(Думаете, они идут следом за воротами А? Ха, вот и ошибаетесь!)
– Боже! – бормочет Дженис, озираясь. – Здесь… так много всего.
Я понимаю, о чем речь. Куда ни посмотри – повсюду что-то сверкает и гремит. Во все стороны тянутся бесконечные ряды палаток и киосков. Возле каждой стоят музыкальные колонки, из них льются мелодии на разный лад. Над головами парит дирижабль с гигантской надписью «Окружная ярмарка в Уилдернессе», под ним – две серебряные точки гелиевых шариков, упущенных в небо. В соседнюю палатку бежит стайка девочек в аквамариновых костюмах группы поддержки. Рядом мужчина гонит целую отару овец, и я невольно пячусь.
– Бекс, – закатывает глаза Сьюз. – Это всего лишь овцы.
Да уж, ей легко говорить «всего лишь овцы». Только у этих зверюг большущие рога и бешеный взгляд. Наверняка их ведут на выставку «овец-убийц» – специально за первым призом.
В воздухе смешались разные запахи: бензин, навоз, жареное мясо, но сильнее всего пахнет свежими пончиками, потому что мы стоим прямо возле их фургончика.
– Пончик, – замечает Минни вывеску. – Можно, мама?
Она настойчиво дергает меня за руку.
– Никаких пончиков, – говорю я, поспешно отводя ее подальше. – Идем, нам надо найти шатер с керамикой.
Несмотря на ранний час, на ярмарке уже полно людей: они заглядывают в палатки, покупают сладости или просто бродят вокруг, то и дело останавливаясь, чтобы свериться с картой. Нужный сектор мы находим не сразу. Мама решительно рассекает толпу, задрав подбородок, а вот Дженис тормозит возле каждого прилавка, и мне приходится чуть ли не силой тащить ее за собой, приговаривая: «Давайте посмотрим эти вышитые прихватки чуть позже». Честное слово, она хуже Минни!
Наконец мы доползаем до нужного шатра и сверяемся с путеводителем. Изделия Реймонда Эрла представлены в отделе керамики и фарфора, в секциях «миски», «контейнеры с крышками» и «разное», несколько штук продаются в торговых рядах. Опознать его горшки несложно – они в пять раз крупнее остальных. А еще очевидно, что самого Реймонда здесь нет: в шатре кроме нас еще семь человек, и все они – женщины.
Несколько минут мы с мамой бродим вокруг, внимательно изучая изделия Реймонда, словно пытаясь увидеть в них некую подсказку. Возле каждого горшка или чашки лежит табличка, на которой сказано, что он вдохновляется творчеством французского керамиста Полин Одетт (это еще кто такая?), что он черпает вдохновение в природных рисунках и какая-то заумная чушь про глазурь.
– Ну вот, его здесь нет, – заметно унывает мама, когда мы добираемся до угла, где стоит большой зеленый таз, занимающий едва ли не весь стол.
– Может, он еще вернется, – не соглашаюсь я и спрашиваю у дамы за соседним столиком: – Простите. Мы ищем Реймонда Эрла. Вы его знаете? Как думаете, он сегодня будет?
– А, Реймонд, – хмыкает та, возводя глаза к потолку. – Он был здесь недавно. Может, еще появится. Он редко сидит на месте.
– Спасибо. Это ваша ваза? – вежливо интересуюсь я. – Очень красивая.
Вообще-то я вру, потому что это самая безобразная ваза на свете. Однако нам стоит завести друзей на тот случай, если Реймонда вдруг придется пытать и все такое…
– О, спасибо. – Женщина любовно поглаживает керамический бок. – Можете купить точно такую же, они вот там выставлены.
Она указывает на торговые ряды в дальнем конце шатра.
– Здорово! – с нарочитым энтузиазмом восклицаю я. – Обязательно взгляну. Скажите, а вы тоже этой самой Полин Одетт вдохновлялись?
– Полин Одетт? – фыркает та. – Да что ж на ней все помешаны-то, а? До встречи с Реймондом я об этой дамочке и не слышала. Представляете, он ей даже во Францию писал. Просил приехать и судить наш конкурс. Она, правда, не ответила. – Глаза у гончарницы торжествующе сверкают. – По-моему, это уже чванство.
– Еще какое, – спешу я согласиться.
– Зачем нам судья из какой-то там Франции, когда рядом, в Тусоне, живет Эрика Фромм?
– Конечно, – киваю я. – Эрика Фромм – настоящий эксперт.
– Вы тоже увлекаетесь гончарным делом? – оживляется та.
– Я… ну… Немного… Если есть свободная минутка.
Это почти правда. В школе я пару раз делала керамические горшочки – если надо, могу заняться этим снова. Перед глазами всплывает образ: я в гончарном халате вылепляю сказочную вазу, а за спиной стоит Люк, обнимает меня и целует в шею… Или родители распаковывают свои подарки на Рождество и восклицают: «Ух ты, Бекки, да у тебя настоящий талант!» Не знаю даже, и почему я раньше об этом не думала?!
– Ладно, удачи вам. Приятно было познакомиться. Я, кстати, Бекки.
– Ди.
Она пожимает мне руку, и я отступаю к маме, которая изучает коллекцию миниатюрных глиняных кукол.
– Ну? Узнала что-нибудь? – нетерпеливо оборачивается она.
– Реймонд может вернуться. Надо его караулить.
Люк распределяет дежурства. Первая вахта достается маме и Дженис – они все равно хотели поглазеть на керамику. Затем очередь Дэнни, но сперва он попробует традиционный местный чай, который, судя по всему, на восемьдесят процентов состоит из бурбона.
– А я тем временем свожу Минни в Тоддервиль и куплю ей воздушный шарик. Третья смена – наша, – привычно распоряжается Люк. – Бекки, почему бы вам со Сьюз не взять на себя четвертое дежурство? А пока погуляйте, повеселитесь. Сьюз, что скажешь?
Боже. Я поняла, что затеял Люк. Он хочет свести нас со Сьюз, чтобы мы снова подружились. Так мило с его стороны… Только мне немного не по себе – словно я какая-нибудь панда, которой показывают на партнера и велят с ним спариться. Да и Сьюз не горит энтузиазмом. Она хмурит лоб и бросает в мою сторону не самые дружелюбные взгляды.
– Я и одна могу подежурить, – возражает она. – А вы развлекайтесь втроем.
Сердце словно ножом резанули. Она что, совсем не выносит моего общества? Даже пару часов со мной не вытерпит?
– Нет, пусть лучше по-моему, – отмахивается Люк. – И сделаем вид, что гуляем по ярмарке, а сами будем высматривать Реймонда.
Прошлым вечером Люк нашел на сайте Тусона его фотографию. Не хочу хвастать, но мой папа куда красивее своих друзей. Если Кори похож на неживую пластиковую куклу, то Реймонд – настоящий старик. У него седые насупленные брови, и на фото он грозно хмурится в камеру.
– Здесь очень шумно, позвонить не получится. Поэтому если кто увидит Реймонда, пусть тут же пишет остальным.
Люк бросает на меня взгляд, словно говорящий: «Выше голову», а потом вместе с Минни исчезает в толпе. Мы со Сьюз остаемся вдвоем.
Мы не были с ней наедине целую вечность. Солнце вдруг начинает жарить, больно кусая голую кожу. Я делаю пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Смотрю на Сьюз – а она пялится в землю, словно даже видеть меня не может. Я не знаю, что ей сказать.
Она сидит на перевернутом ящике, на ней синие джинсы, белая футболка и старые ковбойские сапоги, которые она носила еще в Лондоне. Выглядит так здорово и органично, что хочется сделать ей комплимент. Но в горле стоит комок.
Только я набираю в грудь воздуха, как пронзительно пищит ее телефон. Сьюз выхватывает его из кармана, впивается взглядом и обреченно жмурит глаза.
– Сьюз? – нервно начинаю я.
– Чего тебе?! – рявкает она. Я еще и слова не сказала, а Сьюз уже злится.
– Я просто… Чем займемся? – Дрожащей рукой я достаю путеводитель. – Сходим посмотрим на свиней?
С моей стороны это большая жертва, потому что свиней я боюсь до ужаса. Овец я тоже не очень-то люблю, но свиньи – сущий кошмар. У Сьюз и Тарки на их ферме в Хэмпшире есть пара штук, и, как по мне, это не живность, а жуткие визжащие монстры.
А вот Сьюз их любит и дает им всем имена. Так что мы можем сходить и посмотреть на… милые пятачки, заостренные ушки или что там еще у этих тварей есть?
– Американские свиньи, наверное, очень интересные, – продолжаю я, потому что Сьюз молчит. – Или лучше посмотреть овец? У них есть редкие породы… О, погляди, неподалеку проходит выставка карликовых коз!
Сьюз поднимает голову, и взгляд у нее пустой. Вряд ли она слышала хоть слово.
– Бекс, мне надо кое-что сделать. Я потом тебя догоню, хорошо?
Она встает и торопливо уходит куда-то прямо в толпу.
– Сьюз? – потрясенно кричу я вслед. – Сьюз!
Нельзя вот так взять и бросить меня! Мы же команда. Мы должны быть вместе!.. Я, не задумываясь, бегу вслед за ней.
К счастью, рослую светловолосую Сьюз сложно упустить из виду, хотя на ярмарке людей все больше. Она решительно проходит мимо арены для родео, торговых рядов, детской игровой площадки, ни на секунду не задерживается возле парня, заставляющего собаку прыгать через обруч. Сьюз не глядит по сторонам, не любуется ковбойскими шляпами, сапогами, седлами, хотя в обычной ситуации перетрогала бы все, до чего смогла дотянуться. Она очень напряжена и озабочена – это видно по развороту плеч. Наконец она останавливается на полянке позади «Жареного борова».
Прислоняется к высокому деревянному столбу и снова достает телефон. Я вдруг понимаю, что Сьюз не просто озабочена – она в отчаянии. Кто ей написал – Алисия?
У меня вдруг пищит телефон, и я торопливо гляжу на экран, ожидая увидеть сообщение от мамы, Люка или хотя бы Дэнни. Однако там высвечивается имя Таркина.
«Привет, Бекки. Как Сьюз, все хорошо?»
Нет, не хорошо! Совсем не хорошо! Я набираю его номер и отступаю в шатер с домашней консервацией.
– Бекки? – Тарки удивлен моим звонком. – Что-то не так?
– Тарки, ты хоть понимаешь, что у нас тут творится? – чуть ли не ору я в трубку. – Сьюз сходит с ума, мы на ярмарке выслеживаем какого-то странного типа, мама с каждым часом накручивает себя все больше!..
– Вы же нас не ищете? – потрясенно выдыхает Тарки.
– Конечно, ищем!
– Вы что, своего отца даже на два дня не можете в покое оставить? – злится Тарки. – Совсем ему не доверяете?
Я на секунду замолкаю. Мне становится стыдно, но кровь тут же вскипает снова. Им легко говорить – укатили по своим делам, воображая себя крутыми героями, и ни слова не сказали. И что нам оставалось – мысленно их хоронить?
– А почему он маме не доверяет? – огрызаюсь я. – А ты – не доверяешь Сьюз? Вы ведь женаты! Вы должны быть вместе!
В трубке тишина. Я знаю, что задела больное место. Мне хочется надавить сильнее, завыть в трубку: «Вы должны быть счастливы! Обязаны!»
Однако в чужие отношения вмешиваться нельзя. Это билет в один конец. Обратной дороги не будет.
– Так или иначе, нас двоих искать бесполезно, – после долгой паузы говорит Тарки. – Мы разделились.
– Как это – разделились?!
– У меня свое задание. Я помогаю твоему папе… с одним делом. – Тарки мнется. – Он остался, а я уехал. А Брайс исчез бог знает куда.
– Брайс исчез? – эхом повторяю я.
– Да, прошлой ночью. Понятия не имею, куда он делся.
– Ясно.
Я совершенно сбита с толку. Значит, Брайс в конце концов уехал. Не промыл Тарки мозги, не обчистил до последней нитки, даже не заставил распродать недвижимость… Просто взял – и укатил на все четыре стороны.
– Бекки, возвращайтесь в Лос-Анджелес, – говорит Тарки, словно читая мои мысли. – Бросайте свои поиски.
– Мы могли бы тебе помочь, – не сдаюсь я. – Чем ты занимаешься? Где ты?
«Ну скажи, – почти ору я в трубку. – Пожалуйста».
– Не надо, – упрямствует он. – Передай Сьюз, что у меня все хорошо. Я помогаю твоему отцу. Впервые чувствую себя… нужным. Так что я сам все сделаю. Обойдусь без вашей помощи. Пока, Бекки.
И он вешает трубку. Еще никогда я не была такой беспомощной. Хочется завопить в полный голос или пнуть со злости вон тот бочонок.
Ладно, пожалуй, пинать бочонок все-таки не стоит… Хотя бы потому, что он очень твердый, а у меня на ногах сандалии. И удар кулаком по раскрытой ладони, как это показывают в фильмах, тоже пользы не принесет. (Боксом я никогда не занималась и теперь понимаю почему. Рука болит до сих пор.)
Помогает успокоиться только одно – мысль, что надо срочно поговорить со Сьюз. Я должна рассказать ей о звонке Тарки. Я должна сказать, что Брайс уехал и больше не морочит ему голову. Это очень важно; надо быть храброй и не искать себе отговорки.
Однако когда я выползаю из шатра с консервацией, душа опять уходит в пятки. Сьюз в ярости. Она меряет шагами поляну, сжимая в правой руке телефон, и свирепо стреляет глазами исподлобья, словно львица, защищающая детенышей, еду и королевские регалии разом.
Я мысленно репетирую начало разговора: «Надо же, Сьюз, какая неожиданная встреча…», – как она вдруг настороженно замирает, словно ждет кого-то… Мгновение спустя я вижу, кого именно, и потрясенно выдыхаю. Нет! У меня, наверное, галлюцинации. Его здесь быть не может. Однако эту высокую подтянутую фигуру ни с кем не спутать.
Брайс.
Собственной персоной. Здесь. На окружной сельской ярмарке в Уилдернессе.
Челюсть у меня отвисает еще больше, потому что он идет прямиком к Сьюз. Выглядит, как всегда, потрясающе, в обрезанных шортах и сандалиях. Брайс совершенно расслаблен, в то время как Сьюз в полном раздрае. Тем не менее, она ничуть не удивлена. Словно ожидала его здесь увидеть.
Но разве такое возможно?
Мы гонялись за Брайсом. Пытались понять, что он замышляет. Почти поверили, что он серийный убийца… И все это время Сьюз поддерживала с ним связь?!
Мысленно я чуть не плачу. Хочется завопить: «Что все это значит? Объясни!» Я даже невольно шагаю вперед, пытаясь ее перехватить.
Но сдерживаюсь и безвольно стою на месте, глядя, как они разговаривают. Сьюз, скрестив руки на груди, бросает короткие отрывистые фразы, а Брайс ведет себя спокойно и невозмутимо.
Похоже, они о чем-то договорились. Брайс кивает и кладет руку ей на плечо, но Сьюз скидывает ее с такой злостью, что я аж вздрагиваю. Брайс всего лишь пожимает плечами; кажется, его это даже веселит. Наконец он уходит, и Сьюз остается одна.
Моя подруга оседает, почти падая на декоративный стог сена. Выглядит так жутко, что даже прохожие косятся. Сьюз словно пребывает в каком-то трансе, и я не рискую подойти – ведь она сорвется на мне, если поймет, что я видела ее с Брайсом.
И все же надо. Дело не только в нашей дружбе. Все куда серьезнее.
Я шагаю, решительно переставляя перед собой ноги. Сьюз поднимает голову и ощеривается, точно загнанный в угол зверь. Глаза у нее бегают, проверяя, нет ли со мной кого-то еще.
– Сьюз, – хрипло бормочу я, не зная, что говорить дальше.
– Ты… – Она сглатывает, словно не может сказать этого вслух, и я киваю.
– Сьюз…
– Не надо, – обрывает она дрожащим голосом.
Глаза у нее налиты кровью. Сьюз выглядит больной. Больной от постоянной тревоги. Не только за Тарки. Ее мучает что-то еще.
Мы целую вечность глядим друг на друга, словно ведем молчаливый разговор.
Я хочу, чтобы ты поделилась со мной.
И я хочу.
Все очень плохо, да?
Ужасно.
Что ж, давай все уладим.
И Сьюз сдается. Плечи у нее поникают, стиснутые челюсти разжимаются, и она впервые за целую вечность встречает мой взгляд.
Однако между нами что-то изменилось. Раньше, сколько себя помню, это я влипала в неприятности, а Сьюз помогала мне выбраться. Теперь же все по-другому. Не знаю, что будет – совершенно очевидно, что у Сьюз большие проблемы.
С языка рвутся сотни вопросов, но сперва, наверное, ей лучше успокоиться.
– Пойдем, – говорю я. – Выпьем. И плевать, что еще рано.
Я веду ее в ближайший бар, и она покорно следует за мной, опустив голову. Я заказываю текилу и протягиваю Сьюз рюмку.
– Ладно. Рассказывай. Что у тебя с Брайсом?
Она меняется в лице, и я все понимаю.
То есть я с самого начала догадывалась, когда он только появился. А сейчас меня будто ножом в сердце пырнули.
– Сьюз, ты же не могла!..
– Нет. Не совсем…
– Что значит не совсем?
– Я… Мы… – Она оглядывает бар. – Может, найдем местечко потише?
– Сьюз. Просто скажи. – В горле встает комок. – Ты изменила Тарки?
Я вспоминаю их свадьбу. Они с Тарки выглядели очень счастливыми… Мы так радовались за них.
Да, Таркин иногда ведет себя странно. У него ужасный вкус в одежде. И в музыке. И во всем прочем. Но он ни за что, никогда в жизни не предаст Сьюз. От одной мысли, что будет, когда он узнает, на глаза наворачиваются слезы.
– Я… – Сьюз обхватывает горло руками. – А что такое измена? Поцелуи считаются?
– Вы только целовались?
– Не только.
– То есть вы…
– Нет. – Она запинается. – Не совсем.
Следует долгая пауза, за которую воображение услужливо подсовывает несколько возможных сценариев.
– И ты чувствуешь, что изменила?
Очередная пауза. Сьюз готова расплакаться.
– Да, – чуть ли не с вызовом говорит она. – Да. Я этого хотела. Просто остановилась вовремя. Дела в Англии шли ужасно, Тарки был очень жалким… А Брайс оказался таким приятным, и веселым, и… Ну, ты понимаешь.
– Сексуальным.
Я помню их первую встречу – между ними и впрямь словно искра пробежала. Но я никогда бы не подумала, что…
Это лишний раз доказывает, какая же все-таки я наивная.
Больше в жизни не поверю никому на слово. Во всем буду ждать подвоха.
– Именно, – соглашается Сьюз. – В общем, он был совсем другим. Уверенным в себе.
– И когда вы?.. Ты ведь не появлялась в «Золотом покое»… Значит, по вечерам?
– Лучше не спрашивай! – выдавливает Сьюз. – Не проси назвать тебе точную дату, и время, и место!.. Это было ошибкой, ясно? Теперь я это понимаю. Но поздно. Я попалась!
– То есть как попалась?
– Он хочет денег. Много денег.
– Ты же не станешь ему платить?
– А что мне остается?
– Сьюз! Так нельзя! – От ужаса стынет кровь.
– Тогда он расскажет Тарки! – По ее лицу градом катятся слезы. – И нашему браку конец… А дети… Бекс, я себе всю жизнь сломала и не знаю, что теперь делать. Я даже сказать никому не могу. Мне так одиноко…