– Да и сам он не стал бы залезать в этот целлофановый мешок и закапывать себя землей, – дополнил он. Федор согласно кивнул. А Грек достал свой сотовый и набрал номер эксперта Семина. Когда тот ответил, Грек назвал ему адрес, по которому криминалисту надлежало приехать, причем, в срочном порядке. Потом он отключил телефон и сказал Туманову с Ваняшиным:
– Семин со своими гвардейцами скоро будет тут.
Мучимая любопытством, и тем, что уж слишком долго оперативники возятся в дальнем конце участка, Инна отложила книгу и решила пойти и посмотреть, подтвердилось или нет предположение о закопанном трупе. Подошла. И тут же пожалела об этом. Уж лучше бы не подходила.
– Вот, – кивнул Туманов на труп, лежащий в целлофановом мешке. До приезда Семина, его решено было не распаковывать.
Инна глянула, и ей чуть не стало плохо.
– Только этого мне тут и не хватало, – проговорила она, брезгливо поморщившись. Хотя и не выказала большого испуга. Просто сделалось очень противно. О нечто подобном только что читала в книге. А тут, пожалуйста, такое же наяву. Было неприятно на это все смотреть, и она отошла к забору, уставившись на влажное пятно на металле и потеки по кирпичной кладке. Потом поглядела на оперов, кажется, догадываясь, что это могло быть. Весь вопрос в том, кто из них троих оказался несдержанным нахалом.
Туманов с Ваняшиным стыдливо отвели глаза. Федор незаметно от женщины показал Греку кулак. Зато сам Грек стоял и, как ни в чем не бывало, таращился в прекрасные глазки красотки своими черными наглыми глазами.
Глава 21
Васильков шел по коридору управления так, как это бы делал вожак стаи слонов, чувствовавший свою мощь, а, потому, не утруждая себя крутить головой по сторонам и смотреть под ноги. И все, кто попадался ему по пути шествия, уважительно уступали полковнику дорогу, прижимаясь к стенам и опасаясь, что вот так ненароком этакой громила может запросто наступить и отдавить ноги. Но самое лучшее, это вовсе не попадаться полковнику на глаза. Особенно, если он был не в духе. А не в духе обычно Васильков бывал по понедельникам, когда приходил после выходных на работу, где за эти пару дней его отсутствия в управлении обычно накапливалось куча материалов.
Сегодня был понедельник.
Лейтенант Ковальчук выскочил из кабинета с чайником в руках. С утреца хотел побаловаться крепким чаем. И только он очутился в коридоре, и свернул за угол, к служебному туалету, как тут же натолкнулся на громилу полковника.
Как бы сейчас хотел Ковальчук, чтобы полковник его не заметил, но рассчитывать на это было глупо, и огромный Васильков как гора навис над невысоким лейтенантом. Уставился на чайник.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – поприветствовал лейтенант «батяню», пряча пустой чайник за спину.
Васильков молча кивнул на приветствие, потом, переведя свой тяжелый взгляд в глаза лейтенанту, строго спросил:
– Ты чего с чайником по коридору бегаешь?
Ковальчук замялся, не зная, как бы так получше ответить, чтобы угодить «батяне» и не рассердить его. Но та растерянность, которая овладела им с момента этой внезапной встречи, отразилась и на словесном запасе.
– Да чайком хотел побаловаться, – Ковальчук хотел придать сказанному шутливый оттенок, но все получилось до наоборот. Лицо полковника побагровело.
– Чего? Побаловаться? – Глаза полковника гневно сверкнули.
– Так точно, – ответил лейтенант уже не так браво.
– Я тебе дал персональное задание… – напустился полковник на лейтенанта.
– Так точно, товарищ полковник. Дали.
– А почему ты не докладываешь мне о нем? – строго спросил «батяня».
Ковальчук едва не прослезился. Растерялся в конец, не зная, что ответить.
– Так ведь выходные же были, товарищ полковник, – попытался он оправдаться, но его оправдания полковник не принял. Заметил строго:
– Да будет тебе известно, у оперов не бывает выходных. Если надо, ты должен работать и ночью, и в выходные. Ты вот бегаешь по коридору с чайником в руках, а Туманов, между прочим, со своими помощниками, куда-то собирается ехать. Ты знаешь, куда он поедет?
– Никак нет, – пролепетал Ковальчук, едва не выронив из рук чайник.
– Вот, – поучительно сказал Васильков, поднял указательный палец и погрозил им Ковальчуку. – Ты не знаешь. А должен знать, – сказал он строго, хотя и не очень громко. Но Ковальчука от его голоса пробрала дрожь.
– Так точно, товарищ полковник. Я узнаю, – пообещал он.
– Пять минут назад я встретил его с Греком и Ваняшиным на выходе из управления. Они собираются куда-то выехать. И тебе надо узнать, куда.
– Товарищ полковник, но у меня нет машины… как же я за ними?
– Нет машины, возьми такси. Не можешь такси взять, беги бегом. Но ты должен узнать, куда они поехали. Ты понял меня, Ковальчук? – спросил полковник, сверля своим тяжелым взглядом лейтенанта.
– Так точно. Понял, – произнес Ковальчук упадническим голосом и поплелся назад в кабинет, чтобы поставить чайник. Чаепитие откладывалось.
Когда он вышел из ворот управления, черная «Волга», за рулем которой сидел Ваняшин, уже отъезжала, и, боясь ее упустить, Ковальчук выскочил на проезжую часть, едва не угодив под колеса проезжавшего автобуса. К счастью, реакция у водилы оказалась на высшем уровне. Он ударил по тормозам, а потом, открыв окно, обругал Ковальчука матом. Хотя самому лейтенанту по большому счету было на это сейчас глубоко наплевать. Все его внимание было приковано к удаляющейся черной «Волге» оперативников. Он уже был готов поверить в то, что упустил Туманова, за что, конечно, влетит от полковника, когда позади вдруг услышал визг тормозов. Обернулся и увидел остановившуюся машину такси. Ее водитель видел, как только что Ковальчук балансировал на грани жизни и смерти, едва не угодив под автобус. Сказал:
– Ты, парень, часом не псих?
Ковальчук уверенно покрутил головой.
– Пока нет. Но, наверное, скоро им стану.
Таксист улыбнулся.
– Ну если так, тогда садись, – открыл он перед лейтенантом дверь своей машины. – Говори, куда тебя отвезти. Мигом доставлю, хоть в психушку, – хохотнул он, довольный своей шуткой.
Ковальчук показал на удаляющуюся «Волгу».
– Давай вон за той «Волжанкой».
Таксист оказался сговорчивым парнем. Он даже уступил в деньгах, видя, что до обещанной пятисотки у его подозрительного клиента не хватает ровно десяти рублей, проявил великодушие.
– Ладно. Эту десятку оставь себе на таблетки и не прыгай больше под колеса, – сказал он на прощанье и, развернувшись, уехал, а Ковальчук нырнул в кустарник, расположенный рядом с домом Розовских. Оттуда удобней было наблюдать. Он видел остановившуюся возле ворот черную «Волгу». Видел, как из нее вылез майор и его помощники, и втроем они направились к воротам. Дверь им открыла красивая молодая девушка в розовом платье. О чем-то, поговорив с оперативниками, она впустила всех троих в территорию.
Ковальчук расстроился. Вечером полковник обязательно потребует доклада, а докладывать-то как раз и нечего. И он решил подобраться поближе, чтобы подсмотреть, чего они там будут делать. Если он проявит усердие, это не останется не замеченным полковником Васильковым. А если за Тумановым проявится что-то серьезное, то тут и вовсе можно рассчитывать на повышение. И окрыленный своим блистательным будущим, Ковальчук попытался вскарабкаться на забор из металлических рифленых листов.
Первые несколько попыток показали, что затея эта пустая, а главное – несбыточная. Забор высотой в два с половиной метра и без приспособления на него ни за что не взобраться. Таким приспособлением, могла стать хорошая лестница, но где ее взять. Другое дело, если попробовать подлезть под забор. Надо только выбрать место, где это возможно.
В поисках такого места, Ковальчук прошел далеко вдоль забора и вдруг услышал какой-то разговор. По голосу определил, что говорившими были сам Туманов и оба его помощника. Ковальчуку не терпелось подслушать, о чем они там говорят. Но тут же он понял, что у него есть возможность не только подслушать разговор, но еще и подглядеть, что там происходит. Внизу в заборе он отыскал между листом железа и столбом, выложенным из красного кирпича, дырку величиной с приличный кулак, словно кем-то нарочно оставленную для него. Правда, для того, чтобы заглянуть в нее, надо было опуститься на колени, но это не смутило Ковальчука. Для дела ему даже было, не жаль новых вельветовых джинсов.
Ковальчук встал на четвереньки и только хотел прислониться лицом к этой дырке, как вдруг оттуда ударила упругая желтоватая струя, попав Ковальчуку на голову и лицо. В первую минуту он растерялся и даже толком не понял, что происходит. А когда понял, было уже поздно, его ослепительно-белая рубашка на плечах и груди была мокрой. Причем, от этой мокроты исходил такой отвратительный запах, что лейтенанта чуть не стошнило.
Он отполз от забора, шепча себе под нос проклятия:
– Это какая же сволочь на меня помочилась…
Подождав, пока струя ослабла, а потом и вовсе прекратилась, Ковальчук чуть приблизился к дырке, прислушиваясь к тому, что там говорили про откопанный в земле труп. Не сомневался, что полковнику тоже будет интересно об этом узнать, когда он придет на доклад. А может, лучше позвонить? Вдруг «батяня» решит приехать сюда и все посмотреть тут.
Рискуя быть вторично обмоченным, он опять подполз к дырке, и, прислонившись к ней глазом, увидел, что Туманов с Греком откопали целлофановый мешок, в котором лежал труп мужчины.
С мыслью о том, что надо немедленно доложить об этом полковнику Василькову, Ковальчук быстро отполз от забора и достав свой сотовый телефон, набрал номер начальника отдела. Услышав его строгий голос, рассказал обо всем, что увидел и сразу почувствовал, как заинтересовал полковника.
– Ты где сейчас находишься? – спросил Васильков, и Ковальчуку показалось, что голос у полковника как будто даже повеселел. Надоело видно ему торчать в душном кабинете, а тут такая возможность ноженьки поразмять.
Ковальчук назвал улицу, на которой находился дом Розовских.
– Оставайся там. Я скоро приеду, – пообещал полковник.
Криминалист Семин приехал почти одновременно с полковником Васильковым. Едва оперативный микроавтобус Газель остановился у ворот дома Розовских, как следом же подрулила новенькая черная «Волга», из которой вылез начальник отдела полковник Васильков.
Увидев его, Туманов посмотрел на Грека.
– Ты что ли ему позвонил? – с недовольством спросил Федор.
Грек огрызнулся сердито:
– Не звонил я ему. Может, Семин? – кивнул Грек на главного криминалиста.
– Ни слова не говорил, – ответил Семин, деловито входя в ворота. За ним с такой же деловитостью топали два лейтенанта, которые, увидев красавицу хозяйку, раскрыли рты и уставились на нее. Причем, впечатление было такое, что они сюда только затем и приехали, чтобы лицезреть ее, а все остальное им как до фонаря.
Теперь Туманову ничего другого не оставалось, как подойти и самому доложиться полковнику Василькову, что майор тут же и сделал.
Полковник выслушал Федора с мрачным видом, потом прошел к тому месту, где был найден труп курьера, внимательно осмотрел все там.
– Возможно, ты, Федор Николаич, был прав, говоря, что нельзя это дело, вот так взять и закрыть, – произнес он задумчиво, обращаясь к майору Туманову.
Туманов тут же подхватил, недоконченную полковником мысль:
– Конечно, нельзя. Ведь смерть Розовского, убийство его шофера и этот труп – все взаимосвязано между собой. Это я и пытался вам доказать.
Увидев, как сразу повеселело лицо майора, Васильков добавил мрачно:
– А возможно и нет. Теперь все, майор, зависит от тебя. Посмотрим, сумеешь ли ты все это раскрутить. Сумеешь, молодец. А нет, тогда держись.
– Я постараюсь, товарищ полковник, – пообещал Туманов. Васильков на это загадочно кивнул, сказав коротко:
– Посмотрим, – и, считая, что ему больше тут оставаться не зачем, своей обычной неторопливой походкой направился к воротам, попутно рассматривая сад, бассейн и клумбы цветов с беседкой и фонтаном.
Возле машины его поджидал лейтенант Ковальчук.
– Товарищ полковник, подвезите, пожалуйста, меня до управления.
Васильков подозрительно глянул на лейтенанта и потянул носом.
– Вроде дождя не было, а ты весь мокрый. Слушай, а чем это от тебя пахнет?
– Да это я тут из колонки умылся. Жарко. А вода у них тут какая-то не такая, – соврал Ковальчук. Васильков внимательно посмотрел лейтенанту в глаза.
– Вода, говоришь такая? – переспросил он.
Ковальчук, вздохнув, закивал головой.
– Так точно, товарищ полковник, вода, – сказал он невесело.
Глава 22
Федор заметил, что Даша здорово изменилась с тех пор, как попала в больницу. Лечащий врач, предложил ей пару недель отдохнуть дома, но Даша категорически настояла на том, чтобы ее выписали на работу.
– Ну и зря, – узнав об этом, сказал Федор. Но сама Даша была иного мнения.
– Ничего не зря. Ты с утра до ночи на работе. Одной мне в четырех стенах тоскливо. Вот, если бы у нас был ребенок… – она не договорила. Из глаз брызнули слезы, и она замолчала, стыдливо пряча от Федора лицо.
На душе у Туманова было тоскливо. Случившееся горе они переживали поврозь С тех пор, как Даша лишилась ребенка, их семейная жизнь дала огромную трещину, если не сказать больше, она разваливалась прямо на глазах. Чаще стали происходить скандалы. От любимой жены посыпались упреки, которые касались только Федора, и суть которых заключалась в том, что если бы он послушался ее и ушел со своей милицейской работы, то у них бы на свет появился малыш. И все было бы как у всех. Нормальная семья.
Федор понимал, Даша тяжело переживает эту потерю. Он и сам переживал не меньше, но женская душа ранимей. И ничего-то тут не поделаешь. Частенько просыпаясь ночью, он замечал, что Даша только делает вид, будто спит. Отвернувшись, чтобы он не заметил и, уткнувшись лицом в подушку, она беззвучно плакала. Федор пробовал ее как-то утешить, говорил, что врачи частенько ошибаются, возможно, и в ее случаи диагноз поставлен неверно, и у нее еще будут дети. Но Даша не верила ему.
– Нет, Федор, меня смотрел ни один врач, а несколько. И все они пришли к единому мнению, после этого выкидыша, детей у меня больше не будет. Представляешь? Я так хотела ребенка. Хотела, чтобы у нас родился сын, и чтоб он был похож на тебя. А теперь… Знаешь, – сказала Даша помолчав, – если хочешь, можешь найти себе другую женщину. Зачем я тебе бездетная.
Туманов сам был готов расплакаться. При его работе, подобное можно было предвидеть, а потому он должен был позаботиться о жене, чтоб ни один волосок не упал с ее головы. Он всегда спасал других, а близкого, родного человека не сумел. Кто он после этого. И права жена, говоря, что все это произошло из-за его дурацкой работы.
– Прости меня, родная, я виноват перед тобой, – пытался Федор оправдаться. Хотя эти оправдания в первую очередь были нужны ему самому, чтоб спокойней стало на душе. Изменить что-либо они уже не могли. Может быть потом, когда боль пройдет, жизнь у них наладится. Разве он, простой милицейский майор не имеет права на обыкновенное счастье? А пока нужно время, все это пережить. Федор понимал это и ни в чем не упрекал Дашу. Когда-нибудь и она поймет это. Поймет и успокоится. А пока, надо набраться мужества и пережить трудный момент в их жизни. Хотя это будет и нелегко. Теперь Даша почему-то решила, что у нее нет семейных обязательств и частенько стала приходить домой позже обычного да еще пьяненькой.
Несколько раз Федор сам приезжал за ней в ресторан, где их хлебосольный директор агентства по недвижимости частенько устраивал застолья и уводил Дашу буквально из-за стола под недовольный ропот коллег по работе.
И в этот раз майору пришлось проделать то же самое, когда, вернувшись, домой в половине одиннадцатого вечера, он обнаружил отсутствие жены.
В кухне на плите стояла кастрюля позавчерашних щей. Федор поднял крышку и обнаружил, что Дашина стряпня уже успела подкиснуть. Разлюбезная женушка так утром торопилась на работу, что забыла поставить кастрюлю в холодильник. Теперь получались, что ужин откладывался.
Федор громко стукнул крышкой, вернув ее на свое место.
В холодильнике оказалось пусто. Единственное, чем можно было поживиться, это небольшой шмоток копченой колбасы, который на месте среза, успел порядком заветриться.
Кажется, теперь обеспечение продуктами ложится на него. Иначе как объяснить то, что Даша после работы перестала заходить в магазины. У нее появились другие интересы. Даже в выходной день, коллеги по работе не оставляют ее без внимания своими телефонными звонками.
Федор достал залежалый кусок колбасы, осмотрел, соображая, пригоден ли сей продукт для еды. Но за отсутствием другой, решил рискнуть. Вроде бы никогда раньше животом не страдал, может, пронесет и на этот раз. Колбаса оказалась даже очень ничего, и Туманов тут же расправился с ней. Потом решил выяснить, где на этот раз обитает его женушка. Набрал номер ее сотового и кроме Дашиного услышал еще голоса, мужские и женские. Кажется, компашка, в которой была Даша уже навеселе.
– Федор, ты? – спросила Даша.
По голосу жены Федор понял, Даша уже пьяненнькая. Сказал в трубку:
– Я. Звоню тебе из дома. Ты где, родная? – спросил он, подозревая, что Даша, наученная горьким опытом, может и соврать, не сказать правды о том, в каком ресторане они обосновались на этот раз.
– Мы в ресторане «Три розы». Отмечаем день рождения заместителя директора, – проговорила Даша пьяненьким голосом, в котором слышалось отчетливое разочарование по поводу того, что Федор отвлекает ее.
Туманов вздохнул. Нечего было и думать о том, чтобы сейчас вот так по телефону заставить жену быть благоразумной и немедленно уехать домой. Она и раньше частенько заявляла о том, что дома ей скукотища. А теперь и вовсе. Дома она старательно изображала из себя примерную жену. Наверное, Федор не ценил ее стараний. Или ценил, но слишком недостаточно, за что и пострадал. Теперь Даша там, где ей лучше. Возможно, там и ценят лучше ее.