.
– Ты опять про этот концерт? – спросил Даня.
– А то про что же еще? – усмехнулся Филя. – Уж больно похож этот Фрол Шляпин на Филиппа Приколова нашего!
Даня удивленно вскинул брови.
Глава XVI Опасное соседство
Нет ничего лучше свободы! Она бывает разной. Обычное безделье, обычные каникулы, обычный отдых. Но самая настоящая свобода бывает, когда родители заняты своим делом и не мешают.
«Конкурс» все-таки продолжался. Филина мама так увлеклась продолжением истории о таинственном камне, что не давала никому покоя. Все выслушивали ее бесконечные версии, подсказывали, спорили… В общем, страсти кипели. И во время еды, и во время купания или прогулок. А ребята только ждали удобного момента. И он наступил.
Опять пришел Коля, принес какие-то листки и увлек родителей написанием текста для экскурсоводов – чтобы те без лишних подробностей излагали посетителям музея историю статуэтки. Ребята в этом творческом процессе оказались лишними.
– За мной! – коротко скомандовал Филя.
Берегом, не спеша, неторопливо бросая в воду камешки, дружная четверка удалилась от лагеря. В таком маленьком поселке найти нужный адрес оказалось просто. Тем более что улица Десантников начиналась прямо от набережной. Конечно, ребята не забыли про угощение: купили огромные кисти крупного винограда и дыню.
– Только не вздумай отщипывать виноградинки, – предупредил Филя Аську. – Дыню-то ты, надеюсь, не разгрызешь без ножика.
Аська обиделась.
– Очень мне надо угощательный виноград есть! – шмыгнула она носом. – Я себе миндальные зернышки взяла.
Иван Фролович оказался сухоньким старичком. Он сидел в плетеном кресле в уютном тенистом дворике, держа на коленях изящную черную кошку.
«До чего же на Дуську похожа! – Филя со вздохом вспомнил свою кошку, оставленную в Москве у знакомых. – Как близняшка!»
– К нам, кажется, гости, Тася, – проскрипел старик, щурясь сквозь толстые стекла очков на подходивших по дорожке ребят.
Аська даже вздрогнула: ей показалось, что старик назвал ее имя. Филя подтолкнул Аню – мол, начинай. Договорились, что говорить будет она – как самая вежливая.
– Добрый день, Иван Фролович, – сказала Аня. – Извините за беспокойство. Вам привет от Коли Липова. Он нам рассказал о вашем отце. И мы очень захотели с вами познакомиться.
Филя закатил глаза.
«Ужас! – подумал он. – И это называется вежливостью? Так дикторы о какой-нибудь катастрофе сообщают…»
– Чего со мной знакомиться? – вздохнул старик. – Какая я такая знаменитость?
– Ой, какая кошечка! – протянула руку Аська. – И зовут почти как меня. И шерстка блестящая, и глазки умненькие, и сразу замурлыкала. Она всех людей так встречает, да, Иван Фролович?
Мурлыканье кошки слышно было, наверное, и на улице.
Старик довольно крякнул:
– Ишь ты! Сто лет Таська уж не мурлыкала так… Как трактор.
Аська уже поглаживала кошку. Это можно было определить и по звуку – по урчанию «мотора».
– Значит, вы с ней тезки? – спросил старик. – Таськи?
– Почти, – ответила Аська. – Она Тася, а я Ася. Анастасия. А вот это сестра моя Аня, мы близнецы, а это Филя и Даня, правда, они не близнецы, а еще в Москве осталась кошка Дуся – вот она точная копия вашей Таськи, и статуэтка-кошечка в музее тоже на Тасю похожа. А виноград мы помыли по дороге под колонкой, можно уже давно его смело есть. А у вас ножик далеко лежит? Дыня такая пахучая, сейчас, наверное, осы слетятся. Они не укусят Таську?
Старик, слушая Аськино тарахтение, все больше светлел лицом и даже улыбнулся.
– Как же без ножика, Аська-Таська? – сказал он. – Сейчас мы с этой дыней расправимся в два счета! Любишь дыньку?
– И виноград, и все… остальное. – Аська сглотнула слюнки и не удержалась – встала на цыпочки и сорвала с дерева большой персик.
– Ты вот держи свою Таську, а я ножик принесу.
– Ничего себе! – воскликнул Филя, когда старик ушел. – Ты, Аська, со шпионскими наклонностями, это точно. В одну минуту в доверие втерлась. Вот и будешь сейчас все расспрашивать.
– А я не умею пользоваться человеческой доверчивостью, – ответила Аська, но встретилась с грозным Филиным взглядом и сразу же согласилась: – Спрошу, конечно. Только вы не стойте истуканами, в гости же пришли. Усаживайтесь на травку.
– Правильно, приглашай, Аська-Таська, гостей. Будем пировать, – сказал вернувшийся старик. – А то ко мне в последние годы уж никто и не ходит.
– А Коля Липов? – спросил Филя.
– Ну, разве только Николай. Да Гена еще… Но этот – лучше бы и не приходил!
Хорошо, что Филя уже уселся на травку! Иначе он обязательно приземлился бы на заднее место от такого известия.
«Гена! Не так много в Коктебеле Ген… – пронеслось в его голове. – Ай да Коля, вот кто настоящий простофиля! И ведь уверен, что, кроме него, никто не знает про камень!»
– Дыню надо есть со всхлипом, – тем временем учил Аську Иван Фролович. – Вот так.
И он с шумом втянул в себя сочную мякоть. У Аськи получилось, конечно же, с первого раза. Она провела губами вдоль дольки – и от куска дыни враз ничего не осталось.
– Молодец! – похвалил старик. – И Тася дыньку будет. Ну-ка, дай ей кусочек на пальчике. Обязательно слижет.
«Как будто Аська одна в гости пришла, – обиженно подумал Филя. – Ну и ладно. А я потихонечку вопросы буду вставлять».
Филя передал дынные дольки растерянным Ане и Дане.
«Им не дашь в руки, так и без угощения останутся», – подумал он.
– Хорошо, когда друзья заходят, – сказал Филя. – Я, конечно, не про нас говорю. Мы ведь только что с вами познакомились. Я имею в виду Колю и Гену.
Старик встрепенулся:
– Что? Какие еще друзья? Да у меня всю жизнь друзей-то не было! Характер у меня тяжелый. Вот, Тася только и терпит меня… Николай – этот по работе заходил. Отцом моим интересовался, а мне это приятно. Долг я свой сыновний исполнил, рассказал все, что помнил. А Генка-сосед… Выгнал я его! Чтоб больше и духу его тут не было.
– Странно, вот вы говорите про свой плохой характер, – сквозь всхлипы над дыней пробормотала Аська, – а ведь кошки плохих людей не любят. И плохие люди не дарят людям самое дорогое. А вы даже не хвастаетесь этим. Вы подарили в музей кошкину статуэтку с камнем, да? Так вот, я как глянула на этот камень, сразу стала в сто раз добрее. Честное слово! А виноград как надо есть? Тоже со всхлипом?
Старик почему-то полез пальцем за стекло очков. Может, глаза у него зачесались?..
– Виноград… Лучше сразу есть по нескольку штук, сколько в рот напихаешь. Тогда вкусней, – сказал он и глубоко вздохнул.
И прищурился, вглядываясь в Аську.
– Точно так ела, – тихо проговорил старик. – Сестренка моя, Тася, двойняшка. Все время что-то жевала. И такая же бойкая была, говорливая.
Аська перестала жевать и тихо спросила:
– Она умерла?
– Снаряд во время войны в наш дом попал. Никого не осталось. А я вот, старый дурак, кошку Таськой кличу. Смех и грех…
– И ничего нет в этом смешного и грешного! – воскликнула Аська. – Кошке нравится имя? Значит, оно самое правильное. Кошка никогда-никогда не обманет! И ее не обманешь.
Иван Фролович, уже не таясь, вытер слезу.
– Ой, что это вы плачете? – забеспокоилась Аська. – Наверное, я глупости всякие болтаю. Лучше расскажите нам про камень. Вы не знаете, где тот, который вашему папе подарил Волошин? Наверное, если б я еще и его увидела, то сразу бы стала лучше всех на свете! Ой, что это я сказала? Разве можно быть лучше всех на свете? И зачем? Нет, я просто бы стала лучше, чем сейчас, не в сто, а в тысячу раз.
«Вот простота! – чуть не взвыл Филя. – Болтушка. Сейчас старик разозлится…»
Но Иван Фролович, наоборот, развеселился. Он даже засмеялся, вытирая слезы. Заметно было, что смех для него – очень непривычное занятие.
– Так тебе понравился кошкин глаз? – спросил он. – Значит, и правда, добрый камень…
Филя удивился хорошему настроению старика.
«Пока Аська его веселит, надо спрашивать. А, рискну!» – решил он.
– А почему Гену Испанцем зовут?
Филя спросил и замер. А вдруг старик разозлится? Или окажется, что его сосед Гена – не Испанец, а совсем другой человек?
Улыбка исчезла с лица Ивана Фроловича.
– Испанцем? – переспросил старик. – А это его бандитская кличка. Правда, сначала обыкновенное детское прозвище было. Бандитом-то он не сразу стал. Рос на моих глазах – нормальный мальчонка поначалу был. Он ведь и правда испанец по отцу-покойнику. Вы, наверно, уже и не знаете – перед войной к нам испанских детей привезли, когда у них в Испании своя война была. Генкин отец – из тех испанцев. Генка теперь всем говорит, что скоро в Испанию уедет. Знает, что там обманом не проживет, вот и старается здесь побольше денег накопить. Ведь умеет же украшения делать – так нет, не любит он честных денег. Бандит и есть бандит.
– Знаете, дедушка, – осторожно вставила Аня, – чтобы называть человека бандитом, доказательства нужны. А иначе это просто оскорбление.
– Оскорбление? Для Генки? – возмутился Иван Фролович. – Да ему это как почетное звание! Знаешь, сколько он людей обманул? Десятки! Только обманом всю жизнь и жил. Прямо провалиться от стыда хотелось из-за такого соседа. Приедут сюда люди отдыхать, Генка выберет кого подоверчивей, и давай обещать. То камень драгоценный какой-нибудь особенный, то дачу. Возьмет деньги, а потом говорит: извините, цены уже другие. Еще столько же надо. Люди деньги обратно требуют, а Генка: извините, потрачены.
– А как же люди верят ему? – удивился Филя.
– А он хитрый. Уговорит кого из знакомых, чтоб ему рекомендацию сделали – похвалили то есть. Отказать-то не каждый может: все-таки сосед… – Старик махнул рукой. – Да что мы про эту мразь говорим! Не стоит он того. Обидел он меня, до слез обидел. Пришел совсем недавно… Камень ему нужен! Говорит, отец мой с помощью этого камня людей обманывал, а теперь пора и ему, Генке, так же обманывать. Тьфу! Мой отец не обманывал людей, а служил им. Песнями своими служил. А ты – мошенник и вор! А вот это ты видел? Я лучше и этот камень Николаю в музей подарю! – Старик сложил из пальцев фигу, направив ее в сторону соседского дома. – Извини, Таська-Аська, разозлился я… – И он закашлялся.