– Он взял меня на работу, – пробормотал Еременко. – Сделал своим помощником.
– ПОМОЩНИКОМ? – насмешливо прогудел ветер. – ТАК ТЫ ЭТО НАЗЫВАЕШЬ? ОН ЧЕТЫРЕ ГОДА ПОМЫКАЕТ ТОБОЙ. ЗАСТАВЛЯЕТ ДЕЛАТЬ ГРЯЗНУЮ РАБОТУ. ТЫ НЕ ПОМОЩНИК, ТЫ – СЛУГА!
– Это не так, – неуверенно пробормотал Еременко.
– ТАК! ИМЕННО ТАК! ЧЕРЕЗ ПОЛГОДА ИЛИ ГОД ОН ВВЕДЕТ В ПРАВЛЕНИЕ СВОЕГО СЫНА. А ПОТОМ СДЕЛАЕТ ЕГО СВОЕЙ ПРАВОЙ РУКОЙ. А ТЫ ТАК И ОСТАНЕШЬСЯ МАЛЬЧИКОМ НА ПОБЕГУШКАХ. И БУДЕШЬ ПРИСЛУЖИВАТЬ ЭТОМУ ТУПОМУ МОЛОКОСОСУ.
Еременко молчал, мрачно глядя на опустевшую рюмку, которую все еще держал в руке.
– ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ ПРЕДЛАГАЕТ ЛИС, МОГУТ СДЕЛАТЬ ТЕБЯ НЕЗАВИСИМЫМ! ТЫ МОЖЕШЬ, НАКОНЕЦ, СТАТЬ ХОЗЯИНОМ СВОЕЙ ЖИЗНИ! И НЕ ТОЛЬКО СВОЕЙ.
– Да, – сказал Еременко, и голос его обрел решительность. – Я могу. У меня есть ум, воля, образование! Я могу стать хозяином!
– Простите.
Еременко поднял взгляд и увидел перед собой бармена. Это был молодой парень с рыжевато-каштановыми волосами, улыбчивый, но почему-то мертвенно-бледный. Лицо его показалось лысому помощнику странно знакомым. «Где-то я его видел, – подумал Еременко. – Но где?.. А, неважно! Какая, к дьяволу, разница?»
Еременко скользнул взглядом по бейджику, приколотому к рубашке парня. «Юрий Суслов», – гласил бейджик.
– Вы хотите еще что-то заказать? – вежливо поинтересовался бледный бармен.
– Я… – Еременко осекся и рассеянно облизнул губы.
Тогда бармен чуть наклонился вперед и вкрадчиво и мягко проговорил:
– Хотите еще подумать?
– Подумать? – Еременко секунду помедлил, а затем решительно мотнул головой. – Нет. Я уже все решил. Несите счет!
Еременко хрипло вздохнул, открыл глаза и тут же, еще до конца не выйдя из дремы, протянул руку к замку зажигания и повернул ключ.
17Аня Родимова вышла из магазина с пакетом сладостей в руках.
– Аня, – негромко окликнул ее кто-то.
Обернувшись, она увидела Витю Кима, славного, спокойного парня, который всегда хорошо относился к ней и бабушке. (К бабушке даже с каким-то дружелюбным любопытством, словно в отличие от других посельчан считал ее не опасной колдуньей, а доброй волшебницей.)
– Привет, Вить! – улыбнулась Аня.
– Привет!
Ким улыбнулся в ответ, но улыбка у него была какая-то напряженная, почти искусственная. Это заставило Аню насторожиться.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Просто хотел тебе сказать… Вернее, спросить. Ты правда собираешься замуж за Соболя?
– Я? – она снова улыбнулась. – Что за ерунда! Нет, конечно.
Ким с явным облегчением вздохнул.
– Это именно то, что я хотел услышать, – признался он.
– Странно, – Аня чуть прищурилась, разглядывая корейца. – А я думала, что вы с Егором друзья.
– Я с ним дружу, – сказал Витя. – Но он не тот человек, который нужен тебе. Вы… слишком разные.
– Да. Наверное. Но ты уж мне поверь, замуж за Егора я не собираюсь.
– А ты ему об этом говорила? – спросил вдруг Ким.
– О чем?
– О том, что ему ничего не светит. А то он надеется, строит планы. По-моему, он уверен, что у вас все всерьез.
– Вот как? – Анна нахмурила брови. – Это плохо. Мне казалось, что я ему все четко объяснила.
– Наверное, недостаточно четко. Я просто хотел сказать… Знаешь, будь с ним осторожнее, ладно?
– Осторожнее?
– Да. Когда будешь ему снова все объяснять. Просто постарайся не злить его.
– Ладно, – растерянно проговорил Аня. – Не буду злить.
Ким улыбнулся:
– Ладно, извини, что задержал. Кстати, как поживает твоя бабушка?
– Я ее не видела с шести часов утра. Как ушла спозаранок к пациентке, так до сих пор не вернулась.
– Тяжелый, наверное, случай?
– Да, наверное. Так иногда бывает. Бабушка сидит у кровати пациента сутки напролет. Шепчет заговоры, засыпает, просыпается, снова шепчет. А потом приходит вся измотанная, будто огород вскопала. Жалко на нее смотреть.
– Да уж, – сочувственно произнес Ким. – Быть волшебником непросто. Ну, передавай ей привет!
– Обязательно!
После разговора с Кимом на сердце у Ани стало как-то тревожно. Слишком строгим и озабоченным было его лицо, слишком напряженной казалась улыбка. Словно он знал про Егора Соболева что-то такое, чего не знал никто. Возможно, так оно и было.
Подходя к дому, Аня увидела возле калитки Максима. Куртка его была расстегнута, темные волосы всклокочены, левую ладонь он прижимал к животу, а в правой держал букет белых роз, помятых и забрызганных грязью.
– Максим? – удивленно выдохнула Аня.
– Это тебе! – он протянул ей букет. Улыбнулся и выпрямился навстречу, но тут же снова схватился рукой за живот и поморщился от боли.
– Что случилось? – встревожилась Аня, подхватив почти выпавшие из его пальцев цветы.
– Ничего… страшного, – ответил Максим, прикусив губу и снова стараясь улыбнуться. – Повздорил с одним местным парнем. Слушай, Аня, я слышал, твоя бабушка сейчас кого-то лечит. Пустишь меня минут на десять? Мне бы прийти в себя, отдышаться…
– Боже! Конечно! Давай помогу! – Аня подхватила его под локоть. – Идем!
– Спасибо, – с вымученной улыбкой пробормотал Максим. – Прости, что напрягаю.
– Глупости! Нисколько ты меня не напрягаешь! Идем!
И они медленно двинулись к дому.
Пять минут спустя Максим сидел на диванчике в комнате Ани и маленькими глотками пил из стакана воду.
– С кем ты подрался? – спросила Аня.
Максим отнял стакан от губ, посмотрел ей в глаза своими синими глазами, опушенными длинными черными ресницами, и ответил с мягкой улыбкой:
– Да с одним парнем… Здоровый такой. Как медведь.
– Егор Соболев?
– Да, наверное. – Максим снова поморщился и осторожно потрогал ладонью живот и нижние ребра. – Черт, здорово он меня приложил. Но я тоже в долгу не остался, будь уверена. Дал ему с правой так, что он чуть забор спиной не вынес. Но мы с ним оказались в разных весовых категориях.
– Покажи, – попросила Аня.
Максим небрежно дернул уголком красиво очерченных губ:
– Да ладно.
– Покажи, я помогу.
Он вздохнул и через силу улыбнулся:
– Ладно. Только чтобы сделать тебе приятное.
Он медленно расстегнул и аккуратно снял рубашку. Тело у него было загорелое и стройное, а под нижним левым ребром багровел синяк.
– Боже… – тихо выдохнула Аня. – У тебя тут синяк. Надо приложить холодный компресс. Я быстро!
Она повернулась, чтобы идти, но Максим взял ее за руку – мягко, но крепко. И попросил:
– Ань, присядь, пожалуйста, рядом.
– Но…
– Пожалуйста, – он улыбнулся, блеснув полоской жемчужных зубов. – Я прошу.
– Ну… ладно.
Она растерянно пожала плечами и села на диван рядом с Максимом. Он взял ее руку, легонько погладил длинными красивыми пальцами, потом поднес к губам и поцеловал. Аня покраснела и хотела отдернуть руку, но Максим мягко ее удержал. А потом прошептал, глядя ей в глаза:
– Ты удивительно красива, Аня. И я не врал, когда рассказывал про гадалку. Она нагадала мне, что я женюсь на зеленоглазой девушке Анне… Что, если гадалка права, и ты – моя судьба?
– Это вряд ли, – смущенно пробормотала она.
И снова попыталась высвободить руку, но безуспешно. Максим удержал ее и опять поднес к губам. А потом раскрыл пальцы и нежно поцеловал линии на ладони. И еще раз. Нежно-нежно и глядя Ане в глаза. Она почувствовала что-то вроде легкого головокружения. Такое однажды уже было, когда на дне рождения у подруги Инги она выпила полный бокал вина.
Максим легонько привлек ее к себе.
– Не надо, – тихо сказала Аня, чувствуя, как сердце ее проваливается куда-то вниз. – Прошу вас!
Он не послушал. Притянул Аню к себе. Коснулся губами ее губ.
– Что, если ты моя судьба? – прошептал Максим ей на ухо, и Аня поежилась от его теплого дыхания. – Мы поженимся. Ты родишь мне трех прекрасных детишек. Двух мальчиков и девочку. Такую же красивую и милую, как ты. И мы будем любить наших детей. И друг друга. Больше всего на свете. А потом вместе состаримся и все равно будем друг друга любить. И будем сидеть у камина, старенькие, закутавшись в теплые шали. Мы будем держать друг друга за руки и смотреть на огонь…
– Не говорите так, – попросила Аня, чувствуя, что у нее все сильнее кружится голова, и едва находя в себе силы для слов.
– Навсегда, – прошептал Максим. Его губы скользнули по ее щеке, едва ощутимо коснулись шеи. – …Навеки. Вместе.
Аня почувствовала, как его пальцы расстегивают ее кофточку. Она хотела запротестовать, но он поцеловал ее, и руки ее стали ватными, слабыми. Он прижал ее к себе и принялся покрывать нежными поцелуями губы, шею, мочки ушей. А потом она ощутила его теплую руку у себя на животе, и рука эта не остановилась, скользнула еще ниже, под резинку трусиков. И снова его поцелуи зажгли ей губы, заставили сердце учащенно забиться, а кожу – запылать. И, не в силах больше противиться неизбежному, Аня закрыла глаза.
…Когда он раздвинул ей ноги, она вздрогнула под ним и хрипло прошептала:
– Я люблю тебя.
– Я тоже, – сказал он, уткнувшись жарким ртом в ее голую шею. – Я тоже тебя люблю. Навсегда… Навеки…
Аня почувствовала, как он вжимается в нее, словно хочет слиться с ней в одно целое.
ВОЗЬМИ ЭТУ ШЛЮШКУ! ТРАХНИ ЕЕ! ЗАСТАВЬ ЕЕ ЗАВЕРЕЩАТЬ!
Когда он вошел в нее, она судорожно изогнулась и укусила его за плечо, чтобы подавить крик.
18Игнат Борисович Соболев и его лысый помощник Еременко стояли у машины. Дул ветер, и лысый помощник, выслушивая последние наставления своего босса, слегка поеживался, хотя был одет в теплое драповое пальто. На широченные плечи Игната Борисовича был накинут легкий плащ, но, казалось, он совершенно не замечал холода.
– Документы все взял?
– Да, Игнат Борисович, все.
– Держи меня в курсе. И понаглее там, не жуй сопли. Помни: я обо всем договорился.
– Хорошо, Игнат Борисович.
– Если будут проблемы – сразу звони. Я на связи днем и ночью.
– Хорошо, Игнат Борисович.
Лысый помощник поправил пальцем золотые очки и нерешительно посмотрел на своего босса.
– Ты чего мнешься? – спросил тот. – Хочешь что-то сказать?
– Да. Игнат Борисович, тут такое дело… Вы просили меня следить за тем, чтобы Егор не наделал глупостей…
– И ты плохо справляешься со своим заданием.
– Да. Но сейчас…
– Ты, наконец, скажешь или будешь и дальше заикаться? – сдвинул брови Соболев-старший.
– В общем, ваш сын Егор влюблен в одну девушку. И, кажется, он собрался на ней жениться.
– Жениться? Егор?
Еременко кивнул лысой головой:
– Да. Он собирается сделать предложение Ане Родимовой. Может, уже сделал, я точно не знаю.
– Гм… – Соболев-старший потер толстыми пальцами квадратный подбородок. – Он собирается жениться на Ане? Это внучка нашей травницы?
Еременко кивнул:
– Угу. Я только сегодня узнал. И сразу вам…
– Да-да-да, – задумчиво проговорил Игнат Борисович. Потом хмыкнул – спокойно и беззлобно: – А что… Аня Родимова девочка красивая. И вроде с головой. Слушай, может, рядом с ней он и правда образумится?
Еременко улыбнулся:
– Может быть. Я слышал, он влюблен в нее до безумия.
Игнат Борисович усмехнулся и крякнул.
– Так это отлично! В моем возрасте давно пора нянчить внуков. Верно?
– Верно. Внуки – это здорово, – поддакнул Еременко.
– Ну, значит, так тому и быть. Свадьбу закатим на весь мир… – Внезапно Соболев снова озаботился: – Да, и надо подумать насчет подарка молодоженам.
– Э-э… Машину? – предложил помощник.
Соболев-старший махнул рукой:
– Машину – это само собой. Нужно что-нибудь посерьезнее.
Еременко достал из кармана блокнот и ручку. И, глядя на босса, вопросительно поднял брови:
– Дом?
– Да, – кивнул Соболев. – Подыщи что-нибудь приличное. И в хорошем месте.
– Сделаю, Игнат Борисыч, – Еременко сделал запись в тетради. На пару секунд задумался, потом сказал: – У меня есть один на примете. Место шикарное, рядом с озером. Добротный, двухэтажный. Четыре спальни, гараж, бассейн, сауна, все дела. Участок соток пятьдесят. Фруктовый сад.
– Отлично, – Игнат Борисович улыбнулся. Похоже, хорошее настроение вернулось к нему. – Возьми это дело под особый контроль.
– Сделаю, – кивнул помощник.
– Ну, давай.
Еременко кивнул и забрался в машину.
Когда машина отъехала, Игнат Борисович проводил ее взглядом, потом посмотрел на кроны деревьев, раскачивающиеся от ветра, и только сейчас ощутил, как сильно похолодало.
Он передернул широкими плечами и скользнул взглядом по афишному столбу, на котором болтался обрывок старого рекламного плаката.
ДРУЖБА ДРУЖБОЙ, А ТАБАЧОК ВРОЗЬ.
МАГАЗИН «ТАБАК». Ул. Клары Цеткин, дом 8.
– Да уж, – невесело проговорил Соболев. – Табачок врозь.
Однако душу Игната Борисовича все еще грызли сомнения. Правильно ли он поступает, развязывая войну против Лиса? В прошлом их связывало много общего. Вместе начинали взрослую жизнь, вместе заработали первые крупные бабки, вместе вставали под пули и пускали кровь конкурентам.
Был момент, когда Соболев считал Лиса своим лучшим другом. Интересно, думал ли так же сам Лис? Нет, конечно. Этот ублюдок способен думать только о себе самом. Все остальные для него мусор. Раньше его закидоны хоть как-то можно было вынести, но теперь он окончательно оборзел. Считает себя удельным князьком, не хочет жить по правилам. А на каком основании? Это что же, теперь любой урод, нанявший десяток головорезов, может считать себя пупом земли? Все время кивает на «понятия», но сам давно забыл, что это такое.
Соболев снова взглянул на обрывок плаката, болтающийся на столбе.
Да, «табачок врозь». Таковы правила. И нужно их соблюдать, потому что если нет правил, то остаются одни эмоции, а эмоции – вещь взрывоопасная. Там, где правят эмоции, из глубин выходят злоба, смерть и мрак. А Игнат Борисович давно устал от мрака.
Отведя взгляд от плаката, Соболев резко повернулся и в сопровождении двух неслышных, как тени, телохранителей зашагал к крыльцу офисного здания.
19Максим, сидя на диване с сигаретой в губах, протянул руку к приемнику, стоящему на столе, и включил его. Из динамиков раздалась тихая песня. Максим сделал звук погромче.
Миром позабыт мелкий городок.
В нем сотни лет одно и то же:
Топот горожан, чей срок давно истек…
– Тебе не мешает? – спросил он Аню.
Аня не ответила. Она сидела на диване, так же, как Максим, полностью одетая, да еще и закутавшаяся в плед, словно пыталась – безуспешно – компенсировать свою недавнюю наготу. Вид у нее был испуганный и смятенный.
Максим глубоко затянулся сигаретой и стряхнул пепел в стоящее на столе блюдце. Аня повернула голову, посмотрела, как он пускает ртом колечки дыма, улыбнулась и тихо сказала:
– Максим…
– Что? – не глядя на нее, отозвался он.
– Что теперь будет?
Он повернул голову, чуть удивленно посмотрел на нее, но тут же улыбнулся и ответил:
– Все будет хорошо.
– Да. Я понимаю. Но… – она робко взглянула ему в лицо. – Мы поженимся?
– Поженимся? – Максим отвел взгляд, снова затянулся сигаретой, задумчиво выпустил облачко дыма. – Малыш, быстро такие дела не делаются. Нужно подать заявление, подумать насчет жилья. И все такое прочее. – Он посмотрел Ане в глаза, протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Добавил с улыбкой: – Не могу же я привести такую красавицу в шалаш. Только во дворец.
Брови Ани дрогнули.
– А я бы согласилась и в шалаше, лишь бы с тобой, – тихо и честно проговорила она.
Максим тихо засмеялся, наклонился к Ане и поцеловал в губы.
– Максим, – снова робко позвала она.
– Что?
– А в Москве хорошо жить?
– В Москве-то? – на мгновение Ане показалось, что по лицу Максима пробежала тень, однако он тут же улыбнулся и, пожав плечами, ответил: – Ну, так. Нормально. Не хватает настоящего.
– Настоящего? – не поняла она.
– Ну да. Там люди друг другу постоянно врут. Все хотят казаться не тем, что есть.
– Почему?
– Кто для выгоды, а кто просто так, чтобы круче казаться.
– И ты тоже врешь?
– Конечно. Там без этого никак, – Максим затушил сигарету в блюдце и поднялся с дивана. – Пойду попью воды, – сказал он.
– Да, – тихо промолвила Аня.
Максим вышел из комнаты и оказался на кухне.
Там он долго стоял перед ведром с водой, хмуро о чем-то размышляя. Потом набрал полный стакан и, запрокинув голову, выпил все до капли. Поставил стакан на тумбочку, накрыл ведро дощечкой и вышел.
Когда он вернулся в комнату, Аня спала, по-детски закутавшись в плед и положив русую голову на бортик дивана.
Радио на столе по-прежнему что-то бормотало. Максим протянул руку и выключил его. Аня не проснулась.
Некоторое время Максим разглядывал ее красивое, чистое лицо. Пару раз она чему-то улыбалась во сне, но потом улыбка сменялась выражением растерянности и озабоченности.
Чем дольше Максим вглядывался в это лицо, тем мрачнее делалось у него на душе. В голову полезли воспоминания – мрачные, тревожные, неудобные, от которых хотелось избавиться, но никак не получалось.
Он отвернулся, осторожно, стараясь не скрипеть половицами, прошел в прихожую, накинул куртку и тихо покинул дом.
На улице, встав под фонарем, он извлек из кармана пачку сигарет и закурил. На душе было неуютно, особой радости от победы не ощущалось. Перед глазами стояло лицо спящей Ани. Светлое, чистое… Как у ребенка. И эта ее смиренная, смущенная улыбка… Максим и не знал, что взрослые умеют так улыбаться.
– Черт, – тихо проговорил он и яростно стряхнул с сигареты пепел.
И вдруг услышал рядом чье-то тихое дыхание. Максим быстро обернулся. Перед ним стояла стройная черноволосая девушка в яркой курточке с меховым воротом.
– Инга? – удивился он. – Ты что здесь делаешь?
– Шла к подруге в гости, – ответила Инга Соболева, со странной полуулыбкой разглядывая его лицо. – А ты случайно не от нее?